каменная лягушка в кружке чая

ヾ○ヾ○ヾ○ヾ

𓅓︾ Коридор Хогвартса.

Нейтральная территория:

Минхо стойко был уверен, что тридцать первое октября - день Слизерина. Не в том плане, что все одеваются в костюмы змей, кроме самих слизеринцев, что превращаются в ползающих, шипящих и клыкастых созданий под светом Луны... Нет. Но - выглядело бы эффектно. Ведь именно Слизерин это те, кто с самого утра будут придумывать и осуществлять тысячу и одну веселую ловушку. А еще и учитывая, что день этот выпал на выходной - Ли ожидал насыщенные событиями и гаденьким смехом следующие двадцать четыре часа. Хэллоуин - праздник ночи, но кого это остановит безнаказанно почудить с адских 6:00? И, конечно же, когтевранец хотел посмотреть на задумки своих новых друзей, послушать их смех, может, даже попасться в одну из ловушек, чтобы его настроение восстало из склепа, зачахнувшее всвязи последних событий... ︾ ︾ ︾

𓆗 ︾ Одна из спален Слизерина.

Комната Хван Хенджина:

...Щелкает серебряная дверная ручка. Со скрипом, сначала в проеме двери, а после и в самой спальне, показывается синяя мантия с серебряно-синим галстуком. ― А ты что тут делаешь. ― стопорится Минхо присутствию Енджуна в спальне его старшего брата. Тот, выглядя не особо радостным под светом одинокой свечи, сидит за какими-то конспектами, переписывая. ― О, ЛиЭм! Мне скучно у себя и там шумно... Я хочу потусоваться с хеном. Две макушки оборачиваются на постель Хван Хенджина, где тот, завернутый в кокон из черного одеяла, не подает признаков жизни. ― А с ним что... ― Ну, он еще не восстал. Очнется только в полночь, после поцелуя с лягушкой. ― ...У тебя тень от твоей этой церковной свечки средний палец показывает. Тебя уже ничто не спасет на экзаменах. ― низким, сонным тоном бурчит Хенджин, плетясь к выходу прямо в одеяле. ― Эй, ну хен!! Зачем так жестоко!! ― плаксиво возмущается младший, случайно снося баночку с чернилами, что растекаются по _чужому_ столу и впитываются в исписанные листы... Расширяя глаза до размера кулака Хвана, что может прилететь в него за такое, Енджун, поджав губы и смолкнув, незаметно пытается исправить ситуацию. ― Пойдем поедим мармеладных червей... ― уныло заявляет блондин, не имея понятия о происходящем за спиной и выходя из комнаты первым. Ли, вылупляясь в шоке точно так же, прикладывает ладонь к губам, которой машет после на прощание, так же не издавая ни звука... ︾ ︾ ︾ Не смотря на то, что преподавательский состав в этом году отказался в помощи подготовки к празднику и сконцентрировался на предстоящем зимнем балу - ученики школы магии и без старших устроили себе красочный вечер. Не разрешили собраться в главном зале? Мы устроим танцы прямо в коридоре, прыгая по классикам в виде паутины из нитей. Отказали в праздничном столе? Девушки с когтеврана уже разносят расписанные синевой и золотом шоколадные яйца, обмениваясь с гриффиндором на яблоки, политые зеленой "отравленной" глазурью в виде потекшей черепушки. Не разрешили вырезать из настоящих тыкв? Пуффендуй организовал в своей гостиной целый кружок по созданию огромных пустых тыкв размером с голову, примеряя их как часть костюма, пока кто-то не додумался попытаться создать устрашающую мордашку на одной из таких с помощью заклинания и теперь зловеще смеющийся бумажный фонарь прыгал по коридору, до визгов распугивая учеников, пока натворивший дел пытался ее поймать... ...Джисон - на Хеллоуин надевает черные линзы склеры, выглядя, как самый настоящий демон. Он рычит-пугает своих друзей, от чего дергается Чанбин, неожиданно даже для самого себя ухватившись чуть ли не всеми конечностями за Кристофера и задорно смеется сам Крис, когда они смело расшагивают в паутине общих коридоров, имея цель повеселиться и поучаствовать в играх... Сам же Хан пугается до жути, когда сталкивается с неприметно вывернувшим из-за угла Минхо (причем, без костюма). Двое вскрикивают в унисон, отшатываясь в разные стороны. Джисон - шлепается на пол от того, что плохо в этих своих линзах видит. А Ли все еще не до смеха, которым взрываются двое друзей гриффиндорца и ближайшие ученики, завидевшие эту картину. Потому что Хенджин пропал. Ходивший потухшим с самого утра он уже вызывал беспокойство, а сейчас, когда атмосфера праздника волей неволей наполняет душу каждого - и вовсе исчез, наверное, не желая вовлекаться в процесс. Даже если и так - тогда Минхо не хочется вовлекаться в процесс вместе с ним. Он готов просто побыть где-то в тишине, помолчать и, может даже, погрустить, но только если _вместе с ним_. И слизеринец бы его понял, даже если бы Ли ничего не объяснял. Поэтому и Ли - понимает. Задумавшись об этом, об их связи с Хенджином...он теперь знает, где искать. ︾ ︾ ︾ Школьные ботинки тихо шуршат по неровным маленьким камушкам, рассыпавшимся вокруг одиноко стоящей лавочки. Они отражали ночное светило, выглядя, как маленькие Луны или ее части, уснувшие на земле. Наверное потерялись и замолчали. Прямо как блондин, подтянувший одну ногу к груди и уложив на нее подбородок. Когтевранец грузно вздыхает, не зная, куда себя деть и как подступиться. ― Это ты? ― его узнают _по вздоху_. ― Это я. Мне уйти? ― ...Останься. Синяя мантия садится вплотную, притираясь боком и плечом. Холодно, так-то. Теперь вздыхает слизеринец. ― А это - ты? ― тоже спрашивает Минхо, получая смешок в ответ. ― Нет, правда. ― Я не уверен. Это грустная часть меня. ― Отдельный Хван Хенджин? ― Да. Я с ним не особо дружу. Кислый он какой-то. ― Он просто объелся сегодня утром мармеладных червяков. ― Это было в двенадцать дня. ― О? Да ну? Ты наконец-то стал отличать утро от обеда? ― толчок в бок вызывает улыбку, но та, все же, меркнет. ― Феликс бы оценил... ― до Ли не доходит. ― Один парень с Пуффендуя. А теперь доходит. Он шокированно прикрывает рот рукой, улыбаясь во все тридцать два и бьет блондина в плечо. ― Да ну...! Йаа, Хенджин, когда ты вообще успел?? ― Ничего я еще не успел...! ― шикает на него слизеринец, потирая ушибленное плечо. ― Ну, главное, что не гриффиндор. Эти двое - как маленькие сплетницы. В Хогвартсе полным ходом идет празднование, бесплатные закуски и возможность покошмарить недоброжелателей, а парни...просто сидят на лавочке под Луной и чувствуют себя и так хорошо. У них тут свой праздник.

` _Потому что важно не что и где, а с кем_. ` 𓆈

― Да...не гриффиндор... Минхо, я правда настолько ужасный? Когтевранец вскидывает брови и шмыгает носом. ― Нашел, что спросить. Ты мне нравишься. Как ты можешь быть ужасным? ― _Иногда людям нравится человек, только пока они не узнают его поближе_. Маги замолкают. До них доносится чужой смех, выкрики поддержки в каких-то соревновательных играх и музыка. Злато-оранжевый свет с окон пробирается на плечи, укрывая пледом, зазывая с собой. Минхо вроде и хочет вернуться к веселью, но туда хочется с Хенджином, а не без него. И поэтому Минхо сидит. Мерзнет, шмыгает носом и разбирается. ― ...Кто тебе такое сказал? Кто решил тебя обидеть, ничего о тебе не зная. Блондин кусает губы. Не хочет жаловаться, но обида давит изнутри. ― Со...Чанбин. Мы с ним не в ладах. Он с Феликсом дружит... «Не связывайся с этим чешуйчатым» - вот, что он сказал в последний раз. И Феликса с собой увел. Он постоянно говорит ему, что я только притворяюсь хорошим, а потом устрою Ликсу какую-то гадость... Ли смотрит на друга и понимает, что тот меркнет. Понимает, что Чанбин, этот гриффиндорец, почти выиграл этот бой, ведь...

` Если хочешь победить врага - заставь его сомневаться в самом себе ` 𓆈

И Хенджин сомневается. ― Что если...может, мне не быть вместе с Ликси, Минхо... Не то что бы когтевранец особо смыслил в чувствах. Точнее, он вообще в них не смыслит. Взрослые там что-то рассказывали, фильмы там что-то показывали, в книгах что-то читал. И вроде как все об одном, но у чувств ведь и инструкции то никакой нет. У тебя там просто внутри что-то бурлит, а ты сам добавляешь новые зелья и уменьшаешь или увеличиваешь огонь. Вот тебе и любовь - что сам наколдовал, то и получится. ― У меня это работает как: вижу цель - вижу много препятствий - не вижу цель. ― уныло отзывается Хван, кидая покинутую улиткой ракушку куда-то вперед, на каменную, поросшую изумрудной травой, дорожку. А у Минхо работает по-другому. Захотел - сделал. Сомневаешься - попробовал. Не хочешь - не ешь. Слизеринец, видимо, съел много любовных бабочек. И, кажется, очень этого хотел... ― Вам надо поговорить. ― хлопает Ли по коленям, как завершение суда. ― Один на один, где-нибудь без людей и по душам. Расскажи ему про Чанбина, про то, что тебя волнует и чего ты боишься. Ты же не хочешь его потерять? ― Не хочу... ― Вот и об этом скажи. ︾ ︾ ︾

𓃹 ︾ Гостиная Пуффендуя.

Территория факультета:

Шипит жидкое тесто на сковороде, растекаясь в устрашающую рожицу. Ли Феликс смеется до скрипа летних качель в его голосе и почти осыпается на ковер вместе с ванилью. Готовя наедине с собой он находится в своем маленьком мирке, как и остальные пуффендуйцы: две девушки красят лица друг-друга, рисуя на щеках тыковки и приведений, парень в больших наушниках, с вязаным ростком на макушке, крючком в своих руках творит шарф с пауками, торопясь, видимо, кому-то в подарок. Феликс жарит панкейки в форме слизняков, старательно выливая тонкой струйкой теста рожки. В этот момент прибегает Чонин, показывая ему пакетики с шоколадными муравьями с таким восторгом, что не улыбнуться - просто невозможно. Муравьи, конечно же, оказываются невероятно вкусными. ― Феликс? ― парни, измазанные пальцами и уголками губ в шоколаде, оборачиваются на обеспокоенный тон одноклассницы, держащей в своих руках маленький конверт-записку. Черная бумага, серебряная восковая печать со _змеей_. ― Тут...со Слизерина...передали... ︾ ︾ ︾

𓆗 ︾ Одна из спален Слизерина.

Комната Хван Хенджина:

...Когда серебряная ручка спальной комнаты тихо клацает, блондин с полной уверенностью и полупустым бокалом сладкого глинтвейна оборачивается на входящего, желая как можно скорее столкнуться с этим солнечным взглядом и-...но взгляд приходится, по росту, опустить немного ниже. А в обратную сторону, по шкале вверх, поднимается уровень стресса с легкой паникой. ― Что, что, что? Куда? Идет еще так цельс-... целенса-... целенапс-... ДА БЛЯТЬ, ПРЯМО!! Че те надо?! ― вопрошает испуганный неожиданным появлением гриффиндорца Хван к Со, что двигается на него, как винная деревянная бочка, которую тяжело катят по полу. Непробиваемый. ― Ты ведь уже слышал про подготовку к зимнему балу? ― Почему ты вообще спрашиваешь об этом _меня_, в _моей_ комнате и на чертов _Хэллоуин_? Чанбин так прост в достижении желаемого, что раздражает. А под защитным раздражением скрывается страх. Самый настоящий страх того, что слизеринец (_слизеринец_, подумать только), не сможет ему противостоять (позор для всего "змеиного рода"). Хенджин как щенок, у которого вместо ушей повисают острые плечи. Он с шатким успехом распрямляет их, чтобы выглядеть увереннее (гордость у этого факультета не отнять: она течет по венам), но продолжает выглядеть хрупко. И как, черт возьми, увидев блондина в _таком_ состоянии, нет, _вогнав_ его в такое состояние, Чанбин еще может уперто мыслить, что Хван нанесет милому пуффендуйцу Ли Феликсу вред? ― Потому что сегодня многие делают праздные приглашения на этот бал, выбирая себе спутников и используя праздник, как красивую для предложений обертку. И _заруби себе на носу_ - если ты вздумаешь пригласить Ликса, а потом кинуть его перед самой церемонией-... И вот опять. Вновь и вновь. ` Circulus ex circulo nascitur et in circulo moritur, sine morte et sine nativitate ` 𓆈 «Круг рождается из круга и в круге же умирает, без смерти и без рождения», да? Та самая задачка на латыни, чтобы задуматься: откуда корни и почему все повторяется. Гриффиндорец вновь предупреждает Хенджина, чтобы тот не вздумал обижать Феликса. Хван уверяет, что и не собирался, но тот ему не верит и давит. Блондин душой готов поклясться, открыть ее, тяжелую, тайную, как дверь в подземелье и позволить этому "защитнику" натянуть тетиву со стрелой, пока сам Хенджин уверенным хватом держался бы за древесный изогнутый лук. «Выстрели в змею, если она посмеет вонзить клыки в золотое зачарованное яблоко». Слова не имеют так много веса. В заклинаниях - они сильны. Но не в людском общении. А потому то, что с надутой уверенностью брякнул Хван, доверия не вызывает точно. Он ведь не рассказал все то, что на душе. Так, обобщил. Чтобы одним словом, как штамп на еще горячую сургучную печать. ― Послушай _ты_, бледная поганка переросток. ― угрожающе указывает в грудь Чанбин и слизеринец может поклясться, что даже этот пухлый короткий пальчик внушает _такой_ страх, словно вместо него - та самая волшебная палочка из тиса, с основанием, напоминающим заостренную с одной стороны кость или череп птицы. ― Если ты, в один момент вдруг решишь кинуть на чувства Феликса и начать поддевать его шутками - твои дружки тоже к этому подключатся и я _уверен_, что они решат отыграться на _всем_ факультете солнца. ― Что...? ― в этот момент острый прищур сложился на лице Хвана. "Защитник", значит. Как же символично вписались скобочки, обналичивающие нечто иное. Не то, что видимо с поверхности - там так, отражение на водной глади Черного Озера, свое же. Свои мысли, свои представления. Там то, что исходит из _твоего_ характера и опасений. Вот так люди друг-друга и видят, сквозь свое отражение. Вот так люди и самообманываются. ― Ты меня услышал и понял. ― эмоционально отступает гриффиндорец, вместе с тем делая и пару мелких шагов назад, но все держа плечи горой. ― Погоди, так ты изначально так не о Феликсе печешься? И _я_ тебя оказывается не так волную, как мои ребята, которые могут напасть на Пуффендуй? ― Харе попусту болтать. ― уже у выхода, когда дверная ручка была повернута, Со останавливает поистине _змеиный_ голос слизеринца, точь чешуйчатое существо нашло кладку яиц. Аппетитных, чужих и теплых. ― Ты что-то там прячешь... ― довольно отзывается Хенджин, кивая своим мыслям. ― Кого-то. ― звучит глаза в глаза. Металлом прокатывается гриффиндорский взгляд вверх-вниз. Чанбин, не выражая никаких эмоций, уходит прочь. ︾ ︾ ︾ В стихшей величественной школе гасят огни. Каждая башня замка, постепенно, как засыпающие светлячки, меркнет. Ученики разошлись по своим комнатам после бурного веселья, оставив после себя в коридорах фиолетово-серебристые конфетти, кое-где потерянные от переизбытка сладостей в своих руках и уже недостатка в них места конфеты, летучих мышей, вырезанных из фиолетовой бархатной бумаки и фиолетово-черных пауков, сделанных из нитей и проволоки. Детский сад во всей красе. Но ведь главное, что все счастливы? Воспоминания остались обрезками оранжевой бумаги в личных комнатах, прилипшими на мантии блестками и таким количеством снимков и видео, что ими можно было бы обвесить всю гремучую иву (но так рисковать, конечно же, никто не станет)...

𓅓︾ Коридор Хогвартса.

Нейтральная территория:

В наставшей сонной тишине в коридоры беспрепятственно пробирается синий лунный свет. Легкий сквозняк тревожит его, но тот безмолвно не подает виду, сохраняя секрет чужого присутствия. Тихий топот глушат ковры, колышется ткань мантии из-за мельтешащих шагов. Неизвестный, давно покинув свою территрию, пробирается на чужую, грузно утаскивая что-то в своих руках... Джисон, следящий за ним острым, как наконечник стрелы, взглядом, уже было спешит вывернуть из-за угла, чтобы не потерять цель из виду и продолжить преследование, но замирает, так и оставшись приложенным плечом к серой каменистой стене. Сосредоточенность на лице гриффиндорца рассеивается, сменяясь непониманием, как только из рук облаченного в черную мантию с капюшоном выпадает...мягкая игрушка. Тут же мягкие пальцы скидывают капюшон и коридор почти было вспыхивает от нового источника света - блондинистой макушки. Ли Феликс, воровато оглянувшись и не заметив преследователя, поднимает свое синтепоновое добро в виде желтого цыпленка, продолжая путь. По дороге он не раз терял игрушки, но упорно возвращался за ними и поднимал, пока в очередной раз, неуклюже собрав всех своих мягких зверят в руки, его не напугал сам Хан Джисон, подкравшись со спины и выставив руки на манер графа Дракулы. Завизжав, как цирковая обезьянка, пуффендуец вновь теряет все свое добро, ссыпающееся под ноги от страха. Все же, ночь тридцать первого - невероятно жуткая... Хан, посмеявшись, принялся помогать, пока веснушчатый держался за сердце. На удивление, задиристые руки, не раз показывающие посылающие куда подальше знаки и активно участвующие в драках, мягко и как-то особо бережно поднимали с пола бежевого щенка со смешной челкой за лапку, отряхивая от пыли, прижимая к себе, пока то же происходило и с остальными зверятами. ― Ты куда это собрался на ночь глядя? Но на такой спокойный вопрос, наспех схватив все игрушки, Ликс боязно и торопливо заталкивает его за угол, шикая. ― Да че ты шипишь, ты уже всех разбудил, я уверен. ― Джисон, дурак, зачем ты так со мной...! ― хнычет Феликс, почти топая ногой. ― Расскажи мне, куда ты идешь и тогда я прикрою тебя. ― сверкая своими темными глазами, задиристо приподняв брови и прикусывая нижнюю губу, гриффиндорец был похож на настоящего вампира, питающегося сплетнями и чужими секретами. ― К... В-... Мнх... ― Да ну не пыхти, давай выкладывай. Собрался утопить все свои игрушки или посидеть с плаксой Миртл? Хотя выходит одно и то же. ― Хан получает по плечу, но усмехаться не перестает. ― Я не могу тебе сказать. ― Это еще почему?? Мы же друзья...! ― Да, но я не могу...! ...И все же, Джисон был вынужден отступить, лениво уходя в обратном направлении и махнув рукой, мол: «Устал я с тобой спорить, пошел я спать». Но разве Гриффиндор отступает...?) Никогда. Блондин, скорее всего, тоже понимал это, а потому продолжил воровато, более часто и пристально оглядываться, пока все дальше удалялся по коридорам от территории своего факультета. Хан, уже действуя более аккуратно, все же упорно следил за другом до самого конца, пока в шоке не замер с Хван Хенджина, сонной башней подпирающим стену. А Ликси, этот цыпленок, так бесстрашно подобравшись к белому змею, лишь тихо позвал его: «Джини...» и мягко потянул за край белой футболки, чтобы тот раскрыл глаза. Слизеринец, находясь на своей территории, возле входа в гостиную их факультета, все это время ждал Феликса. Да так ждал, что аж уснул стоя. Поймав веснушчатые щеки сонным взглядом, он лениво улыбается ему, раскрывая для него дверь и пропуская внутрь. Внутрь змеиного логова. Жизнь гриффиндорца Хан Джисона, так хорошо дружащего с пуффендуйцем Ли Феликсом, больше никогда не станет прежней.

ヾ○ヾ○ヾ○ヾ

𓆗 ︾ Гостиная Слизерина.

Территория факультета:

То, что жизнь Джисона перевернется вверх дном и он станет дезориентированно сидеть на потолке, глупо хлопая глазами, как Алиса из «Страны чудес» - он не ожидал. Конечно, на потолке он не сидел, но зато сидел в гостиной Слизерина, в окружении "подлых змей". "Подлых змей", что так ярко смеялись, сильно толкали в плечи своих друзей, подкалывая временами до того тонко и ярко, что даже у Хана, знатока такой манеры речи, отвисала челюсть. И как он до этого доколдовался... А было вот как (точная схема сего безумства, по мнению Хан Джи): Слизеринцы решили устроить игры-пьянки, продолжая тематику жутких ночей, пригласили Минхо (конечно же). Этот глазастый ворон (по мнению самого Джисона), стал завсегдатаем "змеиной компании" во главе с Хван Хенджином, из-за чего к когтевранцу практически невозможно стало подобраться во имя проказ и отмщения за друга (того самого Кристофера Бан Чана, перед которым склоняют голову младшие гриффиндорцы и которого смеет задирать этот Ли Минхо, дементор бы его побрал). Но, возвращаемся к пьянке: Вонпиль, один из старших с факультета Слизерин сказал, что Сынмин классный парень, попросив позвать его, чему Хван перечить не стал, доверяя (но ведь доверие на этом факультете такая странная вещь! Либо Хван сумасшедший белый кролик, либо он совсем уж беспечен, либо...о святые волшебные палочки...он хочет всех здесь сожрать!) Сам Хенджин горел желанием пригласить Феликса, чему не спротивлялся, как не сопротивлялся и Феликс, сразу же его приняв (глупый цыпленок, беги!). Ликс спросил разрешения и позвал еще и Джисона, потому что: «чем больше людей, тем веселее» (так, собственно, он в этом логове и оказался, недоверяюще шагая в змеиную пасть ради охраны своего недалекого друга-цыпленка). А Хан упрашивал с собой Чанбина и Чана, потому что одному ведь жесть некомфортно будет! (даже не смотря на знакомого в лице Феликса), но согласился только Чан. На возмущение Джи о том, что они идут на поводу у Слизерина, устраивая попойку (исключительно интеллектуальные игры за чашечкой чая) именно на факультете змей, Ли Феликс с Пуффендуя ответил четкое: «Очень важно уважать друг-друга и тогда мир покажется очень хорошим местом» Убил. Шах и мат. А Джисон идиот, так ему сказал Чан (хотя сам, если честно, не лучше). ...Вот так они и уселись все в круг на зеленый ковер с серебристым орнаментом, притащив с собой кто на что горазд: настольные игры, карты, звуковые шоколадные конфеты и не особо высокоградусный "сок". Видеть столько пестрящих разными факультетами мантий и галстуков было непривычно, учитывая, что все вокруг было серо-зеленым, показывая, кто тут хозяин. Хотя сами парни факультета змей, стоит отметить, вели себя весьма расслабленно: не то что бы особо радушно, но скорее так, словно эти "чужаки" приходили к ним каждый день. Не смотря на то, что приглашали всех в одном порядке, пришли они совершенно в другом: заявившийся с раннего послеучебного вечера Феликс все время лип к Хенджину, помогая с небольшой перестановкой мебели, чтобы все влезли, сами слизеринцы так же активно прибывали с новыми закусками, а Хан с Чаном пришли, по их собственному мнению, слишком рано. Наверное, им было бы комфортнее, если бы здесь насчитывалось больше чужаков, чем один солнечный Феликс, которого везде готовы принять, как своего. Остаточный дискомфорт, витающий в воздухе, развеивает Ким Сынмин - маг с факультета Когтевран, чья черно-синяя мантия так подходит к его холодному образу и взгляду. Тот поприветствовал всех так спокойно и расслабленно, войдя совсем не слышно, словно был их профессором - настолько в нем читалось безразличие и уверенность. Вонпиль не солгал - парня и правда можно было считать «классным». Он пожал всем руки, как старым друзьям, отдельно взаимно похлопал по плечу Вонпиля и так с ним и уселся, тут же вкинув небольшую историю его прибытия сюда, от чего все прыснули со смеху и даже пошевелились на своих местах, усаживаясь удобнее, переводя все свое внимание на нового гостя. Гостя, потому что Сынмин тоже не ощущался здесь чужаком. Он, по правде сказать, притягивал внимание даже нервного Джисона, что перестал трясти ногой, как припадошный. Все уже открыли по первой банке яблочного сидра, чокнувшись (Джисон уже не так уверен, что рассудком, потому что атмосфера постепенно становилась все более домашней) под веселый гул и зал озарила яркая вспышка. Енджун, довольно смотрящий в свой фотоаппарат на получившийся снимок, вдруг становится более сосредоточенным. ― А где Минхо...? ― задает он логичный вопрос, не замечая хорошего знакомого на снимке. ― Может он с Сун- Мм...! ― мычит Ники, что будучи на веселе чуть не сболтнул про главную тайну Ли - его котят. Его ладонью вовремя заткнул самый старший братец - Хенджин, выразительно на него зыркнувший и после внимательно осмотревший всю компанию, действительно не замечая котоподобного. ― Ли Минхо...? ― включается в диалог Сынмин, неспешно жующий фисташки, по совместительству являющийся приятелем неприсутствующего и его соседом по комнате. ― Он убегает от Чон Уена - видел их в коридоре. ― и, пожав плечами, как ни в чем ни бывало отпивает из своей жестяной банки, пока остальные переглядываются ничего не понимающими взглядами. ― Они про нашего Уена с седьмого курса...? ― шепотом, с толчком в бок, хочет получить подтверждение своим выводам Джисон от Кристофера, что со сложным лицом, пожевав щеку, только отпивает новый шипучий и греющий глоток сидра, так и оставшись безмолвным. Хван уже не учавствует в диалогах, прикусив свой длинный язык и сверлит два совершенных звонка на экране телефона - котоподобный не берет трубку. Открывшаяся дверь вновь привлекает внимание - в гостиную проходит высокий плечистый парень в черной майке, поверх которой накинута мантия Слизерина. На его груди блестит серебряная подвеска со змеей. Он выглядит серьезным, но взгляд остается каким-то щенячьим, почти улыбающимся. ― Эй, Хван. Не смотря на то, что обращаются к старшему из присутствующего здесь семейства из троих братьев - поднапрягаются все. ― Я тут удирающего поймал, а он говорит, что к тебе шел. ― Удирающего...? ― вклинивается Енджун, сопоставляя пазлы. Из-за черно-зеленой мантии шелестит черно-синяя. Ли Минхо выглядывает из-за плеча старшего слизеринца, пробегаясь по всем слегка нервным взглядом. Бан, прикипев вниманием к поднявшему шум парню, который умудрился это сделать, даже отсутствуя, поражается способности Минхо выглядеть сурово-серьезным и напуганным одновременно. Тот дышит немногим чаще нормы и поджимает губы, сглатывая. ― Он сломя голову несся по лестнице со второго на первый и я подумал, что этот шкет где-то нашкодил и теперь удирает. Но оказалось...что, вроде как, удирал он как раз от неприятностей... ― уже не таким суровым, а скорее неуверенно-непросвещенным в детали ситуации, голосом, рассказывает Джейкоб. "Спасителя", принимается решение, втянуть в их круг празднования. Тем более, что парнем он оказывается хорошим и даже Минхо расслабляется, оказавшись "зажатым" между ним и Хван Хенджином. Енджун активно лезет с "братскими объятиями" к котоподобному, на что тот недовольно корчится, но все же тепло похлопывает его по спине, с Сынмином они кивают друг-другу, ведь виделись буквально пару часов назад, а потом...а потом Ли старший, наконец-то, берет во внимание тот факт, что среди них затаились "красные". Выразительно подняв брови, он тычет пальцем, точь мечом, в двух гриффиндорцев. ― А это как с нами всеми случилось. ― Йо, вот видите - когтевранец первый начал! Змеи сидели тихо и дружно. Так что еще подумайте, кого вам больше опасаться. ― бормочет подвыпивший Ники, но факт диктует объективный. ― Джисон мой друг. ― не особо уверенно отзывается Феликс, но старается звучать тверже. Этот Минхо, по прибытию, вообще никак на него не отреагировал: не поздоровался, не представился и даже не помахал, будто младшего здесь и вовсе нет. Это расстраивало и настораживало: на блондина редко кто вот так не обращает внимание и не делится улыбками. Но Хенджин его заверил, что Ли просто в своем стиле, он не хотел обидеть Феликса и со временем они смогут сблизиться. Просто Минхо - как кот и ему нужно время на "принюхаться". ― Друг?? ― почти возмущенно пыхтит когтевранец, на что Хан, оторвавшись от пачки с чипсами, показывает тому язык. Маг синего факультета, в свою очередь, закатывает глаза. И в целом все становится тихо-мирно. Как ни странно, Кристофер в основном находит общий язык со старшими: Джейкобом и Вонпилем, что-то активно обсуждая, жестикулируя руками, передразнивая по голосу их ведущих в спорте магов и смеясь, когда Вонпиль своим сравнением их с "корнями мандрагоры в приступе ярости", попадает прямо в цель. Хан, больше всех страдающий здесь от стресса, находит успокоение в Ким Сынмине, что вернувшись из уборной, устраивается на ковре рядом с ним, прося поделиться оставшимися орешками и спрашивая, почему тот так судорожно трясет ногой, если туалет свободен. Это становится началом потока шуток и подколов, что помогает им сблизиться. Сынмин уже не выглядит таким суровым, смотря на Джисона подвыпившим и более щенячим взглядом, совсем как у Джейкоба. Это сравнение становится забавным. Когда одна компания расформировывается окончательно на более маленькие, где-то в углу Ники играет с Енджуном в шахматы, зачем-то кидая на доску игральные кости и делая какие-то непонятные шаги фигурами, под дикий смех их общего старшего брата, а Минхо, все же, "принюхавшись" к Феликсу играет с ним в волейбол фантиком от какой-то конфеты - принимается решение вновь сесть всем в один круг, сыграв в бутылочку. Для Хана с Кимом этот повод становится чередой "натуральных" шуток о правилах игры, которыми они, вполтона, перекидываются исключительно между собой, к слову, не собираясь рассаживаться в прежнюю позицию. И вот слиплись ведь. Прокрутившаяся зеленая бутылочка (и откуда она только взялась, если все, вроде как, пили сидр? но за это Ники потом отдельно получит по шее от Хенджина) останавливается напротив Джейкоба, но донышком к Вонпилю. Тот задает вопрос: ― Если говорить о чувствах - отказ это плохо? Правил игры как таковых не было, но для сближения и возросшего интереса к разнообразию личностей в намешавшейся компании, было принято решение задавать только вопросы, без варианта выбрать действие. Джейкоб чешет затылок, упираясь подбородком в сцепленные в замок руки. ― Чувства это сложная вещь... Не люблю в них копаться... По правде отказать в чувствах нужно, если ты ничего не чувствуешь сам, но...сделать это нужно так, подбирая слова, чтобы не обидеть... На какое-то время компания погружается в молчание, серьезно кивая. У одного Ли Минхо в этот момент почему-то непреодолимое жгучее желание посмотреть на одного конкретного гриффиндорца, что он и делает: облизывает губы от сидра, поднимает кошачий взгляд. Оказывается, чертов Бан Кристофер Чан смотрит в ответ и они замирают. О чем только думают...? Неизвестно. Минхо и сам не понимает, что у него за мысли, но неровно стучащее сердце, заставляющее сглотнусь и сделать глубокий вздох из-за резкой нехватки кислорода, предательски говорит само за себя. ‹‹ Я... Влип... Взял и влип в идиота... ›› - Ли подписывается под собственными мыслями и ставит себе твердую единицу в познании адекватности. Не смотря на ехидные рожи Джисона и Сынмина, что продолжали перебрасываться такими шутками, краем уха услышав которые, даже Хенджину приходилось поджимать губы, затыкая рот, а после и глаза рукой, никто каверзных вопросов не задавал. Так незаметно настало время расходиться. ︾ ︾ ︾ Минхо, мысля на около-трезвую голову и все еще придерживаясь обособленного образа существования, сонно-пьяно сопя, плелся по крайнему коридору. Да, путь был на меру дольше, но лучше уж так, в тишине и спокойствии, со свечами и спящими портретами на древних стенах, чем с компанией остальных пьянчуг, где Джисон все пытался спеть на весь коридор то оперу, то какой-то рэперский набор из одних звуков, а Сынмин упорно ловил его губы ладонью, каждый раз затыкая, пока не взвыл от того, что Хан лизнул и укусил ему руку. Где-то в конце этой цепочки посмеивался Чан, но после стих, стоило Ли свернуть в "не ту" сторону. Котоподобному стоило подумать, что "кому-то" приспичит свернуть туда же. Потому что теперь, не имея путей отступления, приходилось просто продолжать идти вперед и недовольно жевать губы из-за преследования. ― Хватит плестись за мной, как щенок. Ты что, оборотень? ― вякает пассивно-агрессивно когтевранец, уведомляя о том, что хвост-то засекли. ― Единственное, во что я могу превращаться, это скопление агрессии. И ты меня сейчас к этому подводишь. ― подает голос из тьмы гриффиндорец. Он, сунув руки в карманы, неспешно плелся за своей целью. ― Я слежу, чтобы ты не лизнул лицом пол. ― Сам справлюсь. А тем более без тебя. ― «Тем более»? Так я в особом списке? Мхмм ― довольно усмехается своим, искаженным в выигрышную сторону, доводам Бан. ― Да. В черном. Вместе с дементорами. ― Оо, так мой поцелуй для тебя тоже равен смерти? Минхо эту самодовольную ухмылку когтями вышкребет. Складки черно-синей мантии резко хлопают друг о друга, точь вороные крылья, когда маг резко оборачивается на подлеца, замахиваясь палочкой для удара, но прямо над головой руку его перехватывает хватка посильней. ― А ну пусти блять...! ― Чтобы ты меня испепелил? ― Именно...! Светло-синий, почти белый свет на кончике волшебной палочки освещает их лица, отбрасывая тени, когда Кристофер дергает несносного когтевранца ближе к себе, впечатывая в свою грудь, так и не отпуская начинающее ныть запястье. Ли от такого резкого сокращения дистанции прикусывает язык, сдерживаясь, чтобы не икнуть. ― Опять напортачишь с заклинанием и только добавишь мне сил от страха. А я этим воспользуюсь, чтобы тебя проучить. ― чуть ли не в самые губы шепчет острой улыбкой, показывая свое превосходство. Когтевранец, вспылив от негодования, вырывается, намереваясь просто сбежать. Чан, ринувшись вперед на шаг, хватает его под локоть. Ли тут же шипит, искажая лицо от боли - там содрана кожа. ― Щиплет...? ― самодовольные игривые эмоции на лице Бана смывает, точь холодной водой, уступая место волнению. ― Душу мне мою от тебя щиплет. Отвянь! ...Вразрез с тем, как горячо отмахивался от него котоподобный, на языке Кристофера оседал холод и привкус льда от этих слов. Огонь и лед. Эмоциональные качели. Эйфория и драма. Они по-другому не могут, да? У Чана и Минхо - элементарная созависимость от дерзких частиц друг-друга. Они магнетизируют и тянут, отталкивают и сбегают, прижимают плотнее, надевая маску с надписью "я лишь хочу вывести тебя, наглеца, на эмоции" и никак себе не признавая, что плотнее хочется для того, чтобы _согреться_. ― А ну перестань...! ― полушепотом, но грубо осаждает его гриффиндорец, дергая к себе за грудки одним движением руки. ― Рукав закатал. ― вот он - капитан команды по квиддичу. Стушевавшемуся от такого тона Ли оставалось только подчиниться. Он, шмыгнув носом, закатывает ткань белой рубашки, скинув с плеча мантию. От представшей взору картины укалывает одно самодовольное сердце. Знать, что это из-за него - больно и неприятно. ― Минхо... ― Шрамы украшают мужчину. ― неуверенно брякает когтевранец из под челки, забирая свою кисть и потирая затекшее запястье второй руки. ― Прости... ― Бан действительно выглядит честным, когда варится в чувстве вины за содеянное и за пойманное (пойманного - если быть точным). Но Минхо это не трогает - страх и горечь за своих куда сильнее. ― Лучше бы так за свой факультет извинялся. Тысячу раз в письменном виде. Нет, две тысячи раз. На огромном плакате, который бы свесил с верхних балконов школы Хогвартс, чтобы все наконец-то раскрыли глаза...! ― подступивший к скулам румянец от алкоголя разгоняет горячую кровь по телу. Внутри кипит коктейль из злости и горечи, вынуждая всплескивать руками, шипеть и скалиться. ― Ли Минхо. ― у Кристофера, от нестерпимости такого поведения (очень горячего поведения, если признаться) в его сторону - ходят желваки от ярости. Это нахальство вынуждает сжать кулаки. Но с выдохом гриффиндорец берет над собой контроль, туша внутренний пожар эмоций и руки его расслабляются. ― Мы справимся с этим. ― «Мы»? ― уже полусонный, словесно сбросивший напряжение (прямо на Чана) маг синего факультета заламывает брови в непонимании. ― Я, Чанбин, Джисон... Мы не идиоты, _честно_. ― ну да, так Минхо ему и поверил. ― И ты. ― Что...«я»... ― Ты нам в этом поможешь. А вот тут не поверить, как-то, не получается. ― Мы встанем против Гриффиндора. Мы обыграем своих же старших в их планах. Мы все это остановим и- ― пламенную речь Бана прерывает резкая хватка на запястье. Он тут же встречается с расширенными глазами Минхо. ― Ты опять не хочешь меня слушать? ― звучит с напором (но почти обиженно). ― Я пытаюсь нас спасти...! ― шепотом "кричит" когтевранец, утаскивая своего врага (или уже почти «не»?) дальше по коридору, переходя на бег. Чан, оборачиваясь, замечает тусклый свет волшебной палочки и _его сердце ухает вниз_. Профессор Мин Юнги величественной тенью надвигается в их сторону. ― Что он здесь забыл в такое время...? Разве профессора, как и ученики, не должны сейчас спать...?! ― негодует гриффиндорец, но всем своим нутром тут же переключается на их сцепленные в замок руки. Ли так мягко и тепло сжимает его ладонь в своей... ― Откуда мне знать...?! Либо он услышал здесь шум, либо у профессора Мин Юнги полно секретов...! Ученики школы магии со всех ног сбегают в единственную, открытую для отступления, сторону. В сторону факультета чернокрылых - Когтеврана. Глухо стучат створки дверей, скрипят петли и звенят дверные ручки, когда Минхо вталкивает Кристофера в синильную гостиную, миновав к ней проход из самой странной двери на свете: без ручек, без замочной скважины она казалась непреодолимым щитом, защищающим своих спящих по комнатам "птенцов". ― Боже, о уснувшие корни мандрагоры, мы чуть не попались... ― ослабленно выдыхает после такого забега Ли, скатываясь вниз по прикрытой за спиной двери и задирая взгляд к потолку, сдувая челку. Гриффиндорец делает то же самое, восторженно замирая в восхищении искусственным звездным небом, планетами и, сияющей холодным светом изнутри, Луной. По его телу прохладным ветром пробегаются приятные мурашки. Темные глаза Минхо изучающе останавливаются на возвышающейся фигуре, наполовину скрытой тенью ночи. Чан был похож на алую комету, сорвавшуюся с полотна бескрайнего космоса, среди синих оттенков их гостиной. До мага резко доходит. ‹‹ О черт... ›› Словно подгоняемый кошачьим чутьем, он, сверкнув глазами из противоположной тени, вдруг срывается с места, мча прямо на Бана. ― Что ты- ― тот, обомлев в испуганном ступоре, только это и успевает брякнуть, как его уже валят на пол. Когтевранец буквально с разбега запрыгивает на Кристофера и две мантии синего и красного оттенков опадают вниз вслед за ними. Массивный диван цвета полуночи скрывает за собой их секрет. ― М- ― предпринимает еще одну попытку Чан, но ладонь Минхо плотно зажимает ему рот, пока телом зажимается тело. Святые кубки, да Ли его просто обезоружил по всем фронтам. Бан сглатывает, нервно толкая язык за щеку и старается ровно дышать носом. Но через мгновение перестает издавать даже такие малейшие звуки, потому что дверь одной из комнат, прилежащих к гостиной, открывается... Один из магов синего факультета, сонно шоркая тапочками и зевая, покидает гостиную, видимо, направляясь в уборную. Минхо шумно выдыхает носом, недовольно смотря на Криса под ним и убирает руку с его губ. ― От тебя сплошные неприятности. О, да ладно - читается на лице Бана, когда он закатывает глаза. Только поднявшись с серебристого орнамента ковра, синяя мантия под боком вновь кипишует, толкая гриффиндорца к двери одной из комнат. ― Быстрее...! ― Да что, что, что...?! ― Шевелись говорю...! Спрячься пока у меня...! С громким хлопком за Чаном закрывается дверь... Ли, оставшийся снаружи, тут же меняется в лице, выглядя как кот, наевшийся сметаны. Его глаза хитро поблескивают, отражая светильник-Луну, а губы растягиваются в очередной коварной улыбке. Отряхнув руки друг о друга от невидимой пыли преступления, он хмыкает, сунув их в карманы и уходит вверх по лестнице на второй этаж, что гуще заполнен комнатами, где и находится его обитель. ― Получай, Кристофер. ― вслух надменно мурчит ученик факультета Когтевран. Факультета, что славится своим ясным, деятельным умом.

•` °`｀```✴ на всю гостиную звенит девичий визг •` °`｀```✴

И Кристофера Бан Чана, целая комната девиц-магов, выдверивает из своей женской обители тяжелыми книгами, статуэтками и подушками, чуть было не хлестнув по нему поджаривающим молниями заклинанием. Он выбегает оттуда, как неподготовленный к охоте волк из волшебной заячьей норы. . .