DID I CROSS THE LINE? / Я перешёл черту?

      Вызов, на который Блейз отправился прошлым вечером, стал третьим случаем в их сводке происшествий. К счастью, Мерлин уберёг его от травм, но их списки пополнились двумя новыми жертвами — маглорождённая мать и её дочь погибли при обстоятельствах, ставших печальной визитной карточкой Пожирателей. Весь отряд с самого утра был в подавленном настроении. Единственной обнадёживающей новостью стало то, что зелье Сна, опробованное на Забини, сработало, как и предполагалось: он проспал шесть часов без пробуждения, и это означало, что для ребёнка эффект продлится не менее двенадцати.       Малфой же провёл полночь за разработкой зелья для взрыва. Благо оно готовилось недолго, и уже утром вся команда увидела его в действии на испытании. Масштаб поражения удивил всех, а самого Драко результат искренне порадовал. Его старания и идея Гермионы сработали именно так, как они и планировали.       Теперь, на отдалённой части тренировочного корта, где команда отрабатывала меткость, он отстрелялся первым, показав отличные результаты, и присел отдохнуть на скамейку.       Не спавший уже почти третьи сутки, Драко искренне завидовал Забини.       Может, стоило плюнуть на всё и попробовать зелье Сна на себе? Но он сразу отмахнулся от этой мысли. Малфой не мог позволить себе расслабиться, пока все задачи не будут выполнены. Усталость стала его постоянным спутником, однако это не мешало ему продолжить. Он устало потёр слипающиеся глаза и, откинувшись на стену, прикрыл их — несколько минут отдыха, и Драко снова будет в форме.       Его собственное дыхание, ровное и медленное, на миг заглушило всё остальное. Звуки тренировок где-то вдали, шелест ветра за окном — всё это ушло на второй план, но не надолго.       Лёгкое прикосновение к волосам прервало эту мимолётную тишину. Его глаза распахнулись, и первое, что он увидел — Гермиону, склонившуюся над ним. Её пальцы ласково что-то убрали из его волос, а её взгляд был одновременно сосредоточенным и мягким.       — Пёрышко, — с улыбкой сказала она, показывая маленькое белое перо, которое извлекла из его прядей. — Похоже, сова Гарри оставила след и в твоём кабинете, — Гермиона поддразнивающе подмигнула.       Малфой усмехнулся, хотя внутри всё ещё пытался справиться с внезапной близостью.       Сова действительно залетала утром, однако теперь этот факт казался ему совершенно не важным.       — Было дело, — пробормотал он: от недосыпа его голос прозвучал чуть хрипловато.       Драко не сводил глаз с Грейнджер, которая теперь присела рядом. Казалось, её присутствие заполнило всё пространство вокруг, заставляя забыть о мире за пределами этой маленькой скамьи.       — Драко, я хотела с тобой поговорить, — тихо сказала она, опуская взгляд на свои сложенные руки. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась сдержанность, словно Гермиона старалась подобрать нужные слова.       — Грейнджер, не переживай: мы что-нибудь придумаем, — он поспешил заверить её, стараясь сохранить ровный тон, однако Малфой не мог скрыть, как приятно ему было слышать своё имя на её устах, произнесённое так естественно, будто они всегда находились в этой странной, но удивительно близкой динамике.       — Нет, ты прав, — она повернулась к нему, и её тёплый взгляд встретился с его. Это выражение, полное силы и скрытой уязвимости, выбило его из привычного равновесия. — Я знала это и вчера, просто по личным причинам немного испугалась. Думаю, Гарри объяснил тебе мою реакцию.       Он, не находя слов, лишь кивнул. На миг их взгляды пересеклись, и Драко заметил в её глазах нечто большее, чем просто признание — это было доверие, то самое доверие, которое раньше так редко выпадало на его долю.       — Поэтому, ещё раз всё обдумав, я поддержала твоё предложение, и, поскольку все остальные уже согласились, теперь это утверждённый план действий, — Грейнджер улыбнулась и слегка отвела взгляд, как будто давала ему пространство осмыслить сказанное. — Честно говоря, об этом тебе должен был сказать Гарри, но я попросила его позволить мне сообщить самой.       Он нахмурился, глядя на неё. Её слова звучали спокойно, однако Малфой уловил в них скрытую напряжённость, которая не давала ему расслабиться.       — Почему? — его голос был тихим, но в нём читалась настороженность.       — Потому что есть ещё кое-что, что я хочу сказать, — выдохнула она, и её взгляд стал твёрдым, словно Гермиона уже приняла окончательное решение. — Я хочу, чтобы мы проверили, как наш план будет работать. На мне.       — Прости, — он слегка встряхнул головой, будто пытаясь прогнать наваждение. — Ты хочешь, чтобы мы наложили на тебя Империус, использовали зелье Сна, а затем…       — Наложили Обливиэйт на задание, внушённое Империусом, да, — она закончила за него. Её голос был ровным, однако в карих глазах мелькнула тень, которую Грейнджер не смогла скрыть.       Драко опешил, чувствуя, как в груди зарождается ощущение замешательства. Это был не просто план — это был вызов. Да, безусловно, было логично проверить всё заранее и окончательно обрести уверенность в своих действиях, но почему же идея проверки именно на ней сейчас его так напрягла?       — И они поддержали это? — он кивнул в сторону троицы, наблюдавшей за их разговором.       — Да. Гарри немного сомневался, однако мы должны быть уверены, что всё сработает.       Его взгляд задержался на Грейнджер чуть дольше. В её голосе Малфой уловил ту несгибаемую решимость, которую давно знал, но которая каждый раз казалась ему чем-то новым, и, признаться честно, сейчас больше походила на упрямство. Это был не просто тон уверенного человека — в нём звучала боль, скрытая твёрдостью решения, через которое Гермиона добровольно захотела пройти сама, и это неожиданно задело его.       — Почему надо проверять на тебе? — озадаченно спросил он, поворачиваясь к ней всем телом.       — А на ком ещё? — она встретила его взгляд: её глаза блестели от решительности. В них не было сомнения — только готовность идти вперёд.       — Даже на мне! — предложил Драко не задумываясь. Это было логично: он давно привык ставить себя в эпицентр риска, привык брать на себя больше, чем следовало, но Грейнджер тут же замотала головой.       — Нет.       — Почему? — его голос поднялся на тон выше, а руки сами собой взметнулись в воздух. Малфой почувствовал, как в груди начинает разгораться что-то острое и горячее — смесь раздражения и беспокойства.       — Потому что я хочу, чтобы именно ты наложил на меня Обливиэйт! — выпалила она: её голос прозвучал очень резко, но не агрессивно.       Мир вокруг него будто замер. Слова Грейнджер прозвучали так неожиданно, что он на мгновение даже перестал дышать.       — Я? Почему? — Драко услышал собственный голос — севший, удивлённый и даже слегка настороженный. Он пытался осознать суть её слов, однако вместо этого его мысли беспорядочно путались.       — Я доверяю тебе, помнишь? — твёрдо произнесла Гермиона, и её взгляд пронзил его как заклинание. Это не был просто ответ — три произнесённых ею слова оказались откровением.       Малфой протяжно выдохнул, стараясь привести себя в чувства. Он отвёл взгляд, будто это могло помочь избавиться от накатывающего напряжения. Грейнджер не просто сказала это — она смотрела ему прямо в глаза, словно искала подтверждения тому, что Драко поймёт её, и он понял. В последнее время доверие между ними действительно поднялось на необъяснимо высокий уровень.       — Ладно, хорошо. А Империус?       — Пэнси. Забини придумает что-то нелепое, а Гарри… пожалеет меня, — её голос звучал спокойно, но в нём сквозила едва уловимая нотка усталости.       Малфой почувствовал, как её слова задели что-то внутри него — что-то, что он пытался игнорировать. Драко стиснул челюсти, и его пальцы непроизвольно сжались на бортике скамьи.       — Чёрт возьми, Грейнджер. Может, всё-таки попробуем на Забини? — его голос прозвучал почти отчаянно, как будто он пытался найти хоть какую-то лазейку, чтобы избежать именно этого сценария, однако Гермиона лишь слегка усмехнулась.       — Он и так уже был подопытным для твоего зелья, пожалей его.       — Ты сейчас тоже станешь, если вдруг забыла, — огрызнулся Малфой, ощущая, как его слова звучат грубее, чем он думал.       — Тогда надеюсь, что мне приснятся хорошие сны, — бросила она с лёгкой улыбкой, вставая и направляясь к остальным.       Драко наблюдал, как Грейнджер легко уводит Пэнси за собой, но ничто в её походке не выглядело действительно лёгким. Каждое её движение, как ему казалось, скрывало напряжение, которое она умело маскировала упрямым стремлением показать свою готовность, и только он, вероятно, видел истинную картину происходящего.       Малфой недолго посидел в одиночестве, переваривая хаос происходящего. Его мысли были спутанными, а внутри разгоралось неприятное ощущение бессилия оттого, что Гермиона собиралась пережить.       Её готовность довериться каждому из их команды, её решимость пойти на такой риск — всё это накладывало на него ответственность, которая становилась почти невыносимой.       Сдавшись, он поднялся на ноги и направился к Блейзу и Гарри, которые, очевидно, ждали его реакции. Забини как всегда сиял от нетерпения, выразительно поигрывая бровями и потирая руки в предвкушении. Поттер же молча похлопал Малфоя по плечу, протягивая ему оружие, заряженное капсулой с зельем.       — Почему два? — Драко кивнул на второй экземпляр в руках Гарри. Оно лишь отдалённо напоминало пистолет — очередная идея Грейнджер, воплощённая в жизнь благодаря магловским устройствам.       — На случай, если кто-то из нас промахнётся, — ухмыльнулся Поттер.       Малфой слабо усмехнулся в ответ, но улыбка так и не достигла его глаз.       — Вы правда поддержали это? — спросил он, почти надеясь, что кто-то скажет «нет».       — Она умеет убеждать, не находишь? И проверить действительно не помешает: Гермиона права, — кивнул Гарри, отворачиваясь к двери и явно ожидая её возвращения.       Драко почувствовал, как раздражение снова поднимается к горлу. Это не было похоже на обычные ситуации, где он мог отгородиться сарказмом или холодной отстранённостью. Здесь было что-то большее, что било по его самообладанию.       Вскоре дверь в зал открылась, и зашла Паркинсон, но почему-то одна.       — Где Гермиона? — Поттер сразу же напрягся: его тон стал чуть резче.       — Сейчас придёт — она прихорашивается перед заданием, — ответила Пэнси с ноткой игривости, ближе подходя к троице.       Малфой почувствовал, как его собственное напряжение усилилось ещё больше. Он не хотел признавать, что такое долгое отсутствие находящейся под проклятием Грейнджер вызвало у него странное беспокойство, однако её задержка ощущалась так явно, что невозможно было это игнорировать.       — Пэнс, признавайся, что ты загадала? — нетерпеливо прошептал Забини, а Драко невольно напряг слух, едва не скривившись от собственной реакции.       — Подождать не вариант, Блейз? — Паркинсон подняла бровь, но Блейз даже не думал отступать.       — Не могу. Я хочу знать, чего ждать! Ну скажи, скажи-и-и! — капризничал он, покачивая её за плечо.       — Ладно, хрен с тобой, — сдалась Пэнси. — Я загадала ей пофлиртовать с Маклаггеном, а потом поцеловаться с ним!       — Что?! — воскликнули в один голос Малфой и Поттер, поворачивая головы к ней так резко, что Драко даже почувствовал, как в его шее что-то хрустнуло.       — Что ты сделала? — переспросил он, неверяще глядя на Паркинсон, которая в ответ лишь расплылась в хитрой улыбке.       — Не притворяйся глухим, ты всё прекрасно расслышал, — проворковала она, отталкивая его от себя лёгким движением руки.       — Пэнси, ты в своём уме? — Гарри тоже выглядел ошеломлённым. Его голос стал резким.       — Вы вообще нормальные? — Паркинсон вспыхнула, оглядывая троицу. — Я загадала то, что сама Гермиона не сделала бы ни за что на свете! В этом и смысл Империуса! Конечно, я могла бы загадать ей поцеловать кого-то из нас, но это она бы сделала даже по собственной воле, при правильных аргументах. Даже с тобой, Блейз, — добавила она с усмешкой.       Забини вскинул брови в удивлении, а Малфой скривился, почувствовав, как внутри него всё сводит оскоминой отвращения.       Ещё одного образа ему не хватало для полного счастья.       Мотнув головой и пытаясь выбросить ненужные образы, он повернулся к двери как раз в тот момент, когда она открылась, и в зал шагнула Грейнджер.       Драко выдохнул слишком резко и сдавленно, чувствуя, как его собственные нервы обнажились. Эта ведьма определённо задалась целью свести его сегодня с ума.       Она была в том самом комбинезоне, который с первого момента заставил его мысли блуждать в ненужных фантазиях, однако теперь Гермиона, похоже, решила пойти дальше, давая под дых его выдержке. Ворот злосчастного комбинезона был расстёгнут почти до конца, открывая не только линию изящной шеи и тонкие ключицы, но и красивые изгибы её груди, упрямо привлекающие взгляд.       Он замер, изо всех сил собирая остатки своего самообладания. Одному Салазару известно, с каким невероятным трудом Малфой сумел оторвать взгляд от этого выреза, напомнив себе, что сейчас не время и не место для подобных мыслей. Он перевёл внимание на её глаза — шоколадные радужки, затуманенные воздействием Империуса.       Едва заметная вуаль заклинания могла ускользнуть от взглядов большинства, но не от него. Драко слишком хорошо знал это проклятие, слишком часто видел его действие, чтобы не понять, что сейчас с ней творится.       Для всех остальных она выглядела почти обычной, однако он видел — её внутреннее сопротивление буквально вырывалось наружу. Грейнджер смотрела прямо на команду, словно борясь с влиянием заклинания и пытаясь преодолеть своё задание, и, чёрт возьми, наблюдать за этим было хуже, чем Малфой мог вынести.       Как и предполагалось, сопротивление оказалось бесполезным. Отведя взгляд от его глаз, в которых она, казалось, искала помощи, Гермиона встряхнула распущенными волосами и уверенно направилась в противоположную часть зала.       Когда она остановилась перед Маклаггеном, он почувствовал, как его мышцы напряглись. Её поведение с этим тупорылым мерзавцем было мягким, даже игривым. Грейнджер накручивала прядь волос на палец и говорила с Кормаком таким тоном, который Драко не мог вообразить, наверное, даже в предсмертной агонии.       Он стоял неподвижно, однако внутри всё кипело. Она вела себя настолько непривычно, что его охватило не только раздражение, но и странное, мучительное чувство утраты.       Когда Гермиона приблизилась к Маклаггену и мягко провела пальцами по его груди, Малфой едва удержался оттого, чтобы резко развернуться и уйти. Пересилив собственную реакцию, он остался, наблюдая, как тот растекается самодовольной лужей.       А потом Маклагген распустил руки.       Сначала это были её запястья, потом — плечо, но когда его ладони спустились ниже, легко скользнув на талию Грейнджер и спускаясь по её изгибу вниз, что-то внутри Малфоя сломалось.       — Меня сейчас стошнит, — голос Поттера прозвучал рядом как сквозь вату, и Драко уловил движение — Гарри поднял руку с оружием. Только вот он опередил его.       Раздались два глухих выстрела, и Гермиона с Маклаггеном удивлённо обернулись. Их ошарашенные взгляды встретились с выражением Малфоя всего на долю секунды, прежде чем оба рухнули на маты, разложенные на полу.       — Фу, блин, какая мерзость! — воскликнул Блейз, театрально протирая глаза.       А Пэнси тут же повернулась к Драко с громким возмущением:       — Ты усыпил Кормака?!       Её крик прозвучал как обвинение, но Малфой лишь неопределённо пожал плечами и шагнул к распластанной на полу Грейнджер, игнорируя всё вокруг.       Опустившись возле неё на колени, он без лишних движений застегнул ворот её комбинезона, скрывая то, что заставляло его сердце бешено колотиться. Его руки двигались осторожно, почти автоматически, однако в каждом касании была забота, которую Драко старался скрыть даже от самого себя.       Он аккуратно откинул мягкие пряди её волос, рассыпавшиеся по лицу, и на миг замер, всматриваясь в красивые черты. Спокойные, расслабленные линии напоминали сон ребёнка — от них веяло чем-то поразительно чистым, что болезненно контрастировало с тем, что Малфой только что видел.       Она тихо посапывала: её приоткрытые губы выглядели удивительно мягкими. Этот момент был странно интимным, и он поймал себя на том, что задержал дыхание.       — Слушай, Малфой, а зачем ты подстрелил его? — голос Поттера резко вернул его в реальность. Гарри уже присел рядом с Маклаггеном, пристально разглядывая его и явно стараясь сдержать своё недовольство.       Драко поднял взгляд, в котором отразилась смесь раздражения и скрытой уязвимости.       Он встретил вопрос своим привычным, холодным сарказмом:       — А ты почему решил нажать на курок именно в тот момент?       Поттер хмыкнул, видимо, ожидая подобного ответа:       — Неприятно наблюдать, как лапают подругу, которая для меня как родная сестра.       Малфой сдержанно кивнул, извлекая пустую капсулу из её плеча.       — Считай, что по той же причине, — бросил он, не глядя на Гарри.       На мгновение между ними установилось странное понимание. Поттер усмехнулся, кивнув, но Драко уже отвернулся, сосредоточившись на Гермионе.       — Ладно, и что мне теперь делать с этим придурком? — обречённо спросил Гарри, взъерошив волосы.       Малфой усмехнулся, однако эта усмешка была холодной, почти механической.       — Озадачь этим Паркинсон. Она всё заварила, пусть и расхлёбывает, — произнёс он, поднимая её на руки с такой лёгкостью, будто Грейнджер ничего не весила, и молниеносно, почти на автомате аппарировал в свою лабораторию, не задумываясь, зачем выбрал именно это место.       Там, в тёмной тишине Драко замер, сжимая Гермиону в своих руках. Её дыхание было мягким, ровным, практически невесомым, но это почему-то вызывало у него сильнейший отклик.       Он стоял, прислушиваясь к своему собственному сердцу, которое, казалось, било тревогу. Этот лёгкий, почти невесомый груз в его руках пробуждал нечто, чего Малфой, наверное, боялся больше всего на свете. Её присутствие приносило с собой странное, пугающее ощущение покоя, которого он не знал уже слишком давно. Что же она с ним делает?       Драко стиснул зубы, чувствуя, как нарастает знакомое сопротивление. Это была слабость, момент глупости — не более. Он не мог позволить себе быть тем, кто снова потеряет контроль, но каждая секунда, пока Гермиона оставалась в руках Малфоя, так сладко уткнувшись кончиком носа в его шею, заставляла Драко забыть, почему это так важно.       Малфой закрыл глаза, убеждая самого себя, что это лишь краткий момент слабости, случайный порыв, однако с каждым вдохом, с каждым биением сердца эта слабость превращалась во что-то большее, неуловимое, но пугающе значимое.       Она была слишком близко: её дыхание тихим ритмом вторгалось в его пространство, напоминая, что границы, которые он так тщательно выстраивал, начали рушиться.       Её аромат заполнял всё вокруг и обволакивал, словно мягкое одеяло в холодный зимний день. Нотки костра, тёплого кашемира, пряной гвоздики и слабый оттенок жареных каштанов — запах, который вызывал в его памяти воспоминания о тёплых вечерах и украденных мгновениях беззаботности. Этот аромат был её — уникальный, неподражаемый, и Драко ненавидел себя за то, как сильно он его притягивает.       Малфой знал, что переступает грань — ту самую, что должна разделять его долг и его чувства, но граница становилась всё более размытой: стоило ему лишь чуть наклониться и глубже вдохнуть её запах, и внутри него словно разгоралось пламя — горячее, непрошеное, выжигающее его привычный холод. Это было опасно и неправильно, однако он не мог отступить.       Его разум отчаянно пытался сохранить контроль, но ощущения, охватившие Малфоя в эту секунду, полностью завладели его сознанием. Это не было похоже ни на что, что Драко испытывал прежде. Желание защитить, удержать в своих руках, почувствовать близость и никогда больше не отпускать — всё слилось воедино, угрожая его самообладанию, однако… он не может себе этого позволить.       Сделав глубокий вдох, Малфой позволил моменту затянуться ещё чуть дольше, почти в наказание самому себе. Его руки, привычно твёрдые, стали едва заметно дрожать, пока он укладывал Гермиону на диван. Драко укрыл её пледом осторожно, почти благоговейно, как будто этот жест мог компенсировать все ошибки, которые он совершил.       Его взгляд задержался на её лице. Черты, казавшиеся такими строгими в моменты споров, сейчас выглядели мягкими, почти хрупкими. Лёгкий румянец на щеках, чуть трепещущие ресницы, приоткрытые сочные губы — каждый элемент её образа, казалось, намертво врезался в его память.       Малфой знал, что должен уйти, отступить, прекратить это, но его рука, словно ведомая кем-то другим, невольно потянулась к лицу Грейнджер. Кончиками пальцев он осторожно коснулся её щеки, мягкой и тёплой. Это касание было слишком личным, слишком интимным. Ему не следовало это делать, однако Драко уже не мог остановиться.       Он наклонился ближе, почти задержав дыхание, будто боясь разрушить хрупкость этого момента. Едва заметное прикосновение его губ к её щеке длилось всего миг, но для него оно стало вечностью. Это была слабость, которой Малфой больше не мог сопротивляться, и в то же время это было обещание самому себе, что такого впредь не повторится.       Когда он отстранился, в его груди всё ещё бушевал хаос. Драко провёл рукой по волосам, выпрямился и сделал отрывистый шаг назад. Тишина лаборатории снова поглотила его, однако внутри него всё ещё звучали её дыхание, её присутствие, её тепло. Ему предстояло разобраться с этим, но не сейчас. Сейчас он просто стоял, смотрел на неё и боролся с тем, чтобы не остаться рядом.

***

      Открыв глаза, Грейнджер на мгновение замерла, дезориентированная переходом от ярких, почти осязаемых снов к тёмной, прохладной реальности. Первое, что она ощутила — тепло мягкого пледа, укутывающего её и словно защищающего от внешнего мира. Лёгкий аромат трав и зельев наполнил воздух, напоминая ей, что это место явно не было её комнатой.       Гермиона осторожно пошевелилась, позволяя глазам привыкнуть к приглушённому освещению. Окинув комнату внимательным взглядом, она начала собирать знакомые элементы как кусочки головоломки: массивный стеллаж с древними фолиантами, комод с ёмкостями для флаконов, мерцающий свет магических ламп… Всё встало на свои места. Лаборатория Малфоя. Её память начала восстанавливать детали, однако Грейнджер не спешила двигаться, будто интуиция подсказывала ей, что стоит выждать момент.       Перевернувшись на правый бок, она замерла, наткнувшись взглядом на спящего Драко. Он сидел в офисном кресле, подняв ноги на край стола. На его груди лежала раскрытая книга, а чуть растрёпанные платиновые волосы спадали на лоб, создавая образ непривычной, почти человеческой небрежности. Видимо, Малфой заснул, читая.       Её губы невольно тронула мягкая улыбка. Взгляд задержался на его скрещённых под книгой руках — таких сильных, но сейчас абсолютно расслабленных. Гермиона позволила себе задержаться чуть дольше на линии расстёгнутой на пару пуговиц рубашки, под которой проглядывалась молочная кожа, и перевела взор на его лицо.       Он мирно спал, не подозревая о карих глазах, жадно изучающих каждую черту его внешности. Она любовалась им, словно отыскивая тайные созвездия на его лице и замечая родинки на коже, идеально очерченные скулы, лёгкий изгиб ресниц и разлёт тёмных бровей — всё это складывалось в образ, который Грейнджер раньше не замечала. В такие моменты Драко выглядел совсем иначе: не было ни тени привычной маски хладнокровного равнодушия — только покой и только открытость, которую она видела впервые.       Плотнее укутавшись в плед, Гермиона уткнулась носом в мягкую ткань и вдруг ощутила аромат, от которого замерло сердце. Сладость солнечного сицилийского лимона, лёгкая пряность перца и глубокий древесный запах ветивера окутали её, пробудив бурю невысказанных желаний. Это был его аромат — тёплый, терпкий и до боли притягательный. На мгновение ей почудилось, что его руки уже тянутся к ней, окружают её своим жаром, удерживают в своём плену, однако реальность тут же разбила эту иллюзию. Он мирно спал в кресле, даже не подозревая о её внутренних мучениях и мечтах, сотканных из его аромата.       Стараясь не шуметь, она медленно поднялась, сняла плед со своих плеч и осторожно накрыла им Малфоя, словно хотела отблагодарить за тепло. Грейнджер аккуратно убрала книгу с его груди, и её пальцы на миг коснулись рубашки Драко. Едва заметное прикосновение заставило сердце Гермионы сбиться с ритма. Это было совсем неуместно, но… невозможно было сопротивляться этому притяжению.       Взгляд непроизвольно скользнул вниз, останавливаясь на линии его губ. Гладкие, чуть приоткрытые, они манили так, что дыхание невольно участилось. Ещё чуть-чуть, и она смогла бы прикоснуться к ним, узнать их вкус, почувствовать… но нельзя. Это табу, которое Гермиона не могла нарушить.       Запретный плод всегда был сладок. Слишком сладок. Он опьянял, словно сильнейшее зелье, и затягивал в пучину непреодолимого желания. Она понимала, что стоит лишь поддаться, и она пропадёт: утонет в вихре своей тайной страсти и этой запретной, жгучей потребности, разрывающей её изнутри, однако Грейнджер удержалась.       В последний миг, когда сердце готово было сдаться, она отступила, сделав шаг назад. Её взгляд всё ещё цеплялся за его лицо, пытаясь сохранить эти секунды близости в памяти, и в тот же миг серебряные глаза Драко распахнулись. Его изучающий, пристальный взгляд пронзил Гермиону, будто раскрывая все её секреты, без слов подчёркивая: Малфой заметил.       Дыхание Грейнджер оборвалось. Её горло сжалось от паники, а разум пытался найти оправдание, но мысли разлетались как сухие листья на ветру.       — Ты… не спал? — сипло выдохнула Гермиона, отступая ещё на шаг и чувствуя, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым, а разум начинает сдавать позиции.       Он, не сводя с неё взгляда, отрицательно покачал головой. Его глаза были спокойными, однако в их глубине она уловила что-то большее — тёплое, мягкое, но при этом пугающе осознающее. Драко видел её насквозь, и этого было достаточно, чтобы весь мир вдруг оказался на грани.       — Извини, мне показалось, что ты уснул, и я… решила тебя укрыть, — быстро оправдалась Грейнджер, неловко заправляя выбившиеся пряди волос за ухо.       Дрожащие пальцы едва слушались её, и она, будто стараясь справиться с нарастающим напряжением, нашла себе занятие — вцепилась в ремни портупеи, ощущающейся сейчас сковывающими её торс цепями.       — Как себя чувствуешь? — наконец спросил он. Его голос прозвучал ровно, однако ей показалось, что в нём сквозило что-то большее. Забота? Беспокойство? Гермиона не знала.       Она растерянно уставилась на него, будто не понимая смысла вопроса, но стоило ему лишь чуть нахмуриться, и в голове закрутились шестерёнки, нехотя восстанавливая события прошедшего дня. Стыд, смешанный с паникой, накрыл её волной, заставив ощутить желание провалиться сквозь землю от собственной забывчивости.       — Да, всё хорошо, я… нормально себя чувствую! — затараторила Грейнджер, поспешно вернувшись к дивану, чтобы хоть как-то отвлечься от его пристального взгляда.       — Помнишь что-то? — уточнил Малфой, не сводя с неё глаз. Его голос прозвучал мягче, однако в нём всё ещё чувствовалась осторожность, словно он боялся услышать то, чего не хотел.       Драко убрал ноги со стола, расправляя плечи, и откинул плед.       — Наш разговор… раздевалку, Пэнси, — начала перечислять она, но её голос замедлился, натолкнувшись на внезапный провал в памяти. — А потом я проснулась здесь, — Гермиона подняла на него взгляд, полный растерянности. — У нас получилось?       — Если у тебя исчез кусок сегодняшнего дня, то да, — коротко отозвался он. Взмах палочки, и в её руках оказался стакан воды.       Она машинально приняла его, и её пальцы едва заметно вздрогнули от холода стекла.       — Что же Пэнси мне внушила? — с тревогой и любопытством спросила Грейнджер, делая глоток.       — Ты уверена, что хочешь знать? — Малфой скривился, и она тут же заметила, как его глаза слегка прищурились, словно он готовился к бурной реакции. Гермиона упрямо кивнула.       — Она загадала тебе пофлиртовать с Маклаггеном и поцеловать его, — коротко ответил Драко. В следующий миг стакан выпал из её рук, а он лишь быстрым взмахом палочки успел его подхватить, не дав воде разлиться.       — Что?! — её голос звенел от возмущения, а щёки вспыхнули ярким румянцем.       — Грейнджер, ты услышала с первого раза, — спокойно заметил Малфой, хотя уголки его губ дрогнули в намёке на усмешку.       — Как она могла?! Она же знает, что он мне противен! Фу!       — Потому и внушила именно это, — отозвался он, невозмутимо откинувшись в кресле.       — Я должна с ней поговорить! Это такая подлость с её стороны! — выпалила она, вскакивая на ноги и будто готовясь немедленно решить проблему.       — Уже третий час ночи. Пэнси спит и вряд ли скажет что-то вразумительное.       — Мерзость, — её передёрнуло, и, вернувшись, Грейнджер села на стул возле стола, устало обхватив лицо руками. — Я же не успела…       — Нет, мы с Поттером вырубили вас до этого, — неосторожно проговорился Драко и, словно осознав, что сказал лишнее, тут же отвернулся.       — Вы с Гарри? И меня, и Маклаггена? — ошеломлённо переспросила она, вглядываясь в его профиль, однако он только неопределённо кивнул, избегая её взгляда.       — Но как так получилось, что вы и его решили…       — Смотреть на это было не так приятно, как ты думаешь, — перебил Малфой, и хоть голос его звучал сдержанно, в нём угадывалось скрытое раздражение. — Ты была совершенно не похожа на себя, а этот идиот даже не заметил.       Его слова зацепили что-то в её сознании, заставив мысли закрутиться ещё быстрее.       Гермиона замерла, анализируя услышанное. Это был он. Гарри усыпил её, а Драко — Кормака. Почему? Она знала, что была под воздействием Империуса, и понимала, что вела себя иначе, однако этого объяснения казалось недостаточно. Если бы Грейнджер оказалась в подобной ситуации с Забини, то просто прошла бы мимо.       А Малфой… он вмешался.       И не просто вмешался. Драко принёс её сюда — в своё укромное место, о котором знали лишь избранные, в маленький, тихий кабинет, где его мир был надёжно защищён от внешнего хаоса. Что это? Простой жест заботы? Попытка спрятать её от остального мира или от самого себя?       Гермиона вспомнила, как он выглядел, когда она проснулась: усталость, отчётливо проступающая в его чертах; напряжённые плечи, которые, казалось, несли на себе весь груз последних дней. Малфой явно не спал полноценно уже третью ночь подряд и сейчас остался на работе ради неё.       Грейнджер посмотрела на него — в его уставшие серые глаза, в которых таилось что-то глубокое и неуловимое.       — Драко… — её голос прозвучал тихо, почти неуверенно.       Он сразу поднял голову, а его изогнувшаяся бровь задала немой вопрос.       — Иди спать, пожалуйста, — не скрывая ласки в своём голосе, попросила она.       На мгновение ей показалось, что Драко собирается возразить, но вместо этого он на удивление послушно поднялся, натягивая на себя форменную куртку.       — А ты? — спросил Малфой, останавливаясь возле неё и уже держа в руке волшебную палочку.       — Я за тобой, — ответила Гермиона, наблюдая, как он готовится к аппарации. — Кстати, спасибо за прекрасные сны, — добавила она, едва уловимой улыбкой отметив, как его губы дрогнули в ответ.       Усталость на его лице сменилась лёгким, почти искренним удовлетворением, а в следующую секунду вихрь трансгрессии закрутил Драко в своём порыве, оставив после себя лишь едва ощутимый шлейф его парфюма.       Грейнджер, не сдержавшись, вдохнула полюбившийся аромат, вглядываясь в точку, где мгновение назад стояла высокая фигура.       — Там тоже был ты… — прошептала она в пустоту, прежде чем накинуть на свои плечи плащ.       Её собственные слова зазвучали эхом признания в небольшой комнате, вызывая странное тепло, которое Гермиона не смогла бы объяснить.       Только на миг закрыв глаза, она аппарировала следом, в свою звенящую тишиной холодную квартиру, где её ждали недосказанности и тени этой ночи.