У свободы маленькое тело

      Аль-Хайтам очнулся с тяжёлой головой, словно его сознание всё время сна рассуждало без его личного участия. На животе до сих пор ощущалась тёплая субстанция, прикрытая бинтом, издающая приятный цветочный аромат. В голове невольно всплыли кадры вчерашнего вечера, а тело воспроизводило ощущения от нежных и заботливых касаний тонких пальцев Юсахли. Закончив с раной, она мягко коснулась его головы и поцеловала край подбородка. Выше она достать не могла. Следом она неспешно вышла из комнаты, пожелав ему доброй ночи. Он ответил ей тем же в ответ.       Сейчас бы он вышел к ней, сказал бы что-то заумное и особо не имеющее смысла. Но он проспал. Солнечный свет ярко заливал его прохладную комнату, в которой, кажется, стало немного теплее. Оставалось 10 минут до начала рабочего дня. Благо, дорога до Академии занимала считанные минуты.       Ничего необычного более утром этого дня не происходило. Никто не придал значения его опозданию аж на полторы минуты. Аль-Хайтам отогнал все навязчивые мысли и погрузился в работу. Спустя пару часов он снова превратился в обычного Аль-Хайтама: холодного и безэмоционального секретаря. Перебирая документы, в поле зрения, которое в тот момент ограничивалось рабочим столом, возникла знакомая рука с какой-то исписанной бумагой и свободными местами для печати. — Многоуважаемый секретарь Академии, к Вам поступила просьба от одного из действующих преподавателей официально запротоколировать грядущую учебную практику на окраинах пустыни. — Долго репетировала? — Аль-Хайтам вяло поднял голову и посмотрел на Юсахли. — Не очень, — призналась она.       Аль-Хайтам осмотрел полученную заявку. Выездная практика по теме «Селекция пустынников в жарких климатических условиях». Ну кто мог это придумать? Взглянув на имя в графе заявителя, он узнал преподавателя, занимающегося сомнительной деятельностью уже несколько лет подряд. Результаты его исследований действительно иногда приносили плоды, а опубликованные научные статьи изредка ставали предметом всеобщего обсуждения. И почему такая талантливая девочка, как она, попала к такой бездарности? — Что-то не так? — пытливо взглянула на него Юсахли.       Он думал слишком долго? — Да. Удивляет, как можно запрашивать практику младшекурсников в такое далёкое место, так ещё и потенциально опасное. — Альтернативы у меня нет. — Всегда можно отказаться. И ты решила ехать? — спросил Аль-Хайтам, видя её имя в списке. — Ну… я никогда не была в пустыне. Съезжу как на экскурсию.       «Сама наивность», — Аль-Хайтам вспомнил невыносимую сложность выездных практик Академии. Милая Юсахли, как долго тебе ещё придётся промучаться, чтобы выпуститься из этого места. — Прихвати с собой костюм для плавания, если удасться сбежать и обнаружить оазис.       С невозмутимым лицом Аль-Хайтам встал из-за стола и направился за толстым журналом, где фиксировались все учебные практики. Юсахли ответила ему вслед: — Вы поделились со мной тканью, таким образом я успею его себе сшить.       Стоя к ней спиной, он медленно повернул голову и, глядя из-подо лба, хитро улыбнулся. Вернувшись с журналом, он ловко открыл нужную страницу и принялся заполнять таблицу.       «Уже перестала чувствовать вину за содеянное», — констатировал про себя Аль-Хайтам. Он решил произнести мысль вслух. В ответ та лишь по-детски улыбнулась.       Аль-Хайтам осмотрел её во всём дозволенном объёме. Юсахли была небрежно причёсана, а пряди косы были разделены неравномерно. С неё не спадал лёгкий пылающий румянец, а в глазах читалась задоринка. Он хотел в шутливой форме прокомментировать её внешний вид, но сам выглядел не лучше, поэтому воздержался.       После недолгой паузы Юсахли огляделась по сторонам и аккуратно положила тканевый мешочек на стол Аль-Хайтама. Запахло ярким древесно-цветочным ароматом. — Мы проходили эту смесь позавчера. Безопасно на голодный желудок, придаст сил и подавит аппетит. Заварите его себе и точно окончательно проснётесь. — Откуда ты знаешь, что я проспал? — вырвалось у Аль-Хайтама. Он хотел оформить вопрос более галантно. — Вы тоже проспали? — у Юсахли округлились глаза.       «Что значит „тоже”?».       Видимо, она прочла этот вопрос в его мыслях и поспешила оправдываться. — Мне сегодня плохо спалось и я впервые проспала… даже не успела ничего приготовить… а дома ничего не оставалось, а значит, вы не завтракали, вот я и подумала, что вы голодны, а тут чай…       Теперь уже Юсахли начала щипать себя за кожу. Так просто признаться, что после вчерашнего визита в его комнату она не могла заснуть полночи? Раздумывая о том, какую перестановку она бы первым делом точно сделала. Ну и не только об этом.       Юсахли вспыхнула румянцем ещё сильнее, однако держала уверенный взгляд, словно так и должно быть. Аль-Хайтам на пару мгновений даже забыл обо всех своих делах. Ему стало приятно и как-то теплее. — Спасибо за чай. Я попробую его на перерыве, — тише произнёс он. — Насчёт заявки, передай учителю, что она будет готова к вечеру.       Юсахли кивнула и вернулась на занятия. Аль-Хайтам не отводил от неё взгляда до того самого момента, пока она не вышла за дверь. Сетчатый купальник. Если она его действительно сошьёт, он искренне понадеется, что свои пикантные места она не будет прикрывать подкладками.       Теперь уже Аль-Хайтам ущипнул себя, требуя сознание собраться.       Время после прихода Юсахли тянулось невероятно долго. Он то и дело подносил мешочек к лицу и вдыхал приятный аромат, пытаясь разобрать его составляющие. Дождавшись перерыва, он высыпал чай в кружку и внимательно рассматривал ингредиенты. Одновременно он следил за чайником, который не хотел быстро закипать. Длительное ожидание кипятка начало его нервировать. И тут же он вспомнил одну из фраз Юсахли, сетующую на него, что тот заливает лепестки слишком горячей водой. Аль-Хайтам быстро снял чайник с горелки и залил почти до краев кружку. Но и тут незадача — вода еле успела нагреться. Раздражение накрыло его ещё сильнее. Спустя несколько минут он наконец одержал победу и получил свой трофейный чай.       Возвращаясь с работы, он зашёл на Большой базар и накупил огромное количество фруктов и сладкой выпечки. Он действительно проголодался. По прибытии домой, Аль-Хайтам внимательно прислушался. Похоже, дома только он и Юсахли, мельтешащаяся на кухне. Это, наверное, её самое раннее возвращение. Она была настолько поглощена процессом готовки, что даже не заметила его. На столе лежала огромная книга, скорее всего, поваренная, в которую она регулярно подглядывала. У него возникла мысль, слегка кольнувшая его самолюбие. По всей видимости, Юсахли на первое место ставит не цель безукоризненно выполнять свои обязанности договора, и даже не упростить жизнь Кавеху или ему. Она просто очень любит готовить еду, а ещё больше любит её есть. А основываясь на долгих наблюдениях Аль-Хайтама, ест она много и часто. Даже без ужина этот объём еды был слишком велик для такой маленькой девушки.       Он молчаливо подошёл к книге и прочёл название блюда. Это было очередное трудновыговариваемое словосочетание, из того же разряда, что и ботаническое название медового цветка. Увидев наконец Аль-Хайтама, она улыбнулась и спросила о его самочувствии. — Голова посвежела, — признал эффективность чайной смеси Аль-Хайтам, умалчивая о том, что заваривал он его до тех пор, пока вода в чашке перестала окрашивать цвет.       Не один он ходил сегодня за покупками. По всем столам лежали специи, нут, крупы, свежие овощи и прочие продукты. Он спросил, к чему приурочены такие масштабные покупки. — Меня недавно утвердили на ещё один проект, уже оплачиваемый, и сегодня я получила первые деньги, — гордо произнесла она. — И поэтому ты решила безрассудно отдать всю Мору на еду? — ровным голосом сказал Аль-Хайтам. — Это не безрассудство.       На самом деле она признавала, что поступила безрассудно. Но страсть к еде и сильный голод заставили её скупать всё съедобное, что попадалось ей на глаза.       Аль-Хайтам вернулся к пакетам и достал пирожное с нарезанными кусочками дыни. Усевшись на стул, он с удовольствием принялся за сладкое, но через один укус словил потрясённое лицо Юсахли. — Что-то не так? — Вы же ничего не ели, — она словно побледнела. — Мы на «ты», — поправил её Аль-Хайтам невозмутимым тоном. — Хорошо. Ты ничего не ел весь день, а теперь поглощаешь булочку с такими огромными кусками дыни! — И что? — искренне удивился Аль-Хайтам. Он морально успел приготовиться к очередным нотациям из серии вредности холодной воды. И не прогадал. — Дыню нельзя совмещать с другими продуктами, это большая нагрузка на пищеварение, — она приглянулась, — да ещё и с заварным кремом! — Успокойся, я взял и тебе, — тем же спокойным голосом сказал Аль-Хайтам и продолжил лакомиться сладостью. — Дай её сюда. — Я рад, что ты быстро согласилась.       Аль-Хайтам потянулся за второй порцией и протянул ей, однако Юсахли выхватила обе булочки из его рук и унесла. Тот вопросительно развёл руками. Девушка упрямо выложила все куски дыни на отдельную тарелку, а вместо неё положила ягоды.       Он вздохнул и принялся раскладывать свои пакеты с фруктами, надеясь, что не получит очередную порцию лекционных нравоучений о неправильном питании. После он переложил обе булочки на тарелку с дыней, и взял её в руки. Положив на кусочек дыни её булочку, он откусил огромный кусок прямо перед её лицом. — Я работать, — Аль-Хайтам покинул кухню и ушёл к себе в кабинет, оставив взвинченную Юсахли наедине с булькающим супом невнятного названия.       Сколько лет он покупал и ел эти булочки с дыней, никогда не было чувство тяжести. Теперь же его схватил спазм в животе. Возможно, он съел слишком много для первого приёма пищи, но признавать правоту Юсахли в этот раз ему совершенно не хотелось. При случае он обязательно обвинит во всём добавленные ягоды.       Как бы долго он не сидел в кабинете, ему всё равно пришлось бы выйти и пересечься с Юсахли. Так оно и произошло. Она сидела на диване и что-то увлечённо рисовала. Аль-Хайтам спросил, чем он занимается. — Набрасываю эскиз купальника для поездки, — напомнила она ему о сегодняшнем разговоре в Академии. Заметив, что Аль-Хайтам не стоит с идеально выпрямленной спиной, она фыркнула. Догадалась, что спазм не прошёл. — Я же предупреждала. — Что за поездка? — к ним присоединился Кавех, вышедший из кухни, и жующий что-то на ходу. — Кавех, перестань! Сядь и поешь нормально.       «Какое счастье, она переключилась на него», — вздохнул Аль-Хайтам.       Но Кавех, в отличие от Аль-Хайтама, отреагировал на замечание с умилением, сел на кресло и продолжил жевать. Он начал с восторгом рассказывать, как Юсахли первым делом научилась резать овощи, а не произносить своё имя, и с самых ранних лет её невозможно оторвать от готовки. Он бросил фразу, которая косвенно намекала на его удивление по поводу её отлажено работающего метаболизма. Наконец он вспомнил начало разговора и повторно спросил за поездку, на что Юсахли подробно дала ответ. — Звучит замечательно, но, — он взглянул на соседа, — Аль-Хайтам, разве серьёзное нарушение дисциплины во время практики не грозится исключением из Академии?       Она смотрела поочерёдно то на Кавеха, то на Аль-Хайтама. Последний уже не сдерживался от смеха. Поняв, что её обдурили. Нет, быть точнее, Юсахли никто не собирался дурить, просто она всерьёз восприняла слова об оазисе и купальном сезоне. Как бы то ни было, она обиженно надула губы и резким движением ушла прочь от смеющихся Кавеха и Аль-Хайтама.       С особым энтузиазмом она начала толочь травы в ступе. Минутами позже к ней подошёл Аль-Хайтам. Благо, без Кавеха. Он спросил, обижается ли она ещё, на что Юсахли кинула презрительный взгляд. Он снова издал смешок. — Я не думал, что ты всерьёз воспримешь мои слова. — А если бы я действительно так сделала? Чтобы было бы потом?       «Кто был бы виноват?» — поправил последнее предложение за ней Аль-Хайтам. Разумеется, он, кто же ещё. — Тогда у тебя была бы прекрасная возможность быть исключённой из Академии, и твои мечты о торговле в Ли Юэ быстрее бы исполнились. — В таком случае, в Ли Юэ ты бы провёл меня сам, — сказала она достаточно тихо и не отрываясь от ступки. — Конечно. А ещё бы дождался, пока из твоей головы вылетит эта глупая затея, и потом отвёл бы обратно в Сумеру.       На мгновение она прервалась, а после переложив молотые травы в маленькую чашку и залив водой. Она поставила её перед Аль-Хайтаму и встала вплотную к нему. — Тогда я бы старалась остаться там наедине с тобой как можно дольше, — почти шёпотом произнесла Юсахли. Услышав зов Кавеха, она быстро ушла.       Рассчитывает всё наперёд. Не так искусно, как он, но очередной отвар от спазмов она приготовила заранее. Живот почти не болел, а чай погасил оставшиеся симптомы. В каждом еле уловимом аромате трав он чувствовал её, словно всё красивое и цветущее было её частью. Но поток поэтических мыслей прервало воспоминание об эскизе. Аль-Хайтаму захотелось во чтобы то не стало взглянуть на то, что Юсахли нарисовала.       Он лежал, сложив руки за головой, и смотрел в потолок. Аль-Хайтам в очередной раз складывал схемы, продумывая самые различные варианты. И от каждого из них он ощущал недовольство. Была глубокая ночь. Он встал с кровати и темноте нащупал халат. Тихо выйдя из комнаты, он осторожно ступал по деревянному полу в направлении гостиной. Ему показалось, что Юсахли спала беспокойными сном и ворочалась на диване. Он прислушался. Нет, она не спит. Вот и хорошо.       Он скинул с неё одеяло и поднял на руки. Её тело прикрывало лёгкое короткое платье из почти невесомого материала. Юсахли издала звук удивления, но почувствовав под собой длинное расстояние до пола, крепко обвила руки вокруг шеи Аль-Хайтама. Комната слабо освещалась лунным светом. Они пересеклись взглядами. — Тебе неудобно спать на диване, поэтому ты не выспалась? — Не только из-за этого, — глубоким голосом ответила она.       Они соединились в поцелуе ещё более страстном, чем в первый раз. Уже через пару мгновений они оказались на его кровати, жадно схватившись друг за друга. Он погладил её бёдра и залез под платье, внимательно исследуя каждый сантиметр её тела. Её живот был мягкий и податливый. Он аккуратно поглаживал её, выжидая момент, чтобы снять пижаму. Она в ответ запустила руки ему под халат, бесцеремонно развязав и скинув его. Она приятно удивилась, что под ним больше ничего не было. Аль-Хайтам в ответ ещё быстрее стянул с неё одежду. Даже сейчас она пахла по-цветочному. Он усадил её на себя и сжал её ягодицы. Ей стало тяжелее дышать. Юсахли могла лишь мягко поглаживать его сильные руки, не зная, что делать дальше. Он дал ей подсказку и переложил на спину, немедленно прикрыв её тело своим. Её тёплое и свежее дыхание касалось его кожи. Ему показалось, что он начал чувствовать всё в усиленные разы. Она изогнулась и прижалась к нему животом. Плавно подняв руку, она запустила ладонь в его шелковистые светлые волосы и притянула его голову ближе к себе. Он послушно опустился и поцеловал вначале её руку, потом её губы, а позже обвил руками талию. Аль-Хайтам нежно коснулся языком её груди и принялся искать наиболее уязвимое место. Найдя его, она кротко застонала. Он начал покусывать это место, заставляя её изгибаться интенсивнее. Он опускался всё ниже, желая скорее коснуться языком той сладкой влаги. Только Юсахли этого не позволила сделать. Она прижала его торс ногами и аккуратно погладила по щеке, намекая, чтобы он вернулся наверх. Что он и сделал. Юсахли аккуратно приподнялась и усадила его, после чего села на него сама. Он почувствовал горячее мокрое прикосновение к себе. Мгновениями спустя она снова застонала, но сдерживать наслаждения не мог уже и Аль-Хайтам. Подвижными движениями она усилила их пылающий жар. Он пробовал её на вкус везде, где получалось. Впиваясь в её ароматную кожу, он оставлял маленькие следы на незаметных под одеждой местах. Юсахли в свою очередь стремилась как можно чаще касаться его напряжённых мускулов. Каждый из них получал удовольствие друг от друга по-своему и позволить себе то, что удерживал в себе столько времени. Он успел попробовать её на себе, лёжа на ней и ещё в одной эротичной позе, пока не дошёл до предела. Его губы непроизвольно расплылись в лёгкой улыбке, когда он почувствовал ощутимые спазмы внутри неё. После он без сил упал на неё, сжимая её руки. Она дотянулась до него и ещё раз поцеловала. Жар прикосновения разлился по всему телу. Им захотелось друг друга ещё больше, и ещё чаще. Захотелось убрать всё, что им мешает, и заставляет друг от друга отвлекаться. Минутами позже они уснули.