Валькирия🌺

      Хьё       Том, закрыв свой магазин, рассказывал о том, что с ним стало. Как появился на свет Темный Лорд Волдеморт. И началась история с родителей. Точнее с матери, которая магией приворожила маггла, понесла от него, а потом умерла. Мальчика же с подачи старшего Реддла, деда Тома, за ненадобностью отдали в ближайший приют. И там он жил. Потомок старинного рода, последний из наследников Темнейшего Салазара Слизерина, выживал, а не жил той жизнью, которой должен был жить, признай его Реддлы, а с ними и Мраксы.       — Альбус нашел меня в маггловском приюте, пришел, весь такой благородный, — цедил сквозь зубы Реддл, — говорил, что мы с ним похожи, что и он, и я владеем силой, недоступной простым смертным, — и усмехнулся, — говорил, что меня ждет великое будущее, и что я — Избранный!       — И ты поверил, — не вопрос, а факт.       Ребенок, жизнь которого полна трагедии и боли, страданий и терзаний, как физических, так и ментальных, будет рад свету в окошке, даже если это фары автомобиля. А человека, подарившего этот свет, дитя будет боготворить и благодарить до скончания жизни. На это рассчитывал Альбус. Также было и с потомком. В 11 ей показали магию, настоящую, а не те фокусы, которыми она занималась сама. Волшебство было повсюду, как и те, кто ее признает, считает ее надеждой магии.       — Как и ты, раскрыл ему душу, рассказал обо всем, что со мной происходило. Какими способностями овладел, — уточняя, — даже о парселтанге. На этом открытии Альбус вздрогнул. Ведь змееусты не в почете, как оказалось, — усмехнулся Том. Как и я. Ведь с моим потомком была похожая история.       — А дальше?       — Он сказал — что дар змееуста редок, что его надо держать в тайне, — и все это коронным старческим голосом, полным заботы и внимания. Знакомо, очень. — Я поверил, пообещал и, протянув ему руку, пошел за ним. Дальше покупки, моя личная волшебная палочка, поезд и распределение. И неважно, что факультет не принял меня. Главное — это слова шляпы о том, что меня ждет величие. Окрыленный, что я более не вернусь в приют, буду жить среди таких же волшебников, учился не покладая рук. Читал ночами вливался в мир магии, практически жил в библиотеке. Получал баллы и принес факультету в конце года первое место.       — Но тебя все равно не приняли, — снова не вопрос, а факт. Так как для аристократов благородных и древних родов он — всего лишь магглокровка с завышенной самооценкой.       — Было все равно. Не важно, что не приняли. Главное — я лучший ученик потока на первом курсе. А значит нужно постараться, быть еще усерднее, еще трудолюбивее, чтобы быть лучшим и дальше. Библиотека школы, ее знания и мудрость помогли бы мне в этом, если бы…       — … ты остался в школе, а не вернулся в приют.       — Да, Поттер. Все так. Моя парящая на крыльях счастья душа упала и сломала свои крылья. Жить в школе магии нельзя. Только там, откуда тебя забрали. И магия. Ее тоже забрали. Палочку заблокировали, как и способности. — А потом, фыркнув, добавил: — да кому я это рассказываю… Не о том речь.       — А о том, как ты докатился до жизни такой. Что с тобой случилось? И кто настоящий лорд Волдеморт?       — Лорд Волдеморт, красиво звучит. Но мне нравится мое настоящее имя, — вот так шок. Особенно вспоминая второй курс василиска и тетрадь. Тот Том, помещенный на страницы, утверждал, что терпеть не может поганое маггловское имя отца. А тут. Как оказалось, все куда проще: — Шел шестой курс. Я, даже несмотря на то, что возвращался в приют на каникулы, был способнее своих сокурсников, как со змеиного факультета, так и с остальных. Профессора прочили мне большое будущее, говорили, что я могу основать свой род, если захочу. К этому я и стремился, не зная, что род древний, могущественный у меня уже есть.       — Слизерин.       — Все так, Поттер. Я — наследник Слизерина, — а с этим и потомок Ёрмунгарда. Но об этом пока молчу. Рано знать и ни к чему. — Доказательство — парселтанг. А также род, к которому принадлежала мать. Побочная ветвь, но последняя, наследующая его волю и магию. Желанием, горящим в сердце и душе, воспользовался Альбус. А еще сыграл на страхе умереть.       — Смерть, Том, это не зло, — сказала, зная, о чем говорю.       — Ты не была в моей шкуре, Поттер. Даже будь ты трижды валькирия, мечом Одина карающая. Ты не видела того, что видел я, что испытывал, — сорвался на крик Реддл, добавляя еще что-то на змеином, не разобрала. С его высказыванием я могла поспорить. И поспорила. Но не словами, а воспоминаниями. Как ментальными, так и физическими.       Подойдя к нему, прикоснувшись кончиками указательного и среднего пальца к своей точке сосредоточения ментального пространства, потом к его лбу, передала все, что помнила о Рагнареке, что в тех битвах испытала, какую боль перенесла. Как физическую, так и моральную. Каждое ранение, оставляемое раскаленным оружием: стрелами, мечами. Каждую потерю дорогих и любимых сестер, крики их страданий, предсмертных проклятий в адрес врага, оставляющие кровавый след на сердце и дыру в душе. Даже запахи и те мной помнились, словно это произошло не тысячи лет назад, а только вчера. Особенно смрад горящей и кипящей крови, льющейся на сырую от слез и проливного дождя землю.       Боль, моя боль, а не его, поглотила Реддла с головой. По его щекам стекали слезы. Руки, до этого позволяющие ему опираться на край витрины, теперь служили опорой, не давая рухнуть на колени. Дрожь и страх сковали его тело. Он, покидая мои воспоминания, подняв глаза, в которых застыли в безмолвии безнадега и безысходность, склонил передо мной голову, прося прощения:       — Прости, Поттер.       — Прощаю. Что там с Альбусом дальше? Ты сказал, что он воспользовался твоим страхом умереть. Как именно?       — Слагхорн, наш декан. Толковый волшебник и один из лучших Зельеваров на моей памяти. С первого года обучения он приглядывал за мной и, как оказалось, докладывал обо всем Альбусу. А тот говорил декану, что делать и как расположить меня к нему, к Альбусу, — не вдавалась в подробности плана, мне не интересно, — и он повторял, думаю, слово в слово за Альбусом. Привечал, чаем и кексами угощал. Об успехах спрашивал. — И снова знакомо. Только потомка к себе на чай Альбус приглашал. Явно приправленного зельями. — В один из таких вечеров в компании Слагхорна я узнал о древнем способе стать сильнее, которым пользовались даже Основатели.       — Что за способ?       — Хоркруксы.       — Их я уничтожила мечом Всеотца, оборвала нить единения с этим миром, когда отправила к Хель того Волдеморта, который возродился на кладбище, — этим моментом я тоже поделилась с Томом через потоки воспоминаний, нас пока что объединяющие. — Поясни и это. Почему осколки его души ушли к Хель, а ты до сих пор тут?       — Потому что я доверчивый кретин! — выргнулся лорд, — поверил, что хорокусы смогут дать мне мнимое бессмертие. Что я, даже умирая от Авады, буду возраждасться, как феникс из пепла. Оставаясь при разуме и памяти.       — Но разум — в лоскуты, а память — треснула на осколки, как разбитое зеркало. — Кажется, я начала понимать, что с Томом произошло. Но хотела услышать это от него. Ведь он кается, не я.       — Все так, Поттер. Все так. Хоркруксы — это не то, о чем говорил Слагхорн словами Альбуса. Хоркруксы — это отпечаток души и вместилище всей накопленной памяти, позволяющий возродить волшебника тем самым ритуалом, которым воскресили Волдеморта. Но от прежнего человека останется лишь тень себя прежнего. Основная же душа все равно уйдет к Хель.       — Но ты тут.       — Потому что я нечаянно, сам того не ведая, создал артефакт-хранилище. Крестраж. Половина души, как только мои руки забрали жизнь, откололась и переместилась в нее, в черную тетрадь. Вместе с памятью и знаниями, накопленными за шесть лет обучения.       — Тетрадь ты всегда носил с собой, скидывал в нее все то, что узнал, что запомнил. На ней был отпечаток не только магии и разума, но и души. Поэтому полвина души, отколовшаяся после убийства, нашла свое пристанище на страницах дневника. Вас стало двое, — пробежала в моем разуме мысль, что…       — Да. Ты первая, кто догадался. Я — Том Реддл, подросток-сирота из приюта, пошел путем артефактора, бродил по миру, постигал науку и магию. Создавал артефакты. Тогда как половина души в тетради встала на путь Темного Лорда Волдеморта, потомка Салазара Слизерена. И это он создал Вальпургиевых Рыцарей, ставших в последствии Пожирателями Смерти, а не я. Как и хоркруксы, содержащие воспоминания и знания.       — Но вы с ним были связаны. Все то, что дела он, ты видел собственными глазами. Ощущал так, будто это не лорд мучает, пытает и убивает, а ты. Уверена, ты на себе даже Аваду, которую отразила защита Лили, прочувствовал. — Том согласился. Было больно, очень больно. Но так разрушилось тело и воплощение. Душа же и воспоминания остались. Тетрадь же не пострадала. У меня потихоньку все встает на свои места. Пазл, как говорят магглы, складывается. Остается еще пара вопросов. — Квиррелл? Что сидело в нем? Не припомню, чтобы он носил с собой тетрадь, как Джинни на втором курсе.       — С чего ты взяла, что Волдеморт завладевал телом Квирреллом? Душа и воспоминания с Хэллоуина 81 года дремали на страницах дневника все то время, пока Люциус не решил подшутить над Уизли.       Занятно. Значит, отрыжка преисподней решил заполучить философский камень, свалив вину на Волдеморта. А заодно проверить способности потомка. Втянуть ее в этот порочный круг и поставить-таки на пьедестал Избранной. Хорош, Альбус, очень хорош твой план. А расчеты предка еще лучше. В сочетании же вам нет равных. Браво!       — Это шутка над Уизли чуть не стоила девочке жизни. Не разорви я связь между дневником и ей, то Волдеморт возродился бы раньше на два года. В юном облике, а не в том змееподобном. — Возможно, и я ступила бы на земли Мидгарда раньше на два года, но не факт. На все воля Одина и Фригг.       — Все так. Ты пронзила клыком василиска тетрадь, разорвав тем самым жертвенную связь. Но душу Темного Лорда яд не поразил. Только уничтожил воспоминания и знания, накопленные за все эти годы.       — Но лорд все равно возродился. — Том кивнул, подтверждая, а я продолжила: — Предположу, что Альбус нашел один из хоркруксов Волдеморта. Змею Нагайну. А с ней и Петтигрю, верного песика, готового на все ради расположения лорда. — Том снова кивнул, подтверждая. — Хвост вскармливал тот покореженный осколок души ядом змеи, хранящего воспоминания о лорде, о его деяниях. Сдабривал все это зельями и с подачи Альбуса алхимическими эликсирами. — Ведь без них из пострадавшей души, без разума и воспоминаний ничего бы не возродилось. — А когда душа обрела хоть какое-то физическое обличие, провел ритуал и воскресил. Память хоркруксов и связь с ними должна была сыграть на руку, как воскрешенному Волдеморту, так и Альбусу с его предком…       — …но вмешалась валькирия, мечом Одина разящая, — усмехнулся Реддл. — Воледморта отправила к Хель, а хоркусы уничтожила. Меня же освободила от бремени и тягот. — Наконец-то на губах Тома появилась настоящая искренняя улыбка. И неважно, что она быстро пропала. — Теперь я могу жить той жизнью, которой хотел, а не к которой меня подталкивали.       С Томом мы проговорили допоздна. Говорили о магии, артефактах. Иногда, сами того не осознавая, переходили на парселтанг. Реддл — интересная личность. Многогранная. Достойный чертогов Хель волшебник, прошедший через испытания и трудности. Не опустивший руки, не поддавшийся тьме и власти Волдеморта, а идущий по выбранному пути. Мне такие люди импонируют. С ними не хочется расставаться. И как жаль, что путь его будет закончен раньше моего.       — Хьё, — позвал меня Том по настоящему имени, — возьми, — и кинул в руки небольшой сверток. Что там? Не спросила. И так понятно — артефакт. Мощный, основанный на источнике Слизерина. Ощущается яд мирового змея в ауре. И не удивительно, ведь Реддл — его потомок.       Поблагодарив Тома, покинула лавку. Было поздно. Пора возвращаться домой к крестному и отцу. Думаю, они уже все с Римусом обсудили, обо всем поговорили. На что-то, но договорились точно. Надеюсь, отец и крестный раскроют Люпину глаза на истинную требуху Альбуса. И нам не придется вырывать из души и сердца этого человека, оставляя зияющую дыру. Об этом я узнаю, как только вернусь домой. Камином Косой Аллеи, назвав адрес: Гриммо 12, оказалась в гостиной. Со стороны малого обеденного зала слышался заливистый радостный смех.       — Значит, все хорошо, — сказала я, поднимаясь к себе в комнату. Там, на спинке кровати меня ждала Хэдвиг. Она дремала, тихо угукая. Скоро к ней присоединюсь и я. Но сначала принять ванну, перекусить, не тревожа мужчин, а уже потом спать. На легкий, не обремененный загадками и вопросами разум. Ответы, хоть и не на все вопросы, я получила. Значит, можно отдохнуть.