Jealous

— Да давай уже, рассказывай свою крышесносную новость, — медленно жуя рис в столовой, просит Сынмин. Он привычно осматривает Феликса и даже не удивляется, когда замечает, что тот притягивает внимание к их столу. Не каждый ученик может позволить себе так выделяться, как его друг. Феликс одет в школьную и стандартную для всех учеников синюю форму с эмблемой школы и красным галстуком, однако пшеничный маллет, пара золотых серёжек в форме скрепок, инкрустированные крошечными поблёскивающими бриллиантами, и часы Casio Vintage выделяют его среди толпы однотипных учеников. Мягкие черты лица, веснушки и большие глаза тоже не могут остаться незамеченными. Ли Феликс выделялся всегда, даже если сам того не хотел. Такова была суть его личности. Сынмин и Феликс учатся в старшей школе уже полтора года, но внимания к красивому блондину это не убавило. И хотя Сынмин понимает причины всеобщего восхищения, сам подобное поведение в душе порицает. Потому что себя чувствует в этом положении очень неловко. Всем этим людям стоило бы поучиться этикету и перестать дырявить глазами Феликса, явно не обращающего внимания на всех этих глупцов. И ведь половина из них ещё не знает, кем является отец их любимчика. Тогда бы точно активнее атаковывали бедного парня. Сам же Сынмин имеет обычную причёску, естественные каштановые волосы и типичную форму школьника. Никакого золота, никаких веснушек и часов, никакой красоты. Слишком неинтересный. Блеклого Сынмина невыносимо раздражало находиться рядом с ярким Солнцем в моменты славы Феликса. — Я клянусь, ты упадёшь. К нам на занятие вчера пришёл Хёнджин! — вскинутые от удивления брови Сынмина подбодрили Феликса продолжить. — Наш хореограф заболел, поэтому попросил нового преподавателя подменить себя. А у того уже есть своя маленькая группа учеников, вот он и объединил нас. Было классно, он хороший учитель, но я почти всё занятие не мог оторвать глаза от Хёнджина. Он правда… Такой прекрасный человек. — И ты это понял по его пируэтам или чем вы там занимаетесь? — теперь правая бровь Сынмина подпрыгнула из-за скептицизма. — Нет же, ты дослушай. После занятия он начал со мной разговор. Он, а не я, ты можешь в это поверить? Но даже не это самое удивительное. Он пригласил меня на встречу. Мы увидимся с ним вне школы и танцев, понимаешь? — Ага. Прикольно, — уделяя внимание трубочке, произносит Сынмин. — Но будем мы не одни. Минхо пообещал Хёнджину оплатить еду за помощь. А он правда круто справился, помогал ученикам, к которым не успевал подойти Минхо. Даже мне несколько раз менял положение рук. У Хёнджина очень нежные ладони, как оказалось. Я же говорю, он идеален. — Ближе к сути, Ликс. Вы втроём, что ли, пойдёте? Это же не свидание. — Не втроём. Минхо разрешил Хёнджину взять всех, кого он хочет. И пока мы шли домой, я подумал о тебе. Новый друг не помешает и тебе. Было бы здорово собраться вместе и познакомиться, верно? Воздух попадает в лёгкие как-то не очень удачно, вследствие чего Сынмин давится банановым молоком. Феликс подсаживается к другу и обеспокоенно хлопает его ладонью по спине. К счастью, ясность ума и нормальное дыхание быстро возвращаются к Сынмину. — А мне на кой чёрт с вами видеться? Я на танцора похож? — Дело не в танцах, — вздыхает Феликс, так и не убрав руку с позвоночника друга, который чувствуется через школьный пиджак. Ему очень нравится физический контакт, но Сынмин подобное терпеть не может. Поэтому Феликс хватается за любую возможность быть ближе к колючему лучшему другу. — Я просто хочу тебя познакомить с Хёнджином и Минхо. Они оба кажутся хорошими парнями, с ними интересно. Должно быть. Минхо старше нас на два года, ему даже плевать на вежливое обращение, как меня заверил Хёнджин. Всё должно пройти хорошо, Сынмо, соглашайся. Нам не помешает развеяться, да и я без тебя буду сильно стесняться. А так ты завтра ещё и позже вернёшься домой. — Я похож на душу компании? Мы же оба будем молчать как рыбы. Я ещё и твоего этого Минхо не видел никогда. Вдруг он придурок? — Да точно нет, Минни. Минхо хороший. Завтра вместе убедимся. И почему ты сопротивляешься? Мы просто посидим и бесплатно поедим. А потом пойдём домой. Никто не пострадает. Если не понравится – уйдёшь раньше. — Ладно, твоя взяла, — вздыхает Сынмин. — И руку убери. Перемена сейчас закончится, а ты до сих пор не поел, трещалка. — Ну я же хотел поделиться эмоциями, — обиженно отвечает Феликс и тыкает друга в рёбра. Пока Сынмин сгибается на стуле и тихо матерится, парень направляется на своё место с широкой улыбкой на лице. Феликс точно знает, что эта встреча многое поменяет в их жизнях. Сынмин же его большого воодушевления не разделяет. Он никогда не умел быть клоуном и смешить людей, никогда не общался в компаниях и в принципе уже несколько лет успешно избегает новых знакомств. Его мир до предельного прост. Каждый день повторяет предыдущий и никогда не выбивается из привычной рутины. Единственное, что способно иметь отличие в его серой жизни — обстановка дома. Сынмин либо возвращается в пустое жилище после сделанной в библиотеке или у Феликса домашки — что означает отсутствие матери в ближайшую ночь или две — либо попадает в личный ад. Мама и её „друзья” в последнее время встречаются чаще, что не может не огорчать. Настроение парня уже давно не поднимается выше среднего даже вне дома, а панический страх грызёт сердце по ночам слишком активно. В глубине души ему хочется быть нормальным. Иметь много друзей, тёплый дом и добрую маму, которая ждала бы его вечерами с вкусным ужином. Но дома его ждёт лишь грязь. Вонь спиртного, громкий смех, уродские баллады из радио. В особенно плохие дни подростка всегда провожают в маленькую комнату улюлюканье взрослых и голод. Сегодня его мать даже не поднимает взгляд, продолжая крутиться с каким-то мужиком возле старого стола. В её жизни тоже никогда ничего не меняется. Однако алкоголь явно украшает серость бессмысленного существования этой женщины. Если бы лёгкие Сынмина не были пропитаны едким запахом спирта и табака с детства, он бы тоже хотел в них забыться. Хотя бы для того, чтобы понять причину, по которой мать выбирает их, а не родного сына. Худшие дни не останавливаются на невозможности уснуть до трёх ночи из-за громкой музыки и смеха. Иногда мать Сынмина предаёт не только его, но и отца. Мальчик знает этот сюжет слишком хорошо, он видел его не один раз, а слышал и вовсе больше десятка. Когда женщина напивается сильнее обычного или приводит мужчин с конкретной целью, Сынмину хочется выблевать своё сердце. Прямо как сегодня. Он слышит, как мать просит гостей продолжать без неё, а сама направляется в комнату, находящуюся напротив убежища Сынмина. Парень научился слышать её шатающиеся шаги даже сквозь громкую музыку. Поношенные тапочки мамы, которые когда-то подарил Сынмин, всегда сопровождает грубая пара обуви. Явно мужская. Дальше всё по одной схеме. Хихиканья и интимный шёпот противных слов, адресованных матери Сынмина, в узком коридоре всегда хорошо слышны парню. На этом этапе к глотке уже подступает горечь. Хлопок хлипкой двери, которая позволяет ему слышать то, чего он хотел бы никогда не слышать. На некоторое время остаётся лишь музыка, и парень всегда надеется, что продолжения не будет. Что его уши не будут вновь изнасилованы, как это случалось лишь спасительные пару раз. Возможно, в те дни мать была слишком уставшей. Эти моменты подарили Сынмину надежду, которая каждый раз не оправдывает себя. Он привык не желать чего-то слишком сильно. Давно выучил, что надежда — родитель разочарования и отчаяния. Но можно ли его, лежащего на маленькой неудобной кровати под негреющей простынёй, винить в желании не слышать мать каждый одинаковый раз? Он никогда не представлял, что происходит за той дверью. Однако громкие стоны наслаждения его матери, иногда переходящие в крики, противные высокие голоса мужчин, занимающихся с ней сексом на постели, которая когда-то принадлежала ей и отцу, вырывают из парня ту самую надежду. Это ломает его каждую такую ночь. Он корчится под своей простынёй, чтобы ни в коем случае не представлять мать. Сынмин и без того знает достаточно. Когда он услышал это в первый раз, восьмилетний мальчик испугался. Сынмину казалось, что его мать убивают. Он думал, что ей причиняют боль, поэтому изо всех сил стучался в белую полую дверь детскими кулачками в надежде спасти свою маму от страшных мужчин, которые пришли к ним в тот вечер. Тогда он представлял себя супергероем из любимого комикса, способным спасти мир. Казалось, что стоит начать с вызволения мамы, но голый разгневанный мужик с пивным пузом быстро выбил из него пинком под зад любое благое желание. С тех пор Сынмин о хорошем не мечтает. Вот и сегодня ночью его мать корчится под очередным работником завода, не сдерживая грязных слов и противных визгливых стонов. Что бы сказал отец на её поведение? Об этом думать вовсе не хотелось. Папы нет, а мать находит ему замену во всём каждый прожитый день. Сынмин тоже забыл его. Слышат ли стоны своих родителей другие дети? Им больно так же, как и Сынмину? Вгрызаются ли они в уголок подушки, чтобы никто не услышал их истерику? Может быть, они тоже иногда засыпают под эти тошнотворные звуки, потому что сильно устали? Им тоже хочется убить себя из-за этого? Сам Сынмин, например, в некоторые дни даже не плачет. Просто держит в груди обиду и отвращение, желая скорый конец отвратительным действиям матери, и проклиная всех вокруг. Однако сегодня сбежать от истерики не удаётся. Парень знает, что он в своей боли один. Забытый, нелюбимый, тихий, забитый, нежеланный ребёнок. Лежит под холодной простынёй и мечтает не проснуться. Когда-то он пытался отвлечься с помощью Феликса. В детстве Сынмин был доверчивым и более искренним со своим единственным другом, поэтому о происходящем за дверью рассказывал в переписке. Гневные слова выливались на экран вместе со слезами. Друг тогда ради него не спал по ночам, стремился успокоить. Подбадривал, как мог, и читал каждое его сообщение, стараясь ответить на всё хотя бы грустным смайликом. Сначала помогало. Сынмину казалось, что его горе можно с кем-то разделить и этим излечиться. Все свои идеи о том, как отомстить матери, он писал изначально именно Феликсу, а не хранил в уставшей голове. Тогда он вновь обрёл маленькую надежду благодаря тёплым словам друга и возможностям ночевать у того дома. Но чем старше становился парень, тем больше в нём копилось ненависти. Вскоре Сынмин понял, что Феликс его не понимает. Он лишь пытается, но попыток мало. Друг никогда не окажется на его месте. У него, чёрт возьми, свой этаж и шикарная звукоизоляция. Его отец никогда не позволит единственному сыну услышать подобную грязь. Так что может понимать и знать Феликс? У него есть всё, теперь даже номер телефона Хёнджина, по которому давно сохнет. Феликс всегда получает то, что хочет. Люди вокруг него стараются сделать жизнь парня как можно более комфортной. Они на разных уровнях, и Сынмин это ненавидит. И всему виной его же мать. После этого озарения парень больше ни с кем не делится своими проблемами. Всё равно не поймут. Даже порезы на руках после попытки суицида не заметили, так что они могут дать такому бедному и далёкому человеку, как он? Сынмин искренне желает причинить боль своей матери. Потому что именно она дала ему жизнь, которую сама же испортила. В такие ужасные ночи, как сегодняшняя, под доносящиеся до его ушей стоны, он всё ещё представляет варианты мести, которые были бы наиболее противными для неё. Чтобы она тоже скрипела зубами, чтобы тоже кричала и ломилась в дверь, прося прекратить, как это когда-то делал напуганный восьмилетний Сынмин. Сейчас идея отвлечься на новых людей уже не кажется странной. Всяко лучше, чем мучиться из-за очередных отголосков этой ночи. Сынмин мечтает проснуться в завтрашнем дне и исчезнуть из этого проклятого места навсегда.

***

Феликсу нравится возвращаться домой после долгого дня в школе или студии и направляться на балкон второго этажа. Здесь он может отдохнуть от мира и людей, насладившись ночной прохладой, негромким шумом города и блестящими звёздами. Глядя на тёмное небо в одиночестве, Феликс будто ставит свою жизнь на паузу. У него есть время не думать, за что его никто не осудит. Или наоборот: здесь есть возможность сесть на плетёное кресло с мягкой синей подушкой и поразмышлять над тем, что долго откладывал. В этом месте парень сливается с природой и плывёт по течению сознания, ловя чувства, подобные падающим звёздам. Иногда они мигают слишком ярко и ослепляют, заставляют морщиться. Иногда они тускло сияют, утягивая вместе с собой в темноту. Тогда его всегда находит папа и возвращает в постель. После появления Хёнджина в голове Феликса почему-то слишком часто стали появляться мысли о родных родителях. Смотрят ли они сейчас на эти звёзды где-то далеко? Наверняка даже не знают, что их сын наблюдает за небом вместе с ними. Любят ли они ночь так же, как Феликс? Мучают ли их мысли о нём? У них явно должно быть что-то общее, ведь Феликс их сын. Может, эта любовь к звёздам досталась ему от них? В голове парня за последний год накопилось довольно много вопросов, касающихся родителей. Феликс всё ещё помнит, как в двенадцать лет благодаря однокласснику узнал про существование детских домов. До этого момента он не задумывался о том, что имеет с папой разные фамилии. Сонхва же всегда говорил, что является его отцом и любит сына сильнее жизни, поэтому никаких вопросов об их родстве не возникало. Однако большие сияющие звёздами глаза, явно принадлежащие женщине, его преследовали во снах с глубокого детства. Лишь недавно Феликс понял, что они могли бы принадлежать его матери. Помнит ли она его глаза так же ясно, как он? В двенадцать лет Феликс узнал от папы немного непонятную правду: Сонхва является его родителем, но не родным. Важна ли общая ДНК, чтобы считаться родными? Этим вопросом маленький Феликс задался всего один раз, решив не зацикливаться на откровении отца. Сонхва в тот день пообещал рассказать больше, когда сын вырастет и будет готов. А ещё добавил, что всегда будет любить его всем сердцем. Даже больше, чем звёзды. Феликс тогда решил, что эта странная правда ничего не изменит. Пак Сонхва всё ещё его настоящий и самый любимый папа на свете. С этой истиной Феликс живёт и по сей день. Папа всё ещё является его самым важным человеком на свете. Мальчик очень хорошо знает, как сильно ему повезло с Сонхва. Папа всегда оберегал своего ребёнка, как бы сложно ему не было в условиях успешной модельной карьеры. Повзрослев ещё немного, Феликс получил доступ в Интернет и узнал об отце множество греющей сердце информации. Именно Сонхва позаботился о конфиденциальности жизни сына и его прошлого. Ушёл после усыновления на перерыв длиной в три года, что Феликс вычислил самостоятельно по сходящимся официальным датам. Подарил ему лучшее детство вдали от неожиданных вспышек камер и общественного мнения. Стал самым лучшим и ответственным родителем, о котором только можно было мечтать. О подвигах папы можно вспоминать бесконечное множество времени. Когда Феликс захотел принять участие в съёмке для журнала, на которую его пригласили около двух лет назад, Сонхва не стал препятствовать и дал своё согласие, позаботившись о комфорте ребёнка заранее. С тех пор Феликс периодически посещает некоторые съёмки и даже задумывается о том, чтобы пойти по стопам отца, хоть и боится вызвать в нём тревогу по этому поводу. Самым ценным подарком Феликс считает песню, которую папа написал вместе с близким другом и без огласки выложил в сеть прямо на его пятнадцатый день рождения. Чтобы сын всегда мог слышать его успокаивающий голос. Текст песни Be With You Феликс знает наизусть. С тех пор в сложные ночи, когда уснуть не удаётся, отец мягко напевает ему её лично, поглаживая по макушке. И Феликс всегда засыпает. Папа показывал свою любовь всеми способами, которые только находил. Даже вернувшись в моделинг, он не бросил сына и сделал всё, чтобы Феликс всегда чувствовал себя любимым и ценным. Свободное время он проводил рядом и помогал познавать ребёнку мир с опорой на своё плечо. Их совместное время было самым ценным и счастливым для Феликса. Ни с кем и никогда он не чувствовал себя так свободно и хорошо, как с папой. Их маленький мирок на двоих креп с каждым днём. Когда Феликс подрос, стал оберегать его вместе с папой. Зная, что отец за спиной, проблемы не казались такими уж нерешаемыми. Когда Феликсу делают комплименты, посвящённые характеру, он всегда направляет их Сонхва. Именно этот человек с самым тёплым золотым сердцем спас его и создал таким, какой он есть. Именно папа является его причиной быть хорошим человеком и продолжать становиться лучшей версией себя. Феликс знает, что этим отплатит отцу в полной мере и сделает его по-настоящему счастливым. — Давно сидишь, звёздочка? — сначала стучит по журнальному столику, чтобы не напугать сына появлением, а затем спрашивает Сонхва. — Потерялся во времени. Посидишь со мной? — Конечно, — тихо отвечает папа, укрывая сына белоснежным пледом и целуя в лоб. После этого он садится на кресло рядом и укрывается таким же пледом уже сам. Парные пледы — один из подарков Феликса. Они оба обожали наблюдать за звёздами в тишине и рядом друг с другом, когда графики им это позволяли. Такие моменты Феликс особенно ценил. Протянутую маленькую ладонь тут же скрывает большая, безумно мягкая и тёплая. Папины руки на лице — первое и самое важное воспоминание Феликса, которое он боится потерять. Они делят вместе с голосом папы первое место среди самых любимых вещей в Сонхва. Феликс прекрасно понимает, что далеко не всем детям везёт так, как ему. Переписки с Сынмином и встречи с матерью лучшего друга являются самым ярким тому примером. Эту женщину презирал даже Феликс. Он всё ещё помнит жуткие сообщения друга о грязи, которую творит его мать, совершенно не стесняясь сына. В одну из таких ночей Сынмин даже пообещал отомстить ей или своим детям тем же способом. От этого воспоминания до сих пор кидает в дрожь, но таковы последствия отвратительного поведения матери Сынмина. Хотя друг перестал писать так откровенно, как раньше, и делиться своими проблемами — чем сильно беспокоил Феликса — было ясно, что лучше заботиться о сыне женщина явно не стала. Сынмина было откровенно жалко. Сонхва это чувство разделял. Он и предложил другу сына почаще ночевать у них. Однако гордость быстро повзрослевшего Сынмина не позволила ему пользоваться чужой щедростью. Грустный пример лучшего друга заставил ценить папу ещё сильнее. Поэтому Феликс сейчас терзается страхом разочаровать его. Вдруг после того, как сын попросит рассказать о настоящих родителях, его мягкое сердце почувствует боль? Меньше всего на свете Феликс желает огорчить своего драгоценного отца. Но как перестать думать об этих людях? Они бросили его в этом мире, когда ему было всего три года. И это всё, что знает Феликс. Почему они так поступили со своим ребёнком, когда он нуждался в них больше всего? Чем он успел разочаровать? И пытались ли они когда-либо связаться с ним? От мысли о том, что он был нежеланным и лишним в их жизни, становилось больно до рези в глазах. Возможно, по-настоящему Феликса полюбил только Сонхва, а остальные люди не видят в нём ничего важного. Как и родители. — Не хочу вас прерывать, звёздочки мои, но вы в курсе, что уже полночь? Вам рано вставать в школу и на примерку. Давайте домой, — выходя на балкон, заявляет Хонджун, тот самый близкий друг папы. — Хочешь прогулять? — с хитринкой спрашивает Сонхва, за что получает осуждающий пинок от Хонджуна по розовому тапочку. — Да за что? — Не могу, надо завтра презентацию на литературе показать. Да и с ребятами договорился встретиться. Я писал тебе про Минхо и Хёнджина, — со смешком отвечает Феликс, наблюдая за притворной злобой в сторону Хонджуна в глазах папы. — Ты тоже занят, так что всё равно мне будет нечем заняться дома. — Ты прав. Тогда пошли спать, младшая звёздочка, — произносит Сонхва и встаёт с кресла. Всё ещё не разрывая ладони, он поднимает Феликса, пока Хонджун ловит плед у их ног с цоканьем. Отец с сыном направляются внутрь тёплого дома, хихикая над уборкой бурчащего Джуна. И на сердцах всех троих разливаются самые искренние спокойствие и любовь.