Механическое сердце.

Лёгкий летний ветерок пробирался через рабочую рубаху, оглаживая талию, острые плечи, путаясь в каштановых волосах, перебирая прядку за прядкой. Маленький огород осветили мягкие лучи рассвета, слепя глаза. Солнце заглянуло в тёмные рамы окон, отражаясь пятнышками на лице. Лопата перекочевала в одну ладонь, а вторую девушка сложила козырьком, прикладывая ко лбу. Улыбка коснулась пухлых губ, оголяя белые зубы. Ее отвлёк тонкий крик ребятишек, прокатившийся по людной улице. — Элиса! — Мальчишка в рваной полосатой кофте, не выговаривающий половины букв, забежал за дом, взворошив курятник и свинарню, что находились рядом. Парнишка почесал косматую светлую голову и заулыбался, показывая щель в передних зубах. — Анна сегодня у мастера прибирается или сидит с господином Августом? Мы хотели позвать её на делянку, порвать колосья да сходить в сарай к коровам, помочь доярке. — Тут она, — Элоиза коротко присвистнула, и из окна выглянула длинноволосая девчушка, почти вывешиваясь из оконной рамы. — Я бегу! — она запрыгнула обратно, а через пару секунд во дворе стояли радостные выкрики детей. Элоиза выпроводила громких друзей, чтоб не мешали работать. После вчерашней ночи остался мерзкий отпечаток в памяти. Казалось, ее вывернули наизнанку и вернули обратно. Слова Матери упорно стучали в висках, не давая возможности сосредоточиться ни на чем другом. О какой правде шла речь? Хотелось бы знать. Неужели отец скрывал от неё что-то? Не может быть. Голова резко заболела, распространяя пульсацию по позвонкам прямиком к копчику и обратно. Третий приступ за сегодня. Дышать стало нечем, в глазах резко потемнело. Лопата выпала из рук, стукнувшись о другие инструменты. Пульсировало, будто каждый нерв зацепился за позвонок, отрывая онные друг от друга. Но резко боль исчезла, словно и не было её. Только остаточные ощущения напоминали о том, чем она теперь страдает. Девушка сползла по стене дома, опускаясь на створки подвала. Они мерзко всплакнули, удерживая её в сидячем положении. Внизу что-то странно взвизгнуло, да так, что Элоиза подскочила, пискнув, а голова взорвалась порцией головокружения и тошноты. Копать дальше точно плохой вариант, если она не хочет остаться лежать тут без сознания на ночь. Перспектива быть съеденной ликаном не радужна. Она поднялась на ноги, хватаясь за живот в области желудка, вышла из дворика и побрела вниз по улице в любимое место. *** Железные ворота встретили её с прежним радушием. Элоиза вошла в просторный дворик, оглядывая дряхлые трактора, которые завезли деревенские мужики с окраины. Четвёртый Лорд из благородства предоставил свою помощь в починке, что ещё сильнее укрепило его статус правителя. Загадочный этот Гейзенберг. Постройка, находящаяся справа, была пуста, и девушка решила занять её. На столике-верстаке стояли множество банок, разного типа ножей: как охотничьих, так и для резьбы; краски, которые жители деревни изготавливали из ягод и трав, бруски и поленья. Элоиза села на узкий неудобный стул, поставив ноги на перекладину под собой. Руки её потянулись к симпатичному, но недоделанному медвежонку. Она покрутила фигурку в руках, осматривая глубокие прорези тонкой работы мастера. Шерстка зверя была мелко усыпана бороздами, что придавало реализма. На шее у него был повязан платок с каким-то незнакомым Элоизе орнаментом. В руках у медвежонка был круглый огромный самовар. Фигурка снова перекочевала на стол, где и была. Девушка взяла новый брусок, покрутив его в украшенных мозолями и рубцами пальцах. В голову пришёл образ птицы, о которой она слышала из сказок, читаемых Анной. Девушка выбрала самое большое лезвие, дабы отрезать за раз самые крупные участки дерева. Потом орудовала тонким ножичком, стругая тонкие ноги и прекрасные огромные крылья горделивой птицы. Кропотливая работа над каждым перышком отвлекала от ненужных мыслей. Вот уже и голова была готова с огромным тонким клювом. Спустя несколько часов кропотливой работы, перед Элоизой стояла фигурка журавля. В культуре деревни эта птица означает смерть и рождение. Журавль уносит душу усопшего в потусторонний мир, работая своеобразным проводником в загробную жизнь. Журавль несёт душу сквозь бескрайние моря других душ к новому человеку, новорождённому. Элоизе нравилась мифология. Каким был бы мир, если бы не существовало ликанов, мороайек, другой пугающей нечисти? Девушка поставила журавля на маленький самодельный пьедестал из коробки со спичками. Птица смотрела на неё деревянными блестящими глазами, покрытыми лаком. Раскатые крылья приглашали укрыться от всего мира, улететь далеко, за пределы невидимых границ. — Понимаю тебя, пернатый друг, — Элоиза провела кончиком пальца по деревянному подносу, усыпанному щепками. Настенный фонарик одиноко моргнул, языки пламени облизнули стеклянные створки, оповещая о госте. Тяжёлые шаги издавали хромой перестук. Один благодаря обуви, другие два — протез и трость. — Твоё мастерство всё лучше и лучше, — мастер Кирилл вошёл в каморку сарая, укрытую куском плотной ткани. Девушка спешно поднялась с места, уступая табурет господину. Тот махнул рукой, будто говоря, оставайся на месте. Мужчина вытащил из угла второй табурет, обшитый тканью с мягким перьевым наполнением. — Только работа твоя, мисс Эндерштейн, агрессивна. Попробуй слегка проводить только по бруску. Нежно, словно гладишь птицу. А ты будто пырнуть её этим лезвием пытаешься. Вот так. Медленно и мягко. Птица с импровизированной полки перекочевала в грубую ладонь мастера. Поверх и рядом борозд Элоизы появлялись новые, как говорил господин Кирилл, медленные и мягкие полосы. Журавль будто получил новую жизнь, заиграв новыми красками. — Спасибо, мастер, — Элоиза лучезарно улыбнулась, беря в руки фигурку. Мужчина положил руку на плечо девушки, показывая, что она может забрать журавля домой. Они понимали друг друга без слов. Господин Кирилл был для неё словно второй отец, всегда был добр, учтив. Её всегда ждали в мастерской, учили новым видам резьбы, дерева, лезвий. — Могу я чем-нибудь быть полезна? — Дай-ка подумать.. Можешь! — мастер постукивал пальцами по деревянному протезу ноги. — Будь добра, собери для меня травы в лесу. Я хочу сделать новую партию лака для наших изделий. Для этого нужны будут пучки льна и немного березовой смолы. Её консистенция подойдёт для лака. Олифа у меня кончилась на прошлой неделе, к моему сожалению. — Хорошо, мастер Кирилл, схожу чуть позже, — Элоиза поднялась из-за стола. Сегодня погода так же радовала, потому надевать тёплые кардиганы не имело смысла. Девушка поправила бежевую рубашку и кожаный коричневый жилет. По карманам были распиханы всякие безделушки, в том числе компас и походный раскладной нож. Всё-таки не знаешь, откуда придёт беда. — Сначала мне нужно доделать мои… личные дела. Уже на пороге, надевая обувь, девушка почувствовала на себе тяжёлый взгляд. Повернув голову, она встретилась своими шоколадными глазами с темно-синими, похожие бескрайний океан. Одни его губы прошептали тихий совет, мантру, надеясь, что это поможет выжить в этом мире. — Будь осторожна. Путь к церкви выдался очень спокойным. Мягкий ветер колыхал длинные волосы. Настроение было замечательное. Игривая улыбка касалась губ Элоизы. Она шла на встречу. Железные ворота хрустнули и заскулили под напором. Прутья их покрылись ржавчиной, а в некоторых местах даже мхом. Гравий шелестел под ногами. Девушка прошла к небольшой избушке, коротко постучав. Ответа не было. Элоиза нахмурилась. Настоятельница всегда была тут. Она отворила дверь, аккуратно заглянув. И правда, никого не было. Место было публичным, поэтому она без зазрения совести вошла в узкое помещение. Любимые мамины цветы — эдельвейсы — упали на скамью рядом. Элоиза медленно подошла к алтарю, встав на колени. Молитва забегала между губ, руки легли на маленькую подставку для свечей, оглаживая. Взгляд коснулся каждого лорда. Надменная Альсина Димитреску смотрела своими золотистыми глазами без особого энтузиазма. Портрет ее был, между прочим, самым крупным! Глаз Донны не было видно из-под чёрной кружевной вуали, женщина была будто в вечном трауре. Моро строил с портрета недовольное лицо, ему была малоприятна компания художника. Элоизе показалось, что и художнику была неприятна компания Сальваторе. Рыбья вздувшаяся голова выглядела ещё ужаснее, чем в жизни. Больше всего её привлёк последний и самый нелюдимый из всех человек. Железный Лорд Гейзенберг выглядел непринуждённо, на голове красовалась неизменная чёрная шляпа, глаза закрывали затемненные окуляры, но она была уверена — там, по ту сторону чёрных линз, на неё смотрели пронзительные стальные глаза, отливающие вселенской тоской. Почему-то Элоиза знала это. Гейзенберг даже не улыбался. Но лицо его всё ещё оставалось выразительным. Молитва на секунду заглохла, потерявшись где-то на задворках связок. Перед закрытыми глазами стоял четкий образ Лорда, не покидая её мысли. Но был ещё один. Знакомый, но в то же время далёкий. Она почти кожей почувствовала прикосновение жёстких смоляных перьев. Элоиза сбросила наваждение, дернув острыми плечами. — О ком молишься, маленькая прихожанка? — Девушка подскочила на месте, в горле запершило. Больше всего Элоиза не любила когда к ней подкрадывались. Перед ней стояла сгорбившаяся старуха с длинным посохом в жилистых тонких пальцах, больше похожих на лапы паука. Лицо, испещренное морщинами изображало мерзкую улыбку. Репутации карги в деревне не позавидовал бы никто. Многие слухи ходили о ней. От продажи души дьяволу, до просто врождённого сумашествия. — М-мама, о маме, — Элоиза дёрнулась под пристальным взглядом полуслепых старушечьих глаз. — Что вы тут делаете? — Птичка, я молюсь тут почти круглосуточно. — Губы-ниточки приоткрылись, позволяя рассмотреть грязные чёрные зубы. Элоиза могла поклясться — она услышала смрадный запах за те метры, которые были между ними. Девушка аккуратно отодвинулась ближе к двери, действуя на инстинктах. Пальцы потянулись к ручке. — Уже уходишь? — Простите… мне пора, — Элоиза в спину услышала фразу, сказанную скрипучим голосом, словно каркнула ворона, а не старуха. — Скоро увидимся, птичка, я буду ждать тебя там. Мурашки побежали по позвоночнику, на секунду парализовав. Элоиза выбежала сломя голову, задев во дворе несколько кустов. *** — Глупое дитя. — Тонкие пальцы, увенчанные золотыми кольцами-когтями, собрали с пола упавшие эдельвейсы. Цветы понуро опустили головы-лепестки. Молодая женщина поднесла к лицу букет, вдыхая лёгкий аромат. Приятный, но женщина не испытала никаких эмоций по отношению к нему. Цветы рассыпались на миллионы песчаных частичек пыли, падая около ног тёмной горсткой. Она не обратила никакого внимания. Чёрные крылья шуршали за спиной. — Моя дорогая Ева, уже скоро. *** Элоиза шла по вытоптанной тропинке, украшенной ковром желтоватой травы. Длинная каштановая коса была заменена на две маленьких, сложенных пополам и связанных неизменной фиолетовой лентой. На губах играла спокойная улыбка. В руках она несла корзинку, сплетенную вручную, для сборки льна, и баночку для берёзового сока. Девушка сменила полуботинки на тяжёлые и высокие сапоги, похожие на те, которые носили мужики на рыбалку. Ей они нужны были, дабы не увязнуть в липкой грязи и пыли. Девушка заприметила аккуратно растущий под деревом куст льна, светящий своей голубоватой головкой. Она подошла ближе, начав собирать и обрабатывать цветы. Она увлеклась процессом и не заметила, как заросли закончились. Вроде должно было хватить. Осталось собрать смолу. Элоиза разогнула затекшую спину, сладко потянувшись. Сзади послышался треск сухих веток. Девушка звучно ахнула, зажав рот руками, не решаясь повернуться. Капельки пота стекали по лицу, смешавшись с одинокой слезой. Ноги стали ватными. Элоиза не могла двинуться. Было безумно страшно. Тошнота заполонила горло, сжимая, не давая издать больше ни звука. В один момент она собрала волю в кулак. Нужно что-то делать. Повернув голову налево, себе за спину, она увидела лишь чёрный силуэт. Единственная яркая деталь на нём — маска ворона, которую, насколько помнила Элоиза, носили доктора в эпоху чумы. Фигура в маске дёрнула рукой, приложив палец к губам, в жесте, означающем о молчании. Девушка коротко кивнула, заприметив тонкое лезвие кинжала в рукаве. Впрочем, ножами было усеяно всё тело незнакомца или незнакомки. Фигура поменяла жест, вскинув руку. Элоиза поняла, это знак — беги. Девушка побежала настолько быстро, насколько позволяла её выносливость. Слез больше не было. Лишь решимость и адреналин в крови. Энергия бурлила в ней, заставляя бежать и бежать. Неаккуратно перепрыгнув небольшую лужу, девушка споткнулась, упав на влажную траву, оросившую ее лицо прохладой. Элоиза решила не сдаваться, отползая к дереву. Сев у корней дуба, она обдумывала, что делать дальше, позволив себе секундную передышку. Ссадины и царапины нещадно саднили, напоминая о себе. Дыхание медленно приходило в норму. Девушка медленно перевела взгляд на соседнее дерево, застыв как вкопанная. — Ты кто, черт возьми, такая? Перед ней собственной персоной стоял Железный Лорд, подпиравший широким плечом ствол и с ухмылкой глядевший на неё.