Погоня за хвостом

      — И что мы будем делать дальше? — спросил Талард, отпихивая где-то две трети тела фурри от покойного Терни.       — Что-что, — Арльбур угрюмо осмотрел поле боя, убеждаясь в отсутствии живых мохнатых, — продолжим его дело, хе-хе.       — А похоронить? — спросил Даниель.       — Захоронение, конечно, провести нужно, — ответил Альбур, — но кто знает, не придут ли еще обращенные. Сначала нужно расправиться с Мистером Лисом, его броварня уже совсем рядом.       — Согласен, — холодно сказал Дуэро. — Но кто примет на себя полномочия командира?       — Я, — серьезно ответил Даниель. — Мне и по статусу полагается, и по сроку службы в отряде, и, как вы помните, по бумажке старшинства у сотника.       — Я не против, — недолго подумав сказал Дуэро.       — Я тоже, — араб попытался платком убрать красную каплю с халата, сделав еще хуже. — Только не выпендривайся.       — Талард?       — А я что? Как говорили на играх у нас в деревне, мнение новичка не учитывается. Все равно за тебя уже есть большинство.       — В таком случае выдвигаемся.       Разнообразия в ожидающих на пути рядах хмеля не прибавилось, зато количество фурри снизилось до нуля. Довольно быстро четверо бойцов отряда подошли к подъему, вскоре покинув лес алкоголетворящих растений.       Броварня, неказистая и накрененная вбок, походила на смесь таверны и мастерской, с множеством выходящих из крыши под самыми разными углами труб и расположенными в некоторых местах вместо стен многометровыми бочками. Немногочисленные окна, маленькие, как отверстие в будке, располагались на разной высоте, еще больше придавая зданию плывущий антураж, как будто архитектор броварни заранее воспользовался ее услугами и сильно перебрал. Куча справа от здания, издалека принятая за свалку маленьких бочек, оказалась грудой трупов, включающей в себя порядка двух десятков бедолаг. Судя по обмундированию, это были участники похода Шлепа, добравшиеся сюда раньше.       — Зайдем с черного входа? — спросил Альбур, проверяя на первый взгляд неприметную дверь. — Тут открыто.       — Да, — холодно ответил Даниель, оценочно оглядев гору трупов.       За дверью была небольшая подсобка, за которой располагалось огромное помещение, кажущееся в несколько раз меньше за счет пронизывающих все пространство медных труб, насосов, емкостей, и прочих мудреных механизмов, предназначение и принцип работы которых были непостижимы уму среднестатистического обывателя. В воздухе висели тяжелые испарения, больше походившие на туман. Свет, входящий внутрь сквозь маленькие окна, пронизывал этот пар болезненно-желтыми лучами, цвет которых напоминал выделительные жидкости умирающего от болезни почек.       Нос щекотал сладко-горький запах. Через минуту блужданий по лабиринту из медных труб горькая составляющая победила в этой борьбе противоположностей, полностью выместив оппонента.       — У этой комнаты будет конец? — недовольно произнес Даниель.       — Какой странный запах… – промямлил Альбур.       За очередным чаном располагалось рекордное для этой комнаты пространство без каких-либо устройств шириной в несколько шагов. Обрывалось оно стеной, по центру которой располагались массивные двойные двери, скорее похожие на маленькие дворцовые ворота.       — Туда? — спросил Дуэро, аккуратно проверяя двери.       — Ну-с-с. Да.       Миновав проход, четверка оказалась в вытянутой вдаль комнате с высоким потолком, шестью толстыми деревянными колоннами и полным отсутствием окон, из-за чего единственным источником света было несколько масляных светильников, свисающих сверху на стальных цепях, как пауки.       Без лишних слов группа двинулась вперед, к виднеющейся на противоположной стороне двери. Неприятный горький аромат, как и висящая в воздухе дымка, усилился. Однако этот зал-коридор обладал еще одним запахом; запахом, пропитывающим скотобойни, поля сражений и места массовых казней.       Дверь на выход повторяла причудливые воротообразные очертания своей предшественницы.       — Мда-м-с-с-с. Закрыто, — констатировал Даниель, лицо которого выражало наивысочайшую степень профессионализма в отношении такого рода вещей.       — Дай-ка мне, — завывающе произнес Альбур, будто совершал древний ритуал астрального эксгибиционизма. — Что-то мне нехорошо…       Не дойдя до двери, араб остановился, пальпировал свой живот, после чего осуждающе поводил пальцем и облокотился о колонну.       — Счас взломаю, — уверенно произнес Даниель, вставая на колено.       Ржаво-желтоватая дымка витала в воздухе, удерживающие светильники цепи размеренно потрескивали.       — Долго еще? — спросил у Даниеля Талард, смотря на морщащегося Альбура.       — Наш замочных дел мастер уснул, — ответил Дуэро, острым взглядом указав на командира отряда, который уже минуту был погружен в столь близкое изучение замочной скважины двери, что издающая похрапывания голова не отлипала от исследуемого объекта. — Ты еще не понял?       — Были подозрения.       Нагнетающую тишину превентивно прервал Альбур, выплескивающий содержимое утренней трапезы в угол комнаты.       Со стороны входа в комнату послышался дребезг цепей, за которым последовало два резких хлопка.       Талард вяло оглянулся.       Вход в комнату был заперт. Сделал это, без сомнений, Мистер Лис собственной персоной, профессиональное прозвище которого приобрело несколько более буквальное значение.       Захлопнувшуюся дверь сжимала крепкая оранжевая лапа, переходящая в еще более крепкое тело с обливающейся слюной рыжей лисьей мордой. Мистер Лис был, возможно, даже больше двух метров ростом, причем это сейчас, когда он неестественно сгорбился и вытянулся вперед.       — Я провел научную экспертизу, и понял, что этот засранец пропитал всю броварню алкогольными испарениями и устраивает засаду на опьяневшие отряды, — тихо прошептал Альбур, после чего рухнул лицом в пол.       Талард вынул двуручный меч. Тот непослушно дрейфовал из стороны в сторону, а руки, будто онемевшие, не чувствовали рукояти.       — Что будем делать? Я уже тоже под действием эффекта, долго драться не смогу.       — Оно и не нужно, — сказал Дуэро. — Просто отвлеки его ненадолго.       — Чтобы дать тебе время улизнуть в дверь и сбежать отсюда? — ухмыльнулся Талард, смотря, как необычно и красиво острие его меча парит над каменным полом.       — Кодекс мушкетера гласит: нельзя бежать и оставлять товарищей в беде.       — Так мы теперь товарищи?       — Ну, единственную открытую дверь он все равно запер.       — Ладно, сделаю что смогу, — произнес Талард, доставая из-за спины щит.       Мистер Лис сверлил оппонентов своим свирепым взглядом, но даже и не думал идти вперед и атаковать. Оно было и ни к чему – все равно время было на его стороне.       Одев щит на предплечье левой руки, Талард занес меч и начал разбег на противника. К цели он двигался подобно алкоголику, направляющемуся к очередной таверне: траектория была извилистая, как у змеи, а грациозность движений выигрывала разве что у осла, завязшего в болоте. Наконец, он добежал.       Резкий удар, принятый щитом, оттолкнул его назад. Талард восстановил равновесие, сделал замах справа, оставляя щит прикрывать тело. Мистер Лис впервые за битву сдвинулся с места, молниеносно подпрыгнув и не дав закончить удар. Запоздалая боль начала вибрировать по левой руке. Мохнатый противник сделал еще один резкий выпад, на этот раз атакуя пастью. Щит снова принял на себя атаку. Правая рука с мечом попробовала достать до брюха неприятеля, однако эта попытка была тут же пресечена быстрым движением лапы, выбившим меч вправо. Таларда слегка потянуло вслед за оружием, чем и воспользовался Мистер Лис, второй лапой ударив сбоку по щиту. Всякие ощущения в левой конечности оборвались тупой болью, сама рука вместе с защитным снаряжением безвольно повисла, пошатываясь с движениями тела. Талард не растерялся и тут же рубанул мечом, однако сжимаемое одной рукой оружие не послушалось и лишь процарапало пол. Мистер Лис сделал удар по незащищенному лицу. Талард качнулся и, пошатываясь, отступил назад, окропляя пол под собой сочащейся из рассеченного лица кровью. Безумный взгляд Мистера Лиса с нотой насмешки окутывал опершегося о колонну Таларда. В любой момент мохнатый мог сорваться и провести добивающую атаку.       — Мистер Лис?       Владелец броварни обернулся на голос и тут же получил в брюхо сквозную рану от рапиры. Мистер Лис посмотрел вниз на дыру в животе, после прямо, на сделавшего ее Дуэро. Далее последовал рев и выпад вперед, сопровождаемый безумным размахиванием лап с острыми когтями. Дуэро отпрыгнул назад и, оттолкнувшись от опоры колонны, ловким перекатом миновал разъяренного обращенного, оказавшись рядом с Талардом.       — Прикончил бы его одной атакой со спины, — упрекающе произнес Талард, выплевывая затекающую в рот кровь.       — Кодекс мушкетера гласит: бить в спину первым – показатель трусости, вторым – приемлемые ответные меры.       — Думаю, наш противник не поскупится на атаку сзади кое-чем длинным и острым.       — Молчи и смотри, — Дуэро холодным взглядом смерил угомонившегося Мистера Лиса.       Исбанец казался если не трезвым, то очень близким к этому состоянию. Для Таларда уже наступила стадия по-детски наивных открытий совершенно очевидных вещей, когда даже сломанная левая рука и рассеченное лицо не мешают тебе удивляться красоте мироздания. Даниель и Альбур, как наименее устойчивые к алкоголю, уже давно лежали в пьяной отключке.       Оппоненты уставились друг на друга, прорезая взором желтую дымку.       — Дело плохо, — начал Талард, тщетно пытаясь опереться на меч. — Битва складывается не в нашу пользу.       — Знаешь, — Дуэро начал бубнить в сторону Таларда, не сводя глаз с противника, — у каждого хорошего бойца есть свой фирменный прием, оттачиваемый им на протяжении всей жизни. Именно такие приемы и определяют истинную силу бойца.       — Заканчивай мысль быстрее. Кажется, я начинаю терять сознание.       — Фирменный прием Мистера Лиса – запереть опьяневшего врага в коридоре. Наши же козыри еще не раскрыты.       — Не знаю, как ты, но я такими темпами буду раскрывать козыри Деве Марии.       — Пока что подождешь. Я поразил его живот, ограничив подвижность. Мы уже выиграли.       Дуэро сделал несколько шагов вперед. Мистер Лис, еще более скрючившийся, принял вызов, начав по полукругу обходить противника.       Стоило мохнатой лапе на мгновение выдать намерение сделать выпад, как Дуэро дернулся с места и прыжком сократил дистанцию вдвое.       — Израпирование! — крикнул исбанец, начав второй прыжок.       Талард понял, что произошло, но ударов не заметил. Просто рапира Дуэро внезапно очутилась в совершенно другом месте, а в морде Мистера Лиса оказалось с десяток колотых ран. Мохнатый зверочеловек завыл и отступил на шаг назад.       Исбанец точным и быстрым ударом добил противника.       — Неплохо, — кисло улыбнулся Талард.       — Нужно быстрее найти запасы придвиоса, а то до конца жизни будешь со шрамом на роже ходить.       — Думаю, ты справишься.       Тьма окончательно поглотила коридор, Дуэро, и всю остальную действительность. Талард потерял сознание раньше, чем успел провернуться, чтобы смягчить падение.       

***

      — Так ты тот самый новенький, о котором все и твердят? — спросил парень с неприятным лицом, темные волосы которого обладали исключительной степенью взъерошенности и кучерявости, несмотря на их короткую длину.       Талард молча сверил мужчину взглядом.       — Скажу тебе прямо. У нас уже было много новобранцев, рвущихся в бой в первых рядах. Кто-то, как ты, выходит с триумфальной победой. Кто-то получает копьем в грудь. Рано или поздно все парни типа тебя либо начинают проявлять благоразумие, либо заканчивают в земле.       — Ты пришел подружиться и дать товарищеский совет?       — Еще чего, — собеседник покривился, сплюнул. — Просто хочу сразу обозначить твое место и дать тебе понять, кого тут стоит слушать.       — Это ты про себя что ли?       — Да, про себя. Может, в твоей деревне этому не учат, но в войске рядовая шваль вроде тебя подчиняется своему командиру. А мне не повезло быть именно таковым.       — Искренне соболезную.       Лицо собеседника приобрело еще большую степень презрения.       — Хотя бы мое имя знаешь?       — Нет, — ответил Талард.       — Коврад. Будешь знать, кому отчитываться о потерях, когда безумцев вроде тебя хорошенько проредят в следующей битве.       Мужчина отошел, перестав загораживать солнце.       Ясное голубое небо казалось бесконечным и манило. Адаптация к новой семье, войску под белоснежно-лазурными знаменами, прошла лучше ожидаемого.       Размышлять о будущем не хотелось. Еще меньше хотелось думать о прошлом.