Валькирия🌺

      Где-то…       Длинный белоснежный коридор со множеством дверей, освещаемый лишь лунным светом. Без возможности зайти в одну из комнат идет вперед, в бескрайние белоснежные дали душа, так и не нашедшая покой. Перед глазами день смерти: зеленый луч убивающего заклятья, срывающийся с палочки Темного Лорда, в ушах крик жены и плачь дочери, которая осталась совсем одна в том разрушенном доме. Как она? Что с ней? Его волновало только это, а не посмертие, которого он никак не мог постичь.       — Коридор не бесконечный, Джеймс, — раздался голос Госпожи, являющей свой лик потомку, — когда-то он закончится, и тебе придется выбрать дверь, — сказала Хель. В ее голосе — тепло, во взгляде забота, ведь он — ее потомок, так и не познавший дар и не последовавший воле.       — Знаю, Госпожа, — ответил мужчина, склонив голову, — но я не могу обрести покой, пока моя дочь там, — имел в виду мир живых, — ей грозит опасность.       И отнюдь не от темного лорда Волдеморта. С этим смертным волшебником дочь рано или поздно справится, найдет способ и отправит к Хель на аудиенцию. Поттера-старшего волновал другой, более опасный враг, скрывающийся за личностью доброго старца, готового прийти на помощь и вытащить из любой клоаки, в какую бы не угодил. Волшебник, чье имя у многих отождествляется со справедливостью, является ужасом и страхом пантеона божеств, как старших, так и младших. Сдерживает его лишь человеческая оболочка, в которой тот оказался по стечению некоторых обстоятельств.       — Хорошо, потомок! — со сталью в голосе сказала Хель, подходя к Джеймсу ближе, — я дам тебе шанс помочь ей, спасти род и восстановить справедливость, которую ты так жаждешь, — и рука Госпожи, бледная, холодная, опустилась на его плечо. Глаза тут же налились зеленью. За спиной всколыхнулось черное марево.       Тут же душу лорда Поттера охватил замогильный холод, сковав стальными цепями, не давая возможности вздохнуть. Под давлением энергии Смерти ноги Джеймса подкосились, и он понесся вниз, к полу. Опираясь руками о белый мрамор, не в силах подняться, ждал дальнейшего решения Госпожи. Что же он ему уготовила.       Леди Смерть, подойдя к потомку, приказав ему подняться, коснулась кончиком указательного пальца точки на лбу, между глаз, оставляя на душе Джеймса свою окутанную изумрудным пламенем метку. Этот знак, руну, означающую ее имя, увидят лишь те, кто побывал в ее владениях, или те, кто несет в душе ее волю и дар. Джеймс, склонившись в молчаливом поклоне, ожидал условий, которым он должен следовать, чтобы оставаться в мире живых. Ведь как некромант, пусть и необученный, он в курсе, что есть определенные условия для новой жизни.       — Все верно, потомок! — рука Хель длинными изящными пальцами прошлась по волосам потомка, спускаясь к лицу, к щеке, к которой она прижалась, прося: — восстанови мой род, Джеймс. Верни роду Певерелл былое величие.       — Как?       — Дочь поможет, — шепнула в ухо Хель, опаляя жаром раковину и щеку лорда Поттер.       И на этом все. Загробный мир и белый коридор со множеством дверей перед глазами Джеймса стал растворяться, в ушах зашумело, в глотке пересохло. Сизая пелена окутала его с головы до ног, не давая возможности двинуться. А потом полет в никуда. Он падал, словно в пропасть, резко, быстро, спиной вперед, не зная, что его там ждет. Режущие скалы или же соленые волны. Джеймс просто падал, отдавшись на волю Смерти.       — Сохатый! — услышал над головой встревоженный голос, до боли знакомый. А следом касание к плечу и легкое потряхивание. Его приводи в чувства снова и снова зовя по имени. — Джей, Джей!       — Сири…ус, — не контролируя речь, произнес лорд Поттер, — где… я? — картинка перед глазами все еще не была статичной, так и норовила сбежать, растаяв дымкой. Кое-как с помощью друга Джеймс принял вертикальное положение.       Облокотившись спиной о подушку, ловя статичность окружающего пространства, слушал друга. Тот рассказывал все, что произошло за эти года, пока Поттер находился во владениях Хель. Начиная с самого Самайна и заканчивая Турниром Трех Волшебников, в котором приняла участие и его дочь. В том, что организовал все лорд, а не Альбус, Джеймс сомневался. Но Сириус настаивал:       — Волдеморт использовал Гарри для своего возрождения. Петтигрю нашел какой-то старинный ритуал, в котором нужна кровь врага, взятая насильно, кость отца без его согласия, и плоть слуги, отданная добровольно, — об этом он узнал не от крестницы, а от той, от кого никак не ожидал помощи. От Северины Снейп. Она была в группе тех, кто допрашивал сдавшегося Крауча-младшего, принявшего облик Аластора с помощью Оборотного зелья, чтобы втереться в доверие к девочке и руководству школы. — Альбус тут не при чем, Джей. — Уверял Сохатого Бродяга. Но Поттер был уверен в том, что:       — Альбус был в курсе планов лорда. В этом я не сомневаюсь, — высказал свое мнение лорд Поттер и привел несколько довольно аргументированных доводов: — Во-первых — Альбус - один из лучших стратегов магического мира, это он доказал во время войны с Грин-де-Вальдом. К тому же он чертовски хороший игрок в шахматы, с легкостью может предсказать дальнейшие действия противника, лишь посмотрев на него. Во-вторых — он, как никто другой, знает Волдеморта, его мысли, желания. Ведь душа Реддла для Альбуса — открытая книга. Все-таки он лично привел его в мир магии. Наставлял на путь волшебства. В-третьих — бывший соратник, заключенный в Нуменгард. Геллерт делится с Альбусом всеми тайнами темного искусства, посвящает и учит. В теории, — об этом Джеймс знает от Хель.       Она с теми словами, с шепотом, опалившим ухо, вложила эти знания в его разум. Сделано это было для того, чтобы Джеймс владел информацией о враге, с которым нужно справиться. И пусть Хель не имела на это права, ведь божественное вмешательство в смертную душу карается заточением в Хельхейме на многие тысячелетия, она это сделала. Ради рода и будущего своих потомков.       — Допустим, ты прав, Сохатый, — сказал Сириус, обессилено рухнув на край кровати друга, — но как нам это доказать?       Блэк с трудом верил в то, что Альбус причастен к возрождению лорда. Да, директор не лучшая личность, делает только то, что ему выгодно. Но возвращение лорда в мир живых, да еще и с помощью Гарри! Бред. Только слова друга, уверенного в том, что говорит, почему-то такую же уверенность и в Сириуса. Но, как и сказал, нет доказательств косвенного участия Альбуса в воскрешении Волдеморта. Без этого никто им не поверит. Альбус слишком высоко сидит.       — Обратиться к тому, кого Дамблдор предал и отвернулся в самый важный момент, — улыбка Джеймса, окрасившая его губы, ни разу не походила на ту, которую помнил Сириус. В ней нет и капли веселья, лишь желание сравнять с землей или уложить в оцинкованный гроб, закопав грешника на два метра под землю.       — Геллерт, — понял Сириус задумку друга, — только как ты туда доберешься? Без разрешения палаты Лордов и Альбуса туда не попасть. Даже Патронус не отправить. И любая сова, пересекшая границу аппарационного барьера, установленного Альбусом, вернется обратно.       — Придумаем, — сказал Джеймс, спускаясь по подушке вниз, — позже. А сейчас я устал, — и зевнул. Но сквозь дрему на него накатившую, сказал: — Гарри, встреть ее. Через несколько часов она приед… — но не договорил. Сон его поглотил.       Спать Джеймс планировал недолго. Ведь скоро он увидит свою малышку. И не важно, что она выросла. Гарри всегда для него будет малышкой, хоть во младенчестве, хоть в глубокой старости. И ее он непременно защит. И от лорда Волдеморта, и от Альбуса. Новой жизни не пожалеет, но сделает для нее все, лишь бы та была жива и счастлива. Именно на этой мысли лорд Поттер уснул.       Только ненадолго. Ровно до момента, когда прозвенел внутренний будильник, оглашающий скорое появление Гарри. Джеймс, справившись с накатившей усталостью и тяжестью в теле, которое для него создала прародительница по подобию старого, приводил себя в порядок, чтобы предстать перед дочерью, которая уже вот-вот переступит порог Гриммо. С трудом справляясь с пуговицами рубашки, осматривал комнату, в которой его разместил Сириус.       — Смешно, Бродяга! — улыбался Поттер, узнавая в комнате символику Слизерина. Висевший на противоположной от кровати стене флаг факультета, откинутый назад, темно-изумрудный, с росписью чешуек балдахин. Шторы на окнах и ковер под ногами тоже были в зеленых оттенках. А еще расположенная на письменном столе фотокарточка с командой по квиддичу, в которой Регулус, покойный брат Сириуса, играл.       — Потомок Бледной, завтрак подан! — скрипучим голосом произнес Кричер, появившийся в дверном проеме. И также незаметно растворился, как и появился. А Джеймс, одевшись, убрав непослушные волосы назад за уши и надев очки, спустился в малый обеденный зал. По пути, ступая по лестнице, поздоровался с леди Блэк. Та демонстративно отвернулась от него, вздернув изящный тонкий нос.       — Ну и ладно, — отмахнулся Поттер, — не особо то и хотелось…       ***       Ожидание смерти — хуже самой смерти!       Крутились в голове лорда Поттера эти строки, пока он ждал друга и дочь, сидя у камина гостиной. Счет до встречи с дочерью шел на минуты. Ведь поезд из школы уже давно приехал. И осталось дело за малым. Забрать ее от ненавистных Дурслей и доставить сюда, к нему. Джеймс места себе не находил. Сидел, словно на иголках, перебирая в мыслях слова, которые ему хотелось бы сказать.       Когда Джеймс потерял всякое терпение и готов был сам к Сириусу присоединиться, от защитных Чар дома пришло оповещение, что прибыл хозяин с гостьей. Улыбка сама собой проявилась на губах, а глаза защипало от слез. Дрожь в теле от предстоящей встречи захватила лорда Поттера. Волнение стало его часть. Он так волновался последний раз, когда делал Лили предложение руки и сердца. Даже появление дочери на свет не вызывало такой паники.       — Я справлюсь, — уговаривал себя Джеймс, подходя к входной двери, чтобы встретить Гарри объятиями.       Девочка, одетая в маггловскую одежду: черные джинсы, темно-зеленую футболку, светло-серую рубашку в клеточку сверху, с распущенными непослушными волосами, без страха и тревог ступила в темноту неосвещаемого коридора. И тут же попала в объятия Джеймса. Он же, прижав дочь к себе, не сдержал порыв и запечатлел поцелуй на ее макушке. Не важно, что она взрослая, для него она была и буде ребенком, единственной и дорогой дочерью.       — Здравствуй, дочь! — произнес Джеймс, смотря в ее зеленые, как у Лили, глаза. Даже через стекла очков была видна их колдовская красота. Зелень радужки завораживала и манила, очаровывала и покоряла.       — Папа… — не верила она своим глазам, — это и правда ты, папа? — по ее щекам потекли слезы. Крупные капли падали на футболку, оставляя там мокрый след. Она снова уткнулась ему в грудь и всхлипывая, подрагивая плечами что-то бормотала. Джеймс не разобрал, что именно, но одно понял — язык древний. И точно не парселтанг. Его он с другим не спутает.       — Воссоединение семьи! Так мило! — произнес голос за их спинами, принадлежащий тому, кто их семью и разрушил. И это не Волдеморт. — Как я рад, Джеймс, мальчик мой, что ты жив! — эта наигранная, полная фальши улыбка, мед в голосе и взгляд, проникающий в душу и разум, на Джеймса после воскрешения не действовал. Он видел Альбуса таким, какой он есть на самом деле. Гнилым и протухшим насквозь.       — Тебя, Альбус, никто не приглашал! — сказал Сириус, и на этих словах дверь Гриммо закрылась, а хозяин дома и гости остались внутри. — А теперь поговорим о нашей общей проблеме, — Блэк имел в виду Альбуса, чуть приоткрывшего печать сокрытия и явившего отголосок своей личности.       Сущность, что живет в его теле, не просто паразит, питающийся магией и жизненными силами, как в случае с Квиррелла и Волдеморта на первом курсе. Нет. Это предок, основавший очень давно магический род, мощный, опирающийся на ментальные науки. Предок Альбуса, чтобы войти в круг перерождения, принял человеческий облик, став смертным.       — Он выжидал сотни лет, десятки поколений, чтобы пробудиться в нужном теле и в нужное время. И выждал, — закончил Джеймс рассказ-причину, по которой леди Смерть вернула его в мир живых. Опуская только момент с восстановлением рода Певерелл. Это их с Гарри личные, даже семейные дела.       — Так кем был его предок? — задал вопрос Сириус, отпивая из любимой чашки глоток чая. Беседа о директоре и его древе рода шла за столом малого обеденного зала под чай и печенье, любезно домовиком предоставленным.       — Сейчас важнее не то, кем был предок директора, а пробудился ли он в теле потомка? — сказала девочка, пока что держащая свою личность в секрете. Рано отцу и крестному знать, кем на самом деле является Гарри, кто в ней пробудился по вине змеемордого лорда и его крысиного помощника. Чуть позже, когда они общими усилиями разберутся и поймут, как справится с новой личностью директора, она им все расскажет.       — Гарри права, Сириус. Надо сперва понять, с кем мы имеем дело. С директором, с силой предка или с предком со знаниями Альбуса. — Сириус не спорил. Это и правда важнее. Но вопрос был в другом: как это узнать? Есть ли способы у волшебных древних родов узнать, кто перед тобой? Смертный с личной душой или смертный с душой древнего.       — Есть, — сказал Джеймс, передавший слова Смерти присутствующим: — Один старый ритуал Певереллов, которым они пользовались, чтобы узнать, не переродилась ли их основательница в тело потомка. К тому же Певереллы, как некроманты, отмеченные смертью, обязаны были держать под контролем некоторые магические рода, предки которых не внушали доверия своими поступками в прошлом. Таких богов и богинь немного, но они были. И в обязанности детей Хель входил и контроль за «особыми» родами.       — Со временем род Хель угас, отошла за ненадобностью и обязанность в стражах. Боги и основатели все реже пробуждались в своих потомках. — Пояснил Джеймс, чертя палочкой в воздухе магический узор из тончайших нитей.       Наблюдая за его действиями, Хьё думала и предполагала, среагирует ли на ее душу узор распознавания. Или же промолчит и сохранит тайну перерождения. Когда узор был готов, полностью напитан магией, а стрелочка в центре круга указывала на нее, палочки отца и крестного оказались в их руках, направленных на нее, с требованием:       — Рассказывай, кто такая? Почему живешь в теле моей дочери? — на кончике палочки горел зеленый огонек Непростительного заклятья, готового в любой момент забрать жизнь валькирии. Девушка с тяжелым вздохом и выдохом, сняв очки и посмотрев на Поттера и Блэка, представилась:       — Имя мне Хьёртримуль. Валькирия — мечом Всеотца разящая. Судья заблудших душ и грешников Одина! — на этих словах девушка приняла свой истинный облик: с длинными белоснежными волосами, раскрывшимися за спиной лебедиными крыльями, сияющими белизной, в латном доспехе и с мечом в руке.       — Мограна меня задери! — вот и все, что смог сказать Сириус, смотря на крестницу в божественном облике…