Сокровище дракона

Июль Х784

      Неуловимая Мэгги оказалась и вполовину не такой страшной, как можно было подумать. Видимо, экономки и горничные просто краски сгущали, когда говорили о ней с нескрываемым презрением. С их-то слов Мэгг должна была выглядеть не лучше выловленной из реки утопленницы, но она была обычной девушкой, которую забудешь через пять минут, если встретишь на улице. Запоминались разве что её глаза: тёмные и чуть раскосые.       — И всё же, Мэгги! Что ж это за дело такое, позволяющее мужчине руки распускать? — вкрадчиво поинтересовалась Лара.       Показное дружелюбие едва ли смягчило Мэгги, та только ещё больше занервничала, сбрасывая совсем хлипкую сеть готовящегося заклятья. Лара потёрла ладони друг об друга, сбросив остатки неудавшейся попытки околдовать упрямую горничную.       «Ничего, и не такие задачки решали. Как там говорил Бикслоу? Не успела околдовать — заболтай. Усыпишь бдительность, и ничто не помешает повторить!» — Лара почти случайно вспомнила обрывок давнего разговора с Повелителем Душ.       — Вам-то какое дело?! — вновь огрызнулась Мэгги, теребя кончик блёклой, заметно растрёпавшейся косички. Глубокая складка пролегла меж сведённых у переносицы бровей. Девица смотрела на волшебниц исподлобья, и в этом взгляде не было и тени симпатии, только недоверие, изредка проглядывающееся за поволокой колдовской дымки.       В любом другом случае Лара наверняка восхитилась бы силе воли девушки. Как не восхищаться тому, что слабый разум обычного человека до последнего сопротивляется магии контроля? Однако сейчас Лару эта «стойкость» выводила из равновесия и здорово осложняла и так не самое простое занятие: навязать свои желания, не потревожив сеть чужих. Оставалось заговаривать Мэгги зубы, надеясь, что психологическое давление не спутает все карты.       — До тебя? Никакого, — тонко усмехнулась Лара, посмотрев на девицу сверху вниз. — Только мы-то уйдём, а меченный вернётся…       Недвусмысленный намёк на ужасы недалёкого будущего, самую малость подкреплённый частицами эфира, и некоторая тревога Мэгги превратилась в чистейшую панику. Ларе пришлось почти до крови прикусить щёку, лишь бы не смазать эффект непрошенной победной усмешкой. Кажется, волшебнице удалось зацепиться за небольшую трещинку в разуме дурнушки Мэгги.       — Я… — девица затравленно посмотрела на волшебниц, прижав ладонь к пострадавшей щеке.       Мэгги колебалась. Лара попробовала было ещё немного подтолкнуть девицу, но неизвестный волшебник плотно опутал разум несчастной горничной, и заклинание не сработало как надо. Снова. Лара досадливо цыкнула. Её скромные навыки в манипуляциях без волшебства практически исчерпали себя.       — Расскажи всё, что сможешь, и мы защитим тебя! — внезапно выпалила Люси. Люська так искренне верила в свои слова, что Мэгги поверила.       Сопротивление оказалось сломлено. Чаша весов склонилась в пользу сотрудничества с волшебницами. Любовно сплетённая паутинка контроля аккуратно расположилась в прорехах петель недоброй воли. Лара ликовала. У неё получилось!       Заклятье мешало бывшей горничной говорить о меченом волшебнике и пропаже госпожи Мари, а в остальном язык Мэгги, охочей до чужих секретов, ничего не сдерживало.       В её рассказе всë началось с конверта, запечатанного голубой сургучной печатью. Конверт не был подписан. Его доставили вместе с другими письмами и утренней газетой к завтраку. Мистер Ливетт имел привычку просматривать почту не у себя в кабинете, а за чашечкой утреннего кофе. Ничего не предвещало беды.       — Я прислуживала за завтраком. Миссис Ливетт в тот день припозднилась и вошла в столовую, когда мистер Ливетт вскрывал странный конверт. Она только мельком глянула в написанное и подняла страшный крик!       — Припадок? — переспросила Лара. Нехорошее предчувствие подняло острую змеиную голову.       Мэгг кивнула. О том, что миссис Ливетт нездорова, в поместье знали все. К женщине вернулась старая болезнь. Рецидивов страшного недуга практически не было с тех самых пор, как мисс Мари переросла детскую болезненность.              — Хозяйка, — Мэгг с презрением произнесла это слово, — давным-давно свихнулась! В плохие дни родную дочь не признавала. Могла в волосы вцепиться. Бедная моя госпожа…       — А в хорошие? — спросила Люси. Вид у Люськи был такой, будто она вот-вот заплачет. Так прониклась невнятной страшилкой? Наивное летнее дитя…       Мэгг замялась. Бледные щёки девушки тронул румянец, проступивший некрасивыми ярко-красными пятнами, напоминающими больше свежие кровоподтёки. Обиженная на господ горничная ощутила укол стыда, и злое ликование куда-то улетучилось.       — А в хорошие она улыбалась и благодарила Господа за избавление мисс Мари от странностей… — явно нехотя произнесла Мэгги.       «Что ж, это объясняет, почему слуги и ухом не повели, когда миссис Ливетт закричала. А я-то думала, почему мне никто и слова не сказал? На приказ мистера Ливетта не мешать волшебницам грешила. Ха-ха!»       Со слов Мэгги, первое странное письмо пришло год назад. Его мистер Ливетт сжёг, недрогнувшей рукой швырнув в камин. Таинственный отправитель не переставал писать. Миссис Ливетт подобная настойчивость неизменно выводила из равновесия, и за закрытыми дверьми кабинета мистера Ливетта нередко были слышны ругань и крики. О чём спорили, Мэгг выяснить не удалось. Другие слуги её не особо жаловали и близко к дверям не подпускали. Подобная странность могла бы забыться за чередой однообразных дней. Мало ли какие скелеты таятся в чужих шкафах? Вот только месяца три назад таинственный отправитель оставил похожий конверт в приюте. Адресатом значилась Мари Ливетт.       — Голубая печать, звёздочки и переплетение букв «В» и «М»?       — Что было в том письме?!       Вопросы прозвучали практически одновременно. Мэгг растерянно посмотрела на волшебниц. Лара раздражённо закатила глаза. Эта бесконечная история её порядком утомила. Создавалось впечатление, что чем больше они узнавали о происходящем в поместье, тем глубже увязали в болоте чужих тайн с сомнительным душком.       — Молчу-молчу! Пожалуйста, продолжай, Мэгги. — попросила Люси.       — Да… Откуда вы знаете?!       Лара фыркнула, посмотрев на Мэгг, как на человека, чьи вопросы были настолько смехотворны, что не было никакого смысла отвечать. Девица оказалась не такой тупицей, смекнув невысказанное: «Совсем дура?»       — Не важно… Печать такая, как вы описали. Некая Ви, столичная актриса, утверждала, что она настоящая мать госпожи Мари и… — Мэгг болезненно скривилась. Дымка заклинания предупреждающе мигнула, но девушка продолжила. — Там говорилось, что мистер Ливетт купил госпожу Мари, как щенка на базаре. Моя госпожа не поверила в этот вздор и написала ответ, полный праведного негодования. Та женщина не унималась. Письма продолжали приходить и приходить. Госпожа велела не показывать ей эту вздорную мерзость. «Сжигай отвратительные наветы, как только они попадут к тебе в руки. Не желаю ничего слышать об этой Ви!» — говорила она.       Больше Мэгг не смогла произнести ни слова. Что-то в откровениях горничной спровоцировало заклятие, и Мэгги, тихо вскрикнув, схватилась за голову. Люси подскочила к корчащейся от боли горничной. Лара задумчиво посмотрела на служанку, перебирая в уме детали головоломки.       — Ты ничего не сказала про кольцо, — заметила Лара. Изобразить жалость к чужим страданиям у волшебницы не вышло. Она и не старалась. Лару раздражал болезненный скулёж и отдающиеся в висках тупой болью отголоски посторонних эмоций. — Это ведь ты вернулась ночью в поместье Ливеттов, притворяясь Мари. Больше некому. Говори!       Мэгг подняла мутный взгляд на Лару, по-совиному медленно моргая. Дымка алого тумана не желала уступать золотистым искрам солнечного песка. Эфир уходил всё равно что вода в песок.       — Д-да… — едва слышно проскулила Мэгги, с трудом шевеля бескровными губами. — Мне приказал маг с головой ворона на руке…       Больше Мэгг ничего не сказала. Разум несчастной не выдержал давления, и девица обмякла, потеряв сознание. Лара невидящим взором уставилась на свои дрожащие руки. Несчастная Мэгги даже не подозревала, как скверно для её пропавшей госпожи то, что меченый волшебник, по всей видимости, состоял в той самой гильдии.

***

Февраль Х782

      Лара зашла в папину комнату без стука. Он её не замечал. Лара не старалась вести себя тихо и осторожно. Всё равно не могла предугадать, какая половица скрипнет в самый неподходящий момент. Просто папа слишком поглощён бесцельным пусканием горького дыма в окно. Тихо шуршал по полу подол траурного платья. Похороны Лисанны Штраус несколько затянулись.       Осуждать папу за то, что он намеренно задержался, пропуская церемонию прощания, Лара и не думала. Она никогда не дружила с младшей Штраусс и сама бы с превеликим удовольствием никуда не пошла, но отказать совершенно разбитой Мире девочка не смогла. Пришлось идти.       — Снова куришь? — негромко спросила Лара с некоторым безразличием.       Папа подавился сигаретным дымом, ощутимо прикладываясь затылком об оконную раму. Болезненно зашипев, он поспешно бросил наполовину истлевшую сигарету в приспособленную под пепельницу железную банку.       — Кха-кха! Деду ни слова, — хрипло произнёс папа.       Лара пожала плечами: «Как скажешь, пап». У неё не те отношения с гильдмастером, чтобы нечаянно проговориться о маленьком увлечении его обожаемого внука. Старик, может, и смирился с её существованием в своей семье, но добродушие и эти полные фальши «внученька» были лишь игрой на публику.       — Как… всё прошло? — откашлявшись, спросил папа после непродолжительного молчания.       За горечью дыма практически не чувствовалась приторная сладость женских духов. Лара смогла различить фруктовые нотки, только когда подошла вплотную. Девочка закусила губу, мысленно считая до десяти. Она могла понять нежелание папочки идти на похороны девчонки, с которой он при жизни перебросился едва ли парой фраз. Не ей осуждать нежелание строить скорбную рожу, когда на самом деле тебе всё равно. Вот только она же просила папу приехать, чтобы ей не пришлось в одиночестве тонуть во всеобщей скорби, захлёбываясь чужими эмоциями. Папа ей обещал и не приехал. Сказал, задание задержало. Хорошее такое задание с пышными формами и едкими сладкими духами.       — Как обычно, пап! — раздражённо дёрнула плечом Лара, стянув неудобные туфли. — Штраусы бьются в истерике, согильдийцы бухают, изредка произнося тосты в память о погибшей. А я между всем ними. Спасибо, что поддержал.       Папа сгрёб её в крепкие объятия. Не позволил вывернуться, легко прижимая такую хрупкую и маленькую в сравнении с ним волшебницу к широкой груди. Лара медленно успокаивалась. Ощущать тяжесть рук родного человека. Чувствовать, как бьётся папино сердце совсем близко. Не это ли настоящее счастье?       — Сокровище, не ревнуй. Я встретился со своей матерью. На неё вышел Иван.       Лжи в словах папы Лара не заметила. Она могла ошибиться, угадывая по отголоскам эмоций мысли других людей, но с папой никогда. Папа не врал.       — И что он хотел? — спросила Лара.       Мрачных тайн у семейства Дреяров было предостаточно. Одной из них были папины родители. Лара особо не задумывалась, что у неё могут появиться бабушки или дедушки, кроме Макарова. О папиных родителях не говорили в гильдии. Можно было подумать, что они давно умерли, если бы в первые месяцы новоиспечённая Лара Дреяр не слышала взаимных претензий внука и деда. Новый дедушка Лары, Иван Дреяр, в прошлом сотворил нечто ужасное. Настолько ужасное, что практически всесильный мастер Макаров был вынужден выгнать родного сына из гильдии. Бабушка Лары, имени которой девочка не знала, ушла строить новую счастливую жизнь в другую гильдию. Кажется, она вступила в исключительно женскую гильдию «Пята Русалки» и изредка присылала сыну и свёкру праздничные открытки.       — С внучкой познакомиться, — съязвил папа, глухо рыкнув. — Не знаю я, чего он хотел! Матушка всю встречу прорыдала. Она раскаялась, видите ли! Раньше надо было…       Лара успокаивающе погладила папу по руке, накинув на него «Единение душ». Да. Сложности с родителями — это у них однозначно семейное.       — Ты её простил?       Молчание. Лара по эмоциям поняла, что простил, просто признавать не хочет. Её папочка-дракон может рычать, метать громы и молнии, но глубоко внутри он совсем не злой.       — Как-нибудь познакомишь нас?       — Нет, — папа отрицательно мотнул головой. — Пока за ней хвостом таскаются молодчики из «Хвоста Ворона», ей не стоит с тобой видеться. Не хочу своими руками подарить Ивану редкую возможность схватить меня за яйца.       — Пап! — Лара хихикнула. Иногда папа забывал следить за речью и потом так забавно смущался собственной оплошности. Совсем как сейчас.

* * *

Июль Х784

      Независимая гильдия «Хвост Ворона» была основана Иваном Дреяром после того, как мастер Макаров выгнал его из Хвоста Феи. Официальный статус гильдии воронов колебался от года к году. Иван не состоял в союзе мастеров светлых гильдий, не платил налогов Совету волшебников, но и об откровенно тёмных делишках его гильдии ничего известно не было. К тому же, сложно назвать гильдию тёмной и натравить на них рунных рыцарей или магов светлой стороны, если не знаешь, где облаву устраивать.       Однако между членами гильдии Хвост Феи и ребятами из Хвоста Ворона то и дело вспыхивали конфликты. Иной раз до драк с арестом на недельку-другую доходило. Вороны ненавидели фей, и это было взаимно.       — То есть… — Люси посмотрела на Лару как на сумасшедшую. — Мы должны бросить расследование, потому что… маги двух гильдий не в состоянии держать кулаки при себе? Серьёзно?! Лара, мы точно светлые волшебницы?       Лара устало потёрла ноющие виски. Она не надеялась на понимание от Люськи. Сложно непосвящённому человеку внятно объяснить то, что сама Лара принимала как данность, потому что чувствовала папины эмоции и неподдельное волнение мастера Макарова, когда речь заходила о «Хвосте Ворона». Люси не понимала, как можно прекратить расследование, толком ничего не выяснив. Она рвалась дальше рыть носом землю в поисках пропавшей Мари. Как и все новички, Люси не хотела признавать, что бывают ситуации, когда приходится быть бездушной скотиной, избегающей больших неприятностей ценой нечистой совести.       — Формально задание мы выполнили, — заметила Лара, помахав у Люси перед носом подписанным мистером Ливеттом соглашением.       Показной цинизм в голосе напарницы переполнил чашу терпения Люськи. Девушка покраснела от гнева. Карие глаза Люси сверкали от переполнявшего возмущения.       — Да-а? Назовёшь Мари убитой и заберёшь оговорённую половину от вознаграждения? — ядовито поинтересовалась Люська, уперев руки в боки. — А если она жива и нуждается в нашей помощи?!       «Ауч! Бьёшь не в бровь, а в глаз, Люси», — усмехнулась про себя Лара.       — Значит, судьба у Мари такая, не счастливая! — рявкнула Лара, самым бесчестным образом прибегая к магии вместо уговоров.       День был долгим. Ночь Ларе показалась и вовсе бесконечной. Навязчивые мысли кислотой разъедали напускное спокойствие. Обиженное сопение Люськи давило на растревоженную совесть, противно подвывавшую переклички ночных птиц. Сказать, что бросишь расследование, намного проще, чем действительно сделать это. Люси с ней не разговаривала, но её демонстративное молчание долбило по голове куда громче любых криков.       Люси теперь считала Лару бездушным чудовищем. Не так уж несправедливо, если разобраться, но разбираться Лара не хотела. Единственное, чего действительно хотела волшебница, это забыть всё расследование как страшный сон. Девушка старалась не думать, что послужило истинной причиной сумасшествия миссис Ливетт. Она не хотела перетряхивать до бесконечности покрывшиеся пылью воспоминания, не находя в них ни одного оправдания, только обвинения.       — Я и забыла, как, оказывается, неприятно быть чудовищем… — горько усмехнулась Лара.       Зажатая в руках волшебницы куколка возмущённо дёрнулась. Бикслоу на том конце связи явно был не согласен, но слов незнакомого шифра не разобрать. Лара могла только самостоятельно додумать, какие слова утешения подобрал для неё друг.       — Что мне делать? Бикс, я правда не понимаю тебя…       Тихо. Темно. Только далёкие холодные звёзды смотрели в грязное окно съёмной комнаты. Лара откинулась на жёсткую подушку. Скрипнул матрас, норовя впиться сломанной пружиной в неосторожно оголённую поясницу. Сон к Ларе всё не шёл. Промаявшись добрую половину ночи в бесплодных попытках уснуть, Лара прекратила бесполезные попытки. Встала. Умылась, сердито поплескав на лицо холодную воду. Единственный постоялый двор мог порадовать только отсутствием неучтённой живности в комнатах. Впрочем, всё равно лучше, чем коротать ночь посреди чистого поля под звёздами.       На соседней койке сладко спала Люси, пуская слюни в подушку. Ей совершенно ничего не мешало видеть десятый сон. Лара почти ненавидела Люську в этот момент, отчаянно завидуя её беспечной наивности.

***

      — Долго спите, мистер Ливетт, — тонко усмехнулась Лара, отсалютовав мужчине чашкой ароматного кофе.       Обычно Лара предпочитала начинать день со стакана прохладной воды с лимоном, но требовать особых услуг от прислуги, поднятой ни свет ни заря обещаниями жестокой расправы, ей показалось не самым разумным решением. Ладно ещё, если в чашку плюнут. Вдруг у повара рука дрогнет, и в напитке окажется настоящая отрава? Лара не рискнула испытывать судьбу и наслаждалась кофе в ожидании мистера Ливетта.       Мужчина натянуто улыбнулся. За насквозь фальшивой улыбкой Лара отчётливо ощутила обжигающий жар пробудившейся ненависти. Бархатный халат с золотой вышивкой был накинут поверх брюк, не имеющих никакого сходства с пижамными штанами.       — Вашими стараниями глаз не сомкнул, — не удержался от колкости мистер Ливетт. — Чем обязан столь раннему визиту?       В ожидании рассвета Лара сподобилась перенести результаты расследования на бумагу. Она в жизни не призналась бы, что пересилила неприязнь к подобного рода занятиям только ради возможности пафосно швырнуть стопку листов на журнальный столик. Бумага, исписанная скачущими вверх и вниз строчками, рассыпалась по столу, едва не опрокинув чашку мистера Ливетта.       — Ой, неловко вышло, — хихикнула Лара, отпив ужасно горький напиток. Молока или сахара, к сожалению, не предложили. Заедать приторно сладкими пирожными было ещё хуже, чем давиться обжигающей жидкостью без ничего.       Мужчина пробежался взглядом по написанному. К ненависти прибавилось ледяное, как вершины гор Хакобе, недовольство. Лара совершенно не скучала по пробирающему до костей холоду.       — Что это?       — Результат наших усилий, — просто ответила Лара и хлопнула себя по лбу. — Чуть не забыла! Это тоже вам: кольцо со слабенькой иллюзией внешности Мари и ключ от её спальни.       Предметы волшебница положила поверх бумаг. Лара рассчитывала на скандал. Она готовилась к нему, даже продумала, как балансировать между вежливостью и хамством, но её усилия были напрасны. Мистер Ливетт брезгливо стряхнул с верхнего листа коричневые капли кофе, вчитываясь в написанное.       — Вашему учителю каллиграфии напрасно платили его жалование. Ужасный почерк, — вздохнул мистер Ливетт пару страниц спустя.       Улыбка застыла на губах девушки. Одно дело, когда явно нездоровая женщина из-за иллюзии называет кого-то Мари и обвиняет в неподобающем поведении. Это не страшно, хотя в какой-то момент Лара почти поверила в невозможное. Однако когда холодный и рассудительный мистер Ливетт в здравом уме поминает не столь очевидные мелочи, оценивая её реакцию, становится действительно жутко. Мурашки поползли по спине, вызывая практически нестерпимое желание встряхнуться.       — Моим образованием занималась мама, а не какой-то специально нанятый человек, — заученная ложь даётся легко, но впервые от неё колет язык и печёт губы.       В «Хвосте Феи» не принято настойчиво расспрашивать о прошлом её членов. Когда Лексус Дреяр назвал Лару своей дочерью, согильдийцы не стали допытывать его вопросами о матери девочки. Мнения разделились между двумя теориями: мама «Сокровища» умерла, и Лексус был вынужден забрать ребёнка, либо же несостоявшаяся миссис Дреяр отказалась от ребёнка с неуправляемыми магическими способностями и теперь строит новую жизнь без ошибок бурной юности.       Папа всегда упорно молчал на все вопросы, а Лара делала грустные глаза, и постепенно все привыкли думать, что мифическая мамаша давно почила. Лара не мешала им так думать. Очень удобная версия, ведь не надо додумывать лишнее, рискуя однажды запутаться в своей лжи.       — Пока по твоей милости она не сошла с ума, так и было, — мрачно добавил мистер Ливетт.       Лара вздрогнула. Тонкостенная чашка выпала из враз ослабевших пальцев. Тонко звякнув, заморский фарфор разбился на крупные осколки. Недопитый кофе выплеснулся на стол, заливая белоснежную скатерть.       — Н-не понимаю, о чём вы… — Лара нервно усмехнулась, ощущая, как холодеют пальцы, а сердце бьётся пойманной в силок пичужкой быстро-быстро. — Моя… Моя мама до последнего была при здравом уме и ясной памяти. Жаль, умерла лет десять назад. Неудачно упала в ванной.       Мистер Ливетт издевательски рассмеялся. Злость, выцветшая за прошедшие годы, смешалась с отчаянием в убийственный коктейль. Мистер Ливетт ненавидел Лару, но больше всего он ненавидел… Себя? Лара, оглушённая обвинением, была не уверена, что правильно читала его эмоции.       «Получается, то, чего так боялся все эти годы мастер Макаров, было правдой?»       — Это такая изощрённая месть за прошлое? — отсмеявшись, глухо спросил мистер Ливетт. Казалось, мужчина в один миг постарел на десяток лет. Ранее едва заметные морщины глубокими бороздами прорезали осунувшееся лицо.       — Нет. Дела прошлого не стоят моего настоящего и уж тем более будущего. — не задумываясь, ответила Лара. — На этом наше сотрудничество окончено. Смотрите пятый пункт письменного соглашения.       Мистер Ливетт поморщился, как от зубной боли. Пятый пункт подписанного соглашения — немедленное прекращение задания из-за неоправданных репутационных рисков для гильдии.       На негнущихся ногах Лара прошла до двери. Взгляд мистера Ливетта жёг затылок, но волшебнице было уже практически всё равно. Она давно отказалась от всяких притязаний на любовь и расположение некогда родных людей, а их ненависть хуже уже не сделает. Наоборот, не будет соблазнов играть в угадайку «а что если?».       — Ах да! — Лара обернулась. — Мистер Ливетт, вздумаете пакостить «Хвосту Феи»… Разделите с супругой её безумие. Всего доброго!       Лара была предельно серьёзна. Да, известие об вероятной причине сумасшествия миссис Ливетт потрясло девушку до глубины души. Не каждый день узнаешь, что случайно уничтожил чужой разум. Однако давным-давно утратившая свою силу привязанность к женщине, которую она в своей лжи уже похоронила и оплакала, меркли и бледнели на фоне возможной угрозе родным и любимым. Пусть Лара не была Дреяр по крови, она немало переняла от их фамильного духа и собиралась в случае беды в лучших семейных традициях прибить гадов, посмевших им угрожать.       Тяжёлая дверь глухо захлопнулась, отрезав волшебницу от призраков прошлого. Лара беспрепятственно покинула поместье и ненавистный город.