Любить нельзя выжить

Ад, существующий в Раю

      Вика не знала, сколько времени она пролежала на полу в библиотеке, но что-то подсказывало, что без сознания она пробыла недолго. Открыв глаза и сев на полу, опираясь спиной на книжный шкаф, она ощупала голову. Голова болела, но она не понимала почему, то ли от удара, то ли от перемены погоды — циклонам, знаете ли, плевать на то, что вся школа в данную минуту буквально находится под угрозой уничтожения. Наконец, нащупав рану на лбу, которая, по всей видимости, образовалась именно от удара, она поняла природу боли. Так или иначе, Лёша выбрал оглушить её, а не лишать жизни. Вот только Вика не знала, радоваться ли этому обстоятельству или нет. Слишком шокирующей для неё оказалась информация о том, что Лёша — внук Теодоры Раубер. Лёша, обещавший ей незабываемые каникулы в Риме — внук женщины, которая окружила школу военными и, кажется, вознамерилась всех их убить. Память адскими флешбеками воспроизводила произошедшее минутами ранее, и даже удар по лицу не смог стереть эту информацию, хотя, если бы её спросили, она предпочла бы этого не помнить или вовсе не знать. Пусть бы Барышников запомнился ей, как истинный рыцарь, помогающий им найти ответы, заботливый старший брат неугомонной второклашки. Она хотела помнить его таким, а не злодеем. Вика даже потёрла виски, но, как и следовало ожидать, ненужная информация не стёрлась из памяти.       Кузнецова вышла из библиотеки и побрела через холл наверх, пытаясь попутно решить, стоит ли раскрывать ребятам личность Лёши или в любом из вариантов развития событий это уже не имеет значения? На первой ступени лестницы её нагнали двое пятиклашек — вот о них-то и о том, что она отправила их вниз за письмом графа Щербатова, после пережитого потрясения она как раз успела забыть.       Лиля и Денис громко выкрикивали её имя, видимо, желая поделиться чем-то очень важным и невероятным, хотя что после новости о том, что Лёша предатель, может её впечатлить, она не понимала, но всё же остановилась. Нагнав старшеклассницу, дети тут же «вылили» на неё весь поток информации, а красочным завершением рассказа стало то, что створки шкатулки мгновенно распахнулись от соприкосновения с камнем и явили взору половину каменного сердца. Девушка была погружена в свои мысли, поэтому до неё не сразу дошла суть происходящего. Она несколько минут просто смотрела, переводя взгляд то на улыбающуюся Лилю, то на шкатулку, и никак не могла понять, что от неё хотят. А потом вдруг таким же растерянным голосом скомандовала:       — Так, ребята, быстро наверх! — и, пропустив Дениса вперёд, вместе с Лилей стала подниматься по лестнице.       С этого момента про Барышникова она больше не думала, разве что допустила мысль, что, когда он назвал её самой умной, он не ошибся. В голове у Кузнецовой вдруг созрела совершенно невероятная идея, но если она окажется права, то все заражённые будут свободны если не от военных, оцепивших школу, то от вируса. Это означает, что если они всё же смогут выбраться за пределы школы, то не умрут через сутки от вируса. Идея была немыслимой, и, чем ближе они были к чердаку, куда она вела ребят, тем больше ей так казалось, но всё же попробовать стоило, терять совершенно точно было уже нечего. Девушку не покидала неизвестно откуда взявшаяся мысль, что в том флаконе вовсе не вакцина.       — Ух ты, а я тут раньше не был! — воскликнул Денис, оглядевшись, и в голосе мальчика слышалось неописуемое разочарование. Ещё бы, с его-то тягой к приключениям узнать о таком месте в последний день пребывания в школе — обидно!       — Не переживай, — мягко улыбнулась Вика, желая подбодрить явно раздосадованного мальчика, — я об этом месте только в десятом классе узнала.       Сказав это, Вика принялась что-то быстро искать. Лихорадочно перебирая хлам, который был здесь повсюду, она, казалось, сама не знала, что ищет, но не оставляла попыток найти.       — Вика, а что ты ищешь? — не утерпела Лиля, глядя на происходящее. Признаться, она ожидала несколько другой реакции на секрет в шкатулке, а не поиска неясно чего на пыльном чердаке.       — Помните, — заговорила Кузнецова, параллельно продолжая поиск непонятно чего, — граф в письме писал, что очень жалеет, что не поверил легенде, в которой сказано, что избавиться от проклятия небесных камней и вылечиться можно, только принеся половину камня в жертву богам... — Она нашла старое железное блюдо и велела: — Давайте камень.       — Мы что, будем приносить жертву богам? — Денис поднял брови.       — Именно это мы и будем делать, — подтвердила Вика.       — Теперь понятно, почему от камня только половина осталась, — Лиля, обладающая высоким интеллектом и нестандартным мышлением, вдруг поняла всё, о чём думала Вика. — Там была не вакцина!       Ребята послушно открыли шкатулку и поставили её на блюдо, а Вика подожгла — на счастье, среди хлама нашлись и спички, — и поднесла к вентиляции, давая дыму возможность вырваться на свободу. Тот, в свою очередь, стал быстро распространяться по всем помещениям школы, в которых были вентиляционные решётки, даря заключённым в Логосе шанс на исцеление от вируса, созданного ещё до войны. Все те, кто находился в школе, начали сильно кашлять. Дым саднил горло и внушал страх — вдруг военные уже начали зачистку школы? Никому, кроме трёх смельчаков на чердаке, не было известно, что этот дым дарует спасение, а не смерть.

***

      Пробираясь сквозь дымовую завесу, Вика без стука ворвалась в кабинет Ларисы. Она схватила со стола тестер и быстро проговорила:       — Надо сделать Максиму тест! — С этими словами она подбежала к Морозову. Он всё ещё плохо выглядел, но уже был в сознании. Означало ли это, что всё получилось?       Индикатор прибора загорелся зелёным, а это означало лишь одно — вируса в крови не было. И пока все полными недоумения глазами глядели то на Вику, то на Максима, который, кажется, так и не понял, что выздоровел, Кузнецова широко улыбалась.       Она ликовала. Её имя значит "победа", и она победила, спасла от вируса всю школу, несмотря на всё притворное обаяние и злодейские замыслы Лёши, хотя, чёрт побери, она очень старалась, прикладывала все свои усилия, но не могла думать о нём, как о законченном негодяе, не выходило. Девушка вышла из кабинета, оставив ошарашенных, но одновременно счастливых Марию и Лизу с Максимом, а сама, прислонившись спиной к обратной стороне двери, вдруг задумалась.       Даже если всё закончится хорошо, что будет дальше? Ведь все надежды, которые ей давала эта школа, она же и отняла. Грант, за который она так боролась, все её хорошие оценки и аттестат после скандальной славы школы не будут иметь никакого значения при поступлении. В том, что слава будет скандальной, можно было даже не сомневаться, а значит, ей не будет легче поступить в университет, а, может быть, и сложнее. В итоге, не получив хорошего образования, она станет работать обычным офисным клерком, считать каждую копейку, как это делали всегда её родители. Зачем тогда её уникальный ум, которым так восхищался Лёша некоторое время назад? Друзья, которых она обрела в школе... Максим останется жить с Лизой и своей мамой. Вначале они, конечно же, будут созваниваться и очень часто встречаться, потом переписываться пару раз в неделю и звонить по знаменательным датам, затем присылать друг другу электронные открытки на праздники, а потом и вовсе просто кивать при случайной встрече на улице. Её самая лучшая подруга умерла, Андрей пропал где-то в лабиринтах школы, а Рома всегда был по-настоящему привязан только к Артёму. Так что же осталось? Только её жизнь, которая в данный момент висит на волоске. Как бы ей сейчас не помешали каникулы в Риме, и вот снова против её воли Барышников проник в мысли.

***

      Всё закончилось, причём как полагается заканчиваться голливудским фильмам, которые потом, без сомнения, будут номинированы на "Оскар"; в таких картинах обязательно снимаются такие знаменитости, как Анджелина Джоли, Джордж Клуни, а музыку к ним пишет самый лучший композитор.       Да, пожалуй, всё закончилось, как в голливудском фильме. В тот самый момент, когда Клавдия Сафронова уже отдала приказ стрелять на поражение, на поляне у школы откуда-то взялись бойцы спецназа; они положили всех подчиняющихся Раубер солдат на землю, успев буквально за мгновение до того, как они нажали на спусковые крючки, лишив тем самым жизни даже детей.       Наблюдая за этим, без преувеличения, чудом, ребята не сразу заметили, как из одной полицейской машины, что прибыла в числе прочих, выходит Андрей. Андрей, которого они считали пропавшим, был цел и невредим. Он воссоединился со своей семьёй, нашёл свою сестру, маму и братика; особенным сюрпризом стала бабушка. Он представил свою маму её брату, которого она видела в последний раз в шесть лет.       Бойцы спецназа тем временем уводили Лешу и его бабушку, сажая тех в полицейские автомобили. Вика смотрела Лёше прямо в глаза, провожая его грустным взглядом, в котором, кажется, собралось всё сожаление из-за римских каникул, которые уже никогда не состоятся. Она глядела на Лёшу, потому что, как выяснилось, ей, Роме и Павлу в этом всеобщем ликовании не было места. Своего счастья в Логосе они так и не нашли. Да, пожалуй, здесь бы тоже не помешала красивая и очень грустная музыка какого-нибудь мирового композитора.       Все вокруг смеялись и радовались спасению или воссоединению с родными и близкими, так что можно было подумать, будто всё происходящее совсем недавно — это какой-то глупый розыгрыш или дурной сон, который приснился под утро после просмотренного на ночь ужастика, если бы только не чёрные клубы дыма, что поднимались от здания сожжённой усадьбы прямо вверх, подкапчивая серое октябрьское небо.

***

      Лиза так часто моргала глазами, что окружающим, которые тщательно следили за здоровьем женщин её статуса, стоило бы уже забеспокоиться и проверить девушку на предмет наличия у неё нервного тика. Однако до сих пор это никому не пришло в голову, поэтому Лиза позволяла себе моргать, хотя бы пока никто не видит.       Впрочем, она уже и позабыла, когда в последний раз её звали Лиза. Елизавета Морозова осталась в прошлом, которое как раз и казалось сном, причём таким чудным, что просыпаться не хотелось; такие обычно снятся под утро, за полчаса до сигнала будильника. Настоящее, в котором она находилась, было похоже на кошмар, но будильник никак не звенел — может, Макс опять забыл завести?       В этом настоящем её прежнее имя было под запретом. Теперь её звали иначе. Однако в редкие минуты единения с собой, как сейчас, например, на мгновение становясь невидимой для других, она позволяла себе называться прежним именем.       Лиза прекрасно помнила, что всё закончилось, как в голливудском фильме — все злодеи были наказаны, герои вознаграждены, а Вике, с её нестандартным умом и мышлением, удалось добавить к нему даже открытую концовку: в самый последний момент, ничего не объясняя своим друзьям, она зачем-то села в полицейскую машину, которая отправилась следом за той, в которой увезли Барышникова.       Послушав Макса, Лиза тогда не стала её останавливать в надежде на то, что через несколько дней у них обязательно будет возможность встретиться, всё обсудить, и вот тогда-то подруга, придя в себя, обязательно объяснит природу своего поступка. Все они едва не простились с жизнью, мало ли что в голову пришло после такого?       Вот только тогда Лиза ещё не знала, что, когда они встретятся в следующий раз, они будут по разные стороны и уже никогда не поговорят так, как раньше. А впрочем, даже будь у неё такая возможность, Лиза ни за что не стала бы этого делать. О чём прикажете говорить с той, что создала вирус, навсегда изменивший их привычную жизнь?       Всё закончилось, как в голливудском фильме. И, чёрт побери, Лиза так и не смогла понять, в какой момент они очутились в худшем сценарии всех сбывшихся антиутопий. Она то и дело жмурилась, желая наконец пробудиться.       Сейчас, прислонившись к стене у входа в богатый особняк Малфоев, Лиза стояла и вспоминала, как в огне, который они сами и разожгли, горела их школьная форма, синяя с эмблемой. О боже, с каким удовольствие она бы сейчас сожгла красное платье, в которое была одета, да и не только его, а и этот особняк, и этот город...       Где-то там, за её спиной, звонко смеялась хозяйка особняка, Астория Малфой, благородная особа, британка, по слухам, имеющая отношение к королевской семье. Смеясь, она о чём-то рассказывала подруге, когда-то носившей русскую фамилию Кузнецова.       Астория была из Королевства, её собеседница — из России. Астория училась в Оксфорде, её родители были дальними родственниками королевы, Вика — из семьи работяг и училась в Логосе, том самом, сгоревшем дотла годы тому назад. При других обстоятельствах они бы никогда не пересеклись, не то что нашли общие темы для бесед, но в этом мире никто уже не делил людей на национальности. Не было американцев, немцев, русских или англосаксов — были лишь те, кто располагал вакциной от смертельного вируса, те, кто рожал им детей, и те, кто на них работал. Всё закончилось, как в голливудском фильме. В какой момент они очутились в антиутопии?       Поразмышлять над этим вопросом Лизе снова не дали. Девушка, за которой она пришла в этот дом, спустилась по лестнице и легонько постучала её по плечу, привлекая внимание.       — Благословен плод, — обернулась Лиза.       — Да разверзнет Господь, — вторила ей другая.       Поприветствовав друг друга, как и полагалось в новом мире, они собрались выйти на улицу, и, пока никто не видит, Лиза позволила себе оглядеть ту, с которой они уже два месяца ходили вместе в магазин каждую среду. Ходить поодиночке было запрещено, даже до ближайшего магазина — впрочем, никуда более они отправиться и не смогли бы — им полагалась только в паре. Её напарница была милой.       Аккуратные, немного детские черты лица, тонкие губы, карие глаза, рыжие волосы, при особом освещении кажущиеся русыми. Она тоже британка, как и её хозяева; кажется, в прошлой жизни её звали Гермиона Грейнджер, теперь же она удостоена лишь прозвища "грязнокровка".       Впрочем, так в новом мире зовут всех, у кого в прошлом побывал в крови один из первых образцов вируса «INGRID». По иронии судьбы, только обладательницы «грязной крови» могли родить наследников представителям высшей власти, ибо только они в новом мире обладали способностью родить ребёнка.       Разумеется, по новым правилам жил не весь мир, а лишь те, кого Барышников смог подчинить. Как правило, это были государства, которым нечего было предложить взамен на нейтралитет. Но всё же ещё существовали государства, несмотря ни на что продолжающие диктовать собственные условия Галааду — так отныне называлось новое государство. Удивительно, как изящно и мастерски его создатели замаскировали в него слово «ад», ещё большей издёвкой было то, что столицей Ада стал Рай. Столица Галаада находилась в Санкт-Петербурге, городе, в котором его создатель некогда мечтал создать рай. Просто Алексей, однажды вспомнив, что кто-то прочил городу на Неве стать столицей мира, решил, что так тому и быть.       Властям Галаада не подчинялся Китай, всё ещё превосходивший прочие страны планеты по численности населения. Власти были убеждены в том, что никакой вирус не сможет поставить под угрозу их существование. Верна своим принципам была и Северная Корея — государство по-прежнему было закрыто от всего мира. На поклон не шли и многие страны Востока, свято верящие, что если землю постигла подобная кара, значит, на то воля Всевышнего, а те, кто пленяет женщин во имя продолжения рода человеческого, идут против его воли       «Запад бросает богу вызов! Он говорит, что бог умер», — кажется, Лиза слышала такую фразу в одном из сериалов своего детства.       Существовали и страны, которым Лёша со своими приближёнными изначально не стал диктовать свои правила — например, Объединённые Арабские Эмираты. Страна была небольшой по численности населения, а ещё обладала нефтью и алмазами, и, поразмыслив, Барышников решил, что с такими лучше дружить на равных.       Да, в мире до сих пор были страны, живущие как прежде, своей прежней жизнью, которую она видела теперь только во сне — там всё шло своим чередом, там можно было укрыться от этого кошмара, вот только сбежать туда не представлялось возможным. Лиза знает, она пыталась. Да и надолго ли случится укрыться? Гермиона, обладающая не менее острым умом и высоким интеллектом, как её бывшая подруга Вика Кузнецова, утверждала, что рано или поздно настанет момент, когда в ныне обособленных странах тоже перестанут рождаться дети, и, боясь истребления всей нации, они придут на поклон к Барышникову за вакциной и более ценным товаром — женщинами, способными к зачатию, иначе говоря — грязнокровками.       Правда, Лиза может этого уже не увидеть. Когда пять лет назад родился её единственный сын, врачи предупредили, что из-за пересадки сердца последующие роды могут иметь осложнения вплоть до летального исхода, а поскольку, по правилам Галаада, грязнокровка рожает детей до тех пор, пока не износится и не умрёт, Лиза не знала, сколько ей ещё придётся так прожить.