Костры рябин

ᚒ ⨳ ᚒ

В том году первый снег в *Вестланн на своих малиново-алых брюшках снегири принесли в конце октября. Задорно кружась над людскими домами, пернатые вестники зимы успешно сообщили местным о её приближении, после чего попрятались под гроздьями рябиновых ягод, наблюдали бесшумно за высовывающимися в открытые окна сонными лицами горожан, да довольно щурились в ответ остывающему осеннему солнцу, что уныло плыло по серому небу и упрямо отказывалось делиться с миром своим теплом. Одного мимолетного взгляда, лениво брошенного в сторону окружавших городок холмов, было вполне достаточно, чтоб догадаться – незваный снежный гость явился в их край ещё глубокой ночью и до самого утра трудился, как говорится, в поте лица, украшая всё, чего касался человеческий взор. Укрыл инеем молодые ели, согрел своим ледяным дыханием вековые сосны, не забыл ни о высоком могучем дубе, что рос на главной площади, ни о вымощенных камнем дорогах – позаботился обо всём. Однако несмотря на всю сказочность зимнего одеяния Матушки Природы, наслаждаться её красотами времени почти ни у кого не оставалось. С первыми морозами всегда прибавлялось хлопот: пополнение продовольственных складов, подготовка к грядущему празднику **Хати и Сколль, на котором стражам Луны и Солнца возносились традиционные дары, обходы территорий, приспособление молодняка к смене сезонов, последняя в нынешнем году охота, а дальше – долгий полугодовалый перерыв, во время которого лесное зверьё никто обычно не тревожит. Таковы обычаи, а волки привыкли их чтить. Работы было невпроворот уже с самого утра: кто-то, вооружившись лопатами и мётлами, чистил дороги, были те, кто отзывался на просьбы одиноких пожилых омег о помощи по хозяйству, некоторые спешно забивали дровами сараи на случай, если подведет газовое отопление, старейшины назойливо выдвигали Вожаку требования по поводу смены караульных на южных границах, сам Глава запада мучался от мигрени и желания придушить мерзких старикашек, а его жена, взволнованная состоянием многих беременных женщин, была занята разговорами со стайной целительницей. Неудивительно, но беззаботней всех оказались дети. Резвились на улицах, зарываясь носами в сугробы, не терзались бессмысленными, на их взгляд, заботами о благоустройстве города и лишь весело хохотали, бегая по округе да сбивая с ног старших на своем пути. Взрослым только и оставалось провожать озорных негодников завистливо беззлобными взглядами и ворчливо порыкивать им вслед, дабы не забывались окончательно со своими играми. Снежинки всё сыпались с неба, кружась в бесконечном танце с ветром, таяли на ресницах суетливых горожан, пока снегири сонно клевали кислые ягодки рябин, осматривая местность в поисках более надёжного укрытия на грядущую ночь. Снегопад, кажется, и не думал прекращаться. Один пернатый углядел рядом открытое окно и почему-то решил, что переждать надвигающуюся метель там, на подоконнике, – отличная идея. И, на самом деле, осуждать его за это никто не намеревался, но… Кто же знал, что по бедную душу крылатого придет притаившийся в комнате волчонок? — Попался!— сверкнувшие в полутьме золотые глаза не предвещали ничего хорошего, а победный клич ожидаемо оглушил перепугавшуюся птицу. Так красногрудый и угодил в лапы коварного хищника. Тот сжимал добычу в своих цепких ладошках с необычайной осторожностью, обнюхивал мокрые перышки, издавая довольные урчащие звуки, и широко улыбался – от снегиря пахло морозом. «Вкусный, наверное…» — Малыш,— в комнату неожиданно заходит мама, и мальчик быстро прячет птичку за спиной, испуганно оборачиваясь к двери.— Пора просыпаться, папа скоро… Что ты там делаешь?— женщина склоняет голову вбок, хмурясь. Жена вожака запада, Хван Есыль, была смышленой и слишком догадливой омегой, от того неладное почуяла сразу же. В свои неполные двадцать девять она уже была достаточно умудрена жизненным опытом. Успела получить два высших образования на родине и одно – в штатах, повидала мир в поисках пристанища для своей пылкой неугомонной души и нашла его там, где и не думала находить. Здесь, в стране суровых зим и незамерзающих фьордов, подталкиваемая северными студеными ветрами в объятия неизвестности, некогда юная Есыль умудрилась угодить в ловушку хитрюги-судьбы и заимела истинность с одним обаятельным, но излишне самоуверенным альфой. Тот мало того, что вел себя до ужаса настырно, не стесняясь своих подлых любовных намерений – повести омегу под венец, неожиданно оказался еще и оборотнем. И не абы каким, естественно, а самым настоящим, черт бы его побрал, вожаком западных территорий Норвегии – богатого и процветающего Вестланна. Завидный жених, красавец, исключительный клыкасто хвостатый защитник, по самые уши влюбленный и бесконечно верный – лучше не найти, одним словом. И в этом была своя доля истины. Его ведь с ней связывали такие сильные узы, что разорвать их было бы не под силу ни одному живому существу, что уж говорить о хрупкой маленькой кореянке, ничего не смыслящей в волчьей природе и совершенно не осознающей своего щекотливого положения. Есыль не стремилась всю жизнь ломаться и, драматично вздыхая, нос от ухажера воротить, но и ожидать того, что альфа заберет ее в свой город, лишив разом всех мечтаний, планов и амбиций, спустя всего лишь месяц после знакомства, она не могла. Не вспомнить уже, сколько дней, а то и недель омега злилась на истинного, избегая намеренно встреч и жутко обижаясь. Есыль считала, что имеет на свой маленький бунт полное право, и почти не ощущала угрызений совести, однако временами просыпалась посреди ночи в слезах и холодном поту, задыхаясь от жгучих болей в груди и желания с корнем вырвать ноющее от тоски сердце. Отвергать судьбу – дело не из легких. Юного вожака, в свою очередь, плющило и ломало нещадно от невозможности быть ближе к любимой, но, стоит отдать волчаре должное, вел он себя вполне достойно, смиренно ожидая дня, когда девушка оттает и сама придет к нему, в его объятия. И добился ведь все-таки своего, паршивец, клятвенно заверив ее, – с былым безрассудством отныне покончено, и он больше никогда не выкинет чего-либо, что ее хоть как-то сможет расстроить. Глядя сейчас в искрящиеся невероятной смесью удовлетворения, вины и остатков золотого свечения глаза их трехгодовалого сына, Есыль вновь осознала, что тот слишком похож на своего отца. — Ничего не делаю,— ответил маленький волчонок, неуверенно потоптавшись на месте. «Такой же бесстыжий врунишка», — усмехнулась своим мыслям омега. — Ну-ка показывай,— она подошла ближе, строго сложив руки на груди.— Я не повторяю дважды, молодой человек. Ребенок, опустив глаза в пол, вытащил из-за спины пойманную добычу. — Хёнджин!— женщина прикрыла ладонью рот, с ужасом смотря на полуживого снегиря.— Зачем ты… Откуда он… Боже мой! — Я охотился, как папа учил,— оправдывался мальчик. — Чтоб больше не учился ничему у своего полоумного отца!— взорвалась Есыль. Вечером придется провести профилактическую беседу с мужем, а пока необходимо спасать бедную животинку.— Дай мне его, малыш,— чуть поумерив пыл, попросила она, и сын беспрекословно исполнил ее просьбу. В теплых омежьих руках птица медленно начала приходить в себя, ласковые аккуратные поглаживания тому знатно способствовали. Спустя пару минут пернатый расправил крылья, пару раз ими на пробу взмахнув, энергично взмыл в воздух и упорхнул в открытое окно. Волчонок разочарованно вздохнул, неохотно помахав ладошкой красногрудому на прощание. Наблюдавшая за своим сыном женщина снисходительно улыбнулась, подхватила его на руки и села вместе с ним на кровать. — Нельзя бездумно убивать, Хёнджин,— поглаживая по голове, тихо начала Есыль. — Я не убивал, я охотился,— мальчик не понимал, за что на него разгневались. — Ну, и для чего же именно? Просто поиграть?— хмыкает.— Мы не охотимся ради забавы или потому, что папа вдруг решил тебя этому научить. Это неправильно. Неужели этого он не объяснял? — Он говорил, что важно учиться охоте. Мы же хищники, мам. — О, богиня, дай мне сил…— пробубнила себе под нос женщина, закатив от безысходности глаза.— Послушай, малыш,- обратилась с улыбкой к сыну.— Всякая жизнь ценна, будь то снегиря или горного оленя. Отнять её – проще простого, а ты должен учиться их сохранять. От этого у тебя хвост не отсохнет, ушки не исчезнут – ты всё ещё останешься моим маленьким очаровательным волчонком. Потому перед тем, как обнажить клыки, подумай,— ласково поцеловала мальчика в лоб.— А стоит ли оно того? Тот в замешательстве нахмурился. — Сложно это всё,— задумчиво почесал щёку Хенджин. — А кто сказал, что быть благоразумным – легко,— хмыкает старшая.— Слушай маму – не ошибёшься. Ребёнок в ответ кивнул, ярко улыбнувшись. Радужки волчьих глаз ещё пару раз сверкнули золотом, после чего приняли свой привычный глубокий чёрный оттенок. — Вот и славно,— женщина пересадила сына на кровать, сама же встала и подошла к шкафу, выудив оттуда вязаный свитер и теплые штанишки.— А теперь давай одеваться и завтракать. У нас сегодня немало дел. Пока не начались метели, нужно многое успеть. — Я буду помогать? — Если захочешь, малыш. — Хочу! — Тогда составишь мне компанию. Боюсь, без тебя я совсем не справлюсь,— театрально вздохнула мать, на что Хёнджин лишь весело хихикнул. Едва ли она сняла с сына пижаму, как в комнату ворвалась младшая помощница стайной целительницы, чьё запыхавшееся лицо исказила гримаса ужаса. Заплетающимся языком она сообщила жене вожака о том, что из дома семьи Ли пришла новость о рождении ребенка-омеги. Однако порадоваться за давнюю подругу и её мужа Есыль не успела – слова с губ гостьи сорвались быстрее: «Мальчик появился на свет незрячим.» Хёнджин не понимал, что означает это слово, но видел, как расстроилась мама: родные глаза наполнились слезами, изящные движения приобрели незнакомую ему резкость, а в голосе проскакивали время от времени хриплые, отравленные болью нотки, словно она сдерживала рвущийся наружу вопль. Он хотел узнать, что произошло, но рыжая невысокая девушка слишком быстро увела мать с собой, без умолку болтая о том, что главной целительнице необходимо немедленно обсудить случившееся с женой вожака. Оставшийся один мальчишка уныло вздохнул пару раз, переоделся в приготовленные родительницей вещи и уселся у окна, устремив скучающий взгляд в даль. Хенджин думал о том, как вкусно пахнет в воздухе морозом и рябиной и как здорово было бы покататься с друзьями на санках после обеда. Город давно стряхнул с себя остатки сна, по улицам сновали озабоченные насущными проблемами взрослые, на зеркальной глади фьорда хмурой картиной застыло отражение затягивающегося серыми тучами небосвода, а снегири всё так же летали с ветки на ветку, собирая на своих крохотных крылышках кружева из хрустальных снежинок. Было двадцать восьмое октября.

ᚒ ⨳ ᚒ

* Ве́стланн, За́падная Норве́гия — один из пяти регионов Норвегии, расположенный в юго-западной части страны. ** Сколь и Хати (англ. Sköll and Hati) — Два больших волка которые преследуют Соль и Мани (солнце и луну) чтобы сьесть. Им суждено догнать и поглотить и Соль, и Мани во время Рагнарёка. Здесь и далее – стражи небесных светил.