Jealous

Встречу с Минхо ребята решили организовать в пять часов вечера, чтобы все успели разобраться с уроками, факультативами и другими делами. Сынмин и Феликс предложили поужинать в своей любимой забегаловке с самыми вкусными таккальби и бинсу, с чем сразу согласился старший компании. Друзья пришли на полчаса раньше, чтобы настроиться и поговорить о волнующем без новых знакомых. — Ты выглядишь уставшим и напряжённым. Из-за мамы? — обеспокоенно спрашивает Феликс, рассматривая меню и не раздражая взглядом Сынмина. Знает, что Ким тяжело принимает заботу, особенно в таком неспокойном состоянии, но подавить волнение не может. — Я просто не выспался. И устал в школе, — вздыхает Сынмин и откидывается на спинку дивана. Ему всё ещё не хотелось рассказывать другу о своих терзаниях, но отвлечься было необходимо. В последнее время Сынмин особенно тяжело переживает ночи дома, а проситься к Феликсу нет наглости и смелости. Он слишком часто пользовался другом и его отцом раньше. Да и в очередной раз видеть роскошный двухэтажный дом успешного и любящего сына Сонхва-хёна желания тоже не было. Слишком много негативных эмоций и без этого. — Не хочешь сегодня… — Нет, Феликс, — прерывает Сынмин, заранее отказывая глупому предложению переночевать у Ли. — Мне не нужна жалость. Я сам справлюсь, просто надо дожить до выходных. Мать уезжает, если я правильно понял её невнятную речь и это не было пьяным бредом. — Это хорошо. Ладно, проехали. Волнуешься из-за Минхо-хёна и Хёнджина? — тоже откидывается на спинку дивана и решает перевести тему Феликс, желая разделить ещё одно волнение. — Есть немного. Лучше думать о твоих новых друзьях, чем о матери. Так что я сейчас даже рад, что согласился. Надеюсь, они не тупые мажорики. — Нет, Сынмин, ты что, — вскидывается Феликс и жестикулирует руками в воздухе. — Они оба классные. Я плохо знаю Минхо, но Хёнджин сказал, что он классный. Мне тоже так кажется. — Да ты просто поверил Хвану, наивный. Ну посмотрим, какой твой Минхо классный. — Если тебе будет легче, оба не из богатых семей. Они простые парни. Я надеюсь, мы все понравимся друг другу. Я очень хочу, чтобы тебе стало комфортно, Сынмин, — с искренней улыбкой произносит Феликс, смотря на друга. В такие моменты Сынмину становится совестно. Феликс хороший друг, парень прекрасно это понимает. Но внутри него слишком много обид и несбыточных желаний, чтобы ценить этого человека. От одной лишь мысли о том, как легко всё достаётся близкому другу, становится паршиво. Феликс никогда не поймёт проблем Сынмина, как бы ни пытался помочь. Раньше Киму было легче считать, что друг делает это ради статуса. Чтобы казаться окружающим и себе настоящим ангелом, как его часто называют отец и другие родные люди. Однако чем дольше они дружили, чем старше становились, тем лучше Сынмин понимал друга. Феликс действительно имел в себе свет и мягкость, которыми хотел окутать каждого нуждающегося. Он верил в любовь, в силу искренности и доброты. Он надеялся каждый день и дарил надежду другим. Утешал, если мог, но не требовал взаимности от остальных. И этим лишь сильнее раздражал. Сынмин не понимал, как в этом грязном мире можно быть таким хорошим человеком. Даже если Ли жил в лучших условиях, неужели не мог оглянуться и посмотреть хотя бы на того же никчёмного Сынмина? Феликс просто не хотел видеть отвратительные стороны человечества, потому был таким светлым и идеальным. В мире Сынмина он бы точно не выжил. Их разговор и очередной поток негативных мыслей Кима прерывают Хёнджин и Минхо, которые присоединились к мальчикам сразу после тренировки в танцевальной студии. Они входят в тёплое помещение с громким хихиканьем и перешёптыванием, пока ищут нужный столик, что сфотографировал и прислал Хёнджину Феликс. — Прикольное местечко выбрали. И столик подальше от суеты, молодцы, молодняк. Привет, я Ли Минхо, можно без формальностей, — сразу же громко представляется старший, как только подходит к столу. Рядом с ним нерешительно топчется Хёнджин, но его подталкивают в спину и тоже заставляют поздороваться. Пока новоприбывшие получают приветствие в ответ и снимают свою верхнюю одежду, Сынмин жадно осматривает Минхо. Он даже не замечает краснеющие уже не от осеннего холода щёки Хёнджина и искрящегося Феликса. Перед глазами мельтешит только сильное тело Минхо, обтянутое узкими чёрными джинсами и бежевой водолазкой. Мышцы на груди и бёдрах натягивают ткань до предела, будто скоро порвут её, стоит старшему сесть напротив Сынмина рядом с Феликсом. Его успевает кольнуть ревность, но поймавшие взгляд хитрые большие глаза заставляют резко забыть о ней. Кажется, у Сынмина позорно приоткрывается в восхищении рот, потому что он не ожидал сегодня встретить самого горячего парня в своей жизни. В больших глазах с длинными тёмными ресницами и кошачьим острым разрезом в уголках загораются звёздочки озорства, а голова с хорошо очерченными скулами челюсти немного наклоняется в бок, заставляя шарить по лицу усерднее. Чёрные неокрашенные волосы с длинной чёлкой, что обрамляет высокий лоб, так и тянут пальцы Сынмина к себе своей мягкостью. Тонкий прямой нос с аккуратными ноздрями, пухлые губы с особенно выдающейся верхней дополняют привлекательности этому неземному человеку. Если бы Сынмин умел лепить скульптуры, то обязательно вылепил бы Ли Минхо. Где-то глубоко внутри него поднимает голову желание. Редко испытываемое, никогда не возникающее из-за реальных людей. Оно кажется сейчас по-особенному горячим и затягивающим. Первое время Сынмин даже едва слышит разговор, слишком сосредоточившись на венистых руках и бицепсах Минхо. — А тебя-то как зовут, молчун? — вдруг со смешком спрашивает Минхо у Сынмина. Тот сразу же вскидывается на диване, замечая на себе взгляды всех собравшихся. Становится так неловко, что щёки горят сильнее, чем у Хёнджина ранее. — Я, эм, Ким Сынмин. Друг Феликса. Приятно познакомиться, — быстро берёт себя в руки Сынмин. Есть ли у него шанс пообщаться с Минхо и удержать его внимание после этой встречи? Возможно, сегодня стоило хотя бы попытаться, ведь глаза Минхо почти не отрываются от Сынмина весь вечер. Это было слишком многообещающе. Феликс настолько шокирован происходящим с другом, что забывает о страхе не понравиться Хёнджину. Он следит за слишком личными взглядами между Минхо и Сынмином, их хихиканьем и редким отвлечением от общего разговора за столом, и не узнаёт друга. Сынмину никогда никто не нравился. Он был свято убеждён, что любовь в его сложной жизни невозможна. Сынмин слишком не любит себя, чтобы позволить это другим. Тот факт, что они никогда не состояли в отношениях, был объединяющим между друзьями сейчас. Поэтому Феликс обескуражен. Сынмин изменился, словно по щелчку пальцев. Влился в разговор и был более спокоен, чем Феликс, который знает Минхо и Хёнджина дольше него. Хотя это выглядит странно и непривычно, Феликс быстро расслабляется. Он давно не видел лучшего друга таким открытым и заинтересованным в разговоре. Общие темы быстро нашлись в их компании, что позволило каждому из парней хорошо провести вечер. Сначала они рассказали базовую информацию о себе. Минхо привлёк внимание школьников к своей университетской жизни, что вылилось во множество других смежных и не очень тем. И Сынмин участвовал в каждой, хоть и не слишком активно, по сравнению с остальными. И это уже было победой. Глаза Хёнджина тоже были округлены в удивлении, когда он заметил общение Минхо и Сынмина. Стоило его взгляду столкнуться с Феликсом, как на душе стало спокойнее. Новая эмоция, которую они разделили благодаря друзьям. Остальные тревоги вовсе исчезли, стоило Хёнджину начать поглаживать руку Феликса, лежащую между ними на столе. Сегодня Хван был заметно тише и уязвлённее. Возможно, тоже немного стеснялся. И всё же тёплые щёки и мягкие улыбки стали незаметным для посторонних, но очень важным дополнением вечера. В каждом из них росла надежда на взаимность. За разговорами о буднях учащихся, лучших вебтнунах, играх и любимых аниме прошёл весь ужин. Вкусная еда и равенство, которое Минхо сразу создал в их компании, были приятным дополнением к активным беседам. Каждому хотелось остаться в этой приятной атмосфере подольше. — С вами очень весело, ребята, но уже поздновато. Нам всем завтра нужно на учёбу, так что пойду расплачиваться, а вы пока собирайтесь, — в конце вечера произносит Минхо. Школьники с ним соглашаются и послушно начинают собираться. Однако Феликс и Хёнджин, всё ещё поглощённые беседой о новой постановке в танцевальной академии, не замечают кивка Минхо в сторону, который был адресован Сынмину. — Парни, я отойду, — предупреждает Сынмин, быстро накинув пальто и направляясь к старшему. Друзья настолько поглощены друг другом, что упускают и это. Поэтому вновь сильно удивляются, когда на улице Минхо вызывается провести Сынмина до дома. Даже не уточнив, в чей именно. Пожав плечами, парни кивают и прощаются с друзьями. По их уговору сегодня Феликс провожает Хёнджина. Об этом Ли гордо заявляет ещё в начале их короткой прогулки до дома. Бабочки в животе Хёнджина кружат с удвоенной силой, стоит подметить более уверенного и довольного Феликса, с веснушчатых щёк которого всё равно не пропадает румянец во время первых слов наедине. Хёнджин даже не хочет обращать внимания на страх и смущение, поэтому нежно цепляется за чужие пальцы своими и направляет парня за собой. На Сеул уже опустилась ночная синева, которую разбавляют неоновые огни вывесок, жёлтый свет фонарей и яркие точки на небе. — Тебе нравятся звёзды? — спрашивает Хёнджин, покачивая маленькую ладонь в своей. Он неоднократно замечает, как Феликс посматривает на небо. Хочется сказануть про звёзды на чужих щеках и такое же увлечение ими у Хёнджина, как у Феликса настоящими, но парень сдерживается. Не хочется быть банальным в этот вечер, а Ли явно не один раз слышал подобные сравнения. — Очень. Это от папы. Он тоже очень любит звёзды. Мы любим по вечерам наблюдать за ними, если есть свободное время и силы, — теперь открыто любуясь тёмным небом, отвечает с мягкой улыбкой Феликс. И этим позволяет Хёнджину беззастенчиво рассматривать уже самого мальчика. — Даже пишет о них стихи. У него ещё и имя ведь созвучно Марсу. Сонхва. Ему подходит, потому что он и правда космически прекрасный человек. Лучшего папу не придумаешь. — Я рад, что ты так любишь его, — с улыбкой искренне говорит Хёнджин. — Видимо, эта любовь взаимна. — Верно. Я люблю его больше жизни. Но папу и невозможно не любить. Дядя Джун тому подтверждение. Отец является музой его крайних модных коллекций, — Хёнджин осторожно тянет ладонь Феликса на себя, призывая остановиться возле своего дома. Парень опускает глаза с успокаивающего неба на Хёнджина. Он покусывает губу, пока Хван терпеливо ждёт следующую фразу. — Они вместе. Но об этом не стоит никому рассказывать, потому что они не официальны. Им не хочется привлекать внимание к личной жизни. Если ты понимаешь, о чём я. — Я знаю, кто твой папа. И обещаю, что не расскажу никому. Спасибо, что доверился мне, — с маленькой улыбкой произносит Хёнджин. — Я не подведу тебя. — Ещё бы ты меня подвёл. Я теперь знаю, где ты живёшь. И у тебя даже нет охраны, — с тихим хихиканьем отвечает Феликс. И прямо сейчас, стоя друг напротив друга и всё ещё держась за ладони, парни ощущают мгновение, когда между ними всё меняется. Это невозможно потрогать, но можно ощутить. С самого начала они ходили по очерченным границам, понимая свои чувства и боясь чужих. Неуверенность всё ещё была, но именно сегодня она начала постепенно исчезать. Теперь хотелось увереннее строить планы и разговаривать с возлюбленным. Теперь охотнее верилось, что они хотят друг от друга того же. Феликс вновь закусывает губу и приподнимается на цыпочки, чтобы оказаться ближе к Хёнджину. Их лица сейчас особенно близки, между губами всего несколько миллиметров, которые так хочется стереть. Глаза обоих прыгают по всему лицу и всегда задерживаются на губах. Но стоит взглядам столкнуться, как ощущение мира вокруг пропадает. Прямо здесь, в осенней прохладе под вишнёвым деревом возле белоснежного дома Хёнджина, Феликс прикрывает глаза и впервые смыкает их губы. Они почти не шевелятся. Ли до этого никогда подобного не делал, поэтому растерялся. Ему вполне хватало ощущения горячих мягких губ напротив своих, чтобы забыть обо всём на свете. Однако Хёнджин всё же взял на себя инициативу и осторожно обхватил верхнюю пухлую губу Феликса. Далее, по явно знакомой схеме, умело двигал ртом и периодически чмокал или облизывал чужой распахнутый. Хотелось продлить эти мгновения дольше, ведь Хёнджин окончательно потерялся в заданном ритме. Феликс же несмело повторял за его движениями, но вскоре отстранился, придерживая за плечи Хёнджина и становясь обратно. Его голова кружится, из-за чего тело немного шатается, но большие ладони на белом пальто в зоне талии заземляют. Смущение вновь подкатывает к Феликсу, не позволяя поднять глаза со своих белых конверсов. Для него это был первый поцелуй. Ещё вчера он всего этого не планировал, хоть и искренне мечтал в глубине сознания. Тайно представлял, как его возлюбленный, такой же неумелый, как и сам Феликс, будет застенчиво изучать его губы и впервые познавать такой вид выражения любви. Они бы оба хихикали от неуклюжести и учили друг друга прямо в процессе. В мечтах Хёнджин однажды должен был воплотить эту фантазию наивного мечтателя. Но в итоге оставил в душе Феликса пульсирующее разочарование, затмевающее приятные ощущения. Потому что Хёнджин целовал красиво и приятно. Слишком умело. Фантазия воплотилась не до конца, ведь Хёнджину подарил первый поцелуй кто-то другой. Конечно, эта мечта с самого начала была глупой, но теперь ничего не поделать: Феликс начинает опускаться с наивных небес первой любви на обычную почву. В уголках глаз прорезаются слёзы, которые парень усиленно стремится остановить, сжав ладони на широких плечах. Хёнджин не виноват, но Феликсу немного больно. Из-за него, из-за себя. За себя, за их первый поцелуй. — Пошли на пикник в выходные, — шёпотом просит Хёнджин, стараясь поймать застывший взгляд парня. Он всё ещё одурманен и думает, что Феликс до сих пор смущается, потому всё же не настаивает на новой встрече с красивыми большими глазами. — Я потом напишу. Спокойной ночи, Хёнджин, — отвечают ему не так нежно, как изначально предполагалось. А потом осторожно выходят из хватки и исчезают в сеульской темноте. Этой ночью с неуверенностью и грузом на сердце остаётся не только Феликс.

***

Однажды мама сказала Сынмину, что он слишком много думает и крайне мало говорит. В этом она видела причину замкнутости сына и его плохой адаптации к социуму. Тогда так и хотелось выплюнуть ей в упитую морду речь о реальном виновнике несчастий Сынмина. Сам парень неоднократно задумывался о своём положении. Он смотрел на окружающих и не понимал, чего не хватает конкретно ему. Нормальной матери? Что ж, Феликс вообще отлично справляется без своей. Красивой внешности? Не то чтобы прыщавый Минджун мог похвастаться своим внешним видом, однако девушки всё ещё признавали его привлекательным и липли к нему. У Сынмина хотя бы чистое лицо и опрятный внешний вид, который почему-то никого так и не привлёк. Может, ему не хватает богатства? У Ли Феликса есть всё, о чём Сынмин может и не может мечтать. Даже внимание желанного многими Хёнджина. Наверняка после ужина они миленько пройдутся и поцелуются на прощание, как в идеальном романе. Его жизнь идеальна. Он может позволить себе в любое время купить то, что пожелает. Феликсу даже не придётся оправдываться за это перед отцом. Последние игры, обновлённые консоли и компьютеры, телефон всегда последней модели на день рождения, поездка за границу раз в полгода вместе с папой на каникулах. Друг мог поесть в любом заведении в любое время и не опасаться за нехватку вон в кошельке. Он был одарён и задарен. Красивая ухоженная внешность, дорогие вещи и добрый характер. Конечно же, его обожают. И секрет его заключён в любви отца. Отца, который дарит внимание и поддержку, не ограничивает в деньгах и стремится дать единственному ребёнку самое лучшее. Сынмин тоже является единственным ребёнком. Вот только семьи у него нет. И мать его явно не стремится дать что-то большее, чем сломанное детство и травмы на всю жизнь. Так как ему не завидовать? Как он может перестать ненавидеть? Он тоже хочет быть весёлым крутым подростком с ветром в голове вместо страхов и забот. Сынмин тоже хочет быть свободным. И только когда парень встречает Минхо, он понимает, как это можно реализовать. Именно этот человек обладал силой, невидимой другим, но цепляющей Сынмина. Она способна утащить его из омута кошмаров и ненависти к миру. Отвлечь от несправедливости и укрыть от боли. И понял он всё это за сегодняшние четыре часа общения с Минхо. По блестящим глазам, раскрепощённому поведению, лёгкому характеру и упоминанию о сложном детстве. Старший всего за несколько часов стал для Сынмина супергероем, примером для подражания. Ему не нужно было знать всей истории Минхо, чтобы учуять своего. Подобного ему, такого же некогда бедного и никчёмного. Сейчас Минхо выглядит восставшим из пепла фениксом, прекрасным сильным мужчиной, за которым хочется тянуться без сомнений и страха. Если ему это удалось, то удастся и Сынмину. Новый знакомый тоже почувствовал своего. Поэтому за столом уделял Сынмину больше всего внимания. Он планировал помочь мальчику выйти из знакомой тюрьмы разума и ощутить всё, чего лишает себя из-за внутренних демонов. Потому что был когда-то на его месте, но помощи от посторонних так и не получил. Сам пробовал различные – не всегда здоровые – способы, только бы сбежать от прошлого себя. Хотелось подвести Сынмина сразу к самому действенному и безопасному. Поэтому забрал к себе в съёмную квартиру этим вечером, помня о том, что Чанбин сегодня останется у девушки и не помешает им. Сначала Сынмин не знал, что ему делать и как правильно себя вести со старшим. Стоило включить кокетку, коей он никогда не был? Надо ли было прикинуться невинным цветочком и сделать вид, что не осознаёт причину приглашения к себе на ночь? Парень боялся неправильно понять, так как никогда в таких ситуациях не бывал. Он никого не привлекал и не мог поверить, что такой красивый человек, как Ли Минхо может хотеть чего-то от него. Возможно, Минхо и правда просто пригласил к себе переночевать, чтобы младший не мучался дома, как сам когда-то. — У меня есть только верх, мои шорты и штаны тебе сильно великоваты. Надеюсь, не страшно, — отдавая чёрную футболку и смотря уже привычными хитрыми глазами, сказал Минхо. И ушёл в душ сразу после гостя. Не стало понятнее даже наедине с собой. Когда старший оказался в ванной и оставил Сынмина в своей большой футболке и новых тёмных боксёрах на диване, нервы вовсе натянулись до предела. Спросить прямо было страшно неудобно, а сидеть в неведении дальше уже выматывало. Сынмин не растянул себя. Он никогда не занимался сексом, ограничиваясь редким просмотром порно. Дома за стенкой происходили вещи, из-за которых самому подобным заниматься буквально рядом было противно. Чувствуя себя дураком, Сынмин откидывается на спинку чёрного дивана и вздыхает. Он много думает и мало говорит. Всё держит в себе и не хочет иметь контакты с миром. Если это и придётся изменить, то прямо сейчас. Встреча с горячим мужчиной и его облизывающими глазами не должна была пропасть даром, верно? Поэтому Сынмин перестаёт мучить себя мыслями, в последний раз глубоко вздыхает и решительно встаёт с дивана. Он не сможет произнести слово, не опозорившись. Однако чтобы добиться ответа, не обязательно говорить. Сынмин направляется в ванную, дёргает незапертую дверь и входит в комнату, наполненную белым паром и ярким ароматом апельсинового геля для душа. — Ух ты, какой прыткий, — раздаётся за бежевой шторкой, стоит Минхо перекрыть поток воды в лейке душа. Старший отодвигает плотную ткань и предстаёт перед Сынмином во всей своей красе, из-за чего младший застывает и теряет связные мысли. Низ живота тут же простреливает возбуждённым спазмом. Глаза разбегаются по рельефному смуглому телу, действительно подобному вылепленной скульптуре. Минхо горячий, особенно когда мокрый и без одежды. Сынмин ещё в первую минуту их встречи мечтал увидеть эти плотные широкие бёдра и коснуться их. Грудь его в меру накачана, прямо как нравится Киму, а на подтянутом животе виднеются розоватые давно затянувшиеся шрамы, один из которых особенно длинный. Они не делают Минхо некрасивым. Наоборот, ещё более привлекательным. Пальцы Сынмина дёргаются в желании провести по каждой неровной блеклой полоске. От одного короткого взгляда на немного вставший розовый член старшего щёки начинают яростно пылать. — На этом у Сынминни закончилась смелость? Я всё равно тебя награжу. То, что ты здесь, уже достойно, — произносит Минхо ухмыляющимися губами и вдруг вытягивает руки перед собой. — Иди сюда. Сынмин, зачарованный голым мужским телом, быстро сбрасывает футболку и боксёры и оказывается между руками старшего. Он вздрагивает, стоит им сомкнуться вокруг его талии. Глазами он натыкается на чужие – тёмные и внимательные – и гулко сглатывает. — Прежде чем я как следует похвалю тебя, скажи мне честно: у тебя есть опыт? — Минхо получает отрицательное мотание головы. Сынмин учащённо дышит, смотрит на его губы и шею неотрывно, даже не моргая. Такое внимание заводит. — Я понял. Мы не будем заходить сегодня далеко. Если захочешь, сделаем это в другой день. А пока главный вопрос. Я могу касаться тебя везде, где мне хочется, Сынмин? — Не спрашивай ничего – просто трогай, — хрипло выдаёт младший. Ответ заставляет Минхо по-доброму рассмеяться, немного откинув шею назад и чаруя Кима вздутыми венами под блестящей от капель воды кожей, которую теперь захотелось куснуть. — И всё же ты очень смелый, Сынминни. Как скажешь, — говорит Минхо и меняет их местами, наступая на Сынмина и прижимая к белой прохладной плитке. Младший безропотно подчиняется, хоть и всё ещё явно смущается, что выдают поджатые плечи и дрожащий выдох. – Я многовато говорю, так что сегодня позволю тебе заткнуть себя, милашка. Придерживаясь обещания, старший больше не разговаривал. Он лишь ухмылялся и посылал знаки разными взглядами. В сознательном состоянии Сынмин бы удивился своему умению так чётко считывать чужие желания и указания лишь благодаря огонькам в глазах и языку тела. Губы Ли Минхо горячие и гладкие, вдруг оказываются прямо на губах Сынмина. Раньше парень не засматривался на чужой рот, но, ощутив на себе, осознал его ценность. Верхняя губа Минхо была пухлее и прекрасно захватывала нижнюю Сынмина.Старший начинал с лёгких поочерёдных посасываний каждой, но уже скоро вовсю изучал языком нёбо. Сынмину казалось, что он позорно кончит только из-за первого поцелуя. Парень едва поспевал за движениями старшего, но вскоре перестал повторять и лишь медленно двигал губами в ответ, как мог. Сынмин отдался приятным ощущениям и наконец-то получил избавление от мучительных размышлений. Голова опустела, а всё его тело и сознание наслаждались небольшими ладонями на талии и танцем влажного юркого языка в горячем рту. Когда добавились покусывания нижней губы, младший запыхался и тихо проскулил, за что получил сжатие округлых ягодиц. Минхо оторвался от Сынмина и с давлением провёл своим языком по чужим набухшим блестящим губам. Далее он опустился на колени, и мир младшего схлопнулся. Больше Минхо не осторожничал и не медлил. Он схватил вставший и подтекающий член Сынмина за основание, стрельнул глазами вверх, прекрасно видя испуганный взгляд на себе, и обхватил губами головку. Сынмин жалостно всхлипнул и вцепился в напряжённые плечи. Закрыв глаза и замычав от удовольствия, старший в умеренном темпе начал опускаться и подниматься по напряжённому стволу. Ласкал уздечку, дул на уретру, позволял слюне и смазке вытекать из уголков рта и срываться на пол. Умения его умелого языка, кружащегося и ласкающего венки, выбивали громкие полустоны сверху. Минхо около трёх минут насаживался ртом почти до основания, ни разу не выпустив чужой орган и не задохнувшись. Он размеренно дышал и плавно поглаживал себя между ног, периодически поглядывая на закрывшего глаза Сынмина. — Смотри на меня, — вдруг оторвался от члена и максимально низким охрипшим голосом указал Минхо. От этого тона тело Сынмина пробили мурашки, а глаза не посмели ослушаться. Картина, открывшаяся перед парнем, заставила громко простонать. Потому что Минхо постукивает яростно красной головкой то по своим налитым алым губам, то высунувшемуся языку. — Я не могу больше, — всхлипывает от резкого прилива воздуха в лёгкие Сынмин. Он не понимает, как не кончил после первого же прикосновения к себе, что уж говорить про дальнейшие действия старшего. Как же сложно быть девственником и стараться не упасть в глазах партнёра. — Так не пойдёт, красотуля, — хмыкает Минхо и резко встаёт. Сынмин сильнее впечатывается в стену позади, но даже не успевает опомниться, как видит перед собой белую плитку. Совсем недавно об неё тёрлась его спина, а теперь на прохладную поверхность опираются его подрагивающие ладони. Сейчас парень ощущает позади не холод, а жар. Минхо вжимается в него всем телом, позволяя своему члену оказаться прямо на мягких половинках. Он склоняется к голой шее и чувственно целует светлую кожу. Сынмин расслабляется, из-за чего руки опускаются, а грудь полностью опирается на плитку. Горошины сосков сейчас слишком чувствительны, поэтому от их соприкосновения с прохладой стены губы выпускают громкий всхлип. Вдруг правую ладонь накрывает чужая, горячая и мокрая от смазки Сынмина. Её внутренняя сторона грубая и шероховатая. Младший не успевает проанализировать их положение, так как Минхо немного отодвигает свой таз, кладёт их ладони уже на свой член и сразу же резко проводит по всей длине. Сынмин впервые чувствует чужую выпирающую гладкую головку, очень мокрый и венистый член. Он немного длиннее Сынмина, но при этом гораздо шире и тяжелее. Минхо ускоряет их движение на себе, облегчённо стонет и прикусывает венку на шее младшего. Сынмин лишь потирается о стену и растворяется в ощущении чужой сильной руки сверху ладони и горячего члена под ней. Он никогда ещё не кончал так продолжительно, ярко и сильно, до белого света перед глазами и вознесения к небу. На какое-то время он вовсе не ощущал вокруг себя пространство и не слышал звуки. Лишь чувствовал плитку под лбом и пульсацию в ладони. Всё ещё находясь в прострации, парень едва понимает, что его снова разворачивают. В губы впивается более грубый поцелуй, чем раньше. Ладонь Минхо стискивает свободной ладонью чужую челюсть и буквально кусает губы, продолжая в ускоренном темпе дрочить себе уже без руки младшего. Вскоре Сынмин ощущает брызги густой жидкости на своём торсе и облегчённо выдыхает. У него получилось. Когда парень распахивает слезящиеся глаза, то видит перед собой в мокрой пелене картину, которую никогда не сможет забыть: сильно натянутые мышцы на шее, распахнутый рот и стеклянный от наслаждения взгляд Минхо.