Ангелы не носят белое

      Эрен проснулся внезапно, словно кто-то включил лампочку в голове. Рядом, спиной к нему, лежал Леви, которого Йегер обнимал поперёк груди. «Ривай», — мысленно поправил себя Эрен. Было хорошо и спокойно лежать вот так рядом, ощущая под ладонью чужое тепло и равномерный стук сердца. Вставать не хотелось, но природа брала своё. Осторожно убрав руку, парень приподнялся на локте. Будить Ривая было жалко, поэтому Йегер постарался тихонько выбраться из-под одеяла, но когда он перенёс одну ногу за Аккерманна, тот повернулся на спину и открыл глаза. Эрен так и застыл, смотря на мужчину сверху вниз. — Далеко собрался? — Ну, это… В туалет.       Было странно и волнительно видеть под собой Аккермана, стоять над ним вот так, с раздвинутыми ногами. Когда Эрен понял, что его член выражает своё полное согласие, парень покраснел. Не то, чтобы он сильно стеснялся своего желания, но демонстрировать его настолько откровенно было неловко. И ведь он знал, что Аккерман знает, умеет, практикует, но всё равно смущение осталось. — Я это… Пойду?       Леви прищурил глаз. Вид такого разомлевшего после сна Эрена ему определенно нравился. Эти розовые щёки, залитые смущением, длинные стройные ноги. Даже всклокоченные длинные волосы ему шли, довершая образ разомлевшего и в идеале оттраханного бы пацана. Но… Впрочем нет, для последнего явно не хватало кучи засов на груди и может быть шее. Аккерман оценивающе прикидывал, где бы он хотел оставить свои следы, и этот пристальный, словно сканирующий взгляд ещё больше смутил Йегера. — Это не кровать, а прокрустово ложе. Как ты вообще на ней спишь? — Мне комфортно. Для того, кто всю жизнь провёл в нищете это не прокрустово, а королевское ложе.       Пацан справился со своим смущением и теперь быстро одевался. Когда он наклонился, чтобы надеть носки, являя свои худые ляжки и маленькие ягодицы, Леви почувствовал вполне конкретную реакцию организма. Чёртов сопляк так и напрашивался на стояк. — Нужно будет показать тебе, что значит королевское ложе.       Эрен обернулся на лежащего на его кровати мужчину. Он усиленно пытался внушить себе, что кровь прилила к щекам из-за того, что он наклонился, а никак из-за слов Ривая. — Я… Пойду…       Свалить из комнаты, пока есть возможность! Эрен чувствовал, как внизу в животе зародилось и стало нарастать желание, но он не мог броситься Аккерману на шею. Или член. Одинаково заманчиво. Эрен тряхнул головой, пытаясь отогнать мечты о слишком откровенных сценах, участниками которых были бы они двое. Сейчас не время. Пусть теперь он знал как выглядит обнажённый Ривай, пусть они провели ночь в одной постели, тесно прижимаясь друг к другу. Пусть за эти сутки Эрен узнал об Аккермане больше, чем за предыдущие три года, но было бы совершенно неправильно терять голову.       Размышляя таким образом Йегер спустился вниз на завтрак. Точнее уже на обед. Оказывается они с Леви проспали до середины дня. А если бы кто-то начал искать Аккермана, не найдя его пришёл бы в комнату его помощника и там обнаружил бы их обоих в одной постели? И докажи после этого, что между ними ничего не было!       Когда молодой человек уже сидел за столом, уплетая миску наваристой похлёбки, к нему подсел Кирштейн. Эрену стало неловко. И за воцарившееся молчание, и за невозможность однозначно оценить своё отношение к Жану. Как им теперь общаться, когда Эрен столько узнал о нём? Узнал личное, сокровенное. Парень пытался придумать как начать разговор, чтобы не обидеть и в то же время высказать своё сочувствие. — Осуждаешь?       Йегер отрицательно покачал головой. Как можно осуждать желание отомстить за жизнь любимого человека? За его муки? Если бы с Риваем случилось то же, что с Армином, а в руки Эрена попал бы его мучитель и убийца? Что бы с ним сделал Йегер? Эрен не хотел об этом думать; заглядывать в такие тёмные и глубокие подвалы своей души было страшно. — Жан… Я… Мне очень жаль, что с Армином… Случилось это несчастье. Прими мои соболезнования.       Жан кивнул головой, принимая выражение сочувствия. — Вы сами-то как? — Мы? — Неженка, не тупи. Вы вдвоём, ты и Аккерман. Думаешь я настолько тупой, что не заметил как вы друг на друга смотрите? Я вообще удивлен, что капрал тебя до сих пор не завалил. Или завалил? Оприходовал маленькую сахарную попку? — Жан, иди на хуй. — Увы, Недотрога, могу только в задницу. Пригласишь? — Щас в еблет получишь. Вот от всей души и с радостью. Моя Неженка точно не для тебя. — Да ладно, уж и пошутить нельзя. Чисто Недотрога. Я после Армина вообще не хочу никого. Да и не могу. А ещё… Знаешь, Эрен, меня как будто выпотрошили, ничего внутри не осталось. Никаких чувств. Когда рядом был он, мне было насрать где мы. Хоть по яйца в болоте. Мне хватало одной его улыбки, чтобы идти дальше. Казалось я вынесу всё, что угодно. Любое дерьмо этого мира исчезало рядом с моим солнечным мальчиком… А когда его не стало… Похуй, день, ночь. Зима, лето. Теперь вообще на всё насрать, понимаешь?       Эрен понимал и не понимал. Представлять, каково это быть рядом с дорогим человеком и в одночасье потерять его не хотелось. — А знаешь, что самое поганое? Мы ведь должны были встретиться в тот день с Армином. Вот прямо у этого проклятого института… Я задержался, чтобы купить его любимые печеньки.       Жан ударил кулаком по столу так, что стоявшая на нём посуда звякнула. — Я, блядь, задержался из-за каких-то сраных печенек, и это стоило Армину жизни!       Кирштейн вцепился себе в волосы. Что тут скажешь? Жить с таким грузом врагу не пожелаешь. Или только врагу. — Жан…       Эрен и сам не знал, что хотел сказать. Они не были настолько близкими друзьями, чтобы лезть со своими советами, а как иначе выразить свою поддержку Йегер не знал. У него практически не было такого своего опыта. Гриша? Да, потерять отца было трудно. Но тот не был смыслом жизни, как Армин для Жана.       Эрен осторожно положил руку на плечо Кирштейна. Насколько вообще в этой ситуации был уместен тактильный контакт? Говорить глупые слова типа «не отчаивайся», «всё будет хорошо», «ты не одинок» вряд ли было правильно, но и сидеть просто так, как бесчувственный чурбан Эрен не мог. — Не плач, Неженка, — Жан тихонько похлопал Йегера по тыльной стороне ладони, — я знаю, что делать.       С этими словами мужчина поднялся из-за стола и ушёл.       Нужно было тоже заканчивать и подниматься наверх. Аккерман уже, наверное, злится на долгое отсутствие. Но в кабинете Ривая не было и в каморке Йегера тоже. И сразу стало пусто.       Эрен включил компьютер и занялся проверкой выполненных задач. Но ни интереса, ни запала не было. В голове только крутились мысли, где может быть Ривай, чем он сейчас занят. И почему, твою мать, он ничего не сказал Йегеру! Неужели прошлая ночь и сегодняшнее утро для него ничего не значили? Неужели Эрену не на что было рассчитывать? И тот интерес, о котором говорил Жан и который парень сам иногда замечал в глазах Аккермана был всего лишь выдумкой?       Просидев без какого-либо толка за компьютером часа четыре, Эрен плюнул на это дело. Аккерман так и не объявился, а звонить самому парню не позволяла гордость. Ведь если абстрагироваться от этой ситуации, то их отношения начальника и подчинённого ни в чём не изменились.       Йегер заказал себе доставку роллов и вока и пока их не привезли сходил в душ, а потом уткнулся в какой-то дурацкий боевик. А если что-то случилось? История с Армином очень сильно потрясла Эрена, особенно слова Жана о том, что он опоздал на каких-то полчаса, которые стоили Арлерту жизни.       Нахуй гордость. Эрен набрал номер начальника, но даже спустя пятнадцать гудков тот не ответил. И куда теперь бежать? Йегер спустился вниз в надежде поговорить с Кирштейном, может тот в курсе, куда пропал Леви, но дверь в комнату Жана была закрыта. На первом этаже тоже было довольно тихо, совершенно не похоже на обычный вечер в борделе. Только бармен равнодушно протирал свои бокалы под тихую музыку. На вопрос Йегера где все, тот только странно посмотрел на парня, пожал плечами и ничего не ответил. А потом, смешав в шейкере какие-то напитки, поставил перед Йегером в запотевшем бокале коктейль лазурного цвета. — Это привет от Жана, Неженка. Он просил сделать для тебя что-то особенное. Я назвал это «Умиротворение». Нравится?       Эрен кивнул. Коктейль действительно был приятным на вкус, оседая на языке мятой и лаймом.       Так ничего не узнав, Эрен вернулся к себе.       Уснуть не получалось. Раньше, едва падая в постель, Эрен отрубался сразу, а сегодня… Он ворочался с боку на бок в поисках удобного положения. Раньше ему было всё равно, где спать, но после проведённой в обнимку с Аккерманном ночи, Йегеру было пусто. Холодно. Одиноко. Подушка пахла Риваем, и Эрен сначала уткнулся в неё носом, потом перевернул, затем снова вернул обратно. Снова тысячи «почему» терзали измученный разум, но ответов не было.       Утром не выспавшийся и злой, как голодный демон, Эрен открыл дверь кабинета. Аккерман отсутствовал. Включив компьютер, Йегер стал раскладывать пасьянс. Ни сил, ни желания работать не было. Молчание Леви угнетало. А если он вообще решил избавиться от парня? Интересно, сколько из того долга Эрену осталось погасить? Он честно работал три года, но никогда не спрашивал насколько та сумма уменьшилась. А вот сейчас задумался. Ведь если Аккерман решит от него избавиться, то нужно понимать финансовую составляющую вопроса.       Йегер лениво перетаскивал карты на экране, как вдруг дверь резко распахнулась. Эрен даже подпрыгнул на стуле. В кабинет вошёл Аккерман вместе с какой-то девушкой. Невысокая, с короткой стрижкой чёрных волос, она чем-то неуловимо напоминала самого Леви. Или это Йегер уже поехал умом от бесконечных размышлений об этом мужчине. — Эрен. Это Микаса, моя кузина. Она будет работать вместо Жана. — А Кирштейн? — С сегодняшнего дня он больше не работает здесь. Микаса будет жить в его комнате, покажи ей тут всё, — Аккерман бросил на стол парня связку ключей.       Эрен почему-то не решился спросить, где Леви пропадал всё это время, почему не ответил на звонок. Он чувствовал обиду на то, что его так проигнорировали вчера, поэтому молча вышел из комнаты. Значит кузина. — А вещи где? Или это всё?       У девушки была одна только сумка, но и её она не доверила Йегеру, а несла сама. Ну и пожалуйста.       Они спустились на этаж, и Эрен попутно рассказывал где что находится. Если подружиться с ней не получится, стоит хотя бы проявить вежливость к родственнице начальника. Отперев нужную дверь, он вошёл в комнату. Здесь многое изменилось. Исчез мусор, пропали фотографии Армина. Комната была пуста и безлика. — Ну вот, это здесь. Раз ты будешь за Кирштейна, то ключи твои. Я живу под крышей. Там только одна дверь, не спутаешь.       Эрен в принципе мог бы уже и уйти, но всё-таки решил предложить свою помощь. — Сама справлюсь. — А разговорчивость это у вас семейное, похоже. Не знаешь, что с Жаном? — Соскучился, Неженка?       Ну и хуй с тобой. Похоже никто ничего не собирался ему рассказывать или объяснять. Это раздражало. Он что, пустое место?       Йегер вернулся в кабинет. Что-то неуловимо изменилось в атмосфере борделя. Не было слышно голосов, музыки. Словно… Неужели всё? — Леви, я хочу знать сколько я ещё тебе должен.       Аккерман сидел за рабочим столом и стучал по клавиатуре пальцами. — А что? Решил свалить? — Я просто хочу знать, сколько ещё должен. — И что ты будешь делать потом? — Леви, просто скажи мне, твою мать, сколько. — Не мамкай мне тут. Что с тобой? — Со мной?! Со мной всё хорошо, просто заебись как! Жан уходит и пропадает, ты молчишь и не отвечаешь на звонки. Я, блядь, волновался за тебя! А тебе, похоже, похер! Я чувствую себя пустым местом! Поэтому спрашиваю ещё раз — сколько я ещё тебе должен.       Аккерман откинулся на спинку кресла и смерил Эрена взглядом. Словно сначала просканировал его, примеряясь, а потом решил проверить лично, проведя вскрытие. И теперь только примеривался откуда лучше начать. — Жан подписал контракт. Он уедет в ближайшее время. — К-куда? — Мало ли на земле войн? Думаю, что в ближайшие год-два он не вернётся. Твой звонок я не слышал, прости. У Смита в клубе оглохнуть можно. Я не предупредил тебя… Просто не пришло в голову. Я не привык, что обо мне кто-то беспокоится. — Зачем ты ездил к Смиту?       Леви помассировал переносицу. — Мы перепрофилируемся. Поэтому я рассчитал мальчиков. Кто-то решил остаться, кто-то ушёл. Для этого решения мне был нужен Эрвин. В конце-концов я только лишь управляющий, хозяин он. — И что здесь теперь будет? — А что? Разве не важно? Бордель тебя не особенно смущал.       Блядь, он просто дразнит его. После всего он решил поиграть? Йегер развернулся, чтобы выйти из комнаты, но был остановлен. — Стоять.       Снова, как тогда, его голос изменил тембр, и Эрен почувствовал слабость в ногах. Просто чёрт знает что такое! — Ты спросил, сколько остался должен. У меня для тебя грустные новости, сопляк.       Йегер медленно развернулся. Грустные? Он рассчитывал услышать, что остался должен максимум четверть от той суммы, ведь он практически не получал здесь денег. Работал, можно сказать за еду и крышу над головой. — Сколько? — Твой долг вырос. И я даже не представляю, как ты его будешь возвращать. — Вырос? Но почему? Я же отдавал практически всё, что получал. Как такое может быть? — Ну, посуди сам, Эрен. Инфляция, проценты. И ты очень много жрёшь!       Эрен взвился мгновенно. — Я много жру!!! Да я, блядь, ем один-два раза в день! Я что, деликатесы заказываю? Я, блядь, этот рамен уже видеть не могу! Но он самый дешёвый в меню! А ну показывай мне расчёты! — Что?! Ты мне не веришь? Не веришь своему начальнику и кредитору? Зачем бы мне тебя обманывать?       Эрен подскочил к столу и схватил Аккермана за воротник рубашки. — Поэтому и не верю, что ты мой кредитор! Живо показывай. — Не веришь так не веришь. Садись и смотри сам.       Леви вышел из-за стола, позволяя Йегеру занять своё место. — Тааак. Сейчас я разберусь, что тут за нахрен творится… Что? Не понял… Леви! Это что, блядь, за хуйня из-под коня?       Мужчина сидел на приснопамятном диванчике и смеялся в полный голос до слёз. А Эрен пытался понять, почему в таблице его долг уже давно числится по нулям. — Леви… — Прости, Эрен, но дразнить тебя оказывается так весело. Ты такой наивный и доверчивый. Видел бы ты себя со стороны! — Ривай… Объясни мне, что происходит. — Всё просто, Эрен, как кирпич. Ты мне ничего не должен и никогда не был. — Но ты показывал мне тогда договор! Я же своими глазами видел! — Да, ты видел. Стоимость обучения в твоём институте. Всё правильно. Подойди ко мне, сядь рядом… Ты не знаешь некоторых вещей. Твой отец… Он был гениальным химиком и биологом. У него не получилось запатентовать антибиотик, который он разработал на свои собственные деньги. Фармкампании перекрыли ему кислород, он потерял всё. Вы жили в нищете. Но Гриша спас многих, отдав формулу Ханджи. — Та самая Ханджи Зоэ, которая служила с тобой? — Она его ученица, любимая студентка. Самая умная на потоке. Он отдал формулу ей, когда она ушла в армию. И тем самым спас многих, в том числе и меня. Неужели я мог брать с него или тебя деньги? Я просто оплачивал твоё обучение. Но когда умер Гриша, следом пропал Армин, я испугался. И единственный способ уберечь тебя был забрать с собой. А учёба… Ты же всё равно получил диплом. Так какая нахер разница очно ты учился или нет. — Выходит, ты знал обо мне раньше?       Ривай прикрыл глаза. В памяти всплыл тот давний разговор, когда Гриша пришёл просить о помощи не для себя, а своего единственного сына. Тогда он показал фотографию. Аквамариновые глаза, вишнёвые губы, острые скулы. Ривай пропал раз и навсегда. А потом, когда выяснилось, что Армин был похищен у того же института… Первая мысль, которая пришла Аккерману в голову, это забрать Йегера к себе. Чтобы всегда был перед глазами. Ведь он такой же добрый и доверчивый, как Арлерт. Теперь, когда тот маньяк уже не сможет ему навредить, Леви был готов попытаться ослабить контроль. Ключевое слово — попытаться. Он был всегда с собой честен. — А мои деньги? Если ты их не брал в уплату долга, то где они? — В банке. Я открыл счёт на твоё имя и переводил их туда. Чтобы если ты вдруг уйдёшь, то у тебя было на что жить. Конечно, за исключением тех сумм, которые ты прожирал, сопляк.       И надо бы было снова возмутиться, что Эрен не жрал много, и вообще он худой и у него хороший обмен веществ, но почему-то не хотелось больше спорить. Хотелось сидеть вот так рядом, прижавшись к этому невозможному мужчине и надеяться. А вдруг? — И что здесь теперь будет? — Центр по боевым единоборствам. И Спа. Микаса лучший тренер в мире, это я тебе со всей ответственностью заявляю. Но ты и сам в этом убедишься. Завтра. Нет… Послезавтра. — Почему? — Потому что ты станешь её первым учеником. И да поможет тебе бог! — А почему не завтра? Она не показалась мне той девушкой, которой нужно долго обживаться на месте. — Потому что сейчас, сопляк, ты поедешь со мной.