У реки два берега

      - Учитель, прошу просвещения. – холодные капли стекали по оголённым мужским плечам, впитывались в пояс и штаны, редко капли доходили до пят. Ноги были сведены, а руки согнуты в локтях: Бинбу, другими словами «стойка отдыхающего монаха» - Несколько дней назад в наш храм пожаловала загадочная гостья и я слегка озадачен таким внезапным появлением. – парень присел на прохладный от влаги камень, протянул ноги по всей длине и пальцами стал удерживать носки. – Скорее всего деву постигло жестокое нападение и от неё попытались избавиться, но я не могу быть уверен до конца в своих догадках. Ей достаточно тяжело рассказать про минувшее, скорее позабыла на фоне поглотившего сознание страха. – тяжелые струи, словно стенка, барабанили по напряжённым мышцам спины и плеч. – Не смотря на недавнее нахождение девушки среди нас, доверие вызывает, мы все стараемся оказать поддержку. Однако, - затем разгорячённые ладони от напряжения легли на поверхность булыжника и стали приподнимать тело над землёй. – Восстановилось тело, но не дух. – возвращаясь в исходное положение, парень встал на одну ногу, другую согнув в колене и расставил руки, принимая холодные струи на всё тело. – Кажется, звала себя Кагэ… Что я ещё могу сделать для потерянной души? – за стойкой следовала поза слепого шага, из которой было удобно выпрыгнуть в глубину озера и очиститься. – Прошу, просветите мне путь. – расслабив мышцы, Химеджима стал лавировать на тонкой глади воды, наслаждаясь мелкими каплями-брызгами от потока водопада, пением птиц неподалёку и свежим прохладным воздухом. - Наму Амида Буцу…       Позволив себе ещё немного мимолётной слабости и спокойствия, монах принялся выбираться на сушу, где лежали на тёплом камне на солнце его верхние одежды и обувь. Наполним большой кувшин до краёв, служенец Будды вместе с сосудом поспешил возвратиться в храм. Окружающая природа, несомненно, радовала его: умиротворение, которое приносила гладкая и мягкая трава. переливающаяся на солнце, и цветущие деревья вишни своим бело-розовым отливом лепестков, устилающих проходную степную дорожку, ни с чем не было сравнимо. Потому парень и старался как можно чаще выбираться вместе с сиротами, чтобы отвлекать их от четырёх стен, в которых они находились изо дня в день в храме, и показывать им всю эту красоту. Летая у себя в приятных воспоминаниях, он не заметил, как уже подходил к заднему двору хижины, и краем уха уловил чьё-то недовольство и противоречащие возгласы. Ускорив шаг, темноволосый заметил следующую картину: самые младшие – Сайё и Ичи – держались за широкие штанины, не давая ещё слабым ногам прохода, а Кайгаку отчитывал девушку, которая явно старше его возрастом, как младшую сестрёнку, пытался отнять плетёные корзины для тяжелых грузов.       - Что у вас тут происходит? – как только низкий голос укоризненным тоном раздался за спинами детей, все обернулись и застали своего учителя, который явно не был осведомлен их поведением. Тут голос подала самая старшая из малышей, Року, которая за спиной спрятала других, тем, кому не удалось остановить упёртую особу.       - Сестрица Кагэ собралась в лес без сопровождающих.       И ослеплённые глаза переместились с подопечных на темноволосую, которая двумя руками гладила по макушкам сирот, и опустила голову, словно бы её уже наказывают, в то время как самый бойкий и неугомонный малец все пытался сдвинуть с места ремесленницу, которая будто вросла в землю, и далеко не действиями, а словами, обидными для детских ушей. Но не для взрослого разума.       - Прекратите брань. – и тяжелый сосуд шмякнулся на земи перед двумя парнишками Саном и Ёном, которые с полуслова уже понимали своего наставника и побрели вместе с водой в хижину. – Ты ведёшь себя не подобающе, - и служитель будды подошел к спорящей компании и одёрнул строптивого сорванца от девушки. – не как мужчина, Кайгаку. – и грустные голубые глаза мальчика устремились на пальцы на его ногах, сказать то было нечего, его поведение и ненадлежащие слова слышали все в округе, потому решил ретироваться обратно на помощь своим друзьям загружать воду в дом. Маленькие дети тоже испугались такой реакции парня, но когда увидели на его лице добрую улыбку, то мизерные кулачки разжали материал штанов и отошли от Кусетцу на несколько шагов. – А теперь рассказывай.        - … - темные глаза не решались встретиться со слепыми, видимо, девушка ещё немного побаивалась такой особенности молодого парня, потому осталась стоять, как и была, но начала: - Господин, прошу, не могли бы вы отвести меня на то место, где мы встретились? Большего и не прошу. – ещё чуть-чуть и она была готова свалится перед Гёмэем на колене, будто прося милостыни.       Но глядя на огромные соломенные сумки для тяжелого груза, у ослепленного монаха оставался вопрос: «зачем брать с собой снаряжение», но было видно, что собеседница не ответила бы на этот вопрос и продолжила стоять на своём.       Тяжелый вздох раздался по всему двору, после чего молодой человек на мгновение отошел к подопечным, оставил ими задание и наказал сидеть дома, та сам вернулся к спутнице, осторожно стянул с её плеча самую увесистую плетённую из коры корзину и принялся показывать дорогу. Длинноволосая успела только несколько раз махнуть ресницами, для возобновления последних событий, взглянула Химеджима в спину, и стала бегом догонять уходящую быстро мужскую фигуру.       Два силуэта скрылись в взъерошенных лесных массивах. Всё, как и в тот день – несколько верст в поле зрения храма, затем поворот в сторону и ещё несколько сотен шагов. Усланное полотно опушки завлекало имитацией волн за счёт ветерка и создавалось впечатление, будто идёшь по водной глади, а пеньки – словно камни или кораллы из рассказов мамы про море. Сорванные лепестки сливы изменили направление за счет воздушного потока и полетели в спины своеобразных путешественников, накинулись на тела будто снежным бураном, только ароматным и невесомым. Девушка обернулась на встречу летящим цветкам, и не стала противиться им, а наоборот, даже слегка поддавалась вперед, навстречу спокойствию и умиротворению. Женские шаги затихли, и монах решил обернуться, но не нарушать идиллию человеческой души с природой, благо позволяло время.       Увлекательный путь продолжался, и совсем скоро оба могли услышать журчание ручья. Тот самый, который Гёмэй вместе с детками преодолевал весело и задорно. Взглянув на поток воды, в голову к Кагэ пришла идея возвести небольшой деревянный мост, можно было ручки и перекладины украсить искусной вырезкой по сердцевине, даже не сильно запудренный, достаточно простого. Немного поразмыслив, она улыбнулась своим задумкам, ведь спустя какое-то время в ей сознании начинают возвращаться охота работы и былые замыслы. Но из грёз ее вытащили крепкие мужские руки, которые подсадили тело Кусэтцу на плечо и поддерживали, дабы комфортнее пересечь препятствие. Глядя вниз на водную гладь, тёмные глаза заметили несколько маленьких рыбок и много красивых речных камушков. Прямо сейчас девушка чувствовала себя птичкой, что парила над лесными красотами. Но точно так же как и чувство полета, ей ноги ощутили твёрдую поверхность прохладной земли, и пристальный взор.       - Что-то не так? Как самочувствие? – смущённая искренним поступком служителя Будды, крестьянка лишь быстро кивнула и слегка поклонилась в знак благодарности своему спутнику. Читая её смущение как открытую летопись, Химеджима улыбнулся краешком губ и, откашлявшись, указал пальцем на расстоянии вытянутой руки на то самое место, где мальчуган обнаружил без сознанное тело.         Ватными шагами спутница подошла ровно к тому роковому месту, опустилась на колени и провела рукой по помятой траве. Чёрные глаза устремились вперед и обнаружили склон, ведущий на более высокую опушку, на пути не было ни одного цельного дерева, лишь пеньки, да куча иглистых веток.       - Туда. – молодой человек не посмел задавать лишних расспросов, и лишь покорно пошел в след за девой, чувствуя её волнение и отголоски страха, но тем не менее навострил слух, во избежание обнаружения опасностей и диких животных. Ему, физически подготовленному, подъём давался успешно, что не скажешь о ещё не полностью восстановившейся девушке. Потому решил в прямом смысле протянуть руку помощи, на что получил благословение и позволение подсобить в нелёгком пути.       Каждая кочка, пень, иглица, да даже камешек отдавал обратно в тело из-за нахлынувших воспоминаний. Оказывается, не так уж и долго она летела в этой пропасти, расстояние было мизерное, через лес идти было и то дольше. Но именно в тот момент, когда смерть буквально поджидала на своём пороге, этот ад казался вечностью. Резко захотелось скукожиться, закрыться, сжаться клубком как там на поляне и принять свою судьбу. С каждым шагом оставалось все меньше и меньше. Сейчас вновь придётся пережить ту страшную ночь. Нет, надо бежать, она не хочет проходить через это снова. Но сказать прямо не решалась. Панику поднимать не хотелось, отступиться и уйти ни с чем – глупо, с учётом того какой путь был проделан. И всё же. Пока желание в женском сознании не совпадало и противоречило реальности, монах и подопечная добрались до ракового места.       - Наму Амида Буцу… - пребывая в шоке от ауры страха и печали, губы брюнета стали шептать уже привычные молитвы: куча обломков старых досок, что успели покрыться мхом, множественные осколки дорогущей керамики, глины, застрявшие под обвалом летописи и записи на испорченной бумаге, в воздухе витал запах крови и сгнивших лекарственных трав. – Что тут произошло? – но потерпевшая ему не ответила, скинула с себя походную корзину и принялась собирать всё, чтобы было уцелевшее на своём пути: чашки, горшки, пиалки. Долго немедля, тот принялся помогать и лишь изредка уточнял у ремесленницы надобность каждой находки. В обиход шло всё: и посуда, и инструменты быта, оставшиеся строительные материалы и даже годные деревянные брусы. Глядя на переполненность одной из корзин, Гёмэй сомневался, что такая хрупкая на вид женщина способна на поднятие подобных тяжестей.       Пройдя немного дальше, к дорожке ведущей в ближайшую деревушку, выжившая принялась собирать остатки специального состава из глицинии для дальнейшей переработки. Пока шло такое увлеченное и саркастичное занятие, пазл в юной голове начал складываться: свечи с лекарственной травой были потушены, так как они вредят демонам. По крайней мере такими байками шептались бабушки торгаши на прошедшей ярмарке. Похоже, они околдовал младшую сестру, и та не по своей воле сотворила роковую ошибку, затушила единственную защиту дома. На краешках глаз накопились еле удержимые слезы, губы и подбородок заходились в неугомонной дрожи. Но Кагэ не хотела показывать своих эмоций, потому, быстро стирая рукавом кимоно подступающую влагу, поспешила вернуться к монаху.       Когда же со двором было покончено, настала пора самого неприятного момента: поиска тела отца.       - Господин, я очень надеюсь на вашу поддержку и помощь. Те брусья, - грязные от почвы пальцы указали в сторону обломков, где раньше были покои её батюшки. – Сможете оттянуть? – и, словно бы проверяя себя на прочность, ослепленный подошел в указанное место и принялся оттаскивать верхний слой деревянной рухляти, а за ней последовали увесистые доски от перегородок стен. – Только прошу вас, аккуратно. – с каждой убранной преградой девушка боялась, что вот-вот на неё посмотрят пустые глазницы опороченного тела мужчины. Так и случилось: плоть стала сходить с костей, как только была убрана последняя дощечка, куча жуков поспешили ретироваться с тела погибшего и спрятаться в его одеждах, неприятный запах гниения сразу ударил в нос дочери усопшего и монаха. – Ах… - не сдержав шока от увиденного, ремесленница отвернулась и позволила себе немного слабости, но эти всхлипы не остались незамеченными бдительным парнем. Он уже понял, что перед ним труп, а по реакции женщины можно было понять, что перед ними близкий ей человек. Ладошки засуетились перед мокрым лицом, давая хоть какой-то поток ветра, стали вытираться эту влагу, но на щеках и глазах оставались грязные следы. – Я сама. – перешагнув обломки дома, Кусетцу попыталась взять за подмышки останки отца и потянуть на себя, чтобы вытащить застрявшие ноги. Заприметив, что процесс длиться медленно и с кряхтением со стороны спутницы, Гёмэй не остался в стороне и поднял самый тяжелый участок, помогая быстрому извлечению тела. Молодая особа с останками побрела к самому вычищенному участку двора, руками принялась рыть неглубокую яму и укладывать туда мертвого родственника, не забывая зачитывать молитву во время своеобразной похоронной процессии. Еловые лапы и иссохшая трава укрыли тело покойника, предварительно уложив голову отца на север с фамильным ножом в руках. Это была первая и последняя их встреча. – Нет времени медлить, берём всё самое необходимое, я покажу, и уходим отсюда.       Тот час в свободную корзину были сброшены несколько поясов оби ручной работы, костюм кэйгаки, огромная нижняя юбка из-под юкаты, подушки с вышивкой матери и уцелевший матрас с футона. Напоследок девушка решила проверить пространство, где раньше были коллекционные комнаты для дальнейших перепродаж на аукционах. Лишним ведь не будет, потому в след ко всему необходимому были возложены все возможные уцелевшие украшения, одежды, ткани, несколько музыкальных инструментов, еле переживших разруху, и фамильное оружие семьи Кусетцу.       Все корзины были переполнены, следовало уходить.       Окинув место обломков, которое раньше она называла своим домом, ремесленница мысленно попрощалась со своей семьёй и, приняв помощь спутника, поспешила уйти отсюда раз и навсегда.       - Они вернулись! – радостно принялась восклицать Сайё, которая заприметила путешественников в окне хижины и поспешила выбежать им на встречу. За ней поспешили и другие малыши. Взрослые мальчишки вышли следом, чтобы помочь взять и донести все тяжелые сумки. – А где вы были? А чего так долго? Вы нам что-то принесли? Сестрица? Сестрица!       - Сейчас всё увидите. – окинув своих новых друзей нежной, но измученной улыбкой, Кагэ поспешила пройти дальше, чтобы обмыться и начать показывать самым любопытным сиротам чудеса из ларца. Только самый взрослый окинул вопросительными взглядом своего духовного наставника, но тот лишь отрицательно покачал головой. Сегодня он выделил для себя следующее: с девушкой явно приключилось что-то странное и вряд ли дикие звери смогли принести с собой столько большую разруху и потери, при нём выжившая схоронила собственного отца и распрощалась со своим домом и воспоминаниями прошлой спокойной жизни. Потому решил отойти в стадию ожидания – если гостья захочет, расскажет сама, рисковать её состоянием он не хотел, травмировать тем более не было желания и цели. Но была поставлена цель: помочь всеми силами в дальнейшем восстановлении и принять это новое место своим новым домом.       Пройдя в хижину, девушка уже разложила половину награбленного перед девятью парами глаз. На полоне лежали все возможные украшения, ткани, одежды. И, с позволения старшей, множество детских ручек накинулись на всевозможные находки, после чего посыпались как горох вопросы.       - Это, флейта сякухати. – перед детским взором предстал продольный музыкальный инструмент, просто сам по себе, со скошенными краями. – Здесь есть 5 пальчиковых отверстий. Вот. – женские пальцы принялись водить по всему бамбуковому изделию, останавливаясь на каждой дырке в полом цилиндре, одна даже была со сколом, но не значительным. – Этой флейте около 15 лет. И чем больше лет бамбуку, из которого она будет изготовлена, тем глубже будет ощущаться звук. На пример… - набрав воздуха в легкие, ремесленница делает небольшой выдох в инструмент, поочерёдно закрывая подушечками пальцев отверстия по всему периметру инструменту. Неопытность в духовых немного исказила мелодию, из-за чего самые придирчивые поспешили закрыть уши. – Ой..       - Кагэ, позволь мне. – и Химеджима протянул руку за флейтой. Девушка покорно её вручила монаху и после долгой паузы, парень выдаёт небольшую лунную сонату. Во время игры, молодой человек качал головой, создавая необходимые вибрации по стенкам инструмента, и казалось, будто ноты лились тонкой струйкой, но часто сталкивались с препятствиями в виде камешек.       Все, как заколдованные перевели взгляд на играющего, что тот на столько увлёкся, что поспешил одёрнуть себя, как только заприметил шокирующие отголоски в воздухе. По помещению прошлись хлопки всех присутствующих, а последователь Будды неловко почесал затылок и поспешил вернуть музыкальный инструмент на место.       — Это было здорово, господин. Вы где-то учились этому? – завернув ценность в отрез ткани, темноволосую поспешила отложить ей в сторону.       - В глубоком детстве питал страстью к это диковине. Играл так часто и много, что порой доставалось от уставших родственников. А ещё есть несколько версий появления японской флейты. Согласно одной из них, этот музыкальный инструмент появился в Египте. Оттуда он пришел в Индию, затем распространился в Китай и Японию. В течение долгого периода этот музыкальный инструмент ассоциировали с бродячими монахами – комусо. Игра на такой флейте из бамбука заменяла молитву и помогала сосредоточиться на медитации. Но и в самообороне применялась, она очень плотная и крепкая. – каждое слово сироты впитывали как почва в проливные долгожданные дни после долгой засухи. Глаза загорелись еще больше и все быстро вернулись к изучению других сувениров от Кусетцу.       - Таак, а это сямисэн. Тут три струны и вот такой деревянный гриф. Играть просто, просто отщелкивающими движениями проводите по струне, а другой ручкой, тут, повыше, зажимаете аккорды, и песня польётся сама собой. – пристальные тёмные глаза ремесленницы устремились на девочку в заднем ряду, которая с большим увлечением, видно, что подавляющим, смотрела на демонстрации нового музыкального инструмента. – Хачи, хочешь попробовать? – девчушка не ожидала, что старшая обратит на неё внимание. Вся смущённая, теребя краешки кимоно, она стеснительно подошла к старшей и взялась за головку грифа.       - Я помню, как маменька меня учила на нём играть. Сестрица, я как вспомню, то с удовольствием для тебя сыграю. – спокойное, на первый взгляд, казалось бы, немного злое лицо, сменилось на добрые черты и, приобняв младшую собеседницу, дочь ремесленника отпустила её обратно на своё место с новым подарком.       - Сестрица, а это что? – самая младшая Сайё обратила внимание на самое блестящее и выделяющееся из всей горы того, что перед ними было. От такого забавного девичьего поведения, все присутствующие пустили лёгкий смешок.       — Это бубенец Кагуры. С таким своеобразным музыкальным инструментом отгоняли злых духов и провожали весну. Но он остался один. – и в мгновение ока блестяшка была выдернута из цепких пальцев девушки и зажата в детских пальчиках. – Разумеется, ты можешь забрать его себе, только по ночам не шуми… иначе можно духов, даже самых хороших, потревожить и разозлить. – но малышка проигнорировала просьбу и сразу побежала хвастаться Гёмэю своим новым подарком.       Замечая, что мальчишки начали скучать, длинноволосая решила продемонстрировать им оружейные сувениры. По итогу каждый нашел что-то себе по душе: самый младший Ичи сразу ухватил кунай, он был старый, пришёл в семью Кагэ ещё с прошлой эпохи поколением двумя ранее, потому не заточен и вреда ребёнку не причинил бы; дальше по возрасту шел Ён, мальчуган тихий. Можно даже сказать робкий, вряд ли он горел желанием обладать чем-то опасным, потому хорошим вариантом для такого типажа был лук юми, стрел не было, наконечники тоже не сохранились, но малец дал общение, что изготовит их собственными руками; Сан же сам подошел к гостье и сам указал на оружие – боккэн – он сам признался, что всегда желал обучиться боевым искусствам и теперь у него была такая возможность за счёт нового деревянного меча; самый бойкий Кайгаку свой взгляд остановил на нагинато, его сразу привлекло огромное лезвие, но из-за влияния влаги, покрытое оранжевой коркой. Страшно было подумать, во что может перейти энтузиазм ребёнка, если он восстановит или заменит наконечник, однако обещал вести себя подобающе и не использовать оружие во вред другим.       Принесённые одежды все честно между собой разделили. Больше времени ушло на распределение украшений между девочками: каждая хотела себе в коллекцию ценных подарков какой-то красивый гребень, или заколку канзаши, было бы неплохо ещё ту шпильку из соснового дерева. Но тут уже вмешался Химеджима, вовремя пресекая детский эгоизм. Вместе с остальными представительницами прекрасного пола они приняли решение сохранить самую красивую шпильку для прекрасных и длинных волос Кусэтцу. Девушку очень тронул этот жест, потому сразу выбрала для себя что-то простенькое, но из изящных атласных лент, и тут же вплела к себе в прическу.       Последующая разгрузка вещей прошла спокойна, каждый ребёнок был увлечен своим подарком. Наступила тишина, только иногда её нарушали вопросы зачем да почему со стороны любопытных лиц. Самая громоздкая корзина несла в себе всё для быта.       Новая обитательница храма сразу заметила состояние стен, двора, фасада, потому увесистое полотно было увешано на самую продуваемую часть хижины. В этот же день все сколотые участки древесины были заменены уцелевшими брусьями с целью удержания тепла, некоторые подушки были заменены на более качественные, мягкие, с вышитыми узорами. По периметру храма были расставлены склянки и глиняные горшочки со смесью из глицинии, которые монах добровольно зажёг. В целом общая обстановка сменилась на более уютную.       По окончанию тяжелого дня, когда многие уже готовились ко сну, ослепленный парень стоял на улице у входа в общий двор хижины и зачитывал притчи.       - Учитель, прошу просвещения. – склонившись на колени перед алтарём для подношений, темноволосый возложил на него оставшиеся дары и лекарственные травы. – Сегодня ты даровал своему ученику возможность осязания человеческих страданий. Никогда не подумал бы, что столкнусь с настолько тяжелой судьбой. – прохладный вечерний поток воздуха колыхал его пряди, проходился по затылку, вызывая табун мурашек по коже. – Прошу, направь меня и даруй сил для бескорыстной помощи, ученику своему.       Речи Химежима сопровождались трекотом сверчков, редким карканьем ворон и какофонией голосов, которую приносил попутный ветер. Где-то там можно было заприметить, как детские голоса стали стихать и свет сменил тональность от гашения угольков в масляной лампе. Двери отворились и ему на встречу вышла девушка в ночном свободном костюме белого оттенка.       - Господин, вы задержались на холоде, и я решила выйти за вами. Всё хорошо? Вас что-то тяготит? – она подошла к нему, присела на колени рядом и принялась молиться, ровно так же, как несколько секунд назад делал монах. Слепой служитель храма лишь понимающе хмыкнул и повернул в голову подношений.       - Гёмэй.       - Что? – вопросительно уставилась на молодого человека пара тёмных как ночь глаз.       - Называй меня просто, Гёмэй.