ГОРОД ЧËРНЫХ ЦВЕТОВ

Хуа Чэн мрачно разглядывал лежащего на земле юношу, пытаясь в увиденном отыскать ключ к пониманию собственных реакций: столь однозначных, что обиженный ребёнок внутри него наотрез отказывался мириться с подобной несправедливостью. «Это всего лишь зов», – твердил он себе, морщась при взгляде на вывернутые под неестественным углом конечности. «Всего лишь зов», – упрямился, цепляясь глазом за порванные в клочья серые одежды. «Всего лишь зов», – повторял, подходя всë ближе и ближе. «Всего лишь зов», – убеждал себя, убирая с осунувшегося лица непроницаемую завесу тëмно-русых волос. «Всего лишь зов», – вторил как сутру, касаясь ладонью покрытого испариной лба. «Всего лишь зов»... Юноша дëрнулся, с болезненным стоном выгибаясь навстречу демону, одним случайным движением снося возведëнные им стены, что на поверку оказались не прочнее листа рисовой бумаги. «Ну и что мне с тобой делать?» – обречëнно подумал Хуа Чэн, обхватывая свободной рукой чужое запястье. «Две ноги, два ребра, довольно сильная травма головы, кровоточащий шрам в районе нижнего даньтяня, внутри какое-то непонятное месиво, сквозная рана в груди и жар, способный нанести непоправимый вред даже тому, кто уже априори мëртв. И всë же, несмотря ни на что, ты всё ещё жив, а это может означать лишь одно: вот-вот начнëтся новая партия в кровавый го, и тебе в этой партии отведена далеко не самая последняя роль». Перед внутренним взором неожиданно мелькнула до боли знакомая картина: заброшенный храм, полный озлобленных людей, поражëнных неведомым недугом, меч, обагрëнный жертвенной кровью, и тонкая фигура, зажимающая расползающееся в районе солнечного сплетения тëмное пятно, практически незаметное на чëрном шëлке одежд. Быстро сморгнув непрошенное видение, Хуа Чэн окончил осмотр и, мельком взглянув на застывшего за спиной Черновода, молчаливо дрейфовавшего по волнам замшелой памяти, вошëл в духовную сеть. -Чэнчжу, – отозвался Инь Юй, коротким приветствием выражая свою вовлечëнность в диалог. -Нужен лекарь. -Те, что в городе... -Не подойдут. Найди лучшего из тех, кто может лечить людей, и доставь его в Усадьбу. Это срочно, – будто бы в подтверждение этих слов юноша снова дëрнулся, вгоняя себе под рëбра злополучный осколок танталового меча, сокрытый от демонического глаза изодранными в клочья одеждами. -Чэнчжу... -... -Чэнчжу... -... -Чэнчжу... -... – Хуа Чэн не слышал ничего, кроме короткого всхлипа, сорвавшегося с растрескавшихся от жара губ, словно все три мира погрузились в пучину безмолвия и боли, попутно забрав с собой и его самого. – «Почему я чувствую твои страдания так, как никогда не чувствовал его? Почему нашёл тебя, хотя не искал, в то время как от него меня отделяет неодолимая пропасть, которая с каждым прожитым днëм порождает во мне всë новые и новые трещины. Почему? Почему? Почему?!» Нехотя освободив из плена изящное запястье, обмотанное до локтя фиолетовой лентой, Собиратель Цветов заблокировал духовную сеть, а вместе с ней и назойливый голос Инь Юя, пульсирующий в голове смазанным отголоском прошлого. Устало прикрыв единственный глаз, Хуа Чэн медленно опустился на колени, позволяя образовавшейся тишине поглотить себя целиком. -А-Чэн... – едва различимый шелест губ растворился в густом от обилия тëмной Ци воздухе, оставляя в душе Алого бедствия весьма красноречивый рубец, отдалëнно напоминающий след от удара дисциплинарного кнута. -Какого... – Хуа Чэн осëкся, ощущая, как чужая ладонь нежно касается серебряного наруча, раскаляя зачарованный металл. Резко вернув себе способность видеть, он в тот же миг оказался в плену у подëрнутых дымкой слезящихся серых глаз. -Оставь меня, А-Чэн. Уходи. Пожалуйста, уходи. Ты должен оставить меня, иначе он найден тебя и тогда я не смогу... Всë из-за меня. Я виноват. Они все погибли из-за меня. Но ты... Ты должен уйти... Уходи! Уходи!! Уходи!!! – этот порыв, стоивший юноше скудных остатков имевшихся сил, досуха выжал и без того измождëнное тело, оставляя его корчиться в конвульсиях у подножья проклятой горы. -Сюань! Хэ Сюань поморщился. Прошлое напоминило о себе в самый неподходящий момент, проворачивая иссохшей рукой застрявший в мëртвой груди клинок. Попятившись назад, он невольно прикрыл ладонью спрятанный под одеждами след от затянутой в посмертии раны. Один из многих, но разительно отличающийся от других. След, превративший наделëнного божественным потенциалом юношу в ненасытную, мстительную «тварь», одержимую своими пороками. -Я тебе лопату в задницу засуну, если ты сейчас же не отомрëшь! – рявкнул Хуа Чэн, прижимая к себе бьющееся в агонии хрупкое человеческое тело, источающее поистине дьявольский жар. Сморгнув затуманивший разум морок, Черновод решительно шагнул вперëд, мягко приземляясь на колени подле разъярëнного Алого бедствия, стараниями Бай Ихоши отхватившего свою порцию болезненных воспоминаний. -Ну и какого хрена ты разорался? – прошипел Хэ Сюань, осторожно разжимая тонкие пальцы, намертво вцепившиеся в осколок танталового меча. – Можно подумать, сам никогда через это не проходил. -Это не одно и то же. -Правда? – Черновод скептически выгнул бровь. – И в чëм же отличие? В том, что тебя к нему тянет? -А тебя нет? – губы Хуа Чэна сами собой скривились в язвительной полуулыбке, подчëркивающей его лëгкое превосходство над собеседником. -Тянет. Вот только я своë мëртвое сердце никому не завещал, а ты... Зачем тебе это? Хочешь использовать мальчишку, чтобы добраться до Его Высочества? -А если и так? -Тебе не хуже меня известно, что даже из двух журавлей в небе одной синицы не сложишь, – отрезал Хэ Сюань, извлекая из юноши окровавленное острие. – Хотя поступай, как знаешь. Меня это не касается. -Неужели? И это после всего, что между нами было... -Ещё одно слово, и слава о твоëм «подвиге» достигнет не тех ушей, – в голосе хозяина Сумрачных Чертогов звучала отдалëнная угроза, свидетельствовавшая о том, что в данный момент его мысли далеки от предмета спора. – Кровь не останавливается. «Что-то» внутри него блокирует мои силы, препятствуя процессу восстановления. Если так пойдёт и дальше, он просто истечëт кровью. -... – с беспокойством вглядываясь в искажëнные болью черты, Хуа Чэн бесцветно прошептал – Уходим.