Проглоти Свои Страхи

Мисато была пьяна, когда у неё начались приступы, что не стало неожиданностью для Синдзи, но всё равно стало большим удивление, когда она наклонилась к нему через стол в середине ужина, отбросила в сторону ещё одну банку и, одарив подростка зловещей улыбкой, невнятно произнесла: "Ох! Я взяла для тебя освежитель воздуха, чтобы заглушить запах в твоей комнате. Я знаю, ты растешь, и это нормально для твоего возраста, но тебе приходится ходить так много раз в день..." Синдзи оторвал взгляд от своей коробки с едой на вынос, испытывая бурю эмоций - от замешательства до паники и крайнего смущения. Его глаза расширились, когда она "тонко" прокомментировала его привычки к мастурбации; он не думал, что запах настолько стойкий, но, очевидно, он был достаточно сильным, чтобы она почувствовала его, не заходя в его спальню полностью, что привело к некоторой панике и смущению, когда он понял, в каком она состоянии смотрит на него. Она говорила о мастурбации не так, как подобает разумной взрослой женщине, с тактом и со вкусом подобранной неохотой. Нет, она смотрела на него так, что он не мог усидеть на месте, упершись локтями в стол и прижав руки к груди, чтобы подчеркнуть глубокое декольте, которое почти не прикрывал её свободный топ. Снова уткнувшись в тарелку, Синдзи повозился с палочками для еды, ему потребовалась секунда, чтобы прийти в себя и подцепить кусочек курицы поверх риса. - Прости, - просто сказал он, отказываясь встречаться с ней взглядом, хотя ему было трудно сосредоточиться на еде, его медленно тянуло вверх, притягиваемый ёе ложбинкой между грудей, такой нежной и бледной, и, ох, как было бы чудесно погрузить свой член между этими грудями и..... Он был возбужден, и его щеки горели ярко-розовым, показывая это. Он снова опустил глаза и поспешно сосредоточился на еде, которую поглощал более энергично, пытаясь сосредоточиться на ней. В этой ситуации было много неприятного: она была пьяна и к тому же взрослая женщина, которой следовало бы быть благоразумнее, и какой бы привлекательной она ни была, было невозможно с чистой совестью смотреть на нее так, как ему хотелось, как того требовал его незрелый разум. Соблазн жить с Мисато был велик. Она была красивой, и хотя была невероятно незрелой и далекой от подходящего опекуна, в некотором смысле это делало её более "доступной", настолько далекой от материнской фигуры, что это делало его эмоции немного менее противоречивыми. Всё ещё невероятно, но это заставляло его чувствовать себя виноватым каждый раз, когда он думал о ней - а этого было достаточно, учитывая, сколько раз за день он ловил себя на том, что мастурбирует, даже когда его похотливые мысли занимали мириады девушек его возраста и старше, - но не совсем на том уровне, чтобы думать о ком-то другом. которая была ему как мать. Довольно безответственная мать, если бы она была таковой, судя по тому, как она отшучивалась, по тому, как быстро смех вызвал приступ икоты, который она решила вылечить, выпив ещё полбанки пива, прежде чем, наконец, заговорить. "Не беспокойся об этом. Как я уже сказала, это нормально". Что было правдой лишь наполовину. Число возросло до высот, которые были далеки от нормы, что означало, что его аппетит и выносливость были далеко за пределами нормы для мальчика его возраста. На самом деле, это было настолько далеко от истины, что стало для нее чем-то вроде точки соприкосновения. Как он мог дрочить столько раз в день? Это казалось настолько невероятным, что наводило на мысли, из-за которых она чувствовала себя виноватой, пока не погрузилась в них на несколько банок, и в этот момент ей очень захотелось воплотить их в жизнь. Если бы он мог делать это так часто, представьте, каким замечательным любовником он был бы, наконец, избавившись от зуда, который только усиливался каждый раз, когда она чувствовала тяжелый запах его члена, проходя мимо его комнаты. "Но, пожалуйста, начинай пользоваться баллончиком после того, как сделаешь это". На самом деле это ничего бы не решило, но все равно предупредило бы её об этом, когда сиреневый звук распыления спермы из баллончика заглушил бы запах спермы более цветочным, и он был настолько сильным, что она бы почувствовала его при повторном нанесении, но она надеялась, что сможет уменьшить его. Поддавшись небольшому искушению, она облегчила себе задачу. Это была довольно извращенная агония - быть настолько одержимой мальчиком, за которым ей было поручено присматривать, зная, что от этого зависит её работа. Это помогло ей преодолеть моральные границы, которые притуплял алкоголь; она могла бы спастись от многого, выпив бутылку, но даже в своем оцепенении она знала, что не стоит совершать таких глупостей. По крайней мере, она надеялась, что так и будет; те маленькие способы, которыми она помогала себе, были для страховки, её трезвый ум помогал держать её пьяную голову в узде. - Я сделаю, - пробормотал Синдзи, быстро поедая, стараясь как можно быстрее выбраться из-за стола и спрятаться в своей комнате. Что именно, он пока не знал, или, по крайней мере, делал вид, что не знает. Его решимость ослабла, и он снова взглянул на ее декольте, на то, как задралась ее свободная рубашка, обнажая живот, на то, как потрясающе выглядела её грудь. Дома на ней было очень мало одежды, и все её тело казалось таким совершенным, что его разум стал одержим желанием покрыть каждый дюйм её тела спермой. Её округлые груди, её стройные попка и ноги, её милое личико... Все части Синдзи, в которых была хоть капля порядочности, пытались отогнать от него эти нечистые мысли, но было трудно, если не невозможно, держать голову прямо, когда искушение охватило его с такой силой. Он был погружен в свои мысли, в возбуждение, которое вызывали в нем его самые низменные инстинкты, и голос в глубине его сознания всегда призывал его зациклиться на ней. Она была пьяна и явно была на грани того, чтобы наброситься на него; достаточно легкого толчка, и ему перестанет быть нужна рука. Мисато почти не притронулась к курице с жареным рисом, но в данный момент она особо не думала о еде, наклоняясь чуть ближе и улыбаясь своей подопечному. - Итак, сколько раз в день это бывает? На её лице не было ни тени стыда, только нетерпеливое любопытство. Она хотела знать и, похоже, не считала, что в таком вопросе есть что-то неправильное. "Это, должно быть, много". Синдзи замер, наконец-то встретившись взглядом с Мисато, и недоверчиво уставился на неё. Было немало попыток подтолкнуть её, но это был совершенно новый уровень, переход в область уточняющих вопросов, которые заставляли его неловко ерзать на месте. Его смущение было очевидным, но еще очевиднее было то, как он напрягся под столом, как сильно ему хотелось убежать и унять боль в шортах. Он не мог поверить в свою удачу, когда за ужином очень пьяная Мисато задала ему такие вопросы, которые становились всё пьянее на его глазах. Собиралась ли она что-то сделать? Ожидание было убийственным, и это только заставляло его паниковать все больше и больше. "Давай", - невнятно произнесла она, наклоняясь вперед и одаривая свою подопечную лучезарной улыбкой. "Ты можешь рассказать мне, мне просто любопытно. Я никому не скажу". Её голова моталась из стороны в сторону, перекатываясь с плеча на плечо. Она явно была пьяна больше, чем следовало бы за ужином, и ей уже было трудно держать голову прямо и неподвижно. Её рука дрожала, а на лице промелькнула озорная мысль, когда она подумала о том, как бы ей добиться ответа от Синдзи. "Если ты скажешь мне, я приподниму футболку на несколько секунд", - пропела она, смеясь, и немного приподняла край желтого топа, продемонстрировав Синдзи крошечную полоску под грудью, просто чтобы показать, что она не шутит. "И! и..." - сказала она, немного помолчав, потому что немного подумала об этом. "Я тоже расскажу тебе, как часто я мастурбирую. Просто чтобы все это выглядело нормально". В этом не было ничего нормального! Синдзи почувствовал, как ему стало немного жарко, он прекрасно понимал, что всё это не имеет ни малейшего отношения к здравому смыслу, но Мисато пообещала показать ему сиськи, если он признается... Не похоже, что она собиралась наказывать его за это. Или вообще ничего. На самом деле, она, возможно, даже не вспомнит об этом, когда все будет сказано и сделано. Но он, несомненно, живо запомнит ее грудь. Это была неплохая идея. Собравшись с духом, он выпалил честную цифру, громко и так-быстро-что-у-него-вырвалось-бормотание: "Восемь". Глаза Мисато расширились от шока, удивления и виноватого возбуждения одновременно. Восемь раз в день. Как он вообще находил время на все это, учитывая, сколько у него было дел? - В-всё в порядке, Синдзи, - сказала она, закрывая глаза и улыбаясь глупой, пьяной улыбкой. - В этом нет ничего постыдного. На самом деле, я думаю, что это довольно круто. Однажды ты осчастливишь этим девушку". Её бедра соприкоснулись под столом, а голова шла кругом от возбуждения при мысли о том, что кто-то такой активный и мужественный находится под её крышей, явно вожделеющий её - потому что какой парень в его возрасте не захотел бы этого - и просто созревший для того, чтобы им завладеть. - Окунись в это, Синдзи, ты это заслужил. - Без малейшего стыда она полностью задрала свой топ и показала Синдзи свою грудь. Было чудом, что его возбужденный член не ударился о стол, учитывая, как сильно это зрелище заставило его затрепетать. Её груди были великолепны! Пухлые, круглые, упругие, с розовыми сосками, которые быстро затвердели под его взглядом. Ему хотелось схватить их, сжать, зарыться в них лицом и пососать ее соски. Обхватить ими свой член и начать толкаться, пока ее лицо не окрасится спермой, и она не начнет умолять его трахнуть её. Это была совершенно нереалистичная мысль, но он ничего не мог с собой поделать. Он слишком сильно этого хотел. Он думал, что сможет справиться с открывшимся перед ним зрелищем, но не смог. Оставив еду наполовину нетронутой, Синдзи поспешно извинился и, почти выкрикивая извинения, побежал в свою спальню. - Я доем позже, я не очень голоден! Он в спешке закрыл за собой дверь, почти захлопнув её, когда подбежал к кровати, штаны наполовину сползли с его ног, когда он запрыгнул на матрас, отчаянно отбрасывая их ногой. У него закружилась голова при воспоминании о её груди, он сосредоточился на всех своих фантазиях, которые теперь казались еще более реальными из-за того, что у него было подтверждение того, как выглядят её груди. Если бы только он прикоснулся к ним... Это было неловко. Синдзи стыдливо зарылся головой в подушку и начал яростно мастурбировать, держа член в руке и уже истекая потом на простыни. Это было такое жестокое поддразнивание, которое, как он полагал, Мисато никогда бы на самом деле не имела в виду, если бы была трезвой и помнила об этом. Просто пьяная играла с ним. Она была недосягаемой пожилой женщиной, на которой он зациклился из-за её великолепия тела, всегда едва прикрытого, всегда выставленного напоказ, когда она бездельничала по дому. К ней было легко привязаться, но она в состоянии алкогольного опьянения зашла слишком далеко, и ему оставалось только виновато дергать её. Оставаясь сидеть за столом, Мисато почувствовала прилив сил, какого она редко испытывала раньше. Он убежал мастурбировать. Она это знала. Он знал, что она это знала. Между ними был маленький зловещий секрет, навеянный видом её груди. Она зашла слишком далеко, это было очевидно, но она не чувствовала себя из-за этого так плохо, как следовало бы. На самом деле, это возбуждало её. Возможно, в этом что-то было. Может быть, она могла бы подразнить его чуть сильнее, подтолкнуть его и поиграть с ним, и в конце концов заставить ее переключиться на мальчика. Она была так одинока со своим "снова-снова-снова", чёрт бы побрал Кадзи. Синдзи был под её крышей, энергичный, и все, что происходило с ним, было бы свободно от эмоционального груза, который был в настоящих, взрослых отношениях. И по восемь раз на дню. Боже мой.

___________________________________________________

Мисато пришла к Синдзи в постель той ночью. Она ничего не сделала, настаивая на том, что была слишком пьяна, чтобы дойти до своей комнаты, и что ему было тепло, и технически кровать принадлежала ей, так что ему просто придётся смириться с этим. Но она была подозрительно ласкова с Синдзи, который уже наполовину спал, когда это случилось, и, когда её рука лениво легла ему на грудь, он задремал, несмотря на то, что тепло её тела искушало его довести себя до девятого раза за ночь. Его сны были наполнены ею. Она прикасалась к нему и дразнила его, ходила по квартире обнаженной. Это был сводящий с ума сон, но он не прекращался, как бы ему этого ни хотелось, рисуя картину того, как, должно быть, выглядели остальные части её великолепной фигуры. Конечно, она была красива, самая красивая женщина из всех, кого он знал. Были девушки его возраста, которые, возможно, со временем становились ещё красивее, но они были его ровесницами, и восхищаться ими было совершенно неинтересно. С Мисато это был отвратительный сценарий отношений, которые общество никогда бы не одобрило. Что-то, что можно было бы романтизировать и о чем можно было бы думать, держать в секрете. Своего рода приключение и волнение, которые не были связаны со всеми ужасающими реалиями, с которыми ему пришлось столкнуться; идиллическая темная тайна. По мере того как сон приближался, она отбросила все попытки поддразнить его, скользнула с ним в душ и, улыбаясь, прижала его к стенке душа и опустилась на колени. - Он большой для мальчика твоего возраста, - промурлыкала она, обхватывая губами его член и беря его глубоко в рот, позволяя его головке коснуться ее горла, пока горячая вода стекала по его телу. Это было интенсивно и успокаивающе, успокаивало его и давало Мисато то дополнительное разрешение, в котором она нуждалась, чтобы изнасиловать мальчика, за которым ей было поручено наблюдать, посасывая и прихлебывая его член. Минет мечты длился недолго, прежде чем она отстранилась от него, и его член начал пульсировать и брызгать спермой, забрызгивая ее лицо густыми струйками спермы, а его колени подогнулись, и только стена душа удерживала его в вертикальном положении. Он кончал и кончал, и не останавливался, пока его яйца не высохли, а её миловидное личико и фиолетовые волосы не покрылись его семенем, а под белой маской не появилась улыбка. - И ты тоже много кончал, - простонала она, облизывая губы. Сексуально озабоченная, бесстыдная версия Мисато из грез воплощала в себе все распутные образы, какие только мог придумать его подростковый разум. "С этого момента я не хочу слышать, что ты мастурбируешь по восемь часов в день, хорошо? Ты найдешь меня и трахнешь, когда тебе понадобится облегчение, несмотря ни на что. Даже если ты просто трахнешь меня и кончишь мне на трусики, я больше не хочу, чтобы ты делал это в одиночку." Он уже собирался заговорить, когда проснулся, словно его ничто не выталкивало из сна. Он задохнулся, осознав, где находится и что все это было совсем не по-настоящему. Мисато слегка похрапывала, её пивное дыхание наполняло его ноздри, когда он лежал лицом к ней, её рука все ещё обнимала его за талию, в то время как его рука оставалась прижатой к его телу, а подушки - на них лежала тяжелая голова Мисато - придавали им дополнительную уверенность - сохраняли целомудрие. Но одна вещь определенно не была целомудренной, и это был его пенис. Ночью его возбужденный член выскользнул из трусов и теперь был прижат к холмику Мисато, прижимаясь к её пухлым половым губкам через кружевное нижнее белье, и это было единственное, что удерживало его от того, чтобы погрузиться в неё. Находиться в таком затруднительном положении было неудобно, но искушение исполнить просьбу Мисато было велико, и игнорировать его было так больно. Все, что ему нужно было сделать, это начать двигаться, тереться о мягкую ткань и ее складки под ними. Вместо этого он закричал. Он не знал, почему так поступил. Может быть, он был не таким бесстыдным или смелым, как думал. Может быть, он просто хотел отмежеваться от действий своего тела; если он признает себя невиновным во всем этом безобразии, ему не придется бояться возмездия. В конце концов, это был всего лишь утренний лес. Или, может быть, в глубине души он хотел, чтобы она увидела, как сильно он её хочет, и чтобы она, проявив недальновидность, поддержала его. Если она, взрослая, велела ему, кто он такой, чтобы говорить "нет"? Освобождая себя от чувства вины и ответственности за то, что он так сильно хотел с ней сделать. Если бы она сказала ему, ему не пришлось бы думать дважды. Но когда она пошевелилась, выходя из своего пьяного сна гораздо спокойнее, чем имела на это право из-за того, как её разбудили, она не сразу набросилась на его член и не начала тереться о него. Она почувствовала, как что-то напряглось на её холмике, и точно знала, что это было, но, будучи трезвой, у нее не хватило смелости и бесстыдства пошевелиться. - О боже, - сказала она, почувствовав, как твердый ствол прижался к ней. Она знала, что если бы она была пьяна, то у нее не хватило бы решимости этого не делать, потому что то, что прижималось к ее трусикам, было таким толстым и длинным, что она бы каталась на нем всю ночь, будь у нее хоть малейший шанс. Он не был одарен выносливостью, но обладал членом, из-за которого ей пришлось отстраниться только потому, что она боялась, что быстро промокнет насквозь. - Прости, - крикнул Синдзи, перекатываясь на живот и пряча свою эрекцию, но это было недостаточно быстро, чтобы Мисато не разглядела это как следует, и ей пришлось отвернуться, чтобы он не заметил, как она закусила губу. - Я не хотел! Я спал, и это просто случилось, мне так жаль. - Все в порядке, - успокаивающе сказала она, похлопывая его по спине. - Я не сержусь на тебя, я понимаю. Ты молод, и такое случается, особенно когда делишь постель с красивой женщиной. Она рассмеялась, пряча смущение за поддразниванием. - А теперь давай, тебе пора в душ и в школу. Но не думай, что я не засеку время, чтобы убедиться, что ты не делаешь там ничего смешного. Он в панике посмотрел на неё, отчего она рассмеялась еще сильнее и легонько хлопнула его по спине. "Я шучу! Потерпи столько, сколько тебе нужно, я не хочу, чтобы твое вожделение ко мне мешало тебе заниматься в школе". Она вышла из комнаты, не успев убедиться, что это была шутка, оставив Синдзи в замешательстве. Он встал и поспешил в душ, успев принять две ванны, прежде чем даже подумал о том, чтобы помыться самому. Мисато даже не потрудилась взглянуть на часы, когда пошла в свою комнату, достала вибратор из прикроватной тумбочки и начала справляться со своим разочарованием.

___________________________________________________

Практически с того момента, как Синдзи вернулся домой из школы, в квартире было полно насмешек, в которые он просто не мог поверить. Мисато, казалось, была одета в джинсовые шорты с короткими рукавами, которые казались еще более узкими, чем обычно, и которые идеально облегали её ягодицы в форме яблока. Хуже всего было то, что она находила множество оправданий, чтобы наклониться и заняться уборкой своего мусора, как она утверждала, "в порыве вдохновения поддерживать чистоту в доме", но на самом деле это было просто желание Синдзи подолгу любоваться ее задом всякий раз, когда она наклонялась. И его взгляд, конечно, не мог устоять перед искушением. О, как легко было бы наклониться вперед и начать сжимать или шлепать по этой великолепной заднице, может быть, стянуть с нее шорты и ласкать её, пока он не размажет горячую сперму по всей ее спине. На его кровати "случайно" остались трусики. Это были те самые, которые она надевала прошлой ночью, но теперь на них виднелось подозрительное мокрое пятно спереди. Он не притронулся к ним, даже не подумал об этом. Он позвал Мисато в комнату и наблюдал, как она осушила банку пива и, запинаясь, смущенно извинилась за свой беспорядок, совершенно не объясняя, как они туда попали, когда она забрала их и бросила в корзину для грязного белья, только для того, чтобы передать ему и попросить постирать. Никогда в жизни Синдзи не был таким неуклюжим в стирке, но пытаться сделать это, не прикасаясь к её нижнему белью, было непростой задачей. Он просто не доверял себе, когда дело касалось её трусиков. Как только одежда была выстирана и пропущена через сушилку, он отнес корзину в её комнату, дверь приоткрылась, и послышалось низкое жужжание, сопровождаемое мириадами стонов. Слегка приоткрыв её, Синдзи промолчал, когда увидел Мисато, стоящую на четвереньках, отвернувшись от двери, и трахающую себя довольно большим вибратором, установленным высоко. Парализованный шоком и вожделением, он с открытым ртом смотрел на покачивающуюся в воздухе попку и на обилие сока, вытекающего из ее мокрой киски, когда она мастурбировала в середине дня, пьяно постанывая и хихикая про себя, удовлетворяя свои потребности. Покачивание игрушки было гипнотическим, когда она плавно двигалась вперед и назад, и, несмотря на то, что она казалась неспособной на что-либо правильное, когда была особенно пьяна, она трахала себя на удивление размеренно. Он мог бы присоединиться к ней. Он хотел этого. Заменил игрушку своим членом и, наконец, просто сделал это. Но он был напуган и знал, что это неправильно, и, как только он снова смог передвигать ноги, он оставил корзину у двери и пошел в свою комнату, чтобы попытаться справиться с одышкой после оргазма, которую он собирался вызвать. За ужином Мисато, к его большому облегчению, ни словом не упомянула о маленьком утреннем "инциденте". Казалось, они могли забыть о неловком утреннем происшествии, и, возможно, все "поддразнивания" в течение дня были просто небрежностью пьяной женщины. Мелочи, которые могли бы показаться нормальными, если бы не странности последних двадцати четырех часов, увенчались тем, что она случайно оставила дверь приоткрытой, хотя, скорее всего, собиралась её закрыть. Может быть, они могли бы просто забыть об этом и никогда больше не говорить о мастурбационных привычках Синдзи. Ее застольная беседа была обычной, пока она поглощала консервы и готовила ужин, приготовленный в микроволновке. Синдзи было приятно, что они двигаются дальше, пока её нога не коснулась его, медленно продвигаясь вперед, пальцы ног шевелились и дразнили его бедра. Её прикосновение было таким теплым и возбуждающим, что он очень быстро возбудился и поймал себя на том, что снова ест очень быстро, пытаясь сосредоточиться. На этот раз её дразнящий подход был иным; она собиралась вести себя так, словно ничего не происходит, даже когда начнет приставать к нему, и, если повезет, она доведет его до белого каления. Второй вечер подряд Синдзи рано уходил с ужина и справлял свои нужды.

___________________________________________________

Той ночью Мисато, пьяная, снова присоединилась к Синдзи в постели, на этот раз чуть более настойчиво прижимаясь к нему во сне. Она тоже была значительно пьянее, поскольку провела большую часть ночи, заново знакомясь со своим вибратором, пока не сели батарейки. Синдзи уже спал, но её присутствие разбудило его, заставив ворчать и издавать любопытные звуки, когда она прижалась к нему, успокаивая его. - Спи еще, - мягко сказала она, проводя руками по его волосам и глядя на него. Она немного подождала, пока он снова заснет, прежде чем заговорить вполголоса, подчеркивая важность слов, сказанных Синдзи в лицо, независимо от того, спал он или нет. Желательно, чтобы Синдзи действительно спал, чтобы у нее была как можно более чистая совесть по поводу всего этого бардака. - Я бы хотела, чтобы у тебя хватило смелости сделать это самому, - мягко сказала она, предполагая, что он спит. - Я так сильно этого хочу, но мы оба так боимся. Это было ещё не всё, но она поддалась пьяной сонливости прежде, чем смогла это сказать. Хотя Синдзи еще не совсем заснул, он был далек от того, чтобы проснуться, и в своих снах не был уверен, были ли эти слова правдой или нет. Когда он проснулся, то оказался в той же ситуации, что и предыдущим утром, его член был прижат к трусикам Мисато, твердый и истекающий кровью. Но на этот раз в нем что-то сломалось. Целый день, проведенный в одержимости Мисато и всем тем, что она ему показывала, довел его до предела, подтолкнув вперед словами, которые, возможно, были сном, но вполне могли оказаться и реальностью. Было уже неважно, были они вместе или нет; он больше не мог продолжать в том же духе. Искушение и агония от того, что его дразнила женщина, к которой он испытывал вожделение, - так много всего, что неудержимо выводило его из себя. Ему нужно было что-то делать, действовать в соответствии со своими желаниями и удовлетворять те вожделения, которые подталкивали его к этой одержимости. Его бедра начали покачиваться, двигая набухший член вверх и вниз между очертаниями ее половых губ в обтягивающих трусиках. Было намного приятнее намеренно тереться членом о её трусики, чем все эти случайные движения. Трение было идеально контролируемым и направленным, заставляя его пульсировать и капать еще немного полупрозрачной спермы на её нижнее белье. Его дыхание стало тяжелым; он не мог поверить, что делает это, что он не паникует и не волнуется из-за всего этого. Что-то придало ему смелости, наполнило его достаточной уверенностью и желанием, чтобы он действительно пошёл на что-то настолько глупое, настолько рискованное. На самом деле, риск только еще больше раззадорил его. Его рука потянулась к её груди, сжимая её грудь сквозь тонкую рубашку, и она оказалась такой мягкой и податливой, какой он и ожидал её увидеть. Тихо застонав, он уперся пятками в кровать и начал раскачиваться немного быстрее, насухо трахая Мисато, пока они лежали на боку, а его опекунша всё ещё была без сознания. Пока она оставалась в отключке, он был в безопасности, и он собирался воспользоваться каждым сладким моментом безопасности в этой ситуации, чего бы это ни стоило. Но с этой безопасностью был связан некоторый риск, и по мере того, как Синдзи всё глубже погружался в свою вызванную похотью глупость, он решил, что если он собирается трахнуть Мисато, то сделает это правильно. Он перевернул женщину на спину, раздвинул её ноги и устроился между ними, член лег вдоль её щели, к которой прилипло и крепко обхватило её нижнее белье. Она становилась все более влажной даже во сне от сладостного трения, пробегавшего по её киске, и на её трусиках образовалось влажное пятно, когда он возобновил свои толчки, теперь гораздо более энергичные из-за этой более легкой и доступной позиции. Она лежала без сознания, тяжело похрапывая, и время от времени из её груди вырывались стоны. Она была великолепна и невероятна, и ему совершенно не было стыдно за то, что он наконец воспользовался предоставленными ему возможностями. Снова потянувшись к её груди, на этот раз Синдзи полностью задрал её майку, открывая их своему голодному взгляду. Они были такими же совершенными, как и в первый раз, когда он их увидел, но на этот раз он смог к ним прикоснуться. Он делал это с удовольствием, обеими руками мял и ласкал её пышные сиськи, плоть которых была такой мягкой под его прикосновениями. Они были идеальной парой, такими задорными и упругими, и он собирался сделать с ними ещё очень многое. Трахал их, кончал на них, сосал их, пока спал. Мисато должна была принадлежать ему. Одинокая пьяная женщина собиралась поддаться своим соблазнам теперь, когда у него все получилось, в этом не было никаких сомнений. Надавливая сильнее, Синдзи работал бедрами так быстро, как только мог, его движения становились все более неистовыми. У него не было чувства ритма или сексуального мастерства, только большой член и выносливость. Его толчки были неуклюжими и неточными, но все, что ему было нужно, - это прикосновение её трусиков, и он получил это в полной мере, удовлетворив все потребности девственницы, чтобы чувствовать себя лучше, чем когда-либо могли дать его обычные сеансы мастурбации. Вскоре он уже тяжело кряхтел в такт своим толчкам, неистово двигая бедрами в своем желании кончить прямо на ее трусики, как и велела ему версия Мисато из мечты. Он знал, что это не могло не быть сном, но совпадение желаний во сне с тем, как он просыпался два дня подряд, завораживало его. Все происходило так идеально. Стоны Мисато становились немного громче по мере того, как он сильнее теребил её грудь, обеими руками впиваясь в нее и дразняще пощипывая ее соски, пока он насухо трахал её, становясь все более влажным. Он был уже близко и не обращал внимания на все признаки того, что она начала просыпаться. Его не волновало ничего, кроме того, чтобы кончить; они отвлекали, и он был напряжен. На самом деле, он был напряжен больше, чем когда-либо прежде. Ничто не вызывало такого целеустремленного исступления, как это, Синдзи предавался тому, что делал, не стыдясь и не задумываясь о последствиях своих действий. Женщина с фиолетовыми волосами вернулась в реальный мир за несколько секунд до того, как Синдзи кончил. Она почувствовала, как его член трется о её ягодицы, какой он был скользкий, как жадно он хватал её за грудь, и потрясенно ахнула, широко раскрыв глаза и уставившись прямо на Синдзи. Неожиданность только усилила оргазм парня, и он с тяжелым стоном подался вперед и кончил, толстые струи горячей, липкой спермы забрызгали её живот и трусики, наливаясь с такой силой, что она была поражена тем, как много в нем было и на что он был способен. кончаю восемь раз в день. Синдзи застыл, тяжело дыша и широко раскрыв рот, глядя на неё, слишком напуганный, чтобы даже понять выражение её лица. Он был парализован страхом, все его тревоги и стыд нахлынули на него за полсекунды, и он растерялся. - Я... Но он не был готов к тому, что последовало дальше. Мисато потянулась к своему животу, размазывая немного его спермы по пальцам, и поднесла её к губам, высасывая её, слегка застонав для пущей убедительности, прежде чем схватить его за запястья и прищелкнуть языком. - Я не просила останавливаться.