Глава

      — Вы сошлись? Серьёзно? Опять?              Лиза устало прижимается затылком к заднему сиденью такси и закрывает глаза.              — Нет, — бурчит. — И не собираемся, вообще-то.              Рони громко смеётся — громко настолько, что Лиза даже на пару секунд вытаскивает наушник, — а после недовольно фыркает.              — И именно поэтому ты, вместо того чтобы спать, в три часа ночи едешь с ней в клуб, да?              Лиза поджимает губы и не отвечает, ведь все её оправдания закончились ещё минут десять назад, когда Андрющенко сначала отменила запланированную встречу с Сабиной, а после вызвала такси, по дороге набрала Рони и начала разговор с многообещающего: «Пожалуйста, просто убей меня». И Лиза едва ли может найти хоть одну адекватную причину своему поведению — помимо того, конечно, что они с Мишель бесконечно неадекватные, — и с трудом может объяснить, почему больше полугода она успешно игнорировала все предложения о встрече, а сегодня ночью вдруг решила беспричинно сорваться на другой конец города.              — Ну, если объективно, — слышится голос Рони спустя какое-то время, — Мишель уж точно получше, чем Бурая.              Лиза смеётся и растерянно трясёт головой.              — Не напоминай, — ворчит. — Это было помутнение рассудка.              А в следующую секунду на экране появляется наизусть выученный номер, который Андрющенко так и не добавила в контакты; Лиза ставит звонок на удержание, торжественно обещает набрать Рони через пару часов и наконец берёт трубку.              — Что?              — Ли-и-изка, — слышится нетерпеливое сквозь грохочущую в клубе музыку. — Ты долго ещё?              Андрющенко закатывает глаза: дурацкое прозвище, прицепившееся ещё на проекте, разбегается по телу уже забытым — или не очень? — чувством глупой влюблённости, которое так и не привело ни к чему серьёзному. Хотя Лиза и не то чтобы на что-то надеялась, ведь Мишель и «серьёзно» — это целиком и полностью взаимоисключающие друг друга понятия.              — Подъезжаю уже.              Мишель звонко смеётся и отключается, а Лиза ещё пару минут глупо пялится в экран, пока перед глазами мелькают картинки-воспоминания: вот они с Мишель — ещё год назад — торжественно обещают друг другу, что обязательно станут чем-то большим, чем просто «проектная история»; вот силой вырывают у публичности кусочки времени, лишь бы только хоть ненадолго остаться наедине; вот в первый раз ругаются — а уже минут через пять до сбитого дыхания мирятся; и вот, в конце концов, с горечью осознают, что они бесконечно разные — и по обоюдному расходятся. А затем вдруг сходятся снова — на беспечных три недели! — а после опять расстаются — и в этот раз, казалось бы, навсегда.              Ну, во всяком случае, так казалось самой Лизе — ровно до сегодняшнего вечера.             

***

             Мишель цепляет Лизу возле входа в клуб; тянет куда-то за угол, бормочет: «Я как раз покурить хотела» — и без спроса стягивает с чужой головы чёрную кепку — а после нагло надевает её козырьком назад и расплывается в довольной улыбке. Лиза упрямо пытается отстоять честь и достоинство — и своё, и кепки, — но получает болезненный тычок куда-то под ребро, морщится и мотает головой.              — Да забирай, забирай, — бурчит. — Нервомотатель.              Мишель смеётся и щёлкает зажигалкой, а Лиза достаёт из кармана сложенную в несколько раз бандану и быстро завязывает её на затылке.              — Довольна?              — Тем, что ты не слилась, как обычно? — усмехается Мишель. — Очень.              Лиза вместо ответа фыркает и растерянно топчется на месте, стараясь на Мишель не смотреть, пока Мишель, наоборот, нагло и без смущения на неё пялится, абсолютно не скрывая своих намерений.              А после выдаёт бессмысленное:       — Как дела?              Лиза недовольно закатывает глаза и опирается спиной о стену.              — Было нормально, — бурчит с улыбкой. — Пока ты не написала.              Мишель смеётся, бросает недокуренную сигарету на землю и тушит её носком ботинка.              — Зануда, — не обижается даже. — Пошли давай.              Лиза не спорит — не зря ведь приехала, в конце-то концов! — а Мишель хватает её за запястье и тянет, будто бы на буксире, за собой. Наизусть выученный клуб встречает уже знакомыми охранниками, которые пропускают Лизу даже без обыска, улыбчивым парнем в гардеробе и грохочущей со всех сторон музыкой; Андрющенко быстро сдаёт свою кожанку и молча протягивает руку — на запястье тут же оказывается красного цвета браслет.              А Мишель вальяжно опирается на стойку и бормочет наглое:       — А чё не жёлтый, Лизк?              — Ой, заткнись, а?              Андрющенко смеётся и пытается отвесить Мишель подзатыльник, но та только легко уворачивается, вновь хватает Лизу за руку и тянет её за собой к бару, пока Лиза всеми силами старается не акцентировать своё внимание на наивно переплетённых пальцах. Получается так себе: сердце глупо грохочет в унисон отвратительной попсовой музыке, а дыхание предательски сбивается — и Лиза в моменте ловит себя на мысли, что ничем хорошим эта спонтанная встреча уж точно не закончится.               А после с улыбкой осознаёт, что Мишель, на самом деле, чертовски сильно идёт держать её за руку — и тайком на проекте, когда после команды «Мотор!» съёмочной группе постоянно приходилось тратить время на поиски двух вечно отсутствующих человек, и на красной дорожке во время съёмок финала, и, тем более, сейчас — в огромном, шумном, забитом пьяными людьми клубе.              Мишель, опёршись ладонями на стойку, что-то говорит бармену, затем забирает свой, видимо, оставленный на хранение, коктейль и подходит к Лизе ближе. Андрющенко подозрительно принюхивается; Мишель смеётся и, с трудом перекрикивая музыку, оправдывается: «Он безалкогольный».              А после расплывается в хитрой улыбке и одними губами бормочет:       — Ну, почти.              Лиза закатывает глаза, но не спорит; она, на самом деле, и сама сейчас искренне жалеет, что совсем не пьёт — ведь тогда у неё было бы хоть какое-то оправдание всему происходящему. Мишель ставит бокал на стойку, опирается ладонью на плечо Лизы и пытается что-то сказать, а Лиза только беспомощно втягивает носом воздух, потому что — господи! — ну кто вообще придумал эту вашу громкую музыку?              — Уже нормально себя чувствуешь в таких… местах? — с усмешкой.              Андрющенко улыбается и коротко кивает: она прекрасно помнит, как после выхода с проекта сторонилась любых шумных мероприятий, как словила что-то похожее на паническую атаку в этом же самом клубе и как потом, запёршись в туалете, долго разговаривала с Мишель по телефону, пытаясь прийти в себя.              — Привыкла, — смеётся. — Как родная уже.              Мишель двумя глотками допивает содержимое бокала, вновь ставит его на стойку и тянет Лизу за собой; Лиза мотает головой, что-то неловко бормочет и пытается высвободить руку, но почти сразу же сдаётся под наизусть выученным карим взглядом, хитрой улыбкой и требовательным: «Ну давай, потанцуй со мной».              С третьей попытки Мишель наконец вытаскивает Лизу на танцпол, а Андрющенко вдруг осознаёт, что они с Мишель даже ни разу и не танцевали вместе — тот раз ночью, босиком и под свет лампочки из холодильника не в счёт. Да и вообще они с Мишель много чего не делали: не ставили друг друга на первое место, не следили за брошенными сгоряча словами и никогда не были на сто процентов друг с другом искренними — и почему-то именно сейчас это кажется Лизе большим упущением.              И Лиза послушно двигается в такт странной музыке, тянет Мишель на себя и, стащив с её головы кепку, зарывается руками в волосы — вроде бы в шутку, конечно, но всё равно стыдливо жмурится в тот момент, когда Мишель смеётся и придвигается ближе. А в следующую секунду понимает, что ей этого не хватало: искрящихся смехом глаз, широкой улыбки и наглых касаний; долгих разговоров, бесконечных переписок и желания посреди ночи сорваться на другой конец города, просто чтобы ненадолго увидеться; невыносимо тупых шуток, спадающих на глаза волос и привычки постоянно воровать её вещи.              Лизе не хватало Мишель.              И мысль эта — и без того очевидная, вроде, — с размаху бьёт куда-то под рёбра; Лиза с силой втягивает носом воздух, опускает взгляд на сцепленные руки, а после переводит его на Мишель — Мишель, которая вдруг замирает посреди танцпола и, судя по хитрой улыбке, сама прекрасно всё понимает. Лиза глупо моргает, тянет Мишель к себе ближе и будто бы задыхается — сначала от бесконтрольно-дурацкой нежности, выражать которую так и не научилась толком, а ещё минут через пятнадцать — от смазанных поцелуев в шею, показательно-сбитого дыхания и наглых рук, которые как-то подозрительно быстро оказываются у Лизы под рубашкой.              — Я так и знала, сука, — с улыбкой шепчет Лиза, когда Мишель отстраняется. — Каждый раз одно и то же…              Мишель пожимает плечами, смеётся и снова тянется за поцелуем, а Лиза, выдохнув, легко уступает: прижимается затылком к кафельной стене туалета, в котором они с Мишель заперлись минут десять назад, словно глупые подростки, цепляется ладонями за чужие плечи и стыдливо плавится от на удивление мягких касаний. Саму себя мысленно ругает за то, что даже и получаса рядом с Мишель не продержалась, но всё равно отвечает на поцелуй: одну руку перемещает на заднюю сторону шеи, второй зарывается в волосы и бесконечно жмётся ближе, пока Мишель царапает короткими ногтями спину, нагло толкается языком внутрь и всеми своими действиями показывает, что останавливаться совсем не собирается.              Но Лиза и не против вовсе: опускает ладони на талию, мнёт в руках чужую футболку и всем телом вздрагивает, когда Мишель, прежде чем разорвать поцелуй, легонько прикусывает её нижнюю губу. Лиза в ответ только что-то шипит растерянно, прижимается затылком к стене и закрывает глаза, пока Мишель ведёт языком по татуировке на шее, самодовольно усмехается и без спроса пробегается мурашками по позвоночнику.              Мишель убирает руки из-под рубашки, одну ладонь тянет выше и цепляет Лизу за подбородок, заставляя на себя посмотреть; а после, глядя прямо в глаза, медленно опускает руку. Цепляется пальцами за пуговицу на брюках, но Лиза тут же меняется в лице, шипит недовольное: «Совсем ёбнулась, да?» — и перехватывает чужое запястье. Мишель смеётся и бормочет, мол: «Да ладно тебе, чё, в первый раз, что ли?» — но Лиза быстро-быстро мотает головой, тянется к телефону, лежащему в кармане, и дрожащими пальцами вводит свой адрес.              А затем снова подаётся вперёд, отодвигает чужие волосы и оставляет несколько поцелуев на шее.              Шепчет на ухо неуверенное:       — Поедешь же?              И Мишель, конечно же, соглашается.             

***

             По дороге до дома Лиза успевает чуть-чуть успокоиться, с горечью пожалеть о своей затее и стыдливо передумать в тот момент, когда Мишель будто бы невзначай кладёт ладонь на её бедро. В квартиру они попадают не сразу: в темноте подъезда Лиза пытается открыть дверь, но почему-то забывает, в какую сторону нужно крутить ключ и как это всё вообще работает; до тех пор пока Мишель, рассмеявшись, не отбирает у Лизы связку и сама не отпирает замок.              Андрющенко скидывает обувь вместе с кожанкой, терпеливо ждёт, пока Мишель разденется, и тянет её на себя; идёт спиной вперёд по тёмному коридору, вновь позволяет Мишель вести в поцелуе и отстраняется только на входе в зал. Замирает: подмечает бегающий сверху вниз взгляд, довольную ухмылку и напрочь искусанные губы; а Мишель, остановившись тоже, обхватывает Лизу руками за шею и подаётся вперёд.              Шепчет насмешливое:       — Не тупи, а? А то я скоро сама передумаю.              Лиза смеётся, кивает и, взяв Мишель за руку, медленно отступает спиной вперёд. В темноте спотыкается о разбросанные вещи, еле слышно матерится и всеми силами старается дойти до кровати, но Мишель вдруг мотает головой, давит Лизе на плечи и заставляет отступить ещё на несколько шагов назад — до тех пор пока Андрющенко вдруг не упирается спиной в подоконник.              — Сядь, — бормочет Мишель с улыбкой.              Лиза удивлённо дёргает бровями, но не спорит: послушно усаживается на подоконник, опускает руки ниже и наконец снимает с Мишель футболку. Затем расстёгивает пуговицы на своей рубашке тоже и плавно ведёт плечами — одежда соскальзывает вниз, а Мишель опирается ладонями на подоконник и, ни капли не стесняясь, рассматривает подтянутое тело.              А после резюмирует наглое:       — Это чтобы вид был красивый.             

***

             Лиза просыпается первой от звонка с незнакомого номера; бурчит что-то недовольно, выключает звук на телефоне и переворачивается на бок. Выдыхает: Мишель мирно спит рядом — спасибо, что хотя бы в футболке, — еле слышно сопит и даже во сне — и то улыбается. Лиза тянет только тихое: «Да бля-я-ять», с силой тыкает Мишель в спину и неловко жмурится от накатывающих волнами воспоминаний.              Вот только Мишель просыпаться отказывается — и Лиза, чуть приподнявшись, опирается на локоть. Ругает саму себя за очередную слабость перед Мишель — хотя Мишель, на самом деле, и есть её внеочередная слабость, — и медленно протягивает руку. Убирает с шеи растрёпанные и изрядно отросшие волосы, пробегается кончиками пальцев по коже и стыдливо жмурится, потому что вместо вчерашнего яркого желания по телу вновь разбегается бесконтрольная нежность. Лиза опускает руку ниже, гладит исчерченное родинками плечо, футболка с которого слегка сползла, и вдруг ловит себя на мысли, что совсем не хочет, чтобы Мишель уходила — снова.              Мишель смешно морщится и открывает глаза: натыкается на растерянный взгляд, глупо моргает и тут же зажмуривается.              — Я же даже почти не пила, — шепчет. — Какого хуя ты здесь делаешь?              — А ничё, что это моя квартира?              Лиза смущённо одёргивает руку — ведь они с Мишель, даже когда пытались хоть в какое-то подобие отношений, крайне редко проявляли к друг другу нежность; чаще всего ограничивались долгими разговорами, бесконечными издёвками и грубыми шутками.              — А, да? — Мишель переворачивается на спину. Бормочет с усмешкой: — А чё вчера было-то вообще? Ничё не помню…              Лиза смеётся и несильно пихает Мишель кулаком в бок; а после тянется к телефону, сглатывает из-за нескольких пропущенных от Рони и бездумно листает чаты в Телеграме в попытке хоть чем-то занять руки. Мишель медленно садится на кровати, тянется за своими вещами и вдруг, обернувшись, смеётся — а после придвигается ближе, ведёт кончиками пальцев по чужим ключицам и расплывается в бесстыжей улыбке.              — Упс.              Лиза с тяжёлым выдохом включает на телефоне переднюю камеру, внимательно рассматривает несколько — видимо, оставленных Мишель на память — следов на теле и угрожающе сводит брови.              — Мишель, блять, — шипит.              Но, на самом деле, ни капельки не злится: у самой ведь вчера не хватило ни сил, ни совести на то, чтобы остановить Мишель — и на то, чтобы остановиться самой.              — Сама разрешила, — Мишель смешно трясёт головой и поднимается с кровати.              Лиза натягивает на себя валяющуюся рядом толстовку, что-то недовольно фыркает и открывает свой Телеграм-канал.              — Так ты же ничего не помнишь? — улыбается.              — Не помню, — Мишель, босыми ногами шлёпая по полу, уходит в коридор, а возвращается уже с зажигалкой и пачкой сигарет в руках. — Расскажешь?              Лиза только смущённо кашляет и жмёт на кнопку камеры; Мишель тут же меняется в лице, оставляет сигареты на кровати и что-то с улыбкой несёт про красивый вид из окна — и Лиза, тут же в подробностях вспомнив вчерашний вечер, глупо улыбается. Затем выключает камеру и с чувством выполненного долга откладывает телефон в сторону; Мишель удивлённо дёргает бровями и, зажав в зубах сигарету, подходит ближе.              — «Кружок» на утро, да? — смеётся. — Чё, в этот раз всё серьёзно?              Лиза пожимает плечами, протягивает руку и цепляет Мишель за футболку — а после с силой тянет её на себя, заставляя усесться рядом. Мишель скрещивает ноги и почему-то отводит взгляд в сторону: растерянно хмурится, касается пальцами переносицы и кусает губы. Лиза чуть подаётся вперёд, забирает у Мишель сигарету и зачем-то кладёт её себе за ухо — а после вдруг широко улыбается.              — Может и серьёзно, — кивает. — Я не знаю. Ты хочешь?              Мишель пожимает плечами:       — Думаешь, в третий раз прокатит?              Лиза тяжело выдыхает, придвигается ближе и коротко целует Мишель в щёку.              — Хуй его знает, — бормочет честное. — Но только в этот раз точно последний, ясно?              Мишель смеётся и кивает, а после с улыбкой треплет чужие волосы, забирает из-за уха Лизы сигарету и оставляет чересчур невинный — особенно после вчерашнего — поцелуй в уголке губ.              — Ага, — улыбается. — Верю.