Сборник зарисовок по сорокопуту

***

— Ума не приложу, как ты уговорил меня на это. – голос Гедеона эхом отдавался в почти пустом тренировочном зале. В это обычное субботнее утро, чертов Люмьер Уолдин вытащил его из дома, потащив в тренировочный фехтовальный зал. Решил, понимаете ли, вспомнить годы, проведенные в Пажеском корпусе. Сейчас он стоял перед Гедеоном в экипировке, на боевой позиции со шпагой. — Я просто знал, что ты не откажешь мне в этом. – ухмыльнулся Люмьер, тренируя выпады. – Как никак, фехтование – одна из твоих слабостей, кроме учебы и власти. – самодовольно оскалился он. — Надеюсь, ты учишь моего брата должным образом, а не мелешь языком, как сейчас. – Хитклиф надел шлем на голову, беря шпагу. — О, поверь, Готье отлично справляется. – Уолдин встал в стойку, надев шлем и держа шпагу в правой руке, отсалютовал им, начиная дуэль. Гедеон отзеркалил его действия, и они сцепились в бой. Ни один из них не уступал другому, яростно атакуя и ловко уворачиваясь от выпадов. Они и отступали, и нападали не теряя ни минуты на отдышку. Мир будто сузился до этих двоих, словно две фигуры пляшущие в огне, не обращающие внимания ни на что другое. Оба опытные фехтовальщики, бились не на жизнь, а на смерть. Если Люмьер был ловким и быстрым, то Гедеон превосходил его в силе. Уолдин прыгал из стороны в сторону, отбивая атаки Хитклифа, но и нанося не менее яростные. Было видно, как ему предоставляет это удовольствие. Они, тренирующиеся с малых лет, знали сильные и слабые стороны друг друга. От этого схватка была завораживающей. Момент, и Люмьер одним быстрым и ловким движением выбил шпагу из рук Гедеона. От такого давления Хитклиф оторопел и не удержался на ногах. Уолдин повалил его на спину. Снова. Гедеон вспомнил почти такой же случай в столовой. Коротко усмехнувшись, он снял шлем, не обращая внимания на наставленный острый конец шпаги. — Сдавайся, Гедеон Хитклиф. – властно произнес Люмьер, снимая шлем. — Никогда в жизни, Уолдин. – ответил тот, сбив с ног Люмьера и перекатившись в сторону, схватил свою шпагу, вскочив на ноги. Наставив теперь уже свою шпагу, Гедеон тяжело дышал, но победоносно улыбался. Вид поверженного Люмьера нравился ему больше. — Ну что? Нравится быть на моем месте? – сладко протянул он. — Мне без разницы. Если тебе так угодно, то ладно. – пожал плечами тот, нагло улыбаясь. Гедеон все же был рад, что Люмьер предложил ему это. Давно он не ощущал себя таким свободным.

***

Гедеон как никогда был рад, что учебный день подошёл к концу и он спокойно может возвратится домой. Учеба в Академии Святых и великих очень утомительна и сложна, но это никогда не являлось для него преградой. Сейчас направляясь по коридорам к выходу, Хитклиф все больше раздражался. А всему причина болтовня Люмьера-черт-бы-его-побрал-Уолдина, увязавшего за ним хвостиком. Рот у него не затыкается, все тараторит. Гедеону это абсолютно не нравится. Нет. — И этот старый дед поставил мне «неудовлетворительно»! Я всю ночь мучился с этим гребанным рефератом! – пылко рассказывал Уолдин. Парни вышли из здания, лавируя через толпу студентов Академии. Гедеон хмуро посмотрел на небо, где собирались серые тучи. Вроде бы на улице весна, но холодно так, будто осень. «Хоть бы дождь не пошел», – подумал Хитклиф, вполуха слушая Люмьера. И будто назло, ему в лицо прилетели первые капельки весеннего дождя. Подумаешь, всего лишь моросит, вот только через пять минут мелкий дождь превратился в настоящий ливень. Гедеон недовольно хмурился на рядом стоящего и счастливого Уолдина, который с наслаждением вдыхал запах дождя. Его волосы намокли и прилипли ко лбу. Это выглядело забавно. «Заболеет ведь, идиот», – пронеслось в голове. Только после этого Хитклиф вспомнил, что с собой взял зонт. Достав и раскрыв его, он жестом пригласил Люмьера, но тот отмахнулся, озорно улыбаясь. — Либо встань под зонт, или я оставлю тебя здесь как промокшего котенка. – пробурчал Гедеон. — Чем тебе так не нравится дождь? – Люмьер присоединился к нему, встав рядом и смотря прямо в глаза. «Потому что в тот день на похоронах пошел дождь..», – подумалось ему, но вслух лишь сказал: — Сыро и мокро. Что в этом хорошего? — Во всем можно найти хорошее. – он с пониманием в глазах посмотрел на него, будто прочитав его мысли, лёгкая улыбка стояла на губах. Они так и стояли под одним зонтом, не отводя взгляда, люди проходили мимо них, а дождь стремительно лил во всю. Люмьер вдруг тихо произнёс, теребя в руках кончик его галстука: — Ты всегда так прекрасно выглядишь. – чуть помолчав, он продолжил: – Может я позволяю сейчас себе многое, но.. И схватив крепче галстук, он потянул его на себя, сталкиваясь губами в мягком поцелуе. Будто в этом нежном поцелуе Люмьер успокаивает Гедеона, прекрасно понимая его. Хитклиф чутка опешил, это было что-то новенькое, не те страстные и грубые поцелуи, а выражающие всю любовь и заботу. И он просто растворился в этом. Спустя минуту Гедеон первым отстранился, вспомнив, что они вообще-то стоят посреди улицы. Люмьер смотрел со всей любовью, что аж Хитклиф смутился. — Все нормально, Геде, я понимаю. – произнес он. – Пошли домой, не то простудимся. И он ушли домой, а Гедеон чувствовал спокойствие на душе.

***

Кто ж мог подумать, что Люмьер увлекается джазом? Так вот, Гедеон не мог и предположить. Сам он любит это направление в музыке, всегда слушает ее когда один дома. Но чтобы и Уолдин.. Серьезно? Он не так уж похож на человека, кто хоть какое-то имеет представление об искусстве музыки. Но он опять удивил Гедеона, предложив сходить в джаз-клуб, который находился в центре Ромуса. Видели вы бы лицо Гедеона, но тот вовремя совладал с эмоциями, и принял предложение Люмьера. Время поздний вечер, а они только доехали до места. Клуб на то и клуб, что вечером собирается толпа чистокровных. Джаз не так имеет популярность среди молодежи, но некоторые все же увлекаются им. Парни заранее забронировали столик, как раз напротив оркестров. Живая музыка не слишком громко разносилась по всему помещению, свет приглушен, придавая необычную светскую атмосферу. Свечи на столах, светильники на барных стойках, старинные картины на стенах, сервировка – все это создавало ощущение, будто ты перенеся в другой век, в другое время. А Гедеону очень нравилась такая обстановка, Люмьер естественно знал об этом, поэтому наблюдал за ним, как тот все осматривает. Столики в шахматном порядке стояли, официанты разносили напитки и закуски. Естественно, если это ночной клуб, то без алкоголя никак не обойтись. Сев напротив друг друга, при этом одевшись в строгие костюмы, что другие с любопытством посматривали на них, парни подозвали официанта. Заказали виски Johnnie Walker от бренда Blue Label, который являлся редким видом именно этого бренда. Чаще всего его заказывают в джаз-баре, ведь хотят на миг прочувствовать всю атмосферу наяву. Хитклиф не особо любил пить, но решил позволить себе слабость, а Уолдин с радостью выпил сразу два шота. Исполнители заиграли «Stand by me», и только тогда Люмьер подал голос, держа в руках бокал и наблюдая за Гедеоном: — Нравится заведение? — Все обустроено довольно неплохо, передают атмосферу 20-х годов, – глотнув виски, рассмотрев все, он обратил внимания на Люмьера. – Не знал, что и ты увлекаешься им. Уолдин коротко пожал плечами, зачесав назад свои волосы. — В последнее время увлёкся, а позже вспомнил, что есть такой клуб, решил, что стоит сходить. А зная твою зависимость от нее, не мог и тебя пригласить. К слову, ты может и увлекаешься джазовыми танцами? – он поднял одну бровь, с игривостью в глазах смотря. Гедеон закатил глаза, фыркнув: — Типа: линди хоп, буги-вуги или блюз? Нет, мне нравится сама лишь музыка. Налив обоим по ещё одному шоту, Уолдин наигранно разочарованно произнес, вздохнув: — А жаль. Знаешь, что мне нравится? Тут он ухмыльнулся, смотря в упор, буквально рассматривая Хитклифа. Вот серьезно, почему ему так нравится смотреть на него? Гедеон не обращая внимания на его взгляд, распивал виски, пребывая в мыслях, почему. Люмьер буквально запомнил каждую чёрточку его лица: скулы, изгиб носа, тонкие губы, выразительные глаза. Всё. Сам Уолдин не знал, почему самому так нравится пялиться на Хитклифа, просто делал это. Иногда из вредности и желания побесить Оскара, но когда они одни… То просто любовался им. Этот вечер не исключение. — Так и будешь весь вечер пялиться? – не выдержав спросил Гедеон. Люмьер мягко улыбнулся, подперев подбородок кулаком. — И всю ночь. – после коротко рассмеялся от обреченного вздоха со стороны Гедеона. – Таков я, ничего не поделаешь. — Подозреваю, что ты именно по этой причине пригласил сюда. — Мм, – промычал тот, пожав плечами. – Может быть, может быть. Так и прошел весь вечер: короткими беседами, наслаждением живой музыки, пристальными взглядами в сторону друг друга, постукиванием ногой в бит джаза, а также распиванием восхитительного виски.

***

Преподавать историю в университете было самой любимой работой для Люмьер. Причина этому была не только любовь к самой истории и желанию увлеченно рассказывать о исторических фактах и войнах, но и некая симпатия к одному угрюмому преподавателю физики и математики. Не то чтобы Уолдин приходил в университет лишь ради препирательств с ним, но ему каждый раз приносило удовольствие нарочно сталкиваться с ним и заводить разговор ни о чем. Ладно если бы они делали это несколько скрытно, но оказалось не настолько. Данному факту убедился Люмьер самолично буквально на днях. — Мистер Уолдин, - робко, но уверенно подал голос один из его учеников на уроке. - Правда ли то, о чем говорят слухи? - На вопросительный взгляд Люмьера, ученик продолжил: — О том, что у вас какие-то личные проблемы с Мистером Хитклифом? - На последних произнесенных словах в аудитории раздались тихие смешки и шептания. Прочистив горло, Уолдин устремил невозмутимый взор прямо на своего ученика. — Джек, на то они и личные проблемы. Чтобы никто не сувал нос не в свои дела. Будь добр, лучше займись учебой. После этой пары и неудобного инцидента, к нему на всех парах зашел в кабинет разръяренный Гедеон. Честно признать, Люмьер ощутил невероятное удовлетворение от его выражения лица, ведь уже догадывался, с чем тот пришел. — Из-за тебя, Уолдин, про нас ходят не совсем лестные слухи. Стоит ли мне продолжать говорить дальше? — Прекрасно знаю, что нет. Но разве я виноват в том, что сама судьба сталкивает нас то в коридоре, то в одной аудитории? - Конечно он лукавил, лишь ради того, чтобы лицезреть как еще больше гневается Хитклиф. - А сейчас ты сам пришел ко мне в кабинет, хотя, вроде бы, я этого не просил. - На физиономии Люмьера блуждала довольная улыбка. — Я сотру твою довольную улыбку, - процедил сквозь зубы Гедеон. — Мм, боюсь представить каким способом. — Мой кулак точно придет тебе по вкусу. — Какой вредный, - сморщил недовольную гримасу он, переведя взгляд на часы. - У меня сейчас окно. Тебе не помешает остудить свой пыл на улице за перекуром. И да, я знаю, что ты не сможешь отказать. И так было практически каждый день. Споры, провокации со стороны Люмьера, совместный перекур за стенами университета, где их никто не мог побеспокоить, долгие взгляды в коридоре, сворованная рубашка, которая пропахла его парфюмом, кофе по утрам, чересчур долгое пребывание в кабинете одного из них, что аж забывали о паре, которую нужно провести, а после пребывать на нее весь красным и с подозрительными отметинами на бледной шее. Ради этого стоило преподавать в университете.