Первое впечатление

      Самолет постепенно снижался, и Фрэнк Айеро видел в иллюминатор горы, между которыми приютились симпатичные бухты, в чьих водах отражалось солнце. Он перевел взгляд на крыло — в детстве Фрэнк всегда радовался, когда ему удавалось угадать по звуку, что сейчас откроются закрылки. По салону прошелся стюард, проверяя, все ли пассажиры на своих местах и пристегнуты ли. Фрэнк покосился на него — собственно, как делал весь полет, с того момента, как этот симпатичный парень еще до взлета самым серьезным тоном, будто это точно пригодится, попросил его изучить инструкцию об аварийной посадке, потому что Фрэнка и его маму Линду посадили на те самые тринадцатые места у запасного выхода. Стюард был высоким, статным и с маникюром. Фрэнк до этого никогда не видел парней с маникюром — наверное, поэтому он снова и снова бросал взгляд на этого стюарда. Уж точно не из-за огромных голубых глаз. Совсем как у Энтони.       Фрэнк потянулся к блокноту у него на коленях и открыл первую страницу, куда была вложена такая в нынешнее время редкость — печатная фотография. Он и Энтони Грин на фоне горы Рашмор. «Когда-нибудь и наши лица выточат в скале», — написал Энтони и отдал на недавно прошедшем выпускном. Вообще удивительно, что он, самый красивый мальчик в школе, дружил с застенчивым Айеро. Но, может, поэтому Фрэнка не трогали школьные хулиганы.       Какой же он красивый, этот Энтони Грин. Фрэнк восхищался им, хотел быть таким, как он — не стесняться выражать свои мысли, быть смелее, не бояться высказывать свое мнение в классе и давать ответы, даже если они неправильные. Эх, сколько высоких балов на занятиях Фрэнк пропустил, боясь раскрыть рот. Вернее, боясь ошибиться, хотя потом выяснялось, что знал он все правильно.       — Фрэнк, убери сейчас же! — строго сказала мама. — И выпрямься. Посадка!       — Что сделает мне блокнот со стихами при посадке? — проворчал мальчишка.       — Мало ли — тряхнет и в нос! Убери.       Для маминого спокойствия Фрэнк сунул блокнот в кармашек на спинке кресла перед собой. Больше было некуда — его рюкзак мама сразу же сунула на багажную полку. Отвоевал он лишь этот блокнотик — вдруг во время полета придет вдохновение? Не пришло. Он чаще смотрел на Энтони, и думал, где тот сейчас. Друг собирался брать свободный год после школы, чтобы попутешествовать. Фрэнк же поступил в местный колледж недалеко от дома в Бельвиле. А сейчас летел с мамой на море. Наверное, другие восемнадцатилетние парни проводят свое лето перед колледжем по-другому — тусят с компаниями, со своими девчонками, и если летают на море, то без мам. Но он, если что, сможет сказать, что мама тоже хотела, давно не была… что, впрочем, неправда, но кто об этом знает? Да и кто его спрашивать-то будет? В колледже новые люди, а Фрэнк, скорей всего, забьется в уголок и будет скромно учиться, как это было в школе. Если снова не найдется кто-то вроде Энтони, кто захочет дружить…       Вот только кто вообще может быть таким, как Энтони?       Фрэнк воспринимал свою симпатию к другу как уважение, восхищение и вдохновение. Иногда его посещала мысль, что это подозрительно похоже ещё и на влюбленность, особенно, когда читал в книгах о таком чувстве и проводил аналогии, но это была лишь подростковая глупость. Они с Энтони обсуждали девчонок, как нормальные парни. Только вот у Энтони эти девчонки были, и он даже предлагал Фрэнку познакомить с их подружками, но тот всегда отказывался. Да и не ходил туда, где Энтони был с дамой — неловко было видеть все их эти обжимания и поцелуйчики, а он сам вроде и ни при чем. Впрочем, Фрэнк все равно никогда не ходил на вечеринки, только если Энтони приглашал в гости. Единственный, к кому мама отпускала.       Мама одернула рукав его футболки, который, видимо, задрался случайно, когда он в кресле елозил, и испортил его внешний вид. Как будто всем вокруг не все равно.       Фрэнк снова посмотрел в иллюминатор. Самолет быстро летел сквозь облака и трясся. Ррраз — и вынырнул, открывая панораму — картинку из туристических буклетов: маленькие беленькие домики, лазурная бухта и яхты. Мгновенно пролетев над всем этим, самолет выпустил шасси и легкий толчок дал пассажирам знать, что они уже на земле.       Когда самолет остановился, Фрэнк задержался в кресле. Не то чтобы он не хотел выскочить в новое место, тем более это был маленький городок, «рукав» к двери никто не подвел, нужно было спускаться по трапу. Но мама предпочитала спокойствие резвому побегу из салона.       Однако, когда Фрэнк наконец выбрался наружу, ему захотелось обратно в самолет — он будто бы зашел в духовку, на него пахнуло жаром, как на рождественскую печеньку. Этот месяц обещал быть жарким, если только здесь нет какого-нибудь сезона дождей. А, судя по погоде, тут чистые тропики и все вполне возможно.       Туристический автобус петлял по горным дорожкам — было интересно и временами страшно. Особенно когда дорога ползла вверх, а из окна виднелся отвесный обрыв, в самом низу которого вскипали белой пеной волны. Фрэнк наблюдал за яхтами вдали и думал, удастся ли покататься хоть на одной из них. Они тут на целый месяц, неужели маме не захочется морской прогулки? Пусть не на яхте, но на катерочке…       Мама всегда предпочитала организованный отдых — чтобы встретили, отвезли, покормили, потом увезли. Не как Энтони, который на своей тачке сейчас едет по какой-нибудь живописной трассе, включив автомагнитолу.       — Точно со мной не хочешь? — улыбался друг.       Мама бы Фрэнку никогда не разрешила такой авантюры, как бы ему ни хотелось. Поэтому он оправдался тем, что поступил в колледж. Энтони обещал ему отправлять настоящие открытки по почте из каждого городка, который посетит. Любопытно, обнаружится ли хоть один конверт в почтовом ящике после отдыха? Фрэнк открыл блокнот. Это тоже подарок друга. Он сказал, что стихи надо писать именно так, а не в бездушном компьютере: варианты, зачеркивания, зарисовки — вот это настоящее.       — И море вдали… и яхты вдали… — проговорил тихо Фрэнк и все почеркал, не приходило в голову ничего по поводу увиденного пейзажа. Он подумал, приставляя карандаш к подбородку. — Ты бороздишь пустынные дороги… ммм… Глотает пыль отцовский старый додж… ммм… глубоки, высоки… единороги! — пробурчал Фрэнк и захлопнул блокнот.       Автобус завернул к гостинице. Они с мамой выбирали отель вместе, пролистывая буклеты. Этот выглядела довольно романтично, представляя собой комплекс небольших белых вилл с окнами с синими ставнями. В каждой вилле было несколько номеров, и чтобы попасть в свою квартиру, необязательно было идти через ресепшен. Фрэнку так же нравилось, что мама согласилась на двухкомнатный номер и он сможет оставаться в одиночестве, если ему захочется. Хотя два отдельных было бы куда лучше…       Окна выходили во двор — на лужайку с хвойными деревьями, по которой были разбросаны лежаки. Балкона не было, но Фрэнк и не собирался мечтательно на нем сидеть, особенно если лежаки будут кем-то заняты.       — Фрэнки, сфотографируй номер! — прокричала мама откуда-то из ванной. — Бабушка просила, хочет посмотреть, где мы устроились.       — Ага, — Фрэнк вытащил из рюкзака зеркальный фотоаппарат, подаренный отцом на день рождения, и прошелся по небольшому семейному номеру: две одинаковые комнаты, соединенные дверью, вот эта будет Фрэнка — тут за окном росло разлапистое дерево, которое хоть как-то его скрывало от посетителей лужайки. Он бросил взгляд на белоснежную кровать. Зачем вообще в отелях всегда такие стерильные постели? Капля сока — и тебе уже стыдно перед горничной.       Фрэнк бросил рюкзак на тонкую полоску бордового покрывала. Вытащил парочку книг, положил на тумбочку: одна фантастическая, а другая — по психологии. Он хотел прийти в колледж уже несколько подкованным и прочитать за лето хотя бы учебник по общей. Может, тогда, будучи точно уверенным в ответах, он сможет активничать на лекциях и семинарах.       — И даже на последнем уроке, зная верный ответ, Фрэнки его лишь прошептал под нос, а вот сосед услышал и озвучил, — сказал ему учитель английского, когда Фрэнк попросил подписать альбом (заодно с Энтони, сам бы он постеснялся обойти учителей). Фрэнк лишь кисло улыбнулся. — Учителям на самом деле все видно, кто чем в классе занимается. Кто застенчиво прячется, а кто записки девочкам строчит, да, Грин? Но я всегда знал, Фрэнк, что ты умный, хоть и скромный. Удачи в колледже, будь посмелее.       Так он и написал в альбоме. Если б это было так просто…       — Фрэнки, ты сфотографировал ванную? Там такая большая душевая с тропическим душем.       — Не успел еще. Мам, сходим к морю?       — Нет, Фрэнк, мы устали с дороги. Надо принять душ и подремать немного.       — Я совсем не устал!       — Я устала. К тому же сейчас вредное солнце. После ужина пройдемся.       Фрэнк вздохнул. Он скинул кеды и плюхнулся в кресло. Мама в шкафу в его комнате развесила рубашки — такие аккуратные летние в клеточку, с коротким рукавом, положила футболки, такие, что нравились и самому Фрэнку. Нравились на самом деле, а не потому, что мама привила вкус к аккуратным надписям и скромным рисункам. Правда, тут же висела и подаренная отцом футболка с огромной белой черепушкой — официальным мерчем Misfits. Мама удивлялась, неужели он будет носить такую «обезьяну»? Фрэнк радостно кивал. Родители были в разводе, папа дарил то, что сын хочет. Он так делал и до того, как они стали жить раздельно. Мама же дарила что-то полезное, а когда Фрэнк просил, например, билеты на концерт, получал: «Ну да, куда ты пойдешь в толпу?» и даже соглашался: он бы, наверное, и побоялся туда идти.       Он просто провалялся с мокрыми волосами в отеле до ужина. Мама оказалась права на самом деле — после поездки было приятно освежиться в прохладном душе. Но как же скучно тюленить на кровати, когда не терпится исследовать то место, в которое они прилетели, хочется скорее посмотреть на море — теплое, новое и незнакомое, а не слегка поднадоевшую Атлантику в Нью-Джерси. Правда, там на берег регулярно выносило акульи зубы, из коллекции которых Фрэнк сделал себе ожерелье и даже взял с собой, только вот не был уверен, что хоть однажды наденет — своя самоделка ему казалось не столько неаккуратной, сколько вызывающей: идет тут такой охотник на акул, прости Господи. В общем, хотелось — и не хотелось. Кошмар, испытывать муки по поводу глупого ожерелья! Может, здесь он наберет себе ракушек и сделает браслет? Который тоже носить не будет.       — Фрэнки, ты спишь? — мама заглянула в щелку.       — Нет, я не спал, так, валялся, — Фрэнк потянулся и отложил блокнот, в котором пытался сочинять.       — Посуши волосы, и пойдем в ресторан, — попросила мама.       — Да высохнут сами, — возразил ее сын.       — Вечер на улице, становится прохладно. В ванной есть фен, посуши немножко, пожалуйста.       В результате одолжения маме волосы — каштановые, чуть ниже ушей — распушились и завились. Фрэнк пытался это как-то пригладить расческой, но мама настоятельно звала его на ужин, чтобы не опоздать, поэтому он бросил эту затею.       В ресторан на ужин нужно было идти по улице, и Фрэнк еще раз порадовался тому месту, где они сейчас жили — будто бы в отдельном маленьком районе. От легкого ветерка и влажного воздуха кудряшки завились еще больше. Он чувствовал себя каким-то цыпленком, но просто забил на это, знакомых тут все равно нет.       Меню по системе «шведский стол», как принято во многих туристических отелях, всегда любопытно исследовать и пробовать. Фрэнк положил себе немного макарон, полил сливочным соусом, посыпал сыром. В другую тарелку плюхнулась какая-то зеленая овощная запеканка, рис по-гавайски с кукурузой и стручковой фасолью. Фрэнк проголодался и совсем этого не скрывал.       А через некоторое время, набив живот вкусностями, он радостным псом выбегал по прямой аллее к морю. Смеркалось, народу было уже не так много, и мальчишку захватило восхищение спокойной гладью, виднеющимся вдали островом и горами, огибающими бухту — полосатыми, как слоеный торт, белые паруса яхт вдали, рыбаки на причале. Мимо проплыл прогулочный катер.       — Мам, покатаемся как-нибудь? — Фрэнк проследил за ним глазами.       — Ох, нет, — отмахнулась Линда. — В морских катерах ужасно укачивает.       Фрэнк кинул еще один взгляд на море, словил повеявший оттуда ветерок и вдохнул его, и они с мамой отправились по набережной.       Как правило, набережные у моря почти не отличаются от городка к городку — это торгово-ресторанная улица, за бесконечными местами общепита и палатками скрывается пляж с одной стороны, выстроенные в ряд отели — с другой. Ты встречаешь картины, часто — с морскими пейзажами, сувениры и магнитики, купальники и разную одежду, сумки — все, что может пригодиться туристу. Линда заинтересовалась вязаными вещами из шерсти пасущихся в горах овечек, даже заставила сына примерить кардиган и шапку. Ничего в итоге не купила, снова смутив Фрэнка — только продавца потревожили! Но он был уверен, что дни спустя мама сюда вернется, они перемерят все еще раз и что-нибудь купят. Так было почти со всем, что мама покупала. То ли это та самая неуверенность, что передалась Фрэнку по наследству, то ли мама считала правильным сперва подумать, действительно ли вещь нужна, и тогда уже возвращаться, если надо. А, если вещи уже не было в продаже, мама говорила: «Значит, не мое, и не нужна была». Такой себе вид фатализма, что ли. Но и Фрэнку хотелось немножко верить в судьбу иногда, хотя ему очень нравилась фраза, которую он услышал в «Секретных материалах» от агента Малдера: «В судьбу не верю, не хочется думать, что за тебя кто-то решает». И он всегда так отвечал, если кто-то спрашивал о его вере в предопределенность.       Они останавливались читать меню ресторанчиков. Отель они бронировали по системе «Завтраки-ужины», чтобы оставить себе возможность попробовать местное, да и мама говорила, что не хочет зависеть от еды — в all inclusive только и делаешь, что ожидаешь время приемов пищи, а ей хотелось иметь свободу воли этим летом. Пусть и без бесплатных напитков весь день.       По мнению Фрэнка, сейчас они проходили безумно крутое место — оно называлось «Motorcycle Beer» и над вывеской, прямо на козырьке, был прикреплен настоящий байк. Внутри играл рок, через панорамные окна Фрэнк видел, что на стенах в полном беспорядке были развешены бирдекели, афиши, колеса от велосипедов и байков, флажки и фонарики, над барной стойкой — всякие-разные пивные кружки, а на небольшой сцене — барабанная установка и несколько прислоненных гитар, видимо, намечался клевый вечер. Бар (или что это?) был забит посетителями, а у входа припарковалась череда прекрасных блестящих байков. Прислонившись к стене, возле одного из них стоял парень и подносил спичку к сигарете. У него были длинные, почти до плеч, темные волосы, красно-синяя бандана, на черную футболку накинута джинсовая жилетка с обтрепанными проймами, шорты до колен открывали стройные ноги. Он взглянул исподлобья, из-под этих широких ровных бровей, на глазеющего на него маменькиного сынка в рубашке, отчаянно пытающегося пригладить цыплячий пух на голове и отчего-то так же отчаянно краснеющего. Парень отнял от губ сигарету, выпустил дым и прямым взглядом зеленых глаз, абсолютно не стесняясь, просканировал объект напротив снизу вверх.       Фрэнк сглотнул и быстрым шагом отправился догонять маму. По пути споткнулся.       — Где ты потерялся? — Линда улыбнулся.       — Там такой бар… ресторанчик клевый, с мотоциклами и все такое.       Мама не отреагировала. Ее эта байкерская тема вряд ли интересовала. Скорее, она считала это все не совсем достойным интересом, хотя как-то смирялась с мальчиком и его увлечениями. Фрэнк обернулся. Парень в бандане провожал его взглядом. Фрэнк резко выпрямился. Он подумал, что у него какая-то странная реакция. Но, однако, схожая с тем, когда он увидел стюарда или Энтони Грина, входящего в кабинет английского. Он подумал, что эти парни невероятно красивые и крутые и никогда бы не захотели дружить с задротом Айеро. В итоге Энтони стал ему хорошим другом. Как-то случайно вышло, очень банально познакомились — Фрэнк его выручил, когда тот не смог открыть шкафчик, и отдал свой учебник. Да, самому был нужен, но справился и так. Главное — хотелось помочь Энтони.       А этот парень возле байка просто сразил взглядом. Сразу захотелось стать выше своих пяти футов шести дюймов. Это был невероятно крутой парень, с первого взгляда ясно, и… красивый. На него хотелось посмотреть еще раз. Ну, как на экспонат, что ли? Или потому что Айеро таких ребят не встречал ни разу и этот выглядел, как из кино или рекламы? И еще так на Фрэнка посмотрел… будто бы заинтересовался. Это вряд ли, конечно, скорее, Фрэнк привлек своей комичностью в этой рубашке и шортах до колена, которые делали его похожим на квадрат.       Фрэнк путался в тех чувствах, которые возникли в его голове сейчас, а они настойчиво показывали, как он с этим парнем, которого увидел впервые и, возможно, не увидит более, катит на байке по горному серпантину, а внизу шумит море…       Когда они с мамой шли обратно, этого парня уже не было у стены. Как бы Фрэнк ни вертел головой вокруг и ни пытался вглядеться в посетителей бара — он его не нашел.