Сокровище дракона

Июль Х784

      Лару совершенно не радовала идея копаться в чужом грязном белье, в прямом и переносном смысле. Однако какие ещё были варианты? Поверхностный осмотр комнаты ни на шаг не приблизил волшебницу к хоть сколько-то полезным для расследования выводам. По утверждениям горничных, из гардеробной не пропало ни одного наряда, даже того, в котором Мари накануне вернулась в поместье. Волшебница проводила его обыск с премерзким ощущением, будто она оборванка, ненароком забредшая в дорогой бутик. По крайней мере, приставленная к ней надзирательницей горничная зорко следила за каждым неосторожным движением Лары с нескрываемым осуждением, будто та хотела что-то стащить себе. Можно подумать, что одно лёгкое прикосновение к тончайшему шёлку и заморским кружевам могло оставить несмываемые разводы грязи.       В моде Лара особо не разбиралась и дороговизну нарядов на вешалках определяла больше по громкости и надрывности возмущённых вздохов маячившей позади горничной. Но даже дикарь, который только недавно вышел из леса, мог бы заметить, что на одежду молодой аристократки, живущей почти затворницей, тратятся баснословные деньги.       «Эва продала бы душу только за возможность взглянуть на подобную роскошь…» — усмехнулась про себя Лара, тщетно пытаясь абстрагироваться от не самых приятных эмоций горничной. Думала та, как и Люська, чересчур громко.       Волшебница стиснула зубы, медленно выдыхая. Ей осталось посмотреть совсем немного коробок, но горничная и не думала успокаиваться. Бесконечно долгий день и не думал становиться легче. В гардеробной пахло не многим лучше, чем на улице рядом с цветущими кустами, казалось, эта приторная сладость ядовитой кристаллической пылью оседает на глотке, раздирая нежную слизистую. Лара старалась лишний раз не дышать. Виски неприятно покалывало.       Стоило срочно что-то эдакое придумать, отсылая живую помеху от себя подальше, или маячившая в опасной близости мигрень вцепится в волшебницу с остервенением оголодавшего пса. Ничего умнее, чем помянуть какие-то перчатки, не дававшие покоя одной девчонке из особо приближенных к Мари горничных, Ларе на ум не пришло.       — Где чёрные перчатки? — поинтересовалась Лара с таким видом, будто только ради них и полезла в эту проклятую надушённую и накрахмаленную братскую могилу дорогущих тряпок.       На обострённое восприятие волшебницы, подобно волнам утреннего прибоя, накатывало чужое удивление. Оно смывало следы недавних эмоциональных всплесков. Весьма умиротворяющее чувство.       — Не знаю, — глухо отозвалась горничная, и волны яростно хлестнули берег, выбрасывая на него обломки камней, поднятые беснующимися водами со дна.       Волшебница поморщилась, мысленно считая до десяти. Никаких моральных сил терпеть эту девку со скверным характером у неë не было.       — Тогда приведи того, кто знает! — рявкнула Лара, шугая горничную простеньким проявлением магии Контроля чувств.       Девицу как ветром сдуло. Лара с облегчением вздохнула, выбравшись из гардеробной. Пользуясь отсутствием давящего на мозги раздражителя, Лара принялась выстукивать пол и стены в поисках подозрительных полостей, даже под кровать залезла, обтирая собой начавшую скапливаться там пыль, но никаких тайников с ответами на все вопросы за деревянными панелями не было. Обрывочные знания о том, как работают настоящие сыщики, закончились. Лара больше от полного отсутствия идей полезла в выдвижные ящики туалетного столика.       Заколки, кисти для макияжа, свёрнутые в рулончики ленты. Ничего стоящего, обычные женские безделицы. Лара уже было собиралась с досадой признать свою полную несостоятельность в качестве детектива, как взгляд её зацепился за небольшую странность. Средний ящик казался меньше двух других. Если специально не приглядываться, и не заметишь, но при внешне одинаковой конструкции внутри загадочным образом потерялась часть глубины. Лара прищурилась, подмечая множество царапин в углу и на стенках. Будто кто-то неоднократно поддевал фальшивое дно тонким, но недостаточно острым предметом, царапающим ящик. Волшебница перетряхнула содержимое, выискивая среди многообразия украшений для волос то, которым можно было бы поддеть поцарапанный край. Длинная и плоская металлическая шпилька с украшением в виде серебряной стрекозы, с помутневшими глазками-камушками, легко вошла в небольшую щель.       Догадка оказалась верной. Между настоящим и фальшивым дном обнаружилось пространство. Мари припрятала туда пухлую тетрадку в кожаной обложке, простенькое кольцо из тёмного металла и аккуратно снятую с какого-то письма сургучную печать со смутно знакомым Ларе вензелем. Голубой блинчик сургучной печати с переплетением букв «В» и «М» в кольце маленьких четырёхлучевых звёздочек будил в памяти зыбкие образы, никак не желающие обретать чёткость. В памяти, как назло, всплыло только собственное смешливое фырканье и красный бархат обивки жутко неудобных кресел.       «Кресла и звёздочки… Когда это вообще было? Подробности практически вымарались из памяти, но когда? Точно не на задании, там своих и чужих эмоций столько, что захочешь — не забудешь. Мнгх… Сложно!»       Встряхнувшись, Лара сунула нос в тетрадку. Та оказалась «личной собственностью М. Л.», как гласила выведенная безупречной красоты буквами надпись под обложкой. Увы, найденный дневник Мари Ливетт представлял собой крайне пресное чтиво. Лара из чистого упрямства пролистала страницы до конца записей, обрывающихся после половины. Дат рядом с заметками не стояло, и понять, как давно было то или иное событие, не представлялось возможным, к тому же писала Мари исключительно о погоде и своём к ней отношении и, по всей видимости, упражнялась в каллиграфии и подборе наиболее кучерявых описаний.       «Могла бы для приличия хоть в паре строчек на что-то кроме пасмурного неба пожаловаться!» — съязвила про себя Лара, швырнув бесполезную тетрадку обратно в ящик.       Не успевшая толком расправить крылья надежда нащупать ту самую ниточку, ведущую из лабиринта расследования к сокрытому за множеством вопросов и неясностей кладу разгадки, лишилась маховых перьев, попав в лапы очередного облома.       Лара покрутила в руке кольцо. Слишком уж широк ободок чёрного металла для тонких девичьих пальцев. Снаружи ничего, кроме мелких царапин, неизбежно возникающих при постоянной носке украшений, видно не было. А вот внутри… Лара не поверила своим глазам, разглядывая неаккуратно выцарапанные руны неизвестного ей алфавита.       «Да быть того не может! Ха-ха… Неужели молния ударила дважды в одно место?!» — со злым ухмылкой подумала Лара, рассматривая руны.       Она не верила, что Мари, будучи волшебницей, была бы так любима слугами, но у судьбы зачастую весьма извращённое чувство юмора. Однако Мари слуги не просто любили, они её обожали, а не боялись и проклинали.       «Очень сомневаюсь, что мистер Ливетт стал бы нанимать для «ненормальной девчонки» учителей-волшебников. Слишком много ненужного шума вокруг его семейства бы поднялось. Тогда откуда Мари достала это колечко? Не проезжий волшебник же ей его подарил…»       — Мадам, доктор запретил вам вставать! Прошу, вернитесь в постель. — донеслось причитание всполошённой служанки из коридора. Ответа мадам было не слышно, негромкий голос утонул в причитаниях служанки.       Стук каблуков приближался к спальне Мари, и с ним вместе пришло ощущение всепоглощающей, ледяной, словно вьюга, ненависти. Такой концентрации негатива в одном человеке Лара давно не встречала и сильно сомневалась, что ей понравится беседа с хозяйкой поместья, но не в окно же сигать, лишь бы уйти от нежеланной встречи. Позабытое кольцо предательски соскользнуло.       — Что здесь происходит?! — Миссис Ливетт появилась в дверях спальни, впиваясь полным гнева, обжигающим взглядом в Лару, оторопело рассматривающую большое ей волшебное кольцо. — Мари? Где ты была, неблагодарная девчонка?!       Волшебница медленно моргнула. Картинка не складывалась. Не настолько они были похожи внешне с Мари, чтобы мать не сумела отличить своего ребёнка от приезжей волшебницы, но миссис Ливетт смотрела исключительно на Лару, захлёбываясь в гневе и ненависти. Неужели и вправду сошла с ума от беспокойства и видела образ дочери в любой светловолосой и сероглазой девушке? Тогда почему она так люто ненавидит дочь?       Помимо эмоций, которые не свойственны нормальным любящим родителям, миссис Ливетт выдавал нездоровый блеск горящих злобой глаз. Та самая причитающая служанка из коридора удивлённо ахнула, растерянно глядя то на свою госпожу, то на Лару.       — Сказать нечего? Или думаешь, раз мой супруг благоволит безродной девке вроде тебя, то можно меня игнорировать?! — миссис Ливетт лишь сильнее заводилась, угрожающе сокращая дистанцию.       — Вы обознались, — ровным тоном сказала Лара, краем глаза уловив нечто странное в зеркальном отражении.       — Обозналась?! — переходя на режущий слух визг, окончательно выходя из себя, закричала женщина, но Лара её уже не слышала.       Из зеркальной глади на волшебницу озадаченно смотрела Мари Ливетт. Копна длинных тугих локонов цвета топлёного молока всколыхнулась, стоило волшебнице немного повести головой в сторону. Мари оказалась ощутимо ниже Лары, и посредственно сделанная иллюзия покрывалась мелкой рябью от любого резкого движения. Обмануть кого-то подобной халтурой получилось бы только в темноте.       «Твою ж налево…» — выругалась про себя Лара, сдёргивая зачарованное кольцо с пальца. Ей срочно нужно было обдумать произошедшее подальше от истеричных аристократок и надоедливых служанок.

***

      Волшебницы условились встретиться на главной городской площади у чайной лавки. Когда Люси, испытывая эмоциональный всплеск от новостей, добежала до места встречи, то увидела, как Лара с невероятно мрачным видом расспрашивала натянуто улыбающуюся хозяйку лавки о каких-то совершенно бесполезных для расследования вещах: откуда привозят их чай и какие уникальные травы произрастают в данной местности. Мальчишка-продавец между тем суетливо порхал меж стеллажами с баночками, показывая требовательной клиентке всё, что она хотела, тыкая по сторонам пальцем с кротким требованием «покажите».       Колокольчик на двери коротко звякнул. Других посетителей в лавке не было, и появление Люси не осталось незамеченным. Хозяйка тут же отослала парнишку встречать новую клиентку, совершенно неискренне улыбаясь Ларе, больше занятой сковыриванием туго притёртых крышек с особо понравившихся банок, чем стремительно теряющей всякий смысл беседой. Люси вежливо кивнула рассыпающемуся в любезностях продавцу. Парень так старался заинтересовать клиентку своими товарами, что Люси не заметила, как начала выбирать совершенно не нужные ей чаи, благосклонно кивая на предложение показать белый, красный и Зереф знает какой ещё чай.       — А мне вы так и не соизволили достать эту баночку! — возмутилась Лара, незаметно оказываясь у Люси за спиной. — Отвратительный сервис! Не будь ваша лавка единственной в этой дыре, из принципа бы ничего у вас брать не стала.       Люси вздрогнула, с трудом сдержав недостойный волшебницы испуганный писк. Парень стушевался, беспомощно сверкая глазами на хозяйку. Женщина защебетала нечто очень любезное, хотя её взглядом из-под длинных ресниц можно было гвозди забивать, но Лара отмахнулась от извинений, как от назойливой мухи.       — Люська, ты же не против уступить этот прекрасный сбор мне?       По обманчиво мягкому тону Высочества Люси сразу поняла, что ответ «нет» будет последним в её короткой и глупой жизни. Лара расплылась в далёкой от благодушия улыбке, молниеносно определившись с выбором, и уже через пару минут волшебницы шли по улице с тремя баночками дорогущего чая. Взять что подешевле Высочество, конечно же, не могла, не пойми зачем изображая из себя очень богатую и требовательную леди. То, что леди до этого собой пол вытерла, и на кофте красовались широкие мазки пушистой серой пыли, Лару совсем не волновало.       — Не уверена, что хочу знать… — начала осторожно Люси. — Но почему чай?! И… Это не могло подождать до окончания расследования?       — На будущее, если сомневаешься, лучше не спрашивай, — фыркнула напарница, скидывая покупки в печать. — К тому же, всё, что смогла найти в поместье, я нашла! А ты чем порадуешь?       Высочество, начисто проигнорировав часть вопросов, подняла на заклинательницу свой мистически проницательный взгляд. Люси совершенно по-детски хотелось обидеться и буркнуть «не скажу», но она так не сделала, ощутив странное разливающееся по сердцу тепло, от которого стало так легко на душе, стоило только бодро начать рассказ.       Культ церкви Горички безраздельно властвует в умах жителей этого маленького городка, и никто из «своих» не осмелился бы заступить дорогу главной благодетельнице богоугодного заведения. Мари Ливетт уходила рано утром в приют и спокойно могла задерживаться там до темноты, беря в сопровождение одну из служанок. Больше людей в тихом и спокойном городке в сопровождении девушка не брала, обходясь обществом самой преданной из горничных — Мэгг.       Девушки не привыкли страшиться темноты и припозднившихся прохожих, и когда высокая тёмная фигура шагнула к ним, то они не были к этому готовы. Мари испуганно ахнула, а Мэгг отважно заслонила хозяйку грудью и…       — Стой! — Лара оборвала вдохновенный рассказ Люси, замахав руками. — Не надо мешать действительность с выдумкой! Оставь, ради милости основательницы Мавис, художественные выдумки для своих записочек.       Люси виновато улыбнулась, цепляясь за непонятный оборот в речи напарницы, но спрашивать не стала, да Лара ей бы не позволила встрять, с завидной лёгкостью заставляя отвечать только на те вопросы, которые интересовали Фейское Высочество. У Люси не дополнять художественными оборотами их скупую на красочные детали реальность не получалось, но напарница не давала долго раздумывать.       — Какая там, говоришь, метка была? — подбираясь, словно дикая кошка перед прыжком на спину забывшей об осторожности антилопы, уточнила Лара. — Люська, гильдий в Фиоре много. Тёмных вообще как грязи. Вспоминай!       Люси виновато ойкнула. Она совершенно не подумала продолжить расспрашивать того мальчишку, а тот, не будь дураком, удрал в неизвестном направлении, стоило Люси отвлечься. Да и не думала тогда Люси о таких мелочах, увлечённая построением ветвящихся, как крона пошедших в активный рост деревьев, версий произошедшего. Люси закатила глаза, кривя тонкие губы, и нахмурилась. Вместо похвалы, на которую Люси втайне рассчитывала, ей достался тяжёлый вздох и едва разборчивое: «Ладно, сама сглупила, отпустив зелень без ЦУ…»       Люси досадливо прикусила губу. От былого воодушевления не осталось и тени. Всё с самого начала шло наперекосяк, и стоило ей немного расслабиться, ощущая себя самостоятельной и умной волшебницей, настоящим детективом, как небольшой успех затмили совершенно глупые промахи.       — Ладно, неважно, — сказала Лара после непродолжительного молчания. — Сначала разберёмся как-нибудь, что это за неуловимая горничная такая, а потом и до мутного мужика в чёрных тряпках доберёмся.

***

      Узнать, куда же делась «дурнушка Мэгги», было несложно. За последнее время в поместье уволили много слуг, и их имена записывали в отдельную тонкую книжицу, во всех подробностях расписывая причину увольнения и величину жалования, которую необходимо было выплатить работнику. Заглянуть в книгу волшебницам не дали, и пришлось верить словам экономки. Та повторному визиту не обрадовалась и не вдавалась в подробности, так и не рассказав, уволили горничную за какую-то конкретную провинность или хозяева просто избавились от неугодной работницы, которая мало того, что не уберегла Мари, так и служанкой оказалась на редкость бестолковой, медлительной и нерасторопной. Без покровительства Мари никто не стал заступаться за Мэгг, и после увольнения ей не оставалось ничего иного, кроме как вернуться к родителям в деревню.       В окрестностях города было всего три деревни, и Мэгг, к огромному облегчению волшебниц, жила в ближайшей из них. Поселение находилось аккурат за юго-восточными холмами, отделявшими город от остальной части восточной равнины. Холмы раскинулись на десяток миль, закрывая самый короткий путь своими вздыбленными спинами. Местные через холмы не ходили, предпочитая холмистому бездорожью тракт, укатанный множеством повозок и не одной сотней тысяч стоптанных башмаков.       Далеко посреди поля за высоким частоколом виднелась нужная им деревня. Соломенные крыши, белёные стены. Кое-где дым из печных труб свивался в причудливые размытые силуэты серых барашков, резвящихся на невидимом поле волнующегося ветра. Домики казались совсем игрушечными. Только руку протяни и достанешь миниатюрный дом. Людей с такого расстояния и вовсе не видно, так, копошатся в поле какие-то мураши, да скошенную траву в стога сена скатывают.       Ветер трепал волосы да клонил высохшую без дождей траву к земле. Мелкие чахлые кустарники упрямо тянулись вверх к солнцу, изредка пробивающемуся сквозь пелену раскинувшихся в небе огромной простынёй облаков. Время от времени в небе над головами волшебниц проносились птицы, уходя на крутой вираж с пронзающим безмолвие криком.       — Смотри! — Люси дёрнула Лару за рукав, указывая на вершину соседнего холма.       Каменистое взлобье было изрезано глубокими рытвинами, поросшими чахлой травой, но всё ещё различимыми. Расколотые когда-то давно камни кто-то разбросал по вершине так, будто это место стало площадкой для ожесточённого сражения или не менее жёсткой тренировки. Очень знакомая картина. У них в Магнолии давно стоит запрет на проведение мало-мальски серьёзных тренировок в окрестностях города, чтобы волшебники ненароком не сровняли ближайшие горы с землёй.       «Интересно, эти холмы до сих пор помнят визит Мистера Волшебника, или кто другой тут порезвился?» — подумала Лара. Полузабытое прозвище вынырнуло из памяти, отзываясь приятным, слегка болезненным трепетом где-то под рёбрами.       — Не туда! — досадливо цокнула Люси, указав верное направление.       Лара тут же упала наземь, в траву за зарослями чахлого кустарника, и ненароком потянула за собой Люси. Ниже по склону высокая фигура в тёмном плаще угрожающе нависла над невысокой полноватой девицей с растрёпанной косой мышиного цвета. Девица оправдывалась, судя по кривящемуся то ли от страха, то ли от душащей вины круглому лицу. А широкоплечий мужчина продолжал угрожающе возвышаться над девушкой. Слов было не разобрать, их уносил ветер. Использовать магию, чтобы хоть через отголоски эмоций попытаться понять ситуацию, Лара не решилась, вовремя заметив на ненароком обнажившемся предплечье мужчины очертания, очень похожие на метку. Мужчина замахнулся на девушку, отвесив ей крепкую затрещину. Охнув, девица упала в сухую траву, цепляя подолом коричневой юбки колючки.       — Мы должны вмешаться! — громким шёпотом воскликнула Люси, с отвратной жалостливостью смотря на схватившуюся за ушибленную щёку девицу.       — Нет, — рассерженной кошкой глухо рявкнула Лара, прижимая вздумавшую высунуться из их ненадёжного укрытия новенькую к земле. — Не время для глупого геройства!       Когда Лара вновь посмотрела на склон, мужчины там уже не было. Девица со стремительно опухающей щекой уныло выдёргивала намертво вцепившиеся в подол колючки. Из-за плотной завесы облаков выглянуло солнце, отбрасывая на волшебниц длинную косую тень. Деревьев или других высоких препятствий за ними до этого не было. Привычного и ожидаемого ощущения чужих эмоций, не важно, будь то предвкушение хищника перед прыжком, беспокойство пойманного за преступлением жулика или удивление, — ничего из этого не было, только тишина с едва уловимым ощущением чужого присутствия.       «Странно и страшно…» — едва слышно шелестит в мыслях, но ничего не происходит. Никто на них не нападает.       Люська с обиженным сопением оттряхивает налипшие соринки с одежды. Лара на молчаливые укоряющие взгляды новенькой не реагирует. Молча спускается к настороженно замершей девице. Что примечательно, убежать та даже не пытается. Смотрит напуганной овечкой на большого и страшного волка, разве что не блеет. Дружелюбной Лара может показаться только безглазому.       Тут и думать не надо, стоит ли применять Контроль Чувств. Пусть за годы в гильдии Лара приучилась изображать магические круги на каждый чих, соблюдая немного странные, на еë взгляд, правила негласного этикета светлых волшебников, но на самом деле еë волшебство прекрасно обходилось и без лишней светомузыки. Конечно, рядом с опытными магами незаметно колдовать не удастся, но в холмах только деревенская дура и не знающая тонкостей Люська.       — За что он тебя так? — задала, наверное, самый идиотский из возможных вопросов Лара, чтобы проверить как работает контроль.       — За дело, — огрызнулась девица.       Волшебница удивлённо приподняла брови. Всегда подвластная ей, как хорошо выдрессированная собака, магия не сработала как надо. Ошибиться в исполнении Лара не могла, всë утро в поместье Ливеттов тренировалась, оттачивая заклинание до автоматизма. Так почему случилась осечка?       Лара почувствовала, как гордую обладательницу волос мышиного оттенка полчищем жуков-короедов за что-то грызёт совесть. Хорошо так грызёт, с аппетитом причмокивая, но девчонка молчит, не столько сопротивляясь наведённому желанию выложить всю подноготную, сколько не в силах рта раскрыть.       «Как интересно!» — подумала Лара, заглянув в тёмные, чуть раскосые глаза девицы. Бикслоу говорил, что большинство воздействующих на разум заклинаний можно засечь, взглянув заколдованному человеку в глаза. Едва заметная колдовская дымка притаилась на дне тёмных, как морёный дуб, глаз.       Стоило обладательнице мышиной косички внимательнее рассмотреть лицо подошедшей совсем близко Лары, как она побледнела, словно мстительного призрака убиенного ей человека увидела, и попятилась назад.       — Г-госпожа Мари? — дрожащими губами едва слышно прошептала девица, перейдя на сбивчивое бормотание молитв, то ли за упокой, то ли против нечистой силы.