Сокровище дракона

Июль Х784

      Мари Ливетт пропала одиннадцать дней назад. Девушка бесследно исчезла, как роса поутру. Заглянув в девичью спальню, горничные застали лишь опустевшую комнату. Разворошённая постель давно остыла. Халат, небрежно переброшенный через ширму, свисал почти до пола, ненужный и позабытый. На туалетном столике лежала перевёрнутая баночка румян. Окна были плотно закрыты. Мари не любила спать с открытыми окнами и всегда просила закрывать их, и в комнате стоял едва уловимый сладковатый аромат рассыпавшихся румян. Создавалось впечатление, что Мари вышла ненадолго и вот-вот вернётся.       — Чудная история, — хмыкнула Лара, перебивая особо словоохотливую горничную. — Так уж никто ничего не видел?       В голосе Лары звучала совсем не добрая насмешка. Горничная опустила голову, нервно комкая форменный фартук в побелевших, так сильно она сжимала руки, пальцах. Заклинательница бросила укоризненный взгляд на Лару. За те пару часов, что они опрашивают слуг поместья, эта горничная больше всех болтала не по делу. Высочеству нравится, что ли, каждую служанку до истерики доводить?       — Н-не знаю, — заикаясь, пробормотала служанка. Её невзрачное лицо побелело. — Я… я ведь всë рассказала!       Горничная громко всхлипнула, пустыми смотря в пустоту прямо перед собой. Люси тяжело вздохнула, отгоняя от себя неприятно царапающие совесть мысли. Люси знала, что Совет Волшебников не имел ничего против использования магии, влияющей на разум людей, если ту применяли разумно. Однако она затруднялась назвать действия напарницы разумными. Под действием Контроля чувств им ещё не сообщили ничего такого, что нельзя было узнать, просто поговорив с человеком.       — Обязательно было и эту доводить? — недовольно спросила Люси, оборачиваясь к Ларе, когда в комнате они остались одни в комнате.       — Не обязательно, — пожала плечами Лара, и Люси передёрнуло от того, с каким равнодушием это было сказано. — Следующий!       Во флигеле для слуг стены тонкие, и двери не такие массивные, как в господской части особняка, так что в коридоре волшебницу прекрасно услышали. Вскоре дверь отворилась, впуская дородную тётушку. Волосы у тётушки были забраны под застиранную косынку, фартук из небелёного сукна в измазан жирными пятнами и цветными разводами. «Кухарка...» — предположила Люси, поудобнее устраиваясь на жёстком стуле. Она оказалась права.       — Рассказывайте, — потребовала Лара, присаживаясь на подоконник. Стул в комнате был только один и уже занят Люси.       Люси особо не вслушивалась в ответы кухарки, от режущих слух «ихними» и «евоными» у заклинательницы глаз задёргался. Что вообще может им поведать женщина, целыми днями пропадающая между плитой и печкой, гремя кастрюлями и подгоняя закоптившейся поварёшкой нерасторопных помощников? Какие пирожные любила молодая госпожа? Или то, как часто молодая аристократка отказывалась от еды, вычитав о модной в светских кругах диете? Угодить столичной моде было тем ещё испытанием?! Совершенно ненужные расследованию глупости!       «Ба-дам!»       Люси вздрогнула, и кухарка всплеснула руками, причитая про «бесовские проделки». Стекло не разбилось — выдержало столкновение с затылком шипящей от боли Лары.       — Вишь? Нехорошее тут место, со всеми лихо какое случается! — воскликнула кухарка. — Подруга твоя вона голову на ровном месте чуть не расшибла, а наша младшая хозяйка с самого младенчества хворая и бесноватая была. С годами-то малость поутихло. Как в церкву ходить регулярно стала, да сиротам помогать взялась, о хворях своих вовсе позабыла. А оно вона как повернулось!       — Бесноватая? — не поняла Люси.       Во взгляде тётушки жарким огнём вспыхнул азарт. Женщина оживилась и вся как-то подобралась. Она кивнула, массивная грудь всколыхнулась на глубоком вдохе. Люси настигло запоздалое сомнение, а стоило ли вообще давать повод для новых словесных излияний. Сейчас же на них со всей широтой души выплеснут все мало-мальски значимые сплетни этого славного города, которые добрая тётушка только слышала. Но Лара опередила кухарку, не давая той рта раскрыть.       — Спасибо за содействие! — с нетипичной медовой сладостью в голосе защебетала Лара, по-кошачьи грациозно огибая стол. — Вопросы подобного толка мы обязательно зададим в церкви. Не смеем вас больше задерживать.       Тётушка растерянно моргнула. Покатые плечи растерянно опустились, губы дрогнули, и женщина вся как-то потускнела. "Обиделась..." — подумала Люси, с некоторым сожалением провожая женщину взглядом.       — Идите, Марта, — с наигранным энтузиазмом продолжила Лара, подталкивая не сопротивляющуюся женщину к выходу. — Без ваших золотых рук на кухне никак не управятся!       Комплимент женщину привёл в самое благостное расположение духа, и она заметно повеселела. Поспешно захлопнув дверь прямо перед длинным носом экономки, жаждущей получить обратно выделенную ей хозяевами комнату — бледное подобие кабинета, Лара привалилась спиной к лакированной древесине, игнорируя возмущённый возглас с той стороны. Ручка пару раз дёрнулась, но волшебница, упираясь, не дала открыть подрагивающую дверь.       — Фух… Вовремя отделались, — зачёсывая пальцами упавшие на лицо пряди, смешливо фыркнула Лара. — А то нам ещё часа два рассказывали бы ужасы всякие. Не зря говорят: чем дальше от архиепископа приход, тем страшнее сказки!       — Сказки?       — Ну да, сказки! Как ещё их, проповедями назвать?! — Лара посмотрела на заклинательницу, как на сумасшедшую. — В подобной глуши трактовка писаний настолько вольная, что поневоле начнёшь думать: церкви Горички — всë ересь и дьявольщина, коль нет клейма их перевёрнутой лилии в ромбе.       Люси задумчиво прикусила губу. Её семья не была особо религиозной, Люси-то в церкви была всего один раз, когда хоронили маму, но то она. У волшебников в принципе сложные отношения с верой и её представителями. Весьма проблематично проникнуться трепетом перед высшими сущностями, когда ходишь по одной земле с магами, чья мощь настолько велика, что их называют Богоизбранными. А как бы чувствовала себя девушка, чьи интересы за пределами отчего дома ограничивались посещением церкви и сиротского приюта при ней же? Ужасно! Мари могла считать себя чудовищем! Следуя главной догме церкви, девушка могла наделать много опасных глупостей в попытке искупить свои грехи.       — То есть… — ошеломлённая собственными выводами Люси подняла испуганный взгляд на напарницу. — Ты думаешь, что Мари — волшебница и, наслушавшись в церкви всякого, она могла себя…       Лара скривилась, как от зубной боли, пробормотав нечто похожее на: «Вот и чего несёт слишком впечатлительных барышень в волшебницы?!». В глазах Лары мелькнула тень какой-то эмоции, которую Люси не успела распознать, прежде чем она исчезла.

***

      Покончив с бесконечными разговорами, волшебницы решили разделиться. Таскаться вдвоём им показалось слишком расточительным, и так сколько времени угробили, потворствуя прихоти заказчика опрашивать всех подряд. К тому же оставался открытым вопрос: сама ли сбежала Мари или её похитили? Остро не хватало информации для определения причин побега или выявления личности похитителей. Проверить стоило обе версии. Ларе было всё равно, какую из двух отрабатывать, а Люси стеснялась и никак не могла выбрать, куда же ей отправиться. И тогда Лара решила их рассудить броском монеты. Решать подобные затруднения, доверяясь воле судьбы через бросок монетки, Лару научил Бикслоу, он же подарил ей юбилейную серебряную сотню. От обычной монетки её отличал материал и высеченный профиль нынешней принцессы вместо приевшегося всем профиля позапрошлого короля Фиора.       Новенькая чуть ли не рот от удивления открыла, недоверчиво разглядывая поблёскивающий серебряный кружок на раскрытой ладони напарницы.       — Ты сейчас серьёзно? Предлагаешь разыграть такой важный вопрос, словно очередь в игре?! — в голосе Люси угадывались первые проблески возмущения.       Лара пожала плечами, а что в её предложении такого возмутительного? Она же не предлагала гадать будущее на броске монеты. Впрочем, их гильдейская гадалка, Кана Альберона, в состоянии сильного опьянения могла начать предсказывать всем желающим судьбу хоть по форме фруктовых очисток. Обычно предсказанное сбывалось, не совсем так, как углядела Кана, но близко. Впрочем, Люси с подобными причудами их гильдии ещё знакома не была и именно поэтому, так для себя решила волшебница, почти оскорбилась на предложение бросить монетку.       — Вполне. Загадывай сторону, угадаешь — пойдёшь в приют, — спокойно сказала Лара, устроив монетку на ногте большого пальца.       — А если не угадаю? — уточнила Люси, после недолгих размышлений чуть менее враждебно относясь к идее.       Лара задумалась. Идти в приют, общаться с монашками-воспитательницами и детьми ей не хотелось. Она неплохо ладила с Ромео, но не с другими детьми. Когда эти дети собирались в группы, они теряли даже малейшие способности вести себя спокойно и вызывали у волшебницы приступы мигрени своими громкими криками. Кроме того, и изучить комнату Мари волшебница предпочла бы без присутствия напарницы, выглядывающей из-за плеча. Мало ли какой скелет ненароком вывалится из шкафа, грохотом пожелтевших костей привлекая совершенно ненужное внимание к давним тайнам.       — Тогда ты тем более пойдёшь в приют! — заявила Лара, про себя ухмыляясь в лучших традициях Бикслоу. Правда, язык не высовывала, но скалилась лихо и самую малость придурковато.       Люська сдавленно поржала, сквозь смех загадывая «орла». Выбор без выбора её позабавил. Лара подбросила монетку, опуская лишние объяснения, что на самом деле она собиралась так определять. Аверс с выгравированной на нём сотней, заключённой в кольце из ажурных завитушек, значит, Мари похитили, реверс с профилем принцессы Хисуи Фиорской — девушка сбежала. Щелчок пальцев, и серебряный кружочек взмыл вверх. Беспрестанно вращаясь, замелькали бликующие грани. Лара поймала монетку, едва не уронив её на пол. Подобные трюки Ларе до сих пор не давались без глупых оплошностей в исполнении.       — Угадала! — воскликнула Лара, продемонстрировав новенькой утончённый профиль принцессы. — Светит тебе топать в приют и искать, что же сподвигло нашу расчудесную Мари сбежать из отчего дома, не утруждаясь оставить прощальную записку!       Волшебницы разошлись, условившись встретиться через пять часов на главной городской площади. Люси проскакала дикой горной козочкой по ступенькам, ведущим к выходу из особняка, а Лара направилась к дворецкому добывать ключ от девичьей спальни и узнавать, куда ей вообще идти.       От мысли, что купающаяся в роскоши и всеобщей любви девица, не считаясь с чувствами близких, молча уходит в закат, Лару начинало потряхивать от поднимающейся из самых тёмных глубин разума злости. Искать ужасных бандитов волшебнице нравилось больше, чем бегать за избалованной и эгоистичной аристократкой.       Спальня Мари находилась в самом дальнем уголке хозяйского крыла, вдали от главной лестницы, ведущей вниз. Незаметно прошмыгнуть по гулкому коридору к единственной лестнице, когда вокруг ночная тишина, — та ещё задачка. Паркет под ковровой дорожкой местами ощутимо поскрипывал. Впрочем, слуги, выныривающие из неприметного, замаскированного в нише с широкой тумбой прохода, мастерски обходили скрипучие участки, совсем не глядя под ноги. Могла ли Мари так же тихо передвигаться? А неизвестные похитители с бесчувственной ношей на руках смогли бы пройти так же тихо? Вряд ли, и глупо через главный вход ломиться — заметят, шум поднимут.       Волшебница резко свернула к тумбе, нервируя сопровождающую девицу. Та бестолково застыла посреди коридора, возмущённо плеснув подолом форменного платья с накрахмаленным передником. Вычурная подставка под вазон, размерами походящая больше на корыто для скотины, наполовину скрытая живой гирляндой из плетей с резными красноватыми листьями, оставила ничтожно мало пространства между собой и проходом к крутой винтовой лестнице. Уходить через лаз для слуг, назвать эту каменную кишку как-то иначе у Лары язык не повернулся, с безвольным телом в нагрузку не казалось хорошей идеей — неудобно.       «И куда они делись… В окно?!» — предположила Лара, возвращаясь к своей провожатой.       Крепко сложенная девица, поправив съехавший на бок белоснежный чепец, недовольно дёрнула носом. Лара выразительно изогнула бровь, смерив служанку насмешливым взглядом. Девица потупилась, недовольство сменилось опасливой осторожностью.       «То-то же…» — удовлетворённо кивнула Лара. Ей не доставлял удовольствия чужой страх, но ненужная демонстрация характера от какой-то девчонки из обслуги раздражала неимоверно.       Бронзовый ключ туго провернулся в замке. Один оборот, второй. С глухим щелчком замок открылся. Горничная потянула на себя тяжёлую створку из цельного дерева. Лара заглянула в комнату, не спеша переступать порог. Тяжёлые бархатные шторы закрыты не до конца, пропуская узкую полоску дневного света, в котором не видно ни одной летающей пылинки.       Девица просочилась в комнату, раздвинула шторы, впуская в комнату больше света. Лара вынула ключ из замка и прячет себе в карман. Волшебнице отчаянно не понравилась идея оставлять у себя за спиной дверь, которую кто угодно может запереть. Дурацкий страх! Будто не такая уж толстая деревяшка и изношенный кусок бронзы смогут её удержать. Не смогут. Даже высокий забор с заострёнными навершиями её не удержит, но с брошенным в карман единственным ключом намного спокойнее.       Волшебница медленно обошла спальню, с неудовольствием подмечая, что за комнатой очень тщательно следят. Кровать с полупрозрачным балдахином заправлена. От покрывала за милю несёт чистотой и свежестью ядрёных ароматных отдушек. В начищенный до блеска паркет можно как в зеркало смотреться. Расписная ширма свободна от участи вешалки. Ряд баночек и коробочек на трюмо чуть ли не по линейке выстроен.       «Если здесь и были какие-то следы, горничные их десять раз замыли!» — возмутилась про себя Лара, неприязненно покосившись на застывшую безмолвной тенью в углу комнаты девицу.       В вылизанной до блеска спальне взгляду совершенно не за что зацепиться. Так и не заметив ничего необычного, волшебница подошла к окну, отодвигая неприятно поблёскивающую на свету тюль в сторону. Стекло сияет чистотой. Ни трещинки, ни царапинки на идеально прозрачной поверхности. Единственное, за что можно зацепиться, так это за лак на подоконнике. Тот пошёл мелкими трещинами.       — Окна давно красили?       Горничная промямлила нечто невразумительное, извиняющимся тоном предлагая сбегать и спросить у того, кто знает. Волшебница отрицательно помахала рукой, мол: «Не знает, ну и не надо». Всё равно подоконник у второго окна имел похожие трещины. Видимо, лак оказался не лучшего качества, или климат здесь не самый подходящий. Лара задумчиво выстукивала пальцами ритм смутно откликающейся в памяти мелодии. Собственное прозрачное отражение бледной тенью маячит перед глазами, хмурится, недовольно поджимая тонкие губы. Точно такие же, как у мистера Ливетта.       Невзначай подмеченное сходство обжигает, словно брызги раскалённого масла. Волшебница одарила отражение тяжёлым взглядом, фокусируясь наконец на виде из окна. О мистере Ливетте, для собственного спокойствия, лучше лишний раз не думать и не вспоминать.       Второй этаж. Ветки яблонь заглядывают в окна. Деревья молодые, только-только начали плодоносить в полную силу. Красных с оранжевыми и жёлтыми пятнами плодов настолько много, что гибкие тонкие ветви опустились совсем низко, беспомощно шевеля бархатистыми листьями на ветру. Достаточно руку протянуть, и без труда получится сорвать маленькие, не больше популярных у детей стеклянных шариков «Марблс», яблочки. Никаких кустов с обожаемыми пахучими бутонами под окнами Мари не было. Только яблони и волнующаяся, подобно воде в ветреный день, густая трава. Лара не заметила на территории поместья ни одного даже самого скромного кустика с бархатистыми кипенно-белыми бутонами.       — Надо же, яблони, — Лара не сразу поняла, что сказала это вслух.       — Дык, у молодой госпожи от цветения кустов горло сдавливало, ни вдохнуть ни выдохнуть! — охотно объяснила горничная. Её интонация была очень похожа на интонацию кухарки Марты. Может быть, они родственницы? — Вот хозяйка и приказала вырубить всё под корень да яблоньки посадить.       «Хах?!»       Волшебница с подозрением покосилась на горничную. Они сейчас точно про одного и того же человека думают? Чтобы дочка была важнее бесценных кустов, символа города и просто любимейшего из растений миссис Ливетт… Такое вообще возможно?

***

      — Девушка… Девушка… — продолжал настойчиво окликать Люси звонкий, ещё не прошедший подростковую ломку, мальчишеский голос. — Да стой ты, кому говорю?!       Останавливаться Люси не хотела, ей совершенно не внушал доверия преследовавший её чуть ли не от самых ворот приюта Святой девы беспризорник. Чумазый, словно только что из драки в грязной подворотне вылез, низкорослый мальчуган, который оценивающие разглядывал всех прохожих. Ясное дело, приценивался к их карманам. Точно мелкий воришка. Явно не та компания, с которой стоит Люси общаться. Вдруг её ключи украдёт?!       Сзади послышался топот босых ног. Её преследователь был бос, нагл и очень упрям. Мальчишка выскочил прямо перед взвизгнувшей от неожиданности Люси, широко расставляя руки. Нависающие по обоим сторонам от узкой улочки дома оставляли между собой так мало места, что преградить собой проход получилось даже у ребёнка. Тёмные глаза мальчишки гневно сверкали. Заклинательница отпрянула, рефлекторно прижимая ладонь к подсумку с ключами и судорожно соображая, как быть. Драться? С ребёнком?! Или резко развернуться и убежать?       — Та не нужны мне твои колдовские цацки! — мальчишка сплюнул на землю от досады. — И вообще, я помочь хотел…       От того, насколько искренне прозвучала обида в чужом голосе, заклинательница самую малость устыдилась своей мнительности, но руку от ключницы не отняла. Осведомлённость какого-то беспризорника, что у неё на поясе именно колдовские штучки, Люси совсем не нравилась.       — А с чего ты взял, что у меня в сумке не драгоценные звенят? — прищурилась заклинательница.       Как поняла Люси, в этом городе волшебники если и бывали, то только проездом, а местные невежи считали магию чуть ли не происками демонов Зерефа. Её собеседник недовольно цыкнул, некультурно сплёвывая пузырящуюся желтоватую слюну себе под ноги, но до объяснений снизошёл.       — Ты ж меченая, — пожал плечами мальчишка, кивая на розоватую метку с гербом гильдии. — Меченые все колдуют, и простых вещичек у них не водится! Ещё проклятие какое схватишь, если чужое сцапаешь. А мне такого не нать!       Звучало убедительно. Мальчишка для верности перекрестился, только что через левое плечо не поплевал.       Люси не заметила, как плечи её расслабленно опустились. Она решила рискнуть и послушать, что ей расскажут. Вдруг, как в любимой серии детективных романов «Мистер Х», ей наконец-то повстречался ценный свидетель?! Мальчишка живо подметил перемену в настроении «меченой» и, подозрительно оглянувшись по сторонам, зачастил, проглатывая паузы между предложениями.       — Давеча тёрся здесь около приюта тип один мутный, да чего-то выглядывал. Ну я и попытался его отвадить, а ну вдруг мелких скрасть удумал?! — понизив голос и пригнувшись, торопливо произнёс мальчишка, то и дело кося взглядом то на окна с запертыми ставнями, то Люси за спину. — А у меня сеструха младшая там, дура дурой, такую скрасть ума много не надо! Булкой поманил и в мешок! Ну я это… Засаду устроил, тёмную устроить хотел! Так тот тип меня за уши оттаскал и давай про благодетельницу приютскую допрашивать. Как часто сюды шастает, с кем… Ну и всё в таком духе.       Живое воображение заклинательницы духов мигом нарисовало высокую худую фигуру, замотанную в чёрный плащ. Неизвестный мрачной тенью маячил у невысокого забора, высматривая не подозревающую об опасности Мари. Девушка плела венки вместе с воспитанницами приюта, беспечно смеясь над тем, как золотая пыльца испачкала нос самой маленькой из девочек. Мальчишки изредка подбегали к Мари, хвастаясь, какого необычного жука им удалось поймать сегодня. И за всей этой мирной картиной наблюдали недобрые глаза неизвестного злодея. Тень никуда не уходила, терпеливо выжидая момент, когда Мари останется одна, чтобы подкрасться и…       Люси вздрогнула, отгоняя от себя чересчур яркие образы. Мари вернулась в тот день в поместье, и никто не подкараулил её в тёмном переулке! Или нет?       В памяти пронеслись недавние обрывки разговора со святым отцом, которому поручено было заниматься делами приюта.       «В тот вечер леди Мари задержалась до самой темноты. Один из наших воспитанников метался в бреду от лихорадки, съедающей и так невеликие силы хрупкого дитя на борьбу с болезнью. Мари не хотела уходить, пока его жар не отступит. Боялась, что на этом свете свидеться им больше не удастся, но Бог миловал. Жар отступил, и леди отправилась домой в сопровождении личной горничной. Помнится, до полночи оставалось совсем ничего…»       Непримечательная фраза одной из личных горничных приобрела совсем уж зловещий смысл.       «Госпожа отослала нас, не позволив с себя снять ни накидки, ни перчаток. Я ещё удивилась, откуда бы у нашей леди взялись такие тёмные перчатки, она не носила тёмных цветов. Спросить не осмелилась. Её голос звучал так глухо и устало…»       — Когда ты видел того человека в последний раз? — озарённая внезапной догадкой, Люси вовсе позабыла о былых опасениях перед мальчишкой, хватая того за плечи. — Это очень важно!       Мальчишка ощетинился, выворачиваясь из нежеланной хватки. Люси виновато ойкнула. Вот так резко хватать людей она обычно себе не позволяла, но как сохранить эмоции и руки при себе, когда внезапно разгадка, казавшаяся неразрешимой, становится простой и понятной, словно яркая звезда на небосводе?       — Руки! — рассерженным котом прошипел мальчишка, отряхивая протёртую на локтях рубаху, будто Люси могла её ненароком испортить. — Две седьмицы назад, может, на денёк другой обсчитался! Дни считать не привычен…       «Госпожа вернулась одна. Ну, она никогда и не ходила в приют или церковь в сопровождении толпы народа. Говорила: «На пути к святым местам Господь охраняет». Но с кухаркиной дочкой-то, которая при ней в горничных ходила, она ж утром выходила и вернуться в поместье с ней же должна была. А тут одна! Говорит, отпустила девчонку, а пока я прикидывал, какие-такие у дурнушки Мэгг дела могли посредь ночи нарисоваться, госпожа того… ушла.» — вспомнились Люси слова привратника.       Заклинательница за голову схватилась. Какими же невнимательными они были! Не могли два и два сложить, игнорируя странности Мари перед исчезновением и списывая их на прихоти. Подумаешь, горничная не узнала пару перчаток! У этой Мари наверняка их столько, что все и не упомнишь. Поздно вернулась? Ну вернулась же! Пришла одна, отослав служанку? Да, надоела она ей, поди!       Люси хлопнула себя ладонью по лбу. Ни одна из опрошенных ими за бесконечно длинный день девчонок не рассказывала, как ходила с молодой хозяйкой в приют. Неужели «дурнушки Мэгг» в поместье не было?