Каприз для двоих

Утром Мелли проснулась отдохнувшая, но с ощущением, будто что-то в ней умерло. Они привыкли жить в тени Лавра — ему доставалось все, ему прощали все, его откровенно больше любили. Но все же Мелли казалось, что в сердце родителей есть немного места и для нее. Хотя бы чуть-чуть, капелька родительской любви должна же была перепасть и ей? Она не могла сказать, что в семье их держали совсем уж в черном теле. Всегда была еда, хватало одежды, мать никогда не отказывала им в нужных женских принадлежностях — крема, пусть и простенькие, всегда были на туалетном столике Мелли и Роззи. Шпильки, заколки, добротные чулки — пусть и недорогое, но Мелли не знала, что такое бедность. Хотелось верить, что все это означало, что их тоже любят. Просто меньше, чем Лавра. Сейчас же Мелли чувствовала себя опустошенной, понимая, что никогда этой любви и не было. Если и были какие-то чувства, то это явно не та бескорыстная родительская любовь, что знакома большинству детей. Обычно Мелли старательно искала в воспоминаниях крупицы доказательств того, что мама ее тоже ценит… сейчас пришлось признать самой себе: все это было просто выполнением обязательств. Мама делала то, что должна делать мать, чтобы общество не начало сплетничать о семье еще больше. Папа и вовсе довольствовался утверждением, что отец должен быть строг. Зябко кутаясь в одеяло и прижимая к себе пушистого Данко, Мелли оплакивала свои детские надежды. Она давно должна была понять еще когда ее продали, но… но все же осознала и приняла только вчера. Было еще очень рано, и Мелли надеялась, что успеет выплакаться до прихода Уны, но внезапно услышала шаги. Не Уны — мужские, размашистые. Дверь ее спальни открылась — и Мелли с ужасом увидела, как в комнату вбегает Мануш, гордо задрав вверх хвостик, а следом за ним входит Алан. — А мне даже нравятся эти хвостатые, — улыбнулся он, прислонившись к косяку двери. — Сдал тебя и твои слезы, практически потребовал, чтобы я явился успокаивать хозяйку. Мелли испуганно прижала к себе Данко сильнее: вот же маленькие шкодники! Высокий интеллект для домашних животных, пожалуй, все же лишнее. Обычный кот остался бы с хозяйкой, а этот побежал за подмогой. Алан, так и не дождавшись от Мелли хоть какого-нибудь ответа, оторвался от косяка двери и сам подошел к ней. Закутал в одеяло, как в кокон, прошелся к креслу у стола и там сел, усадив Мелли себе на колени. Она сама едва пикнуть успела, вяло трепыхаясь в коконе из одеяла. — То, что твои родители так поступили с тобой, не значит, что ты плохая, — неожиданно для Мелли сказал Алан. Та удивленно уставилась на него. Алан улыбнулся, бережно убрал у нее с лица прядь волос, а потом проговорил: — Я вырос в приюте. Бывало, к нам попадали дети, которых отдали уже довольно взрослыми. И мысли о том, что их отдали, потому что они были плохими, — это самое частое. Мелли чуть качнула головой: — Я не думаю, что я плохая… просто… я… я хотела думать, что тоже достойна любви. Я была хорошей дочерью. Я хорошо училась, помогала по дому, я умею готовить, выращивать самые капризные томаты, я знаю, как содержать ферму, я… я лучше… Алан прижал ее к себе и поцеловал в висок. Мелли снова расплакалась. Она уткнулась носом в плечо Алана и самозабвенно рыдала, практически чувствуя, как со слезами уходит и боль. Алан гладил ее по спине, шептал что-то успокаивающее, нежное. Когда слезы кончились, Мелли показалось, будто она стала легкой как перышко. Ее никогда не любили. Значит, и она больше не обязана оглядываться на них, думать об их мнении и состоянии. Раньше ей было неловко встречать их в замке — пока она расхаживает в шелковых платьях, они выполняют самую неприятную работу. Сейчас она поняла, что все ее долги розданы. Они вырастили ее, а потом продали — как выращивают и продают скот. Эти люди ей никто. — Спасибо, — тихо сказал Мелли. — Спасибо, что… Алан снова поцеловал ее в висок: — Может, Берти и купил тебя как вещь, но ты как-то быстро перестала ею быть. Ты нужна нам, Кроха. Мелли почувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами: — Прости… я такая плакса. Алан покачал головой: — Слезы — это не плохо. Какое-то время они сидели в тишине, только за окном пели птицы, а на коленях в унисон мурлыкали Мануш и Данко. Мелли положила голову на плечо Алану и не могла разобраться в своих чувствах. Ей было… хорошо? Что-то царапалось в ней, говорило, что так реветь при мужчине — ненормально. И что доверие к нему, что как раз сейчас формировалось, это очень плохо, ведь он тоже может предать. Он не любит ее, она просто нужна им как постельная игрушка… но казалось, что во фразе «ты нужна нам» все же скрывается что-то большее, чем желание заниматься с ней сексом. Алан начал говорить как-то внезапно: — Знаешь, как я познакомился с Гарольдом? Мы ведь оба — боевые маги, но немного разных профилей. Я с самого начала выбирал защиту, меня больше интересовали те заклинания, которые можно накладывать на предметы и людей. Это тоже подраздел боевой магии, но все же большая часть моих коллег занимается немного другим — стараются не защитить, а убить оппонента. Гарольд — проклинатель. Это вообще другая сфера боевой магии, да и учиться он начал раньше меня. Мы не встречались на профильных уроках, но после инициации большая часть магов остается еще на пару лет в Академии, и часто это Академии уже в других городах, где эти маги будут работать. Можно изучать дополнительные дисциплины. Иногда реально нужные, иногда интересные, иногда — просто модные. Например, вся столичная аристократия посещала курс по бытовой магии, посвященной уходу за волосами. Мелли смотрела на него с любопытством — она пока не понимала, к чему он начал этот рассказ, но звучало интересно. — В общем, мы с Гарольдом были чуть ли не единственными боевыми магами, которые посещали все лекарские курсы в полном объеме. Мы даже оба можем немного лечить — дара нет, но срастить сломанную ногу или залечить ожог вполне нам под силу. Но самое интересное в том, что мы эти курсы посещали не для того, чтобы стать лекарями. Нам было интересно, как устроен человеческий организм, мы оба планировали потом использовать эти знания в жизни. Гарольд надеялся создавать новые проклятья, которые будет тяжелее остановить и, например, они будут работать медленно. Условно — проклясть в организме что-то мелкое, что не приведет к смерти сразу. А через месяца два, когда сама магия из тела выветрится, человек умрет из-за того, что одно маленькое точечное проклятье запустило череду проблем в организме, которые может исправить только настоящий целитель. Мелли, сощурившись, уточнила: — Кстати, вчера не смогла спросить, почему целители не могут исцелить сразу всех? Вот ты говоришь, что они способны вылечить практически что угодно. Есть какая-то цена у этой способности? Почему они лечат так мало людей? Алан улыбнулся: — Точно, об этом особо не пишут, ты не могла знать. Аура вокруг нашего тела — это тоже часть нашего организма. Наше энергетическое тело больше, чем тело физическое. И сложные заболевания и смертельные болезни всегда затрагивают энергетическое тело. Чтобы его исцелить, его нужно сначала прочувствовать. Поэтому действительно вылечить едва знакомого человека невозможно — целителю нужно время, чтобы настроится на ауру. В среднем, если не селить пациента вместе с целителем, уходит примерно месяц на подготовку к исцелению. Плюс больному желательно набрать вес, пропить курсы всяких пилюль. Исцеление происходит за счет ресурсов самого организма, и поэтому многие после исцеления напоминают скелет, обтянутый кожей. Сам целитель тоже должен подготовиться к этому заклинанию — оно достаточно сложное и требует много сил. При самых сложных случаях из операционной на руках выносят обоих — и здорового уже пациента, и очень уставшего целителя. — По пациенту в месяц? — сощурилась Мелли. — То есть всего двенадцать человек в год. Алан кивнул: — Поэтому это стоит дорого и доступно не всем. Я тебе даже больше скажу: не всегда дело в деньгах. Иногда на первый план выходит ценность этого человека для короны. Или предполагаемая ценность. Ммм… ну вот например если Гарольд сможет доказать наследуемость целительского таланта в вашей семье, то твоя сестра Розмари наверняка окажется в списке тех, кого будут исцелять. Если у нее лоирс, значит, будут проблемы с рождением детей. Если ее дети гарантированно будут лекарями, то возрастает шанс получения целителя, значит, нужно избавиться от последствий лоирса, чтобы ее гены и способности гарантированно были переданы новым поколениям. — То есть она станет пациентом целителя несмотря на то, что не умирает? Алан кивнул: — Именно. Лечат не всегда умирающих, обычно лечат самых нужных. Но в случае твоей сестры — ее вряд ли поставят на очередь. У всех целителей первыми пациентами становятся члены их семьи, близкие и друзья. Именно поэтому информация о том, что вы оба предположительно сможете исцелять, будет скорее скрываться, а то, боюсь, под дверьми появится слишком много желающих стать твоим другом. Хотя я сомневаюсь, что удастся скрывать это долго. Мелли задумчиво кивнула. Двенадцать человек в год. В королевстве три целителя, значит, тридцать шесть жителей страны могут быть исцелены от смертельных болезней. Это ничтожно мало, поэтому нет ничего удивительно, что вчера все были так удивлены и взволнованы. Если Мелли и Олли смогут так же, то это плюс двадцать четыре человека в год. Она чуть тряхнула головой — с такими мыслями впору приковать себя и Магнуса к учебному столу, чтобы как можно быстрее пройти инициацию. — Прости, что перебила… ты рассказывал, как познакомился с Гарольдом. Алан улыбнулся, нежно погладил ее по щеке — Мелли показалось, что на секунду ее сердце болезненно сжалось, но это не было неприятным чувством, скорее… ожиданием чего-то хорошего? — В целом, я не совсем обо мне и Гарольде говорил. Одним из общих лекарских курсов были основы психологии — это часть лекарского искусства, что работает с разумом, то есть тем, что невозможно вылечить магией. И там говорили, что слезы — это хорошо. Слезы означают, что человек оплакивает потерю и готов двигаться дальше. Поэтому нет ничего ужасного в твоих слезах. Я тоже как-то безудержно рыдал на плече у Берти, только — тс-с-с! — никому не рассказывай. А то меня бояться перестанут. Мелли удивленно распахнула глаза. Она все еще не могла поверить, что когда-то Алан был вертким юношей, который через секс раскрутил Берти на обучение в Академии, а тут — представить эту гору мышц и суровости… ревущим? На плече у Берти? — А что случилось? — смогла выдавить она. — В Академии столкнулся с насмешками. Я-то был уверен, что сейчас приду такой красивый и талантливый — и все будут от меня в восторге. А надо мной насмехались. В насмешках что самое ужасное? Как бы ты ни был уверен в себе, они все равно через какое-то время начнут тебя угнетать. Я продержался в режиме отверженного два месяца. С Берти был милым лапушкой, с учителями — прилежным учеником, все это под девизом «просто парень, который развел Бертрана на деньги». Это постоянное напряжение. В итоге в какой-то момент времени все это выплеснулось сначала в скандал, а потом в слезы. Наверное, после этого я и перестал действительно рассматривать Берти просто как мужчину, с которым я сплю ради получения образования. Через три дня я прошел инициацию, стал сильнейшим вешри в королевстве и на все насмешки стал отвечать вызовом на дуэль. У меня была дуэльная стратегия: я ставил щиты. Так как я вбухиваю в любые заклинания очень много силы, победить меня могли единицы. Вот только сильные маги редко интересуются насмешками и сплетнями, они и раньше меня не доставали, а уж после получения статуса — тем более. Мелли кивнула и снова положила голову Алану на плечо. Она слышала, как кто-то заходил в ее гостиную, помялся у порога, но войти не решился. Алан подтвердил ее предположения: — Уна пришла тебя будить. Ты голодна? Предлагаю разбудить Берти завтраком в постель. Иди умойся, я пока распоряжусь все подготовить. Когда Мелли вышла из ванной комнаты, они действительно пошли в спальню Алана, разбудили Берти, заставили его надеть халат, а потом втроем пили кофе и ели булочки с тостами, сидя на кровати вокруг массивного подноса. Мужчины рассказывали какие-то истории, и у Мелли болели щеки от смеха. Уже даже не верилось, что это утро она начала слезами. *** Лео был в предвкушении. Всю ночь он провел в библиотеке — искал информацию о том, как лучше начинать обучение взрослых магов. С утра пришлось выпить бодрящего зелья, иначе бы точно спал на ходу. А нужно было прибежать в Академию не только ради учебы, но и договориться о небольшом кабинете, где они будут заниматься. Помещение маленькое — здесь всегда проводят индивидуальные занятия. Большой стол, три стула — два рядом, один напротив. Стулья мягкие, с высокими спинками. Большое окно, в углу есть раковина, у одной из стен — узкая кушетка и несколько напольных горшков с какими-то растениями. Лео принес из столовой графин и пару стаканов — вдруг его ученику захочется пить. И кое-какие книжки. И побольше чистых листов. И артефактную ручку — подарить. К моменту, когда на пороге кабинета показался бледный и взволнованный Оливер, Лео и сам был как на иголках. Оливер и Мелисса и правда оказались очень похожи, как двойняшки. Лео уже видел их старшего брата — он нередко выполнял самую грязную работу в конюшнях и легко узнавался по приметным светлым кудрям. Да и старшая сестра была рядом с Оливером постоянно, никогда не выпуская из поля зрения. Старшие были симпатичными, но не более. Мелисса была очень красива, к тому же одета как принцесса. Оливер… наверное, для парня он обладал излишне женственной внешностью, но вел себя как самый настоящий пацан — дерзко и задиристо. И это настолько было не похоже на тихую и послушную Мелиссу, что самого Лео нисколько не удивляло, что он не заметил их родственных связей. — Привет! — Лео вскочил со своего места, как только дверь открылась. За спиной Оливера маячила секретарша ректора, Адель. Она была заметно беременна и вид имела традиционно грозный, словно собиралась всех таранить своим выдающимся животом. — А можно мне другого учителя? — прямо у входа развернулся Оливер. У Лео екнуло в груди, он лишь силой воли удержал улыбку на лице. К такому он был не готов. Понимал, что придется извиниться за настойчивость, но вот так сразу… — Другого нет, — припечатала Адель, пузом толкая его внутрь кабинета. Как и любой адекватный человек, Оливер боялся навредить беременной женщине, поэтому сдерживать удар постеснялся и отпрыгнул в кабинет, спасаясь от выставленного вперед живота. — Это тебе не магазин с товаром, здесь что дали, то и берешь, — пробурчала Адель, протягивая Лео стопку бумаг. — То, что у тебя обнаружился какой-то дар, вовсе не значит, что тут тебя будут на руках носить. Не устраивает учитель — собирай вещи, дуй в столичную школу магии! Она решительно наступала на Оливера, и он боязливо пятился назад, пока не уперся в стол. Тут он недовольно буркнул: — Да понял я, понял. — Вот и замечательно, что понял. Леонардо, ты должен отчитываться ректору. После урока зайдешь к нему. Кабинет ваш на четыре часа, потом здесь будет магистр Ортор. Адель наконец впихнула бумаги в руки Лео, резко развернулась на пятках и так же величаво направилась к выходу. Вообще-то считалось, что после шестого месяца беременности даме неприлично появляться в обществе. Но вряд ли кто рискнет напомнить об этом Адель. Сам Лео был уверен, что эта отчаянная женщина пойдет рожать, только когда Академия закроется на каникулы и ни днем ранее. Дверь закрылась — и в кабинете стало тихо-тихо. — Мы так нормально и не познакомились. Меня зовут Леонардо Вайес, но можешь звать меня Лео, — и протянул руку для пожатия. — Учителя предпочту называть лир Леонардо, — ответил ему Оливер. — Меня зовут Оливер, я раб, поэтому фамилии нет. Он сделал вид, что не заметил протянутой руки, и просто поклонился в ответ — так нередко делают простолюдины, когда знакомятся с ишериями… И это расстроило Лео. Все идет совсем не так, как он планировал. Не только по имени звать отказался, но даже руки не подал. — Присаживайся, — Лео указал на один из двух стульев, стоящих рядом. И снова все пошло совсем не так: Оливер обошел стол и сел на третий стул. Растерянный Лео не сразу додумался, что можно было бы перенести свой стул на ту же сторону, поэтому сразу сел. Теперь их разъединял стол. Оливер чуть откинулся назад и сложил руки на груди, недоверчиво рассматривая Лео. — Обычно обучение начинают с магических потоков… — Магические потоки окружают нас постоянно, независимо от места, времени суток или других внешних переменных. Маг — это тот человек, который способен управлять потоками силой мысли, хотя для удобства используют ладони, потому что так проще представлять перемещения потоков, — ровным голосом заговорил Оливер. — Так как управление ими базируется на воображении, потоки советуют представлять одним из способов: как нити, как воду или как змеек, которыми управляет заклинатель. Второй вариант является самым распространенным. Лео удивленно распахнул глаза. Информация была из базового учебника для молодых магов, просто изложенная своими словами. Олли чуть повел плечами: — Можно пропустить вступительную часть. Розмари летом исполнилось бы двадцать два, мы планировали сбежать, я бы поступил в школу магии… Я готовился к вступительным и прочел весь базовый учебник. Теперь Лео даже растерялся. Он-то планировал долго объяснять базовые понятия, описывать примеры и ощущения… Короткая растерянность сменилась порывом радости: — О! Точно! Человеку сложно почувствовать течение потоков в первый раз, обычно для обучения используется такой способ: сложи ладони лодочкой и вытяни вперед. И Лео первый протянул свои руки через стол. На самом деле, он даже ждал этого момента. Оливер как-то дернулся и лишь поднял плечи. Лео не мог сказать, что хорошо считывает эмоции собеседников, поэтому он только сейчас понял, что поза Оливера — это не уверенность или надменность… это желание как можно сильнее отстраниться и защититься… от него. Предупреждения Магнуса словно острыми иголками врывались прямиков в его нынешнее ощущение радости и счастья. Пережил насилие. Сильный психологический ущерб, бесполезность магического лечения: некоторые раны лечит время и покой. Лео сам опасливо отдёрнул руки. Что он творит? Лезет за телесным контактом к человеку, который пережил сексуальное насилие… говорит о чувствах, когда объект его влюбленности… мягко говоря, не готов к отношениям. Оливер был напряжен, будто весь каменный стал. Лео сцепил руки в замок, пытаясь как-то скрыть собственную неловкость и боль. Ему стало казаться, что его сердце сейчас разорвется — от ощущения стыда, неловкости и собственной глупости. Он не первый раз влюбился. Но ему обычно везло — в итоге его избранники тоже выбирали его… после пары недель осады из подарков, писем и встреч в самых неожиданных местах… Вываливать весь этот арсенал на Оливера сейчас — значит практически добить парня. Обладая весьма посредственными знаниями в психологии, Лео все равно это понимал. — Прости, — сказал он. — Давай пойдем другим путем… ммм… о, придумал! За твоей спиной цветы стоят. Возьми один горшок. Ну, давай! Лео старался говорить бодро, хотя сам был не уверен в том, что получится. Оливер, недовольно посмотрев на него, все же встал со стула и взял с небольшого столика один из горшков. — Касайся руками листьев. Поближе, чтобы хорошо их ощущать. Посматривая на него с долей скептицизма, Оливер все же запустил ладони в густую листву какого-то цветка. Лео чуть сощурился, вспоминая нужное заклинание, и, подняв руки над столом, начал его плести. Вообще-то это было одно из ста четырех заклинаний, сложное, кажется, сто первое по счету. Если вбухать в него слишком много силы, можно нечаянно «оживить» деревянные предметы — когда Лео учился, он заставил табурет пустить корни и выпустить с полсотни листочков. Сейчас все прошло лучше: порыв силы — и куцый кустик начал стремительно выпускать бутоны, которые прямо на глазах расцветали. Оливер испуганно отдернул руки. — Ты чего? — возмутился Лео. — Хотя бы успел что-то почувствовать? — Как ветки этого дерева едва не проросли мне в ладонь, — буркнул он. — Есть другой способ? Лео тяжело вздохнул и опустил голову на руки, пальцами зарывшись в волосы: — Это практически бесполезно… — А медитация? — спросил Оливер. Он с громким скрежетом подвинул горшок с цветком. Лео пальцами зачесал волосы от лица. На самом деле, у него была практически паника: мало того, что полез куда не надо, так еще и наверняка замедлит развитие мага, который ну очень нужен королевству. Признаться в этом Алану? От этих мыслей становилось еще хуже: во-первых, это значило потерять возможность хотя бы видеть Оливера; во-вторых, Алан его засмеет… и точно не станет просит короля сократить срок ученичества. — Хорошо. Пусть будет медитация, — наконец ответил он. — Стул удобный? Пододвинь его прям вплотную к столу, откинься на спинку, руки положи на стол ладонями вниз и закрой глаза. Нужно расслабиться, дышать медленно и глубоко, внимательно слушать все звуки и представлять, что тебя окружает водный поток… Лео говорил заученно: маги смерти вынуждены много медитировать во время обучения, так как тип магии отличается от остальных и приходится настраиваться на нужные ощущения. Вот только… Глядя на нахмуренное лицо Оливера, он понимал: ни черта не получится. Чтобы начать чувствовать потоки магии через медитацию, нужно расслабиться. Для некоторых людей это сложнее, чем гору сдвинуть с места.