CoD MW4

      Не громкая, стандартная мелодия будильника вырвала Майка из тяжёлого забытья. Кажется, он только начал засыпать, или вырубаться от истощения. Да, именно истощения, по другому не назовешь. Мысли, эти бесконтрольные образы, назойливые мухи, не давали парню уснуть всю ночь. Тем не менее, не приведя к сколь-нибудь логичному объяснению того тревожно-сладкого чувства перемен.       Он встал, как по команде. Необходимо было вернуться в комнату, переодеться, прихватить материалы на учебный день.       Аккуратно прибрал постель за собой, пошел к выходу.       — Доброго утра, — зевнул Стив, потягиваясь прямо в кровати. — Как спалось?       — Нормально, — буркнул Майк, всем своим видом показывая обратное. — Я пойду. Увидимся за завтраком.       Парень согласно кивнул, снова прикрывая глаза. Ему явно не хватило шести часов сна, но доспать за пять минут ещё никому не удавалось.       Майк зачем-то прокомментировал:       — На твоём месте я бы этого не делал.       — Ммм? — тихо промычал в ответ Стив. По тональности голоса становилось ясно — снова засыпает.       — Ты выключил будильник. Проспишь, если сейчас не встанешь.       — Да, мама, ещё пять минут, — протянул парень и повернулся к другу спиной.       Майк не выспался, его нервная система сейчас была оголена и подвержена замыканиям. По другому он себе следующие действия объяснить не мог. В несколько размашистых шагов, он подступил к кровати, содрал со Стива одеяло, фыркнул и вышел из комнаты. Вслед полетело возмущённое «Эй! За что?!», оставшееся без ответа. Для обоих.       Майк буквально влетел в свою комнату! С вечера окна были открыты нараспашку и парень сначала задохнулся свежим воздухом, закашлялся, а потом прислонился к закрытой двери, осел на пол, начал успокаиваться.       Грёбаный Стив! Даже с утра успел испортить настроение! Валяется в своей чертовой кровати, как…! как?       Прорычал сквозь зубы, вставая. Время позволяло принять душ, взбодриться, чтобы пережить напряжённый учебный день.       И играть он сегодня точно не пойдет!       По столу противно скреб поднос с едой — Стив был вял и пассивен, что для него не свойственно и сразу бросалось в глаза.       — Чего уставший, приятель, подруга загоняла ночью? — одногруппники не знали пощады.       Присев рядом с Майком, тот лишь махнул рукой на шутников, колупнулся вилкой в макаронах.       — Прекрати, — прошипел Майк, раздраконившийся сразу, как Стив вошел в столовую и даже дыхательная гимнастика не помогала восстановить душевное равновесие.       Стив удивленно приподнял брови и заглянул в лицо друга:       — Знаешь, — сладко, почти шепотом, начал он, — то, что мы с тобой спали вместе, не дает права отчитывать меня, как мамочка.       — М, — Майк кивнул, сцепив зубы и сжав губы, выдавил из себя: — Тогда, может, проучить тебя, как папочка?       Обескураженный, Стив только моргал. Зато оставил макароны в покое.       — Друг, ты не заболел, часом?       Ну, и конечно же, руки распустил, полез его лоб трогать!       Майк впервые, за долгие годы, так сильно испугался контакта, что вскинул свою руку, цепко ухватив узкое запястье.       — Милые бранятся — только тешатся, а, Стив? — гоготали за соседним столом.       — Так, вот кто тебе спать не давал, — подхватили сбоку.       Дружный гогот и шутки ниже пояса разносились все чаще. Майкл ощущал, что должен дать сдачи, огрызнуться, нахуй послать всех, и, в первую очередь, Стива. Но от неожиданного прикосновения, парня накрыло нехилой отдачей и все, на что он был способен сейчас, это сжимать чужое запястье не считаясь со своей силой. Ошарашенное лицо Стива стремительно потеряло краски, а губы болезненно скривились.       — Эй, Майк, остынь, — окликнул кто-то. — Мы же всего лишь шутим. Отпусти. Ты ему руку сломаешь.       Чужое прикосновение к плечу в толстовке.       Нервы сдали.       Грубо отпустив руку Стива, Майк шарахнулся в сторону, оставил не доеденный завтрак и быстро, чуть не бегом, ретировался из помещения. Вслед летели возмущенные шепотки.       Желудок подпирал глотку, в голове шумело, а перед глазами лицо Стива: растерянное, искривленное в гримасе боли. Неверие.       Майк и сам не ожидал такого. Ничего же не предвещало беды! А теперь его друг наверняка нахрен пошлет. И будет прав. Абсолютно!       Дверь без стука открылась.       Нет-нет-нет, только не сейчас!       — Майк, прости, я неудачно пошутил, — с ходу частил Стив, на всякий случай не приближаясь. — Ты же знаешь, я вечно какую-то херню несу.       Майк же выглядел, и в действительности был, подавлен. Зачем? Зачем он извиняется? Естественной потребностью тактильного человека, было закрепить свои искренние извинения любым из прикосновений: похлопать по плечу, обнять, потрепать волосы, взять за руку. Стив подчинился порыву, но Майк ощерился, шарахнулся назад, ударился бедром о стол. Выставил руку в защитном жесте:       — Не…! Не приближайся ко мне.       — Ладно, — быстро согласился парень, отступил к двери, значительно увеличивая расстояние. — Как скажешь. Я отошёл.       — Нет, — сдавленно, будто каждое слово давалось болью. — Не приближайся ко мне никогда.       Стив моргнул, не сразу осознав услышанное. Моргнул ещё раз, сглотнул поступившие вдруг слезы.       — Почему? — голос сел. Парню пришлось прокашляться. — Что я сделал не так?       Ответа, который устроил бы его, у Майка не было, потому парень хмурился и молчал.       — Вчера же все было хорошо, Майк, — уговаривал его друг. — И ночью я тебя не беспокоил. Если у тебя плохое настроение, я могу просто помолчать. Зачем же ты так?       — Тебе мало в столовой было?! — рявкнул Майк, стремительно теряющий самообладание.       — Так ты поэтому? — хохотнул Стив. — Я же не хрупкая девица, друг. Одним синяком больше, одним меньше, подумаешь!       Майк ощущал, что ему не хватает кислорода. Он стоял спиной к открытым окнам, и сквозняком запах Стива тянуло к нему, обволакивало. Сознание медленно утаскивало в пучину горько-сладкой, страшной неизвестности.       — Хватит, — тяжело дышал он носом, слова, больше похожие на их обрывки, тяжело скатывались с языка. — Уходи. Выйди. Прочь!       Но от Стива так легко не отделаешься. Парень стал в позу, резко из виноватого став обвинителем:       — Нет! Знаешь, почему? Я год за тобой, как собака бегаю! Я знаю о твоей болезни, парень, да! Но я старался тебе помочь. И, если бы ты не был так зациклен, уже давно бы понял…! — резко проглотил окончание фразы и продолжил уже с другого. — Не нужно подпускать всех — все не заслуживают доверия. Но как ты узнаешь кто «да», если даже не пробуешь?!       Сейчас Майку было не до экспериментов, ему бы свежего воздуха! И вот как раз, на последнем слове друга, он резко развернулся и кинулся к оконной раме, чтобы ухватиться за пластик, попытаться не вывалиться когда всем телом потянулся наружу, где этот назойливый запах отсутствует.       — Стой! — истерично, сзади.       Его схватили поперек груди и потянули в комнату. Сил противиться почти не осталось, вялые протесты гасились на корню сильными, длинными руками Стива.       — Нет, — шептал тот, доведенный, кажется, впервые за знакомство, до истерики. — Не делай этого, — он говорил тихо и быстро, горячо выдыхая в бритый загривок Майка. — Я уйду. Уйду, если настолько, и никогда больше не приближусь к тебе. Обещаю. Только… не делай этого, пожалуйста.       А Майк почти терял сознание от удушья. Внутренности скручивало, сердце зажимало тисками, в голове звенело. Парня рвало на куски от знакомого ощущения паники — в его границы вторглись. Чужие руки держали крепко, прижимали к чужой груди, чужой голос, дыхание, щекотали короткие волоски на затылке. Запах.       Крепко зажмурившись, Майк сосредоточился на запахе — последняя, тонкая соломина, за которую он хватался, как утопающий.       Сведенное напряжением тело, начало обмякать. Парень тяжело, длинно выдохнул, освобождая лёгкие для глубокого вдоха свежего воздуха, пропитанного лёгкой сладостью.       Голова закружилась.       — Тише, тише, — приговаривал Стив, помогая Майку присесть на пол. — Сейчас все пройдет.       Хотел отпустить, чтобы не делать хуже, потому что на лицо скорый обморок. Но Майк неожиданно не отпустил руки, поддерживающие его поперек груди, потянул человека за собой. Кое как разобравшись в собственных и чужих ногах, Стив тоже присел. Согнул одну ногу в колене, обеспечивая упор неуверенно сидящему другу, а вторую вытянул вперёд. Ноги Майка лежали как попало — человеку действительно было плохо.       А когда парень медленно растекся по широкой груди, повторяя изгибы тела Стива, тот напрягся и выровнялся, будто шпагу проглотил:       — Эй, Майк, ты только не отключайся, ладно? Подожди, я по…ду…шку… — парень аккуратно отвоевал одну из рук, попытался дотянуться до кровати. — Черт, друг, мне придется ходить в качалку, чтобы тебе противостоять. …И таскать тебя в кровать! — Сделал ещё рывок, уцепился за одеяло. Подтащил к себе, абы как свернул в подобие рулона и уложил на него приятеля.       Лицо парня покрылось испариной, крылья носа часто и широко раздувались, челюсти были сцеплены до предела. Глаза крепко зажмурены, ресницы дрожали.       — Я позову кого-нибудь на помощь, дружище, — испугался за него Стив. — Отпусти руку.       Он ещё никогда не видел Майка в таком состоянии. Плачевном? Уязвимом? Пугающем.       — Ну же, Майк, — в твердом голосе прорезались нотки паники. — Тебе нужна квалифицированная помощь!       Хватка на предплечье ослабла, Стив смог выкрутиться, поднялся на ноги, но не решился бросить друга без присмотра. А звать кого-то с этажа, все равно что опозорить парня прилюдно.       Раздираемый сомнениями, он сделал пару шагов в сторону двери, но остановился — Майк успокаивался. Дыхание первым пришло в норму, став глубже и реже. С щелчком расцепились челюсти, расслабились веки, но глаз не открыли.       — Тебе лучше? Или это предсмертное? — неловко пошутил Стив, борясь с желанием подойти ближе.       Майк что-то промычал неразборчиво.       — Если обещаешь не сдохнуть, я подойду, — молчать, в этом страшном положении, когда хочешь помочь, но не знаешь как, казалось Стиву смерти подобно. Ему нужно было осязать что-то живое, хоть бы и свой голос. — Нет, ты лежи! Воды… Воды сейчас подам, секунду.       С чего он решил, что Майку нужна вода, утверждать бы не стал, но все равно кинулся к рабочему столу, взял кружку и быстро вышел в коридор, к куллеру.       Все про все, заняло минуту, не больше. Когда парень вернулся, Майк уже принимал сидячее положение. Он бросил на вошедшего короткий, затуманенный взгляд и снова опустил глаза.       Стыдится, — понял Стив.       — Держи. Наверное, сейчас необходимо, — он поставил кружку на пол, как можно ближе к другу. Отошёл на шаг.       Майк благодарно кивнул. Вытянул руку, но поднять чашку не смог, потянул по полу, пока ни достал второй рукой. Двумя руками миссия «выпить воды», завершилась успешно.       — Знаешь, — тихо сказал Стив, наблюдая, как в его друга возвращается жизнь. — К черту. Я не хочу, чтобы ты страдал. Правда. Не знал, что это настолько серьезно. Ты здорово держался этот год. Больше я тебя мучить не буду.       Тонкая струйка воды потекла из уголка губ, Майк с остервенением провел тыльной стороной ладони по подбородку. Фыркнул на заявление друга.       Какая теперь уже разница.       Стив больше не смог найти слов, медленно, нехотя, спиной вперёд пошел к двери.       Он не попрощался. Не кидался красивыми фразами. Парень просто реально испугался! Майк и сам знал, как страшно выглядят эти приступы. Он не мог винить Стива за малодушный побег. И все равно, было нестерпимо больно.       Чем-то травмированный ребенок, ничего не хотел и не любил. Его будто насильно привели в этот мир, которому он не рад. Как командированный семьянин не хотел расставаться с семьёй, так Майк Андерсон не хотел рождаться. Его все раздражало, а подчас и бесило до нервных срывов. Психологи уверяли, что перерастет.       И, действительно, раздражение стало частью парня, он научился с ним жить. Научился фиксироваться на чем-то положительном, чтобы не зацикливаться на раздражителях.       Он хорошо рисовал, занимался лепкой, много читал, ходил в походы по лесам и горам, изучал программирование и учился на инженера, рассчитывая однажды изобрести искусственный интеллект и построить андроида, который бы заменил ему друга. Друга, которого Майку не удавалось найти все семнадцать лет.       Когда с ним познакомился Стив, парень воспринял его в штыки. Назойливый, шумный, та ещё балаболка, он не вызывал доверия. Единственное, что давало ему шанс на нахождение рядом с Майком — запах.       Прикрывая глаза, парень мог легко представлять себя в городском парке, окунаясь в этот лёгкий горько-сладкий аромат белой акации, и сносить любые поползновения. Ну, почти любые.       Никто больше, на всем потоке, и во всем общежитии, не пах так.       Стив не был глупым, и почти сразу понял, что его привычное поведение приносит Майку не только раздражение, но физическую боль. Он быстро перестроил свою поведенческую модель и вместо коротких встреч с обилием физического контакта, перешёл на длительное нахождение рядом, в опасной близости без… близости.       Было в этом что-то, отторгаемое Майком, в чем он, однако, жизненно нуждался. Поэтому, как бы далеко ни заходил Стив, он никогда его не гнал. Никогда, до сегодняшнего дня.       Расставшись этим летом, на каникулы, Майк не мог найти себе места. За учебный год он привык к весёлому, живому Стиву, к его голосу, быстрым, коротким касаниям. Как привыкает мазохист к порке и другим элементам лёгкого BDSM.       …Он написал первым. Предложил поиграть в игры, в команде. И, лёгкий во всем, Стив не отказался. Они общались по аудио связи, пока играли, вели переписку в месенджерах. Приоритетно по играм, но иногда Стив делился историями из жизни, а Майк тихо завидовал. С болью осознавал, что жаждет быть частью этой жизни.       Раньше он верил, что рождён быть один. И мирился с этим. Но Стив доказал — если перетерпеть боль, то все возможно.       И Майк терпел. Боль.       Но он был не готов к новой эмоции, новому спектру эмоций, которые буквально ворвались в разум и душу.       И он не знал, что делать, как унять эту вяжущую, тянущую тоску во время разлуки со Стивом; щенячью радость при встрече, когда сердце готово выбить ребра и выскочить наружу; дикую ярость, стоит только парню прикоснуться к кому-то другому или стоять неприлично близко.       Майк нашел друга раньше, чем создал. И обнаружил, что является ещё тем собственником…