мой любимый фильм (о нас с тобой)

      Когда они въехали в Спрингвуд, небо уже потемнело. Их сплетенные руки лежали на колене Йеджи, и Рюджин изредка (на самом деле очень часто) поглядывала на них, каждый раз улыбаясь чуть шире. Хван замечала, судя по тому, каким довольным становилось её лицо, но молчала.       – И почему каникулы должны заканчиваться так быстро? – Спросила она, когда табличка с потёртым «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» осталась позади.       Шин пожала плечами.       – Чтобы мы не успели понять, какой крутой может быть жизнь без школы, очевидно.       – Кажется, я успела понять, потому что от одной только мысли о возвращении в школу меня тошнит. Мне бы хотелось просто ещё одну неделю провести наедине с тобой и Лос-Анджелесом.       – И чем бы занимались эту неделю?       – Тем, чем обычно и занимаются в ЛА, – дни на пляже, мороженое, прогулки по ярким улицам. Возможно, мы могли бы даже арендовать кабриолет и прокатиться так же, как делают в фильмах. Ветер в лицо, развевающаяся одежда…       – Кажется, Айседора Дункан думала о том же. Это плохо для неё закончилось, Нэнси.       – Я даже не знаю, кто это.       – И почему я с тобой встречаюсь? – Рассмеялась Рюджин.       Йеджи шутливо нахмурилась и подняла свободную руку, по очереди загибая пальцы.       – Потому что я красивая, умная, горячая, добрая… я говорила «горячая»? Неважно, я повторю ещё раз, потому что на самом деле горяча.       – Конечно, Нэнси, ты самая горячая из финальных девушек.       – Горячее, чем Джесс Брэдфорд?       – Конечно, – кивнула Шин. – Она вообще не в моём вкусе.       – И горячее, чем Салли Хардести?       – Она горячее, но ты всё ещё горячее.       – Хм… а что насчёт Эллен Рипли?       – Не перегибай палку, Нэнси. Никто не может быть горячее Эллен Рипли.       – Значит, такие девушки тебе нравятся? Шин Рюджин… может мне тоже накрутить эти кудряшки?       – Можешь, хотя ты и без этого самая красивая девушка из тех, которых я встречала.       – Рюджин…       – М?       – Я люблю тебя.       Улыбка Шин стала ещё шире, и сердце Йеджи пропустило удар. Могла ли она всего несколько месяцев назад даже думать о том, что эта странная мрачная девушка с синими волосами не просто станет для неё другом, а займёт настолько важное место в жизни? Конечно, нет, но в этот раз Хван была даже рада ошибиться. Она любила и была любима, и впереди их ждала целая жизнь, – яркая и счастливая, потому что по-другому и быть не могло.       – Что ты думаешь о том, чтобы заехать в один из магазинов и купить попкорна?       – Хочешь посмотреть фильм? – Спросила Рюджин.       – Хочу посмотреть на тебя, пока ты смотришь фильм.       – Серьёзно?       – Когда ты это делаешь, я не могу оторваться. Твоё лицо… то, как ты сводишь брови, сжимаешь губы на серьёзных моментах, как улыбаешься, когда случается что-то хорошее. Мне нравится, что ты всегда пытаешься найти в фильме что-то, даже если мы смотрим какую-то нелепую комедию. Мне хочется понять, как ты приходишь к таким мыслям.       – Думаю, это просто привычка.       – Ну, это очень милая привычка.       Дождавшись, когда Рюджин остановится на светофоре, Йеджи прижалась к её порозовевшей щеке нежным поцелуем.       – Нас могут увидеть.       – На пустой тёмной улице? И даже если и увидят… ты моя девушка, Рю, я не собираюсь это отрицать. Я люблю тебя, и, если кто-то считает, что это неправильно, то пусть скажет мне это в лицо, чтобы я могла прямо назвать его идиотом.       – Я не хочу, чтобы тебя смешивали с грязью из-за меня.       – А я не хочу, чтобы всякие идиоты решали, что правильно, а что неправильно. Это моя жизнь, мои решения, и я… я выбрала быть с тобой, потому что люблю тебя, а они… плевать на них, на то, что они говорят.       – Тогда… тогда и мне плевать, – Рюджин крепче сжала её руку. – Я достаточно слушала это дерьмо. Хватит. Я заслужила немного счастья с девушкой, которую люблю.       Арендованная машина остановилась на парковке напротив торгового центра, когда Черён и Юна быстрыми шагами подошли к пассажирской двери. Рюджин опустила стекло.       – Какого…       – Мама пропала.       – Что? – Рюджин нахмурилась. – Когда?       – Примерно дней пять назад. Не знаю, я… я просто зашла домой, чтобы забрать кое-что из вещей отца, а её не было. Я ходила в полицию, но меня послали. Я просто…       – Забей на это, – вмешалась Черён. – Серьёзно, эта сука бросила вас. Какая разница, где она?       Рюджин покачала головой.       – Если с ней что-нибудь случится, Юну могут забрать.       – Органам опеки было плевать на вас все последние годы. Уверена, если никто не скажет им, что этой алкоголички нет дома, они даже не заметят.       – Нет, так нельзя. Я… Йеджи... Чэ, ты можешь отвезти её домой?       – Что? – Хван опустила свободную руку на плечо своей девушки. – Нет, я поеду с вами. Я могу помочь.       – Нет, не думаю. Чэ, отвези её домой. Юна, вернись к Джису. Я найду её.       – Я не отпущу тебя одну, – Шин-младшая скрестила руки на груди.       – Там, куда я поеду, опасно.       – И ты думаешь, что после такого я откажусь с тобой ехать?       – Блять, – Рюджин крепче сжала руль. – Ладно, но ты не будешь никуда лезть. Мы просто заберём её и вернём домой. Йеджи, возвращайся к Хванам, я буду там через час.       – Но…       – Я серьёзно, Йеджи. Чем меньше нас поедет, тем лучше.       – Почему бы нам просто не позвать на помощь кого-нибудь из взрослых? – Предложила Ли.       – Можно подумать, в этом городе найдётся хоть один человек, который согласится поехать за нашей матерью. Даже полиции плевать.

***

      – Мы серьёзно отпустим их просто так? – Спросила Йеджи, когда автомобиль с Рюджин и Юной скрылся за поворотом. – Мы не можем…       – Конечно, не можем, – кивнула Черён. – Но ещё мы не можем повести себя тупо и завалиться в то место, куда они едут, без всякой поддержки. Почти уверена, что их мамаша со своими дружками проводит время в баре на окраине. Это единственное место, куда такого монстра бы впустили.       – Мы поедем в полицию?       – Им плевать, ты же слышала. Нет, мы поедем к тем, кто сможет помочь, – мистеру Чхве и твоим дяде и тёте. Думаю, и друзья Хёнджина не помешают. Они, конечно, мирные ребята, но для количества будут полезны.       – Подожди… насколько это опасно?       Сердце Йеджи пропустило удар. Она вцепилась в ручку на двери, прикусила губу, и металлический привкус наполнил рот.       – Настолько, насколько может быть в компании из пары десятков агрессивных алкоголиков. Давай, – Ли открыла дверь. – Чем быстрее мы доберёмся до мистера Чхве, тем меньше у этих идиоток будет проблем.

***

      Юна поёжилась, когда в свете фар показалось покосившееся от времени деревянное здание со съехавшей вывеской на грязно-коричневом фасаде. У входа, – если так можно было назвать покрытую чем-то чёрным и скользким дверь, – валялась пара пьяных тел. Рюджин плотно сжала губы. От аромата рвоты, ударившего в нос, тянуло блевать, но она сдержалась и сделала пара уверенных шагов. Кто-то заметил их. До уха донёсся хриплый смех, и она почти почувствовала отвратительный запах перегара, смешанного с гнилью и чем-то мясным.       – Держись за мной.       – Что это за место? – Спросила Юна.       – Бар, очевидно, – Рюджин опустила руки в карманы, нащупывая перочинный ножик. Вряд ли сойдёт за оружие, но, возможно, получится на время напугать ублюдков достаточно, чтобы получилось затащить мать в машину и увезти. – Это единственное место, куда её продолжают пускать. По большей части, потому что сюда вообще всех пускают.       – Там… там безопасно?       – Нет, так что я хочу, чтобы ты осталась на улице.       – Нет… нет, я пойду с тобой. На всякий случай. Ты же знаешь, меня она не тронет.       – Она – да, но тут ещё человек двадцать.       Рюджин знала, что это глупо. Конечно, Черён была права, ей стоило бы отправить Юну к Чхве и вернуться с Йеджи домой, но… что-то внутри помешало отказать. Это её семья. Не мама, – нет, к чёрту существо, которое портило ей жизнь с самого рождения, – а Юна. Они ссорились, да, но это не значило, что Рюджин любила её меньше.       – Эй, Рю…       – Что?       – То, что я сказала насчёт Йеджи… мне жаль.       – Забей.       – Нет, серьёзно. Я просто… не знаю… я много думала над этим, и… всегда были ты и я, верно? В детстве и до тех пор, пока я не переехала к Джису. Всё это время ты оставалась безопасным местом, человеком, к которому я могу вернуться. Когда ты сказала, что встречаешься с кем-то, я разозлилась, но не стала говорить, подумала, что всё несерьёзно, скоро закончится. Но, когда ты сказала, что это Йеджи… я поняла, что это надолго. Вы с Йеджи… на самом деле вы, возможно, два самых подходящих друг другу человека, и поэтому я испугалась, что, когда она станет для тебя главным человеком, я просто потеряю безопасное место. У тебя будет кто-то важнее, а я… я останусь просто кем-то.       – Ты ведь понимаешь, что это глупо? – Усмехнулась Рюджин.       – Да.       – Ты моя сестра, Юна, и это не изменится. Как бы сильно я не любила Йеджи, ты всегда будешь на первом месте, потому что моя обязанность как старшей сестры – заботиться о тебе.       – Только ли обязанность?       – Ну, ещё я немного тебя люблю, но это секрет.       – Рю…       – М?       – Я тоже тебя люблю.       – Приятно знать. Давай, встань мне за спину и держи язык за зубами. Если повезёт, мы сделаем это быстрее, чем эти пьяные рожи успеют хоть что-то понять.       Внутри бар выглядел ещё более мерзко, чем снаружи. Старый ковер, который не чистили с того времени, как по нему прошёл первый клиент, был покрыт белыми разводами. Где-то в глубине ворса ещё темнели полусгнившие остатки еды. Воняло мочой и рвотой. В углах, – в особенно тёмные местах, – ещё белели следы остаточных рвотных масс. Какой-то алкоголик, едва не сидя на барной стойке, целовал с языком женщину в леопардовом корсете, который едва ли прикрывал внушительных размеров грудь. Рюджин могла поклясться, что видела её проколотые соски. Тошнота снова подступила к горлу.       Бармен посмотрел на них, но промолчал. Когда-то, – три или четыре года назад, когда мать ещё могла передвигаться, а не перекатывалась по гостиной как вечно пьяный шарик, – Шин часто приходила сюда, чтобы вернуть пьяное тело домой. Несколько раз они с барменом перекидывались парой слов. Он хороший парень. Ну, для того, кто почти каждый вечер спаивает худшую часть населения Спрингвуда.       Кое-кто бросил на них несколько неодобрительных взглядов, но почти сразу переключился на алкоголь. Большинство из тех, кто их окружал, были уже слишком пьяны, чтобы осознавать, кого видят, и Рюджин надеялась, что они с Юной успеют этим воспользоваться. Нужно было просто найти мать и затащить её в машину. Хотя… вряд ли можно назвать лёгким перемещение полностью состоящего из жира и алкоголя агрессивного существа.       – Она там, – шепнула сестра, указывая на продавленный диван в тёмном углу.       Всё шло по плану. Мать выпила достаточно, чтобы потерять возможность сопротивляться. Рюджин подошла первой, закинула её руку на своё плечо и осторожно подняла, Юна, хмурясь и подавляя порывы рвота, сделала то же самое. Кто-то на диване попытался возмутиться, но быстро затих.       Только после этого Шин услышала бормотание.       – Девчонка… бля, эта девчонка… уберись! Вытри кровь, сучка! Нахера ты его трогаешь, он сдох! Наконец-то… наконец-то, блять!       – О чём она…       – Позже, Юна, – отрезала Рюджин.       До выхода из бара оставалось несколько шагов, когда глаза матери налились кровью. Извернувшись, она выдернула руку из рук Юны и вцепилась в горло Рюджин. Дыхание мгновенно перехватило. Она попыталась вырваться, но толстые и неожиданно сильные пальцы ещё сильнее сжимали гортань, перекрывая доступ кислорода, а затем сильный удар опустился на голову. Раздался звон разбитой бутылки. Что-то острое воткнулось в кожу на голове. Инстинктивно она протянула руку и задрожала, почувствовав, как по пальцам потекла горячая кровь.       – Какого… – выдохнула Юна, но кто-то вцепился ей в плечи, оттаскивая от матери.       – Убийца! – Завопило существо.       Второй удар оказался сильнее. Нос с хрустом сдвинулся влево. Кровь потекла верхней губе в рот, стекла на подбородок и каплями упала на грязный ковёр. В глазах потемнело.       Уже сквозь боль она чувствовала, как кто-то оттащил мать, заставив расцепить пальцы. Тёплые руки прикоснулись к ране на голове. Сквозь нарастающий шум в ушах Рюджин с трудом различала голос Йеджи, просящий не терять сознания, и она пыталась. Она честно пыталась, но кровь была такой горячей, а боль утомляла…       «Извини, Нэнси», – подумала Шин. – «Я просто посплю немного. Я заслужила, верно?».       В следующую секунду перед глазами возникло знакомое лицо. Отец нагнулся над ней, глядя с таким же равнодушием, как и всегда, но его пальцы прошлись по щеке с нежностью. Он улыбнулся.       «А ты ведь никогда мне не улыбался», – мысленно рассмеялась Рюджин. – «Что изменилось, пап? Ты наконец-то меня любишь? Что ж, сказал бы сразу, что надо просто разбить голову, я бы потратила меньше времени».       – Хватит с тебя, Рюджин, – покачал головой отец. – Отдохни.

***

      В коридоре реанимационного отделения было тихо. Дядя и тётя ушли за кофе, Хёнджин разговаривал с врачом, а Юна и Джису обнимались у двери в операционную. Черён вцепилась в рукав куртки до побелевших костяшек. Йеджи прикусила губу, чтобы сдержать слёзы.       – Не понимаю, как она успела это сделать… – пробормотала Ли. – Она…       – Врач сказал, что всё не так серьёзно, – попыталась Чхве, но даже идиоту было бы очевидно, что она врёт.       За те несколько минут, которые мистер Чхве, дядя и Хёнджин с друзьями потратили на то, чтобы разогнать дерущуюся пьяную толпу, то существо, – назвать её «матерью» не поворачивался язык, – успело несколько раз воткнуть в Рюджин осколок бутылки. Кажется, она пнула её. По крайней мере, доктор сказал, что они обнаружили переломы нескольких рёбер и трещины с правой стороны. Никто не говорил о прогнозах, и Йеджи не могла не дрожать от страха.       – Я не понимаю… – пробормотала Юна. – Это нелепо. То есть… она же не может умереть, верно? Не сейчас. Это был бы самый глупый сюжетный поворот в истории.       – Мы не в кино, Юна, – прорычала Черён.       – Да, но… нет… нет… такого не может быть. Нельзя закончить всё так!       Йеджи едва осознавала, как всё произошло. Они вошли, чтобы помочь, и увидели Рюджин в крови. Хёнджин утянул женщину, которая её держала, вырвал Рюджин, но кто-то из дружков той суки ударил его со спины стулом. Он развернулся, чтобы ответить, и… дальше всё было как в тумане. Кажется, Хван тоже успела кого-то ударить. По крайней мере, костяшки на её правой руке были разбиты. Она не поняла, где Рюджин, пока не увидела существо, склонившееся над ней с окровавленным осколком бутылки в руке.       «Юна права, ты не можешь так умереть», – подумала Йеджи. – «Не после того, что мы прошли. Это было бы нелогично. Ты… ты даже не должна была ехать в тот бар. Он просто появился из ниоткуда».       Все вздрогнули, когда дверь отделения открылся. В проёме появился врач.       – Я сожалею, – прошептал он дрожащим голосом. – Простите.