мой любимый фильм (о нас с тобой)

      Йеджи просто знала, что этот день будет хуже, чем все предыдущие. Утром, едва проснувшись, она почувствовала, как тупая, бьющая прямо в кости боль поднимается от поясницы к лопаткам и останавливается в шейном отделе. Она стягивала шею, словно петля, мешая даже просто дышать, и Хван, дёргаясь, пыталась хватать ртом воздух.       Врач говорил, что скоро её организм, вероятно, привыкнет к обезболивающим, и боль вернётся, а значит – им придётся использовать новые, более сильные. Йеджи с дрожью представляла, как Хёнджин вкалывает ей очередной шприц. Конечности постепенно отнимались. Она падала, – проваливалась в густую кашу отвратительного ярко-синего цвета, – задыхалась как тогда, на пароме. И так же, как и в то время, ей в глаза били лучи солнца.       – Детка, – Хёнджин рванулся к ней, едва не поскальзываясь на натёртом до блеска паркете. – Ты в порядке? Что-то болит?       – Сп-спина…       – О, Боже… понял… да, я звоню врачу.       – Нет…       – Тебе больно!       – Обезболивающие не работают… он говорил, что так может быть… я думаю, мне просто нужно немного поспать.       – Если, когда ты проснёшься, боль не уйдёт, я вызову врача, и это не обсуждается.       – Хорошо… хорошо, как скажешь.       Йеджи то засыпала, то просыпалась, теряясь где-то на грани сна и реальности. Кусая губы, чтобы не заплакать, она то вспоминала родителей, то теряла их в глубоком, как океан, кошмаре. Вода снова затягивала её в смертельные объятия, тащила на дно, чтобы спрятать в песке и иле, но Хван боролась. Цепляясь за простыни, она рвалась вверх, кусала губы до крови и снова падала, лишаясь последних сил.       Через час до слуха донёсся знакомый голос. Ей снилось, будто она снова на обочине у тропинки в лес. Рюджин рядом, – всего в полуметре, – на ботинках сухая трава, в зубах сигарета. Пальцы тянутся, чтобы убрать из волос опавшие листья, но Йеджи вдруг понимает, что нельзя. Дело не в Шин, – Йеджи почти уверена, что она будет не против, только слегка «саркастично» закатит глаза, чтобы сохранить репутацию. Нет, дело в ней самой.       Только сейчас она с болезненной ясностью осознала, чего лишилась. В один день её семья просто исчезла, а вместе с ними и та часть души, которая искренне радовалась каждому новому дню. Теперь Йеджи не жила, а существовала, просыпаясь только в те редкие моменты, когда Рюджин говорила с ней, смотрела на неё. Старая Йеджи умерла вместе с семьёй, и её место заняла новая, – потерянная, сломанная, запертая в своей тоске, словно муха в янтаре.       Мог ли такой человек любить кого-то?       Могла ли она почувствовать что-то, кроме боли?       «Рюджин – девушка», – попытался возразить мерзкий голосок в глубине разума, но Йеджи заткнула его резким шиком.       Ей нравились девушки раньше. Не так, как парни, но достаточно сильно. Она проводила часы, разглядывая тела моделей в «Пентхаусе», любовалась девушками на улицах и своими одноклассницами. Ей не хотелось быть с ними, но нравилось скользить по ним восхищённым взглядом. Все они были так прекрасны…       Возможно, Рюджин бы понравилась прошлая Йеджи. Она бы напомнила ей Юну или Джису, и Шин было бы интересно с ней… Может быть, Рюджин даже смогла бы её полюбить.       «Она такая хорошая», – подумала Йеджи, снова чувствуя, как медленно тонет в зыбучих песках.

***

      – Ты видела Йеджи?       Джису оторвала взгляд от брошюры с колледжами, удивлённо глядя на Рюджин. Шин начала волноваться, когда не увидела машину Хёнджина на парковке, но убедила себя, что они просто опаздывают. Но, когда Хван не появилась и на уроке физкультуры, беспокойство перешло привычные границы.       Двадцать минут побродив по пустым коридорам, она не выдержала.       Джису была там же, где и всегда, – во внутреннем дворике, – изучала новые брошюры о поступлении и «днях открытых дверей» в колледжах.       – Директор попросил тебя приглядывать за ней, и он наверняка предупреждает тебя, если Йеджи не появляется в школе. Что-то серьёзное?       – Нет… нет, успокойся. Она просто плохо себя чувствует.       – Из-за чего?       – Не знаю. Хёнджин позвонил за час до начала занятий и сказал, что Йеджи не очень хорошо, поэтому она пропустит пару дней. Почему ты спрашиваешь? Не думала, что вы успели подружиться.       – Это не дружба, просто… просто странно не видеть её рядом с вами.       – Странно? Она учится здесь чуть дольше месяца, когда ты могла успеть привыкнуть?       – Вы каждый день были с ней.       Рюджин спрятала сжатые кулаки в карманы джинсовки. Почему она волновалась? Разве Йеджи значила что-то в её жизни? Она была просто новенькой в городе, странной девочкой из дома на окраине, покупательницей в магазине, но не более того. Шин могла волноваться за Юну, Черён, даже Джису, но только не за Йеджи. Они почти не знали друг друга.       – Хочешь навестить её?       – Нет, – соврала Рюджин, опуская пустой взгляд в пол. – У меня много работы сегодня.       – В четверг?       – День скидок.       – Я помню, что он по пятницам.       – Сука, – беззлобно огрызнулась Шин. Хотелось закурить, но это непременно привело бы к новым проблемам, – лекциям директора, звонкам маме. – В любом случае, я не поеду. У меня много дел.       – Чего ты боишься, Рю?       – Я? Ничего. С чего ты решила, что я чего-то боюсь?       – Мне казалось, что у вас с Йеджи хорошие отношения. По крайней мере, достаточно тёплые для того, чтобы навестить её, если она заболеет, но сейчас ты пытаешься находить оправдания, чтобы не ехать. Что не так? Она тебе не нравится?       – Дело не в ней. Она милая и всё такое, но у меня действительно слишком много работы. Я позвоню ей завтра, если она не появится. Ну, или передам Хёнджину фильмы.       – Но…       – Спасибо, – быстро ответила Рюджин. – Води осторожно и не убей мою сестру.       Ей просто нужно было держаться подальше от Йеджи так же, как и от всех остальных в этом городе. Ничего сложного, верно? В конце концов, она справлялась с этим с тех пор, как ей исполнилось десять?       «Просто забудь о ней», – подумала Шин, останавливаясь в тёмном месте, чтобы закурить. Горький аромат никотина, смешанный с холодными нотками ментола, наполнил лёгкие. – «Этой калифорнийской принцессе плевать на тебя. Давай, смирись с тем, что ты никому не нужна, и живи дальше. Так будет легче».       – Так будет легче… да… так будет легче…

***

      Рюджин появилась на пороге дома на улице Вязов около девяти. Они ещё не спали, судя по свету в окнах первого этажа. Из приоткрытой форточки доносились звуки новостей, – должно быть, мистер и миссис Хван проводили этот вечер дома.       Нерешительно переступая с ноги на ногу, Шин думала, как объяснить, для чего сюда пришла. Судя по всему, Йеджи не угрожало ничего серьёзного, и Джису, Черён и Юна уже были здесь раньше, так что она не видела реально причины приходить так поздно с пакетом, набитым продуктами. Возможно, Хёнджин бы даже решил, что она хотела её видеть. Он всегда был слишком романтичен, чтобы понимать реальность.       Она нашла в себе силы только через минуту.       Дверь снова открыл Хёнджин.       – Привет, – улыбнулся он. – Йеджи ещё не спит.       – Привет. Да, круто… я… я купила тут кое-что полезное на случай, если ей всё ещё плохо, и нашла кое-какие фильмы с хорошей концовкой. Так, если ей вдруг скучно. Передашь?       – Может, зайдёшь сама? Йеджи будет рада тебя видеть.       – Я не… я не в том виде, и твои родители дома. Не хочу, чтобы они что-то не так поняли?       – Что именно?       – Не знаю, – Взгляд автоматически скользнул на мыски любимых красных конверсов. Действительно, что именно они могла понять не так?       – Зайди и поболтай с ней, пока я прогреваю машину.       – Ты куда-то собираешься?       – Отвезти тебя домой. Давай, входи. Хочешь чай или кофе?       – Нет.       Мистер и миссис Хван были удивлены, но не разочарованы. Они мило поздоровались и предложили остаться на ужин, но Рюджин отказалась, сославшись на то, что мама будет волноваться. Конечно, это была абсолютная ложь, но они поверили.       Йеджи лежала в своей комнате. Лицо её было бледным, но улыбка такой же яркой, как и несколько дней назад. Сердце Рюджин сжалось от нежности, когда Хван осторожно коснулась её холодной руки тёплыми пальцами.       – Не думала, что ты придёшь. Девочки сказали, что у тебя много работы.       – Я справилась раньше. Как ты?       – Чуть лучше.       – Простудилась?       – Нет, просто травма спины. Она иногда болит, и мне приходится просто лежать.       – Звучит дерьмово.       – Ну, Хёнджин перенёс сюда телевизор и беспроводной телефон, так что я чувствую себя не так плохо.       Взгляд опустился на правое плечо, покрытое кривыми линиями розовых шрамов. Они уходили в сторону спины, за ткань майки. Грудь и часть живота Йеджи была скована в чём-то, напоминающем туго затянутый корсет. На сгибе локтя краснели несколько точек, – следов от уколов.       – Мне нужно быть дома через час, поэтому я не смогу остаться дольше. Хорошо поешь, ладно?       – Заботишься обо мне?       – Просто не хочу, чтобы тебе стало хуже. Это может затянуть съёмки фильма.       – Да, конечно, – улыбнулась Йеджи, и воздух внезапно исчез из лёгких. Она была такой красивой… Боже, как кто-то мог быть настолько привлекательной в обычной пижаме? – Эй, если тебе интересно, я тоже за тебя волнуюсь.       – Правда?       – Да, когда ты возвращаешься домой после работы.       – Как я и говорила, я отлично бегаю и неплохо дерусь, но спасибо.       – Рюджин! – Позвал Хёнджин.       – Извини.       – Всё хорошо? Ещё увидимся?       Рюджин хотела сказать «нет» или «не знаю», не давать обещаний, но что-то внутри мучительно сильно сдавило грудную клетку.       – Да, конечно. Обязательно увидимся.