Юность

Январь 2023 – май 2023 года

смотрю на небо выходного дня 

и шепчу ему "сука, убью".

я рассветы из нитей дрянного желтка 

всем нутром ненавидя, люблю.

Снежные хлопья медленно плыли за окном беседки, укачивая словно в колыбели с детскими игрушками, висящими над ней. Вторая половина дня третьего января вызывала до ужаса сильное желание спать, но, недавно проснувшись и находясь в доме родителей вместе с Кайеном, Ичиго не мог позволить себе такой роскоши – пока бодрствовал Иссин, никто не спал.  Вскоре дверь беседки хлопнула, обозначая приход родителей, и Ичиго поплелся к кофемашине – наливать всем капучино. Кайен потянулся помочь, но был отсечен единым движением раскрытой ладони – помощь была не нужна, а вот мельтешение чужих рук на периферии зрения могло спутать и так неясное сознание. – Думаю купить ещё несколько квартир, допустим, на западе страны, вложиться на этапе строительства, потом перепродать, – донесся до ушей голос Иссина. Он давно уже вкладывал капитал в недвижимость, успешно оборачивая средства и снова запуская их в бизнес. Деятельность имела свои плоды – результат отображался в прямом улучшении жизни окружающих и его самого, – вот, роскошный дом построил, в котором они все находились сейчас. Ичиго, никем со спины не видимый, криво дернул уголком губ, размешивая сахар в эспрессо перед добавлением вспененного молока – его эти беседы утомляли неимоверно. У него не было своей квартиры, он жил на съеме в сраной однушке, – квартира ему нравилась, конечно, но те два этажа в центре, выполненные в бежевых тонах и с современной техникой, с его личной комнатой вкупе с двуспальной кроватью, – воспоминания о былом вызывали горечь и ощущение тоски. С работы его выгнали, несмотря на лучшие результаты по продажам, из одного агентства он уже ушёл сам, повздорив с начальством, а в другом, с сомнительным офисом, у него была руководительница, внушающая неуверенность в ее компетентности. Жизнь катилась в задницу, пока у его родителей дела шли в гору, и Ичиго честно не понимал, почему, имея возможность, ему не давали условия хотя бы немного лучше, чем он имел сейчас. За что такое наказание?  Или это называется воспитанием? Ичиго откровенно скучал по прошлым дням, по тому уровню дохода, который привык иметь, чувствуя себя в безопасности, не имея тревог о том, что он будет есть завтра. Поэтому разговоры о покупках новых квартир безумно раздражали. Ичиго расставил кружки с кофе, положив возле каждой из них салфетки с маленькими ложками, и, наконец, устроился на своём месте, поджав ноги к груди и держа горячую чашку в прохладных руках. В беседке было холодно из-за панорамных окон и не спасали ни батареи, ни подогрев пола, ни включенная дополнительно отдельно стоящая “грелка”, как называл её Ичиго.  – Где тут цены, не могу понять? – Иссин приблизил изображение карт на большом раскладном телефоне в поисках нужной информации и перешёл на сайт застройщика. Ичиго ввиду своей работы знал, что стоимости там нет и не будет – лишь краткая сводка с указанием минимальной оплаты за какую-либо квадратуру. – Хочешь, найду их тебе? – довольно дружелюбно поинтересовался. – Да вот тут есть, – ткнул Иссин в экран, указывая на громкое обещание продавцов “цена за однокомнатную квартиру от”. – Так это ж не оно, я могу найти тебе все, – возразил Ичиго, уже разблокировав свой телефон и забивая нужные параметры в поиск в специальном приложении для агентств недвижимости, где было все, что нужно, без рекламы. – Тут все есть, – с лёгким нажимом проговорил Иссин, прикладывая палец к телефону. Ичиго, оторвавшись от поиска, недоверчиво склонился к экрану – да быть такого не могло, он знал этого застройщика, и он никогда не прописывал наличие конкретных квартир и их дополнительные параметры. Почувствовал руку на своём затылке.  Ладонь продавила вниз, приближая лицо к строчкам, а затем отпустила, и Ичиго поднял голову вверх, непонимающе взглянув на Иссина. – Всё же есть, – безмятежно улыбнулся он. Что это только что было? Перед глазами мгновенно пронеслись так тщательно заталкиваемые на задний план воспоминания.  Пьяный Иссин дотрагивается его тела в двусмысленных жестах, слегка сжимая задницу и тесно обнимая, проводя руками по спине круговыми движениями. Оглаживает каждый позвонок и утыкается подбородком в плечо, тяжело вздыхая, что-то шепчет о том, что ценит и любит. В поездке с матерью он шлепает при всех его по заднице так же, как и Масаки – не в первый раз, но именно тогда, когда это происходит публично, яркий стыд затапливает щеки, кипятком обжигает веки, и обида стискивает сердце в ежовых объятиях, не позволяя думать все дальнейшие дни ни о чем, кроме этого. Ичиго говорят, что не следовало брать с собой в поездку настолько узкие джинсы – и он больше никогда при них не надевает их вновь. Иссин продолжает странным образом его касаться, будучи пьяным, и в очередной раз Ичиго резко реагирует, прося этого не делать. Когда мать спрашивает, в чем дело, он делится с ней переживаниями. – Я даже не знаю, могу ли об этом говорить! Это и страшно, и непонятно, я не знаю, что и думать! – отчаянно, в тревоге, сдавившей мощной дланью лёгкие, и с широко раскрытыми от ужаса зрачками. Ичиго смотрит на собственные дрожащие руки, избегая глаз матери. – Тогда уезжай, – неожиданно отвечает Масаки. – Тебе так будет безопаснее. – Но как же ты? – слезы неконтролируемо текут из глаз, и Ичиго уже давно их не утирает, шмыгая носом. – Мне он ничего не сделает, – уверенно говорит она. Той ночью они вместе быстро собирают его вещи, и в очередной раз Ичиго переезжает в квартиру в центре. Иссин летом бросает пить, и Ичиго возвращается, умирая от жизни в одиночестве. Жалеет вновь – на этот раз они ссорятся по причине его опозданий.  И теперь рука, склоняющая его затылок к земле. Ичиго тряхнул головой. – Прошу, не делай так больше, – набравшись смелости, посмотрел прямо в ничего не понимающие глаза. – Ты о чем? – продолжая легко улыбаться и не пытаясь вникнуть в озвученную просьбу. Мать оторвала взгляд от своего телефона, и теперь её тёмные радужки настороженно бегали от одного человека к другому. Послышался звук смываемой воды в санузле, и хлопнула металлическая дверь – вышел Кайен. Задумчиво осмотрел каждого из них и прищурился, скрестив руки на груди. – Что у вас тут происходит? – Ничего, – поджал губы Ичиго, уже понимая, что ничего не добьётся, как и в предыдущие разы. С личными границами в их семье было до ужаса хреново. – Так что не делать? – брови Иссина строго нахмурились. Ичиго вздохнул. – Вот так, как ты сделал, – повторил жест рукой. – Да я уже не могу в этом доме, мне ничего нельзя, мне ничего не разрешают делать! Иссин взмахнул руками, захлопнул телефон-раскладушку, поднялся и направился к выходу из беседки. – Дорогой! – Масаки бросилась следом.  Ичиго с сожалением поднялся с дивана. Кружки продолжали молча стоять на столе. – Теперь ты мне объяснишь, что тут произошло? Кайен остался стоять на своём месте, лишь перевел взгляд на него, пытаясь получить хоть какую-то информацию по выражению его лица. – Он меня рукой за голову к телефону приблизил. Ичиго вздохнул. Ну вот как иначе объяснить тут? Такая нелепость. – И? Кайен явно ждал продолжения фразы, но вот досада, его не было. – Тебе этого недостаточно? Ичиго яростно впихнул ноги в тапки и выбежал из беседки. – Постой! Двинул ладонью вверх, мол, отстань от меня. Дома было тихо. Мама вышла навстречу из спальни, в дверях которой горел свет. – Он тебя ударил? – Нет же, просто рукой подвинул, – Ичиго вздохнул, осознавая, что совершенно невозможно объяснить то, что копилось годами. – Я, пожалуй, поеду домой. – Я думала, он тебя… – Нет, это был просто неприятный жест!  Ичиго скривился и ушел к лестнице, поднимаясь наверх в свою комнату, затем кинул часть вещей в рюкзак, благо, их было немного, когда рядом появился Кайен и тоже начал собираться. – Что ты делаешь? – даже не обернувшись, продолжая сердито распихивать шмотки, зубную щётку и прочие приблуды в карманы дорожной сумки. – Уезжаю с тобой, – спокойно послышалось рядом.  – Зачем? – чего не хватало, так это мнимой поддержки. – А зачем мне оставаться? Вопрос Кайена был логичным до чертиков – Ичиго нечего было на него возразить. Дело ли в том, что удобнее уезжать вместе на одной машине, или в том, что Кайен выбирал его сторону, его позицию, просто его в этой ситуации, – неважно, оставаться одному действительно было незачем. Ичиго хмыкнул, соглашаясь, и они одновременно спустились вниз, оставляя сумки возле входной двери. Внизу Ичиго первым зашёл в спальню родителей. Иссин лежал на кровати, нахмурившись, скрестив руки на груди, и даже не взглянул на него, когда он появился. – Ну, я поеду, – он решил не ходить долго вокруг да около, предпочитая рубить с плеча.  Все эти пляски вокруг эго его отчима до смерти надоели. – Давай, милый, – мать обняла его, ласково огладив ладонью затылок. Иссин не обернулся. – Пока, – Ичиго адресовал это ему, но, не дождавшись ответа, был вынужден направиться к выходу. – Может, мы все просто поговорим? – обозначился Кайен рядом, слегка разводя руки в стороны в сдающемся жесте. – Если ты такой умный, тоже иди за ним, – неожиданно отрезал Иссин, жёстко обрубая последние связывающие их ниточки, хрупкие и ненадежные, еле держащиеся все это время. Ичиго замер, взглянув на Кайена. Что же он выберет?  Он не должен вставать на его сторону, он совершенно не обязан, тем более, не так давно помирился с отцом, который помогал ему в жизни больше, чем все остальные родственники, это неправильно, если он пойдёт за ним… …но Кайен, поджав губы, без доли сомнений развернулся и вышел. Ичиго засеменил следом.  Они сели в машину и в молчании доехали домой, даже не включив музыку, которая всегда сопровождала их поездки. Ичиго с трудом уснул той ночью. Завертелись будни – с трудом поднимаясь по утрам, приходя на бессмысленные, как ему казалось, планерки, знакомясь с новыми объектами, Ичиго думал, что силы покидают его, в мыслях медленно стекая кровью с кончиков пальцев. Он ехал по оживленному проспекту, нагло вклиниваясь в поворот в очередной ужасной пробке, когда телефон завибрировал, оповещая о звонке. Это была мама. – Ты теперь с нами не разговариваешь? Только поздоровавшись и спросив “как дела”, она сразу перешла в атаку, явно не планируя намёками узнавать нужные ей вещи. Ичиго даже опешил от такого напора, с трудом удерживаясь в полосе и благодаря нажатием аварийки пропустившего его водителя. – Да я даже не могу с вами разговаривать! Он в действительности не знал, как и о чем говорить с родителями – видя грязные намёки со стороны отчима, равнодушие матери к этим вещам, отсутствие поддержки по всем фронтам, Ичиго попросту не понимал, что можно сказать или сделать. То, как мама закрывала глаза на… – Тогда можем вообще не говорить, если хочешь, – неожиданно сердито проговорил голос матери, искаженный телефонной связью, включённой на громкую. – Можем, наверное, – Ичиго сжал телефон в руке и заметил красный светофор, втапливая тормоз. – Давай, пока. Он недоверчиво взглянул на трубку в руке, словно спрашивая иконку с фотографией Масаки “какого черта”. – Пока, – но уже слышались гудки. Не созвонились они ни днем позже, ни неделей, ни месяцем. Позже Ичиго связался с Нелл – она когда-то приходила к нему с клиентами в отдел продаж “Каракуры”, работала в известной сети агентств недвижимости, поэтому позвала его к себе.  Уходя в январе из одного агентства в другое, Ичиго казалось, что вся жизнь впереди, осталось дотронуться кончиками пальцев её сияющих обещаний. Но февраль обрубил все надежды – он слег с ощущением безмерной пустоты внутри. Трудно было сказать, что произошло. Чудом вытягивая сделки в таком количестве, чтобы хватало на жизнь, встречаясь с теми, кто кидал его впоследствии, сталкиваясь с переменным успехом и неудачами, переезжая из одной квартиры в другую и заводя кота, Ичиго… спал.  Спал по двенадцать часов, пропуская и март, и апрель.  Единственное, что ярко отпечаталось в памяти из того времени – как он рыдал в один вечер над вещами матери, которые она отдала ему. Масаки раньше часто носила мужские костюмы и рубашки – все это было до встречи с Иссином, после которой она расцвела как женщина.  Разбирая пиджаки и брюки разных фасонов и материй, Ичиго обнял груду одежды, роняя слезы на ткань, не в силах остановиться – он оставил её, не оправдал надежды, не смог, подвёл, – он её потерял. Кайен обнял его, но прикосновения ощущались излишними – обнаженной до мышц кожей, чувствительной даже к дуновению ветерка, болезненно реагирующей оголенными рецепторами, он сливался с бессмысленными костюмами-двойками под собой и желал раствориться в них. Было тяжело. Разговор давался нелегко, вызывая слезы бессилия и ощущение дерьмовости собственной натуры. С каждым словом он ощущал себя все гаже и гаже, утирая мелкие капли с уголков глаз. Кайен поставил чайник и разложил чашки, без вопросов насыпая две ложки с горкой в фарфоровое чрево – знал, что любит покрепче. Когда вода вскипела, он наполнил кружку лишь наполовину, разводя остальное холодным молоком, помня о том, что слишком горячий кофе Ичиго никогда пить не мог. – Я честно не понимаю, зачем я здесь, что я делаю, для чего живу, – обессиленно откинулся на спинку стула Ичиго, прикрывая глаза. – Ты борешься лучше, чем раньше. Все углы, которые я вижу, сильно сглажены, это не то, что было в прошлом году, – Кайен задумчиво посмотрел в потолок, обдумывая каждое слово. Слезы на щеках почти высохли, оставляя лишь розовые следы за собой и болезненное щипание век. О, он действительно помнил все его взлёты и падения. Это было без сарказма ценно. – Знаешь, каждый с чем-то борется. Говорят, ради жизни или ради чести, – замерев на миг, Кайен перевёл взгляд на него, продолжая свои размышления. – Я же думаю, любое сражение ради сохранения души.  Ичиго расхохотался, и слезы вновь брызнули из его глаз, тут же утираемые обеими руками. Кайен легко стукнул его кулаком по плечу, дуя губы в притворной обиде. – Я тут серьёзно говорю, вообще-то! Ичиго, успевший отпить чай, откашлялся, замахав руками, призывая продолжать.  – Так к чему это я. Ты спрашиваешь, зачем ты здесь. Я думаю, раз твоя душа здесь, значит, на то есть причина, – Кайен поднял указательный палец вверх. – Тебе ещё предстоит сражаться в будущем. Но нельзя одного – умирать в одиночку. Ичиго взглянул на него непонимающе. Кайен нечасто заводил философские разговоры, но, когда начинал, его было не остановить, а ещё сложнее – понять. – Понимаешь, мы оставляем душу товарищам, – Кайен ткнул пальцем в его висок. – Доверь свою душу товарищам. Не смей умирать в одиночку. – Вот это ты загнул, – Ичиго улыбнулся, хлопая его по плечу. Дружба с Кайеном давала неоценимую поддержку в тёмные времена – когда он чувствовал, что не живёт, а влачит существование, когда мир казался серым, а грёзы являлись глупыми детскими домыслами, когда все вокруг давило хребет и перемалывало кости в мучительной агонии, а сознание отключалось от реальности в сладком зыбком сне, – именно тогда простой вопрос “как ты” и кружка горячего кофе с молоком спасала его внутренности заодно с сердцем, позволяя просто сесть на кровати и поговорить. Поговорить о чем угодно, очнувшись от мрачного забытья из тяжёлых мыслей и холодных прогнозов. И это спасало. В мае особенно обострилась ситуация с деньгами – он зарабатывал, но все средства катастрофически быстро кончались, поэтому пришлось влезть в кредитку. Кайен пытался выкрутиться, но с дистанционной работой было тяжело, а у матери или отца попросить помощи он уже не мог.  Неллиель подкинула идею купить квартиру, сделать ремонт и перепродать. Но сумма, подаренная Айзеном на выпускной из школы, которую Ичиго закончил с отличием, лежала у родителей в сейфе. Он дрожащими руками схватил телефон и решил написать сообщение.