На носу Новый Год

Вильгельм зачерпнул ложку меда и засунул себе в рот. Вкуснятина. Он как раз сегодня на рынке купил три баночки разного меда у добродушной старушки. В этом году праздники затянулись, и Гриша остался погостить у него подольше. Вот и решили они на Щедрый вечер заняться кулинарией. Вот действительно, у русских найдутся праздники и традиции на каждый день. Но тем-то лучше. Потому что можно провести этот день, например, вот так.    Они встречались достаточно не долго по меркам городов. А по человеческим меркам уже приличное время. Три года. Всего ничего в их существование. Но в этом и прелесть. Они часто узнавали что-то новое друг о друге. Каждый раз совсем немного. Это было целое приключение, только на неком интимном уровне. Когда партнер одновременно и карта сокровищ и сам клад с бесценными драгоценностями и редкими камнями. Например, как сейчас: Вильгельм узнал, что Гриша очень, очень плохой повар во всех смыслах этого слова. Даже блины умудрился испортить. Тесто убежало, мука рассыпалась, а сами блины сгорели. Поэтому ему поручили сложное, но важное задание - чистить картошку. Сам же Вильгельм быстро, быстро готовил все остальное. Просто раньше вот так вот, не выдавалось совместных кулинарных дней. Все же живут они далеко, да и посещать закрытый город Калининград было очень не просто.   “Гриша, дорогой, помешай, пожалуйста, тесто. Но очень аккуратно. Смотри, чтобы комочков не было.” - Вильгельм вручил ему венчик словно королевский скипетр, “это важная работа. Будем переделывать блины.” Гриша взял аккуратно венчик и принялся медленно замешивать смесь. Только бы не пролить опять. Сам же Вильгельм принялся за готовку кутьи. Он промыл изюм, пока рис варился, и залил его кипятком. Все по рецепту из новенькой кулинарной книги, подаренной на Новый Год его сестрой - Советском.   “Гриш, какие сухофрукты ты любишь, а какие нет?” - спросил Вильгельм. “Я курагу не люблю. А все остальное терпимо” - Гриша с очень умным видом, медленно, помешивал тесто, словно Новосибирск со своими химическими экспериментами.  Калининград покачал головой. Значит курагу откладываем.    Рис был готов. Отлично! Теперь можно сливать воду. И пока горячий надо добавить мед. Вильгельм разложил рис по трем мисочкам и положил три разных вкуса меда. Потом он добавил сухофруктов и все перемешал.  “Иди сюда, Гриша, попробуй.” - Вильгельм засунул ложку с деликатесом Грише в рот, “ну как?”  Волжский переживал, распробовал, “я думаю, что очень даже вкусно. Сладко.” Вильгельм покачал головой, “вот попробуй с другим медом.”    “Так, теперь разберемся с твоими блинами.” - Вильгельм забрал миску с тестом у Гриши, “буду учить тебя готовить.”  “Уверен?” - неуверенно спросил Волжский. “Теперь мой настрой ничего не сломит.” - ответил Твангсте, “иди сюда.” Вильгельм снял с себя фартук в цветочек и передал Грише. “Но он же мне маленький будет…?” - попытался возразить Волжский. “Ничего, ничего.” - ответил Вильгельм, наблюдая как Гриша пытается завязать фартук сзади. Вещь смешно обтягивала его богатырское тело. А сам фартук еле доставал ниже верхней части бедра. Немец поманил пальцем мужчину перед ним к столу и вручил миску. А сам обойдя его, встал сзади, прижимаясь к широкой спине. Беря Гришины широкие ладони в свои. “И так!” - тон, словно командир армейской бригады, “Во-первых, Гриш, расслабься. Ты всего лишь миску с тестом держишь, а не винтовку.” А дальше Вильгельм начал помогать Грише своей рукой плавно перемешивать тесто, “вот так. Другое дело. Продолжай в том же духе.” Спина у Гриши была словно камень - широкая и крепкая. На пару секунд Вильгельм уткнулся в нее. От Гриши пахло легким мужским потом и медом. Он отстранился, чтобы проверить кутью. Гриша даже не заметил этого, просто продолжал мешать тесто для блинов.    “Открой рот.” - послушному Грише засунули в распахнутый рот еще одну ложку кутьи. “Еще слаще стало.” - прокомментировал Волжский, распробовав, “сладковато для меня.” “Один раз можно.” - сказал Вильгельм, продолжая кормить Волжского, пока блин жарился на сковородке. Надо же, ни одна капля жидкого теста еще не пролилась мимо. Прогресс. “Один раз да. Тем более ты готовил.” - ответил Гриша, аккуратно переворачивая блин. Теплота разлилась где-то внутри Твангсте. Словно сумасшедший дурак он был готов пуститься в пляс. Здесь можно было бы процитировать Канта: Любовь есть дело ощущения, а не волнения, и я могу любить не потому, что я хочу, и еще в меньшей мере – что я должен. Но это само по себе было бессмысленным. Поэтому, Вильгельм просто привстал на носочки и прислонился своими губами к Гришиным. Легко, словно вяло текущая река, они касались друг друга. А сладкий мед придавал некое волшебство происходящему. Немец первый отстранился и положил голову на Гришину грудь. Волжский быстро оставил еще один поцелуй на светлой макушке. Запахло гарью…