На носу Новый Год

Капельки крови скатили по щеке до подбородка, пока Гриша аккуратно не стер их. А затем поцеловал небольшую царапину на щеке Вильгельма. Так, а теперь его надо было отряхнуть от снега и тащить греться домой…  Погода сегодня была просто прекрасная! Зимнее солнышко пригревало, светло, немного облачно. И было совсем не холодно на улице. Относительно, конечно, суровой русской зимы. А снег замерз, а это значит, что можно было пойти кататься на санках. Ох, Гриша любил кататься с горки на санках еще с детства. Это придавало некое чувство свободы ему и радости. Перед выходом на улицу Вильгельм еще раз любвеобильно поправил шапку и шарф, что он связал для Гриши. Розовенькие такие, яркие.  “Ах, да.” - Вильгельм быстро побежал в гостиную. Еще же варежки он закончил вязать недавно. А то никакой шерсти не хватит с этими Гришиными ручищами. Поэтому, варежки получились разноцветные, с одинокой, вышитой зеленой снежинкой. “Держи.” - Твангсте протянул варежки любимому, “ну, ну. Не делай такое лицо.”  И Гриша надел варежки. А разве был другой выход? Да и Вильгельм старался. Только непонятно почему он выбирал такие экстравагантные сочетания цветов?! Гриша тащил небольшие саночки, которые выглядели, как будто их еще Гришин дедушка, если бы он был человеком, смастерил. Что вызывало много вопросов. Как они собирались кататься на этой, не внушающий никакого доверия, кучке деревянных досочек? А Вильгельм шел рядом, держась за руку Волжского. Было скользко, и блондин умудрился уже поскользнуться пару раз. Или, только Гриша никогда об этом не узнает, Вильгельм это делал специально, чтобы его рыцарь, пока без белого коня, но на санках, мог спасать его каждый раз. Жалея, отряхивая. Да и всегда можно подержаться за руки при такой погоде.  Вот, они забрались на горку. Высокую и достаточно крутую. Детей не было рядом. Но оно и понятно, беспокойные мамочки не пустили бы своего ребенка кататься сюда. А добродушных пап потом наругали бы мамы, если бы они позволили ребенку здесь прокатиться. Вильгельм глянул вниз: горка была покрыта льдом, а внизу огромный сугроб.  “Может не стоит?” - обернулся он к своему любимому. “Да что тут.” - отмахнулся Гриша, “и круче горки видел. И вот, живой.”  “Да ты то ты. А остальные люди это другое…” - ответил Вильгельм. Поразительно, хоть Гриша и был такой весь жуткий на первый взгляд, но в реальности очень даже наивный пряник. Или марципановый пирожок. Которого так и хотелось обнять и никогда не отпускать. Но это все не меняло того, что Гриша скатись - встанет и пойдет. А вот Вильгельма потом собирай по всей горке.   “Ну залазь.” - Гриша поставил санки перед Вильгельмом. На что тот скептически посмотрел на них. Оставалось только надеяться, что Гриша его потом соберет. “Боишься что ли?” - Гриша похлопал блондина по спине, “давай я с тобой поеду, чтобы тебе было не страшно.”  “Я? Боюсь? Я ничего не боюсь!” - воскликнул блондин. Он же бывший рыцарь! “А санки нас выдержат?” - решился спросить все же Твангсте. “Ну конечно!” - так убедительно ответил ему Волжский. И вот Вильгельм уже сидит на этих, проклятых Богом, санках. Прижимается в надежную грудь сзади. Хотя это не придает ему уверенности. А внизу ледяная белизна. Когда он начал бояться высоты?  “Ну, эх! С Богом. И раз,” - Гриша оттолкнулся ногами, подъезжая ближе к краю горки, “и два,” - Гриша отталкивается, “и три!” Они летят вниз. Вильгельм даже вскрикнул от неожиданного холода, что начал больно кусать его лицо. И он зажмурил глаза. Гриша же его обнял еще сильнее. Весело гогоча. А потом… А потом Вильгельм въезжает в тот самый огромный сугроб. А сзади его еще и сильно прижимает огромное и тяжелое тело своего парня. Точно! Твангсте не был специалистом в физике, но точно знал, что из-за Гришиного веса они поедут вниз в три раза быстрее, с ускорением. К сожалению, он это понял только когда, оказался лицом в сугробе.  “Виля?! Виля?!” - взволнованный Гришин голос. А потом, словно из сказки Репка, Калининград достают за ноги из сугроба, тряся и отряхивая от снега, “ты живой?” “Жизнь очень субъективное понятие.” - пробубнил Вильгельм. Но вроде да. “Ух. Прости. Не рассчитал.” - сказал ему Гриша, стряхивая  снег с его шапки.  “Почему-то я знал, что так и произойдет.” - только вздохнул Вильгельм.  “Ой, да у тебя кровь.” - Гриша аккуратно стер ее с щеки. А затем поцеловал эту царапину. “Сугроб оказался не таким уже мягким.” - сказал Вильгельм, снимая варежку и нащупывая царапину. Ничего критического, бывало и гораздо, гораздо хуже.  Гриша вздохнул, “ну что? Еще раз? Или домой греться?”  Вильгельм глянул на него взглядом, говорящим мол, ты меня тут убить собрался что ли? Иногда, Гриша такой ребенок в душе. И Твангсте это обожал. Но катиться еще раз с горки он не очень хотел.  “Тогда греться, в баню.” - заявил Гриша.  И если горка, санки и сугроб не убили Вильгельма. То веник точно добьет. Гриша уложил его на лавку и как принялся хлестать веником. Приговаривая, “сейчас-то я согрею тебя. Мороз прогоню, Вилю я прогрею.” И тут Твангсте мог пошутить, что лучше бы Гриша его отогрел жарким сексом в кровати. Но был слишком сосредоточен на ударах веником по попе. А еще он от прогрева такими темпами точно растает. Ни рыцари, ни язычники, ни поляки с чехами, ни французы, ни красная армия его не убили, а вот Гриша с его сугробом и веником все же добьет.  “Вот выйдем, я тебе квасу холодного налью.” - сказал Гриша. Ох, уж эти русские традиции на старый Новый Год!