Первое впечатление

      Фрэнк, сидя на лежаке под зонтиком, выжидал время, когда в море станет людей поменьше, чтобы сходить поплавать. Конечно, меньше их не становилось. Наоборот — похоже, народ просыпался и активно устремлялся из номеров на пляж.       Но окунуться хотелось — море было такое прозрачное, будто бы вода в бассейне. Фрэнк отложил книгу по психологии, которая все равно шла тяжело, совершенно не хотелось лезть в эти дебри задолго до начала учебы. Он подтянул плавки и несмело ступил на песок.       — Купаться, наконец? — мама выпрямилась, приготовившись наблюдать за сыном. — Хочешь, я тебя пофотографирую?       — Ой, нет, — поморщился Фрэнк. Еще не хватало, чтобы его открытый рот и высунутая из воды шея, как у Нэсси, попала в ту кучу кадров, которые уже есть и которые планируются (например, сто тысяч фоток моря). А мама же еще и напечатает.       Он подошел к кромке воды и осмотрелся. А если тот парень из бара где-то здесь, на пляже? А Фрэнк тут стоит в труселях «в якорьки». А не брутальных рокерских черных с черепушками. Глупости. Вряд ли такой крутой красавчик запомнил одного мальчишку из сотен прошедших мимо, пока он курил.       Ладно, просто сделай вид, что ты каждый день в море заходишь. Фрэнк сделал шаг. У берега вода казалась теплой, но становила холоднее с каждый шагом, и всего через каких-то метра четыре стала уже по пояс. Дальше заходить не хотелось. Он посмотрел на людей, которые, сразу влетев в воду, брассом доплывали до буйков и обратно. Нет, он не такой хороший пловец, но и топтаться на «детской» глубине тоже как-то неловко…       Фрэнк резко окунулся. Перехватило дыхание от прохлады, он вынырнул обратно. Зато теперь будет теплее.       Поплыл он вдоль берега довольно медленно, временами притормаживая и проверяя, есть под ногой дно. Так плавать было безопаснее. Он взял с собой большущий надувной круг в виде пончика, чтобы просто покачаться на волнах (и, чуть почувствовав, что уносит, тут же слететь и плыть к спасительному берегу), но постеснялся им пользоваться.       Вода приятно обволакивала тело, как будто невидимые течения гладили кожу нежными касаниями. По плечам проходились солнечные лучи, создавая контраст температур. Иногда солнце пряталось за облака, и сразу становилось словно бы холоднее.       Фрэнк дождался солнца, чтобы не мерзнуть, возвращаясь на лежак.       — Слушай, мам, — начал он. — Может, поедим бургеров?       — Тебе не хватает Макдональдса в Джерси? — ответила Линда.       — Я ведь туда редко хожу. Когда мы гуляли, я видел, что в одном ресторанчике… ну том, с мотоциклами… подавали большие, на вид очень аппетитные бургеры, и выжигали якорь на булке.       — Ты ради якоря на булке туда хочешь?       — Ну это прикольно. Мы же отдыхаем, почему бы не позволить себе и бургер съесть? На отдыхе принято пробовать разное вкусное…       Он хотел увидеть того парня в бандане еще раз. Просто увидеть — он ведь туда с мамой собирался, о каком знакомстве речь? Да даже если бы один — у него бы не хватило смелости. А смелости, собственно, на что? Просто завязать беседу и… потусить с ним на время каникул? Или… Фрэнк схватился за учебник.       — Влюбленность делится на несколько этапов, — прочитал Фрэнк про себя. — Зарождение. Человек начинает приобретать особенное значение. Неважно, знаете ли вы его долгие годы, или встретили минуту назад. Все ваши мысли только о нем. Считайте, что вы уже влюблены.       — Я не буду, но ты, если хочешь — пожалуйста.       — Что? — Фрэнк оторвался от книги.       — Бургер. Я с тобой схожу, но есть не буду. Хочешь сходить в обед?       — Вообще хотел бы вечером. Я тогда не буду ужинать, ну или овощи пожую.       Такие парни появляются в сумерках, Фрэнк был уверен.              Это был снова скучный день. В жару не хотелось никуда выходить, хотя мама потащила его в какой-то супермаркет, чтобы купить там то, что Фрэнк особо не ел — каких-то йогуртов из козьего молока. Но зато по пути он смог сделать несколько уличных фотографий: он снимал картины, маму, уже в который раз разглядывающую вязаные кардиганы, виды на цветные зонтики пляжа, листья пальм на фоне неба, меню кафешки с выпечкой из слоеного теста… А потом он валялся под кондиционером, штудируя страницы о любви. Вот уж что он хорошо выучит к первому семестру!       — В голове человека чувство влюбленности возникает за одну пятую секунды, — Фрэнку казалось, что у него это произошло быстрее. Если «это» вообще то, что он чувствует. Он отложил книгу и взялся за блокнот. У стихотворения или будущей песни появилось название «Одна пятая секунды». —       Я пылаю от смущения и страсти,       Нервный импульс током бьет по коже,       Только взгляд — и вот я в твоей власти,       Аспирин от жара не поможет.       Всплеск гормонов делает коктейль из крови,       Покой и стресс одолевают вместе.       Мечты о будущем уже почти готовы       Нас увезти в мир грез, забыв о чести.       Первое стихотворение в поездке, и оно про парня, а не про красоту моря. Блин.       Несмотря на все эти «блин», в Motorcycle Beer он спешил. Вопреки настроению мамы, он надел свою Misfits-футболку и штаны подлиннее. Однако на минутку они задержались, причем из-за самого Фрэнка: парень, высокий и кудрявый, играл на открытой террасе ресторана кавер на Scorpions. Фрэнк остановился послушать. Он тоже умел играть на гитаре и немного на ударных отца, к которому он уезжал на выходные. Не так, конечно, круто умел играть, но даже посещал в школе кружок. И всегда отказывался выступать. Хотя один раз, только поступив в старшую школу, он подписался на какой-то бэнд (так же, как и с колледжем, хотел начать сначала, но не получилось), они выступили один раз — и это был ужасный раз, барабанщик не попадал в ритм, никто никого толком не слышал, Фрэнк растерялся и решил, что ну ее, эту сцену. Так и ходил скромненько на занятия кружка, всегда отказываясь выступать на концертах, хотя преподаватель просил. Но не настаивал. Возможно, если бы он вытолкнул Фрэнка на сцену, тот показал бы класс… Да ладно, он бы смутился и промахнулся мимо нот.       Фрэнк двинулся дальше, оставляя голос и звуки гитары затихать и заглушаться музыкой из других ресторанчиков. В том числе и того, что был его целью сегодня.       — Там так шумно и людно! — засомневалась мама, вглядываясь в окна бара. — Может, купим тех слоеных булочек и посидим у моря?       Но Фрэнк помотал головой и смело толкнул дверь. Может, того парня тут и нет. Может, он был проездом или уехал вовсе. Но Фрэнк не испытывал от этого облегчения, типа — ну нет и хорошо, мне проще и легче. Нет, он хотел его увидеть.       Внутри бара стояли маленькие столики — столешницы поместили на бочки и расставили рядом высокие барные стулья. Как раз освобождалась одна из таких бочек и Фрэнк поскорее устроился за ней. Мама, цокнув языком, уселась напротив.       — Иди, заказывай свой бургер, — произнесла она, вертя головой. Кажется, ей здесь не нравилось. А по мнению Фрэнка, все было просто отлично, да еще и живой бэнд выступал — дуэт девушек с гитарами исполняли рок про принцесс, о том, что нежная, добрая, храбрая принцесса может жить в каждом. Это звучало, как рок-кавер диснеевской песни, но было даже хорошо.       Фрэнк заказал самый простой гамбургер и колу — он не для еды сюда пришел, но настоящую причину все еще не видел. Что ж, возможно, ему придется действительно насладиться красиво оформленным бургером и послушать музыку.       — И ты можешь быть принцессой! И даже ты! — кричали после песни девушки со сцены, показывая пальцами на брутальных мужчин в зале.       Фрэнк заплутал даже в таком маленьком баре и, состроив виноватое лицо, наконец протиснулся к своему столику перед сценой.       — И ты! — воскликнула одна из музыкантш, указывая на Фрэнка. Сняла со своей головы детскую пластмассовую корону и нацепила на каштановые волосы. Зал зааплодировал. Смущенный Фрэнк, скукожившись, добрался до столика. Мама улыбалась. Фрэнк стянул корону с головы и положил на стол.       — Подожди! Я тебя сфотографирую! — спохватилась Линда.       — Не надо, — насупился Фрэнк. Он повертел корону в руках. Если подумать, это было прикольное событие его каникул, о котором он может рассказать. «Представляете, на меня надели корону перед полным баром!». И фотка будет как доказательство, что он вообще тут был. Фрэнк нацепил корону обратно: — Ладно, только быстро.       Довольная мама сделала несколько снимков.       Перед Фрэнком поставили заказ. Он наивно по-детски обрадовался клейму-якорю на булочке, сделал фото. В альбоме отведет этому бару отдельную страничку. Нужно будет сфотографировать заведение еще снаружи и утащить визитку с барной стойки. Да, он только что подумал, что сделает альбом путешествия. Как Энтони — он любит настоящие фотографии.       Он еще раз оглядел бар. Того парня не было. Но, возможно, его просто не видно из-за толпы. Да и с чего Фрэнк взял, что тот сюда каждый день ходит? Потому что выглядит таким байкером-завсегдатаем? А вдруг он завсегдатай… бара с молочными коктейлями? Зачем сразу навешивать ярлыки? Но нет, образ горячего незнакомца у Фрэнка рисовался четкий — тот был крутым парнем. Может, даже опасным. Нет, пусть просто крутым. И добрым. Фрэнк вздохнул и начал просто есть свой бургер.       — Фрэнки, посидишь тут, мне надо выйти, — огляделась мама в поисках заветной двери туалета. Фрэнк кивнул — куда он денется? Если только убежит с тем парнем… и они уедут на мотоцикле на дикий пляж и... Фрэнк поперхнулся и закашлялся. Подобных мыслей в отношении парней у него еще не возникало.       — На мотоцикле рассекая петли       Все выше вверх и резко вниз…              Бормотал Фрэнк про себя новые стихи, между укусами бургера.       — Привет, принцесса.       Фрэнк вздрогнул, остатки бургера выпали из рук на тарелку, развалившись на части. Выглядело не очень. Тем более перед тем, кто с легкостью вскочил на свободный стул рядом с ним. Бандану он теперь завязал так, как носят девушки — сложив и сделав вроде обруча, который убирал волосы, завязав узел на боку, подняв получившиеся маленькие кончики, как заячьи ушки. На нем была та жилетка, что и вчера. Фрэнк, считая, что это незаметно, покосился на значки. Iron Maiden, какая-то бело-синяя мышиная голова, черный зонтик на белом фоне, Тоторо из мультфильма Миядзаки, металлический американский флажок.       Фрэнку Айеро, которому так хотелось поглядеть на этого парня, может быть, еще раз установить зрительный контакт — просто для фантазий, для вдохновения, было жарко от того, насколько близко этот контакт случился. Если разговаривать с собой честно — он и не хотел близкого знакомства. Ну то есть хотел, но понимал, что это нереально и… теперь просто не знал, что ему сделать с этим сбывшимся хотеньем. Фрэнк схватился за бокал с колой и сделал большой глоток. На стекле остались жирные пятна от пальцев, вымазанных в соус от бургера. Как стыдно-то! А через секунду стало еще стыднее: парень щелчком запустил к нему подставку с салфетками. Он точно считает Фрэнка слабоумным и решил присмотреть за мальчиком в отсутствие его мамы, чтобы не случилось чего.       Может, надо бы в ответ поздороваться? А то он с минуту сидит и делает вид, что никого нет рядом.       — Ты здесь отдыхаешь с… женщиной? — поинтересовался незнакомец.       Боже, он что — подумал, что Фрэнк — любовник Линды Айеро? А в отеле так тоже кто-то считает из персонала? У них же номер семейный и фамилии одна, так что вряд ли, наверное.       — Это… мама, — хрипло и тихо ответил Фрэнк, вытаскивая салфетку. Конечно же, получилось опять комично — салфетки были так плотно набиты в подставку, что Фрэнк сначала опрокинул ее на стол, а потом, сильно потянув, веером рассыпал по столу все содержимое. — Блин, — прошипел он. Быстро вытер руки, собираясь все сгрести и поставить на место, но этим уже занялся его сосед.       — Все в порядке, — сказал парень в бандане, собрав салфетки, и улыбнулся. — Ты откуда?       — Я из Пасадены, — вырвалось у него и… зачем он это сказал? Он ни из какой не из Пасадены, просто почему-то в голове вдруг заиграла эта дурацкая старая песня , а почему она это сделала, Фрэнк понятия не имел. Эти игры разума понять никто не в силе, может быть он, как будущий психолог, наконец, разберется во всех этих перипетиях! Но глупо было брать свои слова обратно.       Его новый знакомый посмотрел на Фрэнк довольно скептически, как ему показалось. И Фрэнк начинал теряться еще больше. Где мама? Он повернулся в сторону уборной. Открылась дверь и показалась знакомая фигура. Парень в бандане проследил за его взглядом. А потом перевел его на Фрэнка — такой пронзительный, игривый, полный интереса, протянул руку, дотронулся до задравшегося рукава футболки (Фрэнк опять не заметил, как так вышло) и опустил его на место. Только это было не резкое одергивание, как у мамы — «просто сделай дело», а нарочито медленное. Его палец при этом прошелся по коже Фрэнка, заставляя того покрыться мурашками не только на этом участке кожи, но и по всему телу, включая интересные места, в которых мурашек не ожидаешь после одного прикосновения.       Парень ухмыльнулся, нахлобучил на голову Фрэнку его корону и бросил на стол сложенный вдвое листок бумаги. Потом ускользнул так же быстро, как и появился.       Фрэнк успел схватить листочек и спрятать его в свой вечно таскаемый с собой блокнот за мгновение до того, как подошла мама.              Чтобы открыть послание, Фрэнк набирался смелости и создавал обстановку. Ему нужен был этот ритуал, как герою романтического кинофильма, иначе он не мог собраться. Он дождался, когда заснет мама, приоткрыл окно, чтобы видно было кусочек темного южного неба, включил лампу над кроватью и устроился удобнее под одеялом.       Фрэнк покосился на свое плечо. Неужели тот парень хотел его потрогать? Это выглядело дико. Не в плане, что нарушили его личные границы, а дико для самого Фрэнка — кто-то обратил на него внимание, и это был молодой мужчина. Что так ново и странно, но вроде как он понимает, что ему это было волнительно, приятно, и он… понимает себя? Так ведь бывает в мире и… Он облизнул губы, отбросив мысли, и развернул листок.       Мысли о себе и незнакомце вернулись снова. Это был набросок, но очень хороший и похожий — Фрэнк Айеро сидит за столиком, перед ним стоит бургер и бокал с колой, глаза мечтательно прикрыты, завитушки на волосах вырисованы тщательно, будто к ним было приковано особое внимание и они понравились больше всего, губы в полуулыбке. То есть этот крутой парень сидел где-то и рисовал его, Фрэнка, пока он безрезультатно выискивал взглядом незнакомца в толпе посетителей бара? А над головой нарисованного Фрэнка летало два сердечка — это заставило улыбнуться. Подпись художник поставил одно буквой «Джи».       Фрэнк откинулся на подушки, продолжая разглядывать свое изображение. Нет, он не восхищался тем, каким вышел симпатичным. Он радовался, что он таким кому-то кажется. Впервые кто-то проявил к нему внимание и сотворил ради него что-то романтическое. Фрэнк читал, что чувство влюбленности может заставить человека поглупеть — причем на физическом уровне, это как-то связано с гормонами. Но сейчас он чувствовал себя даже умнее, потому что послал все прочитанную сухую теорию и окунулся с головой в возникающее чувство, обволакивающие пузырьки которого были нежнее морских волн.