The scars we carry

Изуку серьезно разозлился. Обе руки нервно разжались и сжались по бокам, он сердито посмотрел на Дай Бабу, преградившего ему путь в кафетерий. Большой ученик даже не посмотрел на него в ответ. Он просто выставил клыки и понюхал воздух. — Что-то пахнет рыбой, — сказал он, а затем скрестил руки на груди. Его мускулы не выпирали под школьной формой, как у Всемогущего, но по сравнению с Изуку они все еще были огромными и явно хорошо накачанными. Он немного согнул их и оглядел коридоры, полные занятых студентов, пока не «нашел» очень незащищенного Изуку прямо перед собой. — Ах. Это многое объясняет, — Баба фыркнул и скривился, глядя на Изуку с высоко поднятым носом и поджатыми губами. — Отвратительно. Раздраженный Изуку вздохнул через нос и попытался не обращать внимания на большого крепкого парня и его слабое оскорбление, но когда он сделал шаг в сторону, Баба последовал за ним, чтобы отрезать ему путь. Изуку тут же немного отшатнулся, опасаясь другого. Студенты лениво прошли мимо него в столовую, болтая и то ли не замечая, то ли не заботясь о тупике прямо перед открытыми дверями. Изуку почувствовал запах сегодняшнего обеда и почувствовал, как его желудок сжался. В последнее время Айзава и он ели много еды на вынос — так как его опекун не умел готовить, а Изуку не разрешалось — и это начало становиться заметным. Недостаток разнообразной пищи проявлялся в уровне их энергии, У Айзавы было все более угрюмое настроение, а у Изуку слегка покалывал живот. Так что обед в школе был решением Айзавы и Изуку в течение последних нескольких дней и, вероятно, останется их решением какое-то время, пока Ямада не узнает об этом. — Что теперь? — сказал Изуку , его голос граничил с рычанием, тревога сковывала его настроение. — Мне теперь есть нельзя? Баба только пожал плечами, глядя поверх головы Изуку в массы. — Просто жду своих друзей, — ответил он и почесал локоть. Изуку так сильно закатил глаза, что вся его голова последовала за этим движением. Девушка с плавниками на руках и яркими красочными отметинами на коже встретила Бабу с улыбкой. Она бросила быстрый взгляд через плечо на Изуку, прежде чем поспешила к своим одноклассникам. Наклонившись в сторону, Изуку огляделся вокруг Бабы, но здоровяк просто отражал его, перекрывая ему линию обзора своим телом. — Серьезно? Я даже смотреть не могу? Баба почесал локоть и притворился глухим, так что Изуку фыркнул и подумал о том, чтобы перехитрить этого парня, чтобы хотя бы попасть внутрь, но ему придется уйти тем же путем с Айзавой и его собственной едой на подносе — желательно целым. Вероятно, он мог сделать ложный маневр в одну сторону, а затем быстро перебежать в другую — по крайней мере, Бивень казался достаточно медленным для этого — но множество учеников, выходящих и входящих, всегда блокировали какое-то открытие, и хотя Изуку определенно мог обмануть Бабу один раз... сделать это дважды с хрупкой едой на шатком подносе было совершенно другой проблемой. Итак, он вздохнул, глубоко и измученно. Готовлюсь к очень надоедливой болтовне. — Послушай, я просто хочу поесть, а потом уйти. Я никого не побеспокою, если ты этого боишься. — Я не боюсь тебя, — сказал он как ни в чем не бывало, и Изуку в замешательстве моргнул. — Спасибо, я никогда этого не говорил? Баба хмыкнул и продолжал смотреть по коридору, не удостоив взглядом Изуку. — Подожди, ты меня боишься? Потому что, позволь мне сказать тебе, что я примерно вдвое меньше тебя, и вы, ребята, ломали мне нос столько раз, что на самом деле оставили шрам примерно на полдня… — Я не боюсь тебя, — вдруг прорычал Баба и теперь наконец посмотрел на младшего ученика. Изуку пожал плечами и с преувеличенным вздохом облегчения скрыл свой нервный пот. Рука на груди и все такое. — О, слава богу. И я тебя не боюсь так, мы квиты! Как мило! Теперь, когда мы это установили — как насчет того, чтобы я просто пробирался вокруг… Баба поставил ногу прямо перед Изуку . Он тотчас же снова отступил на шаг, нахмурившись. — Это смешно. Ты смехотворен. Чему вас здесь учат? Как быть мудаками? Это взъерошило перья Бабы — или, точнее , мех — и его клыки стали более заметными, когда он надул плечи и низко зарычал. — Нас учат защищать людей как от злонамеренных подонков, так и от злодеев. Хорошо, что ты оба. Изуку проигнорировал лед, стекающий по его позвоночнику, и болезненное скручивание в животе. Он едва скрывал потрясение, почесывая шею и качая головой, чтобы волосы упали ему на глаза. Его шрам неудобно туго сидел на щеке. — Какой прекрасный герой из тебя получился. Защищать обед от слабака вдвое меньше тебя,— услышал он свой собственный голос, но Баба только хмыкнул, явно довольный собой и пепельным лицом Изуку. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Потому что, черт возьми, Хата размахивал словами, как скальпелем, глубоко вонзая, а Баба просто прямо-таки ударил кого-то молотком по голове. С минуту они молча стояли посреди зала, и Изуку решил не обращать внимания на тяжелые камни в животе и вихрь эмоций. С банкой червей он разберется позже. Сейчас ему просто нужно было дать Айзаве что-нибудь поесть, чтобы он мог принять лекарство без рвоты — как вчера, когда он был слишком нетерпелив, проглотил горсть всего насухо, чтобы «сэкономить время», и его чуть не стошнило над тестами, которые он оценивал. Предполагалось, что Изуку вернется менее чем через десять минут, но с Бивнем на пути ему придется либо драться с ним, либо обманывать его, либо просто лезть через окна, чтобы добраться до обеденного перерыва. Ему даже не разрешалось больше использовать маленькую заднюю дверь для персонала, потому что он должен был интегрироваться со студентами. Как здорово , что это сработало... Он сжал кулаки от кипящего под кожей беспокойства. — Хорошо, хорошо, тогда, если я слишком опасен , чтобы быть с людьми, почему бы мне просто не позвонить одному из моих одноклассников, и они могут меня… — Привет, Мидория ! Изуку вздрогнул и обернулся, столкнувшись лицом к лицу с Каминари , Миной и Киришимой. Все трое улыбнулись и перевели взгляд с него на второкурсника, преградившего им путь. Киришима наклонил голову, и тут же Изуку почувствовал, как странный пузырь страха взорвался в его животе и растворился в облегчении от его открытого выражения. — На этот раз ты сидишь с нами? Мина бросилась на Каминари , держа свою неоново-зеленую коробку для завтрака, как подношение. — Я испекла тебе печенье, чтобы ты попробовал~, — прошептала она, как будто заманивая невинного ребенка в хижину ведьмы, и Изуку почувствовал, как его плечи дернулись от легкого радостного волнения, которое он быстро стряхнул с себя. — Ах, нет, извините, я просто… — начал Изуку , но тут Каминари посмотрел через плечо Изуку на Дай-Бабу, и ледяная дрожь пробежала по его телу. — Эй, чувак, прости, но ты блокируешь всю дверь своими мышцами, — сказал он, когда по его волосам пробежала искра. Его глаза были сосредоточены и блестели. Искрящиеся и концентрированные. Почему-то они не соответствовали его дружелюбной улыбке. Изуку сразу напрягся. Зубастая улыбка Киришимы была особенно острой, когда Баба никак не отреагировал на то, что троица медленно кружила над Изуку и не уходила с дороги. Сбитый с толку, Изуку моргнул и почесал руки. Он хотел указать, что они могут просто пройти мимо препятствия, но Киришима и Мина встали прямо перед Бабой. Изуку сомневался, что он серьезно заблокирует их, потому что у него была проблема только с ребенком-злодеем, а не- — Да, чувак, хорошая работа над ними, но будь немного внимательнее. Люди не могут войти в столовую. Теперь Изуку увидел, как Баба нахмурился и задумался. Он был явно недоволен тем, что трое первокурсников ополчились на него, даже глядя на Изуку так, как будто это была его вина , несмотря на то, что сам был сбит с толку. Они никогда не казались конфликтными, особенно Киришима с его яркой улыбкой и мягким голосом. Но тут второкурсник фыркнул и медленно повернулся, пропуская их. Инстинкты Изуку подсказывали ему бежать, пока он отвлечен, сделать перерыв, входить и выходить, быть так быстро, как только можешь, но Мина шла прямо перед ним с пружинящим шагом и широко расставленными руками, прежде чем скрестить их за ее спиной. Тело Изуку дернулось, он не знал, что делать. — Спасибо, большой парень, ценю это~ — чирикнула она, и капля кислоты упала с ее руки совсем близко к ногам Бабы . Она зашипела и проделала небольшую дырку в земле, но, к его чести, он даже не вздрогнул. — Ой, ууупс, извините. Это могло плохо кончиться, — сказала она, а затем махнула мальчикам следовать за ней. — Ну давай же! Я хочу посмотреть, сможет ли Мидория угадать ингредиенты! Изуку хотел возразить, потому что он был очень, очень сбит с толку и напуган. Каминари был немного позади него и усмехнулся, когда Изуку взглянул на него. Его одноклассники довольно резко унесли его, и он не знал почему. Он с опаской наблюдал, как глаза Бивня горели, сверля его голову, когда он сделал нерешительный шаг в сторону, но затем Киришима похлопал Бабу по бицепсу, и Каминари подтолкнул Изуку вперед. Последнее, что он услышал от рыжеволосого, когда они маршировали к длинной очереди в обеденный перерыв, было дружелюбное, веселое «Эй, не мог бы ты дать мне несколько советов?». Неуверенный в том, что произошло, Изуку послушно последовал за радостно подпрыгивающей Миной и взглянул на Каминари рядом с ним. Он хмурился, и когда он подходил слишком близко, Изуку чувствовал небольшой непроизвольный удар, что иногда означало, что он был взволнован. Так что Изуку просто тихо закусил губу и попытался выбраться, отступив назад, но Мина заметила это и замедлилась, чтобы обойти его с другой стороны. Еще более неуверенный в том, что происходит, он молча последовал их примеру. Как только они взяли несколько подносов и выстроились в очередь, Мина сунула свою коробку с завтраком Изуку под нос. Он чувствовал запах чего-то сильного и свежего, похожего на его зубную пасту. Немного ошеломленный, он почувствовал, как его плечи поднялись, а голова и внимание все еще были на входе. — Эм... — Это мятное печенье. Я сделала их сама вчера вечером, и они очень вкусные! С этими словами она окинула Каминари многозначительным взглядом, и он моргнул, оторвавшись от своих мыслей, прежде чем с отвращением высунуть язык. — Не верь ей, они ужасны. — Я думал… — начал Изуку и растерянно промычал. — Я думал, что должен был угадать? Мина вытянула губы, выдохнув сквозь них и помахала рукой в ​​воздухе. — Я передумала. Ты будешь есть с Сенсеем, да? Я не хочу ждать твоего мнения до окончания школы. Вот… С этими словами она открыла коробку для завтрака, схватила зеленоватую плоскую кирпичную штуку и протянула Изуку. Он взял ее между двумя пальцами и почувствовал, как влажное печенье чуть-чуть сплющилось. Как губка. Каминари понюхал воздух и нахмурился. — Я бы не ел это на твоем месте... — сказал он и заработал сильный удар ногой по голени. Изуку перевел взгляд с прыгающего Каминари на улыбающуюся Мину, полную предвкушения. Честно говоря, он был бы не против попробовать все, что Мина дала ему, но в его желудке все еще были камни, а странный холодок в позвоночнике распространялся по его конечностям. Но Мина так жаждала обратной связи, и она была единственной, кто не морщился из-за его собственного выбора еды. Скорее, она казалась особенно заинтересованной в том, чтобы найти что-то, чем он мог бы наслаждаться. Отказаться значило бы оскорбить ее, не так ли? Итак, он откусил сильно пахнущее печенье – мятное , он попытался запомнить и соединить со вкусом – и был приятно удивлен, что оно не рассыпалось во рту прахом, как в прошлый раз. Но, несмотря на мягкую консистенцию и запах зубной пасты, вкус его не поразил. По крайней мере, это было сладко. Мина затаила дыхание, пока Каминари подталкивал их вперед вдоль линии. Изуку мог видеть, как Ланч Раш замечает его. — И? — нетерпеливо спросила Мина и подпрыгнула на месте, когда он проглотил маленький кусочек. Мальчик чувствовал, как его взвинченные нервы напрягаются. — Это мило, — пробормотал он, и Каминари недоверчиво фыркнул. — Знаешь, тебе не обязательно быть с ней добрым, — сказал он и заработал еще один удар. Мина посмотрела на него, когда он вскрикнул и спрятался за Изуку . — Перестань меня пинать! Ты знаешь, что это правда- — Не обращай на него внимания, он идиот. Что именно тебе нравится? Вкус? Что-то, что я могла бы улучшить? Больше мяты? Больше сахара? Может темный шоколад? Изуку немного поморщился. Там был сахар и шоколад? — Эээ... мне нравится... текстура? — сказал он, голос стал тише, и Мина наклонилась ближе, чтобы лучше его слышать. Что, в свою очередь, заставило его немного откинуться назад. Она снова задержала дыхание, что обеспокоило Изуку, потому что он чувствовал, что должен сказать больше, несмотря на то, что не знал, что она хочет услышать, прежде чем задохнуться. Он беспомощно взглянул на Каминари , но тот лишь пожал плечами. — И… на вкус? У него есть вкус. Это приятный вкус? При этом Мина сдулась и откинулась назад с тихим «о». Она выглядела разочарованной, и Изуку тут же почувствовал, как чувство вины заползло ему в грудь. — И, эх, они хорошенькие! — попытался он подбодрить ее и даже откусил еще один большой кусок, чтобы подчеркнуть свои слова. Она задумчиво нахмурилась и, когда Каминари прогнал ее, отошла назад, чтобы заполнить пробел в длинной очереди учеников. Наклонив голову слева направо и скрестив руки на груди, она задумчиво напевала, прежде чем щелкнуть пальцами с громким «А-ХА!». Она указала на лицо Изуку . — Оки-доки, кажется, я поняла — мята была слишком крепкой, да? Изуку пожал плечами, а Каминари пробормотал: «Я мог бы тебе так и сказать…» достаточно громко, чтобы Изуку услышал. — Я не знаю? — сказал он слабо, но Мина просто кивнула, уверенная в себе, и повернулась, чтобы принять свою еду из обеденного окна с яркой непрерывной улыбкой. Внезапно ее настроение снова взлетело вверх. — В следующий раз я все сделаю правильно, просто подожди, — сказала она и подняла большой палец вверх. Он ответил взволнованным кивком головы, прежде чем Ланч Раш повернулся и взял поднос из его рук вместо того, чтобы просто дать ему еду. Удивленный Изуку чуть не уронил остатки печенья и возился с ними, когда профессиональный герой предложил ему другой поднос с кучей еды — рисом, овощами и мясным супом. Даже несколько ломтиков яблок, нарезанных так, чтобы они напоминали кроликов. Каминари наклонился вперед. — Вау ! Чувак, это выглядит потрясающе! Ланч раш выпустил пар из своей металлической маски, явно довольный комплиментом, и Изуку неуверенно взял тяжелый поднос. — Эээ, спасибо, но это… Ланч-Раш взмахнул руками, прежде чем поднять маленькую доску. «Сущий Мик передает привет», написано там большими блочными буквами, сердечки заменяли точки и даже немного чиби, отдаленно напоминающее рассматриваемого профессионального героя. Изуку перевел взгляд с доски на еду и обеденный перерыв. Он не видел и ничего не слышал от Ямады несколько дней, другой учитель был слишком занят подготовкой к спортивному фестивалю, чтобы проверить их. — Это… это действительно нормально? Это настолько… Ланч-раш сделал несколько джазовых движений, а затем показал два больших больших пальца вверх, явно веселый и счастливый. Мина наклонилась и ухмыльнулась. — Скажи «спасибо», Мидория. Изуку вздрогнул, и его язык оторвался от нёба. — Спасибо, Мидория. Ланч-раш взмахнул доской — теперь с надписью «Не за что, приятного аппетита» — когда Мина хихикнула, а Изуку смущенно сморщил нос. Он бросил на нее свирепый взгляд, но она лишь отмахнулась от него. Она вытерла фальшивую слезу с глаза. — Хех, опять ты попался. Каминари осторожно подтолкнул его локтем, чтобы он подвинулся, когда другие ученики в очереди забеспокоились, и вскоре он обнаружил, что тупо смотрит на свой поднос между Миной и Каминари посреди столовой. — Но… но это уж слишком… Мина только пожала плечами. — Ну, как говорится... что-то, что-то дареный конь и прочее. — Дареный конь...? Каминари снова толкнул его локтем, а Мина просто хихикнула над явно смущенной гримасой Изуку. Когда их взгляды встретились, он кивнул на вход. Киришима все еще стоял рядом с Бивнем, удобно устроив руки в карманах брюк и расслабив плечи. Его губы шевелились, но издалека Изуку не мог разобрать, что он говорит. Он лишь время от времени видел, как Бивень хмурится. — Этот парень тебя беспокоит? — спросил Каминари легким голосом и не хмурился на неуверенное мычание Изуку и короткое пожимание плечами. Мина перестала хихикать и тоже легонько толкнула Изуку локтем в бок. Он вздрогнул от прикосновения, как обычно, и встретил ее многозначительный взгляд. С каким значением он не мог сказать, но она наклонилась в его пространство. — Похоже на раздражающего парня, — добавила она, и Изуку пришлось нахмуриться, шевеля бровями, не зная, что он должен был понять из ее слов. — Эм… просто… я ему не нравлюсь, наверное… — пробормотал он, ловя взгляды Киришимы со всего зала. Он тут же улыбнулся своей яркой и зубастой ухмылкой. Когда Изуку не улыбнулся в ответ, он взмахнул всей рукой, чуть не попав в лицо другому ученику, и Изуку не мог сдержать застенчивую гримасу, натянувшую его щеку. Он надеется, это была улыбка. — Хорошо, — сказала Мина и чокнулась их подносами, чтобы Изуку снова посмотрел на нее. Ее лицо приняло суровое выражение, но она старалась говорить обнадеживающе. Он мог сказать это по ее доброй улыбке, которая появилась на ее лице после изучения его лица. Это действовало на нервы, потому что он не знал, что она увидела на его лице, что вызвало такую ​​реакцию. — Может, стоит рассказать об этом Сенсею? Я имею в виду, что мне не нравятся многие люди, но я не мешаю им получать еду. Изуку, избегая строгого взгляда Мины, заметил краем глаза, как Каминари кивнул. Почему-то она напомнила ему об Урараке и ее словах, мягко кружащих вокруг его головы и прожигающих его внутренности. Теперь два человека посоветовали ему пойти и поговорить с его опекуном о проблеме, которая была не более чем небольшой неприятностью в его обычные дни. Но Мина наклонялась к нему, пока он неохотно не замычал и нервно не наклонил голову, прежде чем натолкнуться на Каминари. Он взглянул на его тоже серьезное лицо. — Эм, ладно… Я подумаю об этом. Каминари нахмурился, открыл рот и уже собирался возразить Изуку, но Мина быстро отдернула свое тело и развернулась вокруг них в небольшом, но впечатляющем вращении. Успешно привлекая внимание всех, кто находился поблизости, своими контролируемыми шагами и струящейся школьной формой, она перекинула волосы через плечо — несмотря на их короткую длину — и подмигнула Изуку. Он почувствовал жар на щеках и скривился. — Отлично, не забудь поприветствовать Сенсея от нас. И отдай ему мое печенье! Я хочу знать, что он думает о них, — говорила она и пинала Каминари по голеням, пока он немного не отступил. Изуку быстро перевел взгляд с одного на другого, прежде чем сделать неуверенный шаг к все еще ухмыляющемуся и машущему Киришиме. Дай Баба тоже все еще стоял там, глядя краем глаза. Слегка покачав головой , Изуку громко сказал «Хорошо, пока» в общем направлении двух своих одноклассников и пошел уверенными шагами, которые он совсем не чувствовал, к ожидаемо ухмыляющемуся Киришиме. Взгляды и шепоты преследовали его по пути, и ему пришлось обойти нескольких студентов, прежде чем он добрался до него. Рыжий покачал головой с большими глазами, когда его взгляд упал на поднос Изуку. Он издал низкий свист, наклоняясь в пространство Изуку. — Ух ты! У тебя даже есть яблочные кролики от Ланч Раша! Я слышал, что у них потрясающий вкус! Изуку заставил себя проигнорировать нервное подергивание и обогнул Киришиму на противоположной стороне Бивня. Рыжий с улыбкой последовал за ним, глядя на поднос, и склонил голову, как потерянный щенок, когда Изуку немного отошел от него в сторону. Удерживая его, он нахмурился. — Они для Айзавы, — нахмурился он, быстро удаляясь от столовой и ее обитателей, в надежде оставить все, что только что произошло, — особенно взгляд Бивня — и отдать еду своему опекуну. Он все еще чувствовал, как жаркие блики обжигают его спину, пока он не свернул за угол. Удивленное раздражение покинуло его, когда он понял, что Киришима не отстает от него, и подошел еще ближе, чтобы еще раз бросить взгляд на яблочных кроликов. С широко раскрытыми глазами и надутыми губами, он скулил, как побитое животное. — Ой, да ладно, хоть кусочек? Пожалуйста? Пульс Изуку ускорился, но, как ни странно, он не чувствовал себя переполненным или встревоженным. Киришима был большим парнем, определенно больше Изуку, и его острые зубы вызывали дрожь беспокойства по позвоночнику Изуку, чем ближе они находились, но когда рыжеволосый склонил голову в безмолвной мольбе, ведя себя как большой ребенок из-за нарезанных яблок, Изуку не смог удержаться от закатывания глаз и игриво оттолкнул его плечом. Короткий контакт вызвал покалывание кожи под слоями рубашки, а исцеление нервно поползло по его крови, но Киришима удивился и небольшое «уф» того стоило. Нервно Изуку набрал скорость и двинулся вперед, чувствуя себя между настороженностью и дерзостью, когда посмотрел на Киришиму через плечо. — Я видел, как ты ешь — один крошечный кусочек закончится тем, что я потеряю руки. И поднос. Киришима догнал Изуку и заложил обе руки себе за спину, прежде чем наклониться и снова наклонить голову, чтобы посмотреть на лицо Изуку. От этого все его тело покрылось дрожью и мурашками, и Изуку вскинул плечи, пытаясь стряхнуть их. Рыжий был слишком близко для комфорта, и Изуку было трудно понять, должен ли он что-то сказать или не отставать от легкой атмосферы. Но как только он собирался что-то сказать, Киришима прижал губы к зубам. — Опасность скрыта, — сказал он приглушенно и даже преувеличенно пошевелил бровями. — Можно мне сейчас кролика, пожалуйста? Изуку издал удивленный и довольно уродливый фыркающий смешок, толкая Киришиму локтем в ключицу, чтобы хотя бы немного держать его в страхе. — Нет, дедушка, держи своих грызунов подальше от моих кроликов. — Ой, чувак, но я так мило просил! — заскулил рыжеволосый, когда Изуку добрался до учительской. За ней он услышал, как Цементос что-то говорит, и Снайп рассмеялся в ответ. Изуку уже собирался постучать подносом, когда понял, что Киришима все еще рядом с ним. Выжидающе глядя на него и на дверь. Как будто он чего-то ждал. — Э-э… есть что-то… — вырвалось у Изуку, когда он взглянул на своего одноклассника, и рыжий вздрогнул. — Ой! Да, подожди, позволь мне… — пробормотал он и постучал в дверь, прежде чем кивнуть и отдать ему честь. — Вот, моя работа здесь сделана! Изуку почувствовал, как его брови в замешательстве нахмурились, но Киришима подмигнул и резко развернулся, восторженно подпрыгивая, и пошел по коридору. Изуку смотрел, как он уходит, и тихо и озадаченно бормотал: — Это не то, что я… что? Эктоплазм открыл дверь и каким-то образом улыбнулся Изуку, прежде чем отступить в сторону. — Айзава, твой обед здесь! — Завтра у меня снова контрольный осмотр. Там нас встретит Исцеляющая Девочка. Напевая, Изуку закончил наполнять тарелку Крэш, а затем уравновесил коробки с едой на руках. Осторожно доковыляв до того места, где на диване сидел Айзава, он ухитрился не наступить на кошку, мяукающую, требующую еды на вынос, несмотря на то, что она была сыта. Айзава поймал почти здоровой рукой одну коробку, упавшую с башни, и помог расставить еду на маленьком столике-кушетке, проверив, не открыта ли какая-то коробка на коротком пути от двери в гостиную. — Я ничего не добавлял, — немного обиженно пробормотал Изуку, потрепав Крэш, а затем оттолкнув ее. Он вынес урок из прошлого раза, когда пытался «улучшить» их еду. Что ж, Изуку понравился очень острый соус с мороженым на его рисе, но, видимо, ему не следует этого делать, так что... больше никаких «апгрейдов» для него. По крайней мере, до тех пор, пока Айзава снова не будет готов научить его кулинарии. Его приемный родитель хмыкнул и взял вилку, а Изуку схватил палочки для еды и открыл коробки с едой. Крэш разочарованно щебетала и возвращалась на кухню, а Изуку плюхнулся рядом со своим опекуном на диван. Опустившись на мягкие подушки, он скрестил ноги и незаметно удостоверился, что его колено касается ноги Айзавы . — Мы уйдем в шесть. Хизаши собирается отвезти нас, так что лучше не спать, когда он с криком ворвется в дверь. Изуку кивнул, взял немного риса себе в щеки и посмотрел на руки Айзавы, все еще крепко забинтованные, а одна все еще на перевязи, но, по крайней мере, он мог оставить тяжелые гипсы дома. Он сгорбился над низким диванным столиком и наколол карри вилкой, крепко зажатой между его единственными четырьмя рабочими пальцами. Он выглядел немного раздраженным, но, по крайней мере, он снова мог есть самостоятельно. Изуку тихо жевал свою еду и пытался не обращать внимания на эхо Очако в глубине своего сознания или на маячащее лицо Мины. Почему ты не скажешь Айзаве? Он хмуро посмотрел на свою еду и ткнул палочками кусок курицы. Бросив еще один взгляд на ворчащую фигуру Айзавы, он сделал короткий вдох, чтобы просто сказать ему и… — Сколько еще осмотров вам потребуется? -не сделал этого. Айзава вздохнул, и его нижняя губа чуть не выпячилась в довольно детской гримасе, но ему удалось свернуть ее до того, как она стала слишком выпуклой. Изуку потер нижнюю губу, прикусив ее зубами. — Мы пока не знаем. По крайней мере четыре, но я точно не смогу полностью вылечиться к фестивалю. Плечи Айзавы опустились, и он казался побежденным и злым. Он ворчал себе под нос о выносливости, сне, восстановлении и студентах, пока у него не кончились вещи, о которых можно было бы выговориться. Так что Изуку поставил свою еду на стол и бесполезно извивался рядом со своим приемным родителем, не совсем понимая, что делать. Взрослый все еще был расстроен, это было очевидно, но за последнюю неделю он казался таким собранным, как будто ему было наплевать на свои травмы. И Ямада был уверен в том, что они запланировали... Теперь ему было неудобно спрашивать. — Ну, это все равно дурацкий фестиваль, — он попытался подбодрить Айзаву и вспомнил, как Шигараки заставлял мальчика смотреть его по мерцающему телевизору в их старом доме. Напоминая ему, что он никогда не станет частью этого мира, и заставляя его анализировать новых NPC, с которыми он столкнется в будущем. Он покачал головой, чтобы выбраться из темного бара, и нашел глаза Айзавы. Они были такими темными и полными беспокойства... — Это может быть глупо, громко и раздражающе эффектно, но это будет по всей Японии. И миру. Открыт для всех, — сказал он и попытался покрутить вилку в руке, но она со звоном упала на стол. Изуку нахмурился и отвел глаза, чтобы посмотреть на вилку, когда Айзава снова поднял ее. Да, будет. И Айзаве даже не пришлось говорить ему, насколько опасным будет все это зрелище. Большой спектакль от самой известной престижной школы, демонстрирующей все свои юные таланты для развлечения масс. Да, конечно, эти молодые герои могут найти свои будущие агентства и привлечь внимание кого-то со связями, чтобы построить на этом целую карьеру, но... Изуку в прошлом сидел рядом с Шигараки и тоже смотрел спортивный фестиваль. У него все еще было несколько блокнотов, спрятанных в баре, с причудами сотен молодых героев в процессе становления. Отец вероятно, уже нашел их, потому что по крайней мере четверо студентов последних курсов с невероятными многообещающими причудами исчезли. Перевели, говорят... Залы с мерцающими огнями, операционные столы и большие бездушные глаза высоко над ним. Они смотрели на него из темных углов комнаты. Если бы он был действительно тихим, он мог бы услышать безжизненную тень позади себя. Кровь скапливается под диваном и пачкает носки Айзавы с кошачьим принтом. Повернись... повернись и посмотри на это... посмотри, что ты сделал... скажи ему... Покачав головой и игнорируя шепот, пока они не свернулись и не опустились ему в живот, Изуку почесал руку и встретился глазами со своим опекуном. — Я тоже присматриваю за детьми. Никто не причинит им вреда. Все будет хорошо. Айзаве удалось приподнять уголок рта со вздохом. — Они не дети, они твои одноклассники. — пробормотал он и откусил еще кусочек карри. — И это не твоя обязанность заботиться о них. Она моя. Изуку не сводил глаз с лица Айзавы, чтобы тень позади него не могла его коснуться. — Я все равно сделаю это. — Ты будешь посещать занятия. Снова регулярно, сразу после фестиваля. Не думай, что я забыл о нашей маленькой сделке. Изуку нахмурился еще больше, и он почувствовал большой протест на кончике языка. Но он прикусил его и возился с рукавами. Его нервы начали трепетать от неожиданной смены темы, и он вздрогнул, когда Айзава толкнул его ногу локтем. Так что Изуку последовал его примеру, снова схватил свою еду и проглотил два кусочка в сжимающееся горло, пока не почувствовал, что он больше не глотает камни. Холодное ощущение бесстрастных глаз на его спине исчезло, уступив место шепоту. Он не должен быть благодарен за это, но вроде как был. — Все в порядке? Он поднял голову и встретил любопытный взгляд Айзавы . И поскольку Изуку не знал, что сказать, он лишь вопросительно хмыкнул. — Ты не протестуешь. Я так понимаю, тебя что-то беспокоит больше, чем уроки. Что это такое? Сразу же в его голове промелькнули три второкурсника, обеспокоенные глаза Очако и выстиранная рубашка Ииды, все еще спрятанная в его рюкзаке, то, как Мина кружилась вокруг них, улыбаясь. Ему приходилось тщательно поддерживать зрительный контакт, чтобы не выдать того, что его беспокоит. А затем раздражение наполнило его, потому что это была прекрасная возможность поговорить о том, что его беспокоило, кроме уроков, но его первой реакцией было притвориться, будто все в порядке. Потому что, ну... в прямом сравнении со спортивным фестивалем, опасностью выставления на всеобщее обозрение молодых невинных студентов - и злодеев - его собственные неудобства казались незначительными и нелепыми. — Есть дети, которые плохо относятся ко мне. Да, конечно, и что Айзава должен был с этим делать? Изуку был достаточно способен справиться с этой ситуацией, и это был не первый раз, когда кто-то приставал к нему. И это было даже не так уж плохо . Изуку снова закусил губу и покрутил палочки между пальцами. Он все еще мог слышать, как Очако в его затылке говорила ему поговорить с Айзавой , потому что, по-видимому, об этом должны были знать опекуны. Но тяжесть в желудке подступила к горлу. Много слов, блокирующих язык и заставляющих корчиться на диване. Еще один толчок вывел его из раздумий, и он моргнул. Он все еще смотрел в глаза Айзаве и теперь мог видеть, что ему удалось напугать своего опекуна. Он быстро перестал кусать губы и открыл рот, не совсем уверенный, что из этого получится. — Я только что вспомнил; Моя мама пыталась дозвониться до тебя на днях, но ты не ответил. Удивленный, Айзава сел и еще немного повернулся, чтобы как следует посмотреть на Изуку. Мальчик увидел, как его рот открылся и снова закрылся, прежде чем повернуться к столу и поднять телефон после третьей попытки схватить его. — Она звонила? Кивнув, Изуку снова набил рот рисом и проглотил булькающие слова обратно в горло. Они снова почувствовали тяжесть в животе, но он мог дышать и продолжать говорить, не беспокоясь о том, что вылетит изо рта. — Да, но все в порядке, не волнуйся. Она просто хотела спросить, не нужна ли тебе помощь, ну знаешь… — он указал на себя и прожевал кусок курицы. Айзава приподнял бровь, слегка задумчиво взглянув на его лицо, когда он изучал Изуку с головы до ног, откидываясь назад. Инстинктивно Изуку повторил выражение лица в молчаливом вызове, но профессиональный герой лишь покачал головой через пару секунд, задумчиво нахмурив лоб. — Вау, спасибо, — пробормотал Изуку, продолжая колоть еду. — Не дуйся. Она знает, на что ты способен, — было единственное, что он ответил, прежде чем возиться со своим телефоном, пока он снова не упал на стол. Наверное тяжелее, чем было бы хорошо для бедного аппарата. Ворча от поражения, потому что они оба были правы, Изуку продолжал убивать свою еду и не есть ее. Потребовался еще один толчок от его приемного родителя, чтобы остановить его и его мысли . — Наверное, она просто хотела узнать, все ли в порядке. Давно с ней не разговаривал, — сказал Айзава и замолчал. Размышляя. Изуку, с другой стороны, изо всех сил старался не думать, потому что тогда он выдал бы, что удивлен, что его слабая уловка сработала. Вместо этого он смотрел на свою еду и размышлял, вызвана ли легкая тошнота в его желудке от избегания или от переедания. Как будто услышав тихие мысли Изуку, Крэш появилась рядом с ним и начала тереться лицом о его локоть. Когда он не предложил что-то из своей тарелки, она отвернулась, но прижалась всем боком к его ноге. Они молча закончили трапезу, и Изуку безмолвно начал убирать со стола, пока Айзава принял лекарство и откинулся назад. Он снова выглядел усталым, но его плечи, наконец, расслабились, и угасающий свет снаружи залил гостиную теплыми красками. Мягко и гостеприимно. Это зрелище вызвало теплое чувство в груди Изуку, когда он собрал мусор и поставил его у двери, чтобы вынести завтра утром. Глаза Айзавы были закрыты, а Крэш стояла у него на груди и нюхала его лицо, когда Изуку закончил. Голова Айзавы откинулась на спинку дивана. — Тебе не следует здесь спать, — нерешительно отругал Изуку , и Айзава хмыкнул, даже не открывая глаз, когда Крэш растоптала его, чтобы подойти к Изуку, нежно потирая его ноги и хныча, привлекая внимание. Он наклонился, чтобы погладить ее по голове, и она воспользовалась этой возможностью, чтобы прыгнуть и забраться ему на плечи. — Я могу спать, где хочу. Изуку посадил Крэш себе на плечи, пока ее хвост не защекотал его щеку. — Я скажу Исцеляющей Девочке. — …предатель. Изуку подождал, пока большой черный комбинезон встанет и прошаркает в свою комнату, но взрослый так и остался лежать на диване, раскинув длинные ноги и замедляя дыхание. Когда стало ясно, что он не будет двигаться в обозримом будущем, Изуку раздраженно вздохнул и включил новый маленький ночник, чтобы прогнать тени, ползающие по комнате. Затем он взял одеяла из своей комнаты и комнаты Айзавы и набросил одно на своего опекуна. Кроме того, он начал подсовывать подушки под голову Айзавы и задрал ноги на диванном столике в надежде свести к минимуму его завтрашние жалобы на старые кости и скрипучие шею и колени, прежде чем взять одну большую подушку и прижать ее к боку героев. Он колебался полсекунды, Крэш все еще сидела у него на плечах, прежде чем поднять ее и снова положить на грудь Айзавы. Изуку быстро уселся рядом с Айзавой, лицом к спинке дивана. Затаив дыхание, пока Крэш снова не присоединился к нему. Он накинул на плечи собственное одеяло, когда подземный герой не возражал, и Крэш втиснулась между ним и спинкой дивана. Айзава вздохнул, и Изуку напрягся, когда взрослый медленно устроился поудобнее. — Тебе не следует здесь спать, — проворчал он, медленно погружаясь глубже в подушки, уткнувшись ртом под одеяло, и Изуку закатил глаза. — Я могу спать, где хочу. Айзаве понадобилось всего пять минут, чтобы погрузиться в глубокий сон, и уже не в первый раз Изуку подозревал Исцеляющую Девочку в том, что она подсунула Айзаве снотворное под множество лекарств. Но устойчивые подъемы и опускания подушки медленно ослабили тесную хватку беспокойства на его груди, и Изуку осторожно расслабил мышцы. Крэш заурчала, как маленький моторчик, и Изуку нежно почесал ей подбородок и голову, а также все те места, которые она поворачивала к нему. Он пытался развеять свои мысли в тепле, расцветающем в его груди, но он не хотел портить уютную тишину, в которой неожиданно оказался лежащим. Он не хотел думать о хулиганах, злодеях и тенях в безопасности, окутывающей его здесь. Испортить ее плохими мыслями. Вместо этого он оторвался от своего опекуна, слушая новый тихий свист, который нос Айзавы издавал при каждом тяжелом выдохе. Крэш замурлыкала громче, ее нос дернулся, а глаза закрылись. — После спортивного фестиваля, — прошептал ей Изуку , и она ткнулась носом в его пальцы. Он расскажет Айзаве после спортивного фестиваля. — О, привет. Изуку вздрогнул и чуть не уронил промокшую толстовку от внезапного приветствия позади него. Он обернулся, сердце колотилось в груди, но сдулся, когда увидел, что Яги неловко стоит возле скамейки. Изуку выпрямился . _ Большой худощавый мужчина держался одной рукой за шею, все его тело наклонилось в сторону, как будто он упал сам в себя, и застенчиво улыбнулся ему сверху вниз. — Я думал, что я единственный, кто знает об этом месте , — сказал он, и Изуку издал тихий горловой звук. Он был немного удивлен, увидев секретаря Всемогущего в этом конце кампуса. Сама скамейка была не то чтобы спрятана, но далеко от всего остального, и нужно было пройти довольно много, чтобы найти ее в окружении деревьев. Изуку нашел ее несколько месяцев назад, спрятанную за кустами и явно забытую, так как краска была сколота до старого дерева под ним, а гвозди, удерживающие все вместе, были ржавыми. Неудобно сидеть и определенно стирать пыль со всего, что только можно, но деревья отводили любопытные взгляды и приглушали звуки. Как маленький пузырь тишины в кампусе, прямо на краю самой громкой школы героев в Японии. Изуку думал, что никто больше не знает об этом маленьком месте, так как для того, чтобы добраться сюда, нужно было намеренно уйти с основных троп, и никто никогда не бродил там, где не должен был, кроме проблемного ребенка. Изуку моргнул, глядя на Яги , который начал нервничать и извиваться под пустым взглядом Изуку. Он немного кашлянул, откашливаясь, а затем поднял небольшую коробку с бэнто. — Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? Пока я не закончу свою еду. — О, э-э, конечно... это не моя скамейка, ты же знаешь, — пробормотал Изуку и передвинулся, чтобы дать мужчине немного места. Яги осторожно сел с небольшой благодарностью, когда он открыл свое бенто и попытался не смотреть на Изуку и его мокрую толстовку с капюшоном, свисающую с его рук. Изуку быстро сложил ее и положил рядом с собой, подальше от любопытных глаз Яги. На этот раз Хата нанес ему хороший удар, облив всю переднюю часть ледяной туалетной водой, но Изуку был достаточно быстр, чтобы снять ее. Рубашка под ней была лишь немного влажной, а мягкая погода, которая снова начала теплеть, помогала с холодом в конечностях. — Пролил свой напиток, — быстро сказал Изуку, надеясь ответить на вопрос до того, как Яги сможет его задать. Потому что Изуку почувствовал горячее волнение, закипающее прямо под его челюстью при виде того, как его любимая толстовка с капюшоном снова испачкалась, и не был уверен, сможет ли он безразлично среагировать. Одна из причин, почему он был здесь, а не в классах, в том, что Цементос ругал бы его за самый длинный перерыв в туалете в истории. Яги издал короткое «ах» и задумчиво откусил кусок мяса. Изуку бросил на него быстрый взгляд, когда тот замолчал и с тревогой понял, что его хмурый взгляд полностью выставлен напоказ. И после того, как долговязый взрослый незаметно взглянул на Изуку — только для того, чтобы затем вздрогнуть и закатить глаза к небу, будучи пойманным — он быстро попытался отвлечь поток мыслей Яги от себя. — Почему доверенное лицо Всемогущего обедает здесь в одиночестве? От неожиданности подавившись следующим кусочком, Яги закашлялся и немного поерзал на своем месте. Изуку понял, что его легко отвлечь, когда он небрежно упомянул имя Всемогущего. И уж тем более, когда он напомнил ему об их связи. «Ложная скромность», — заключил Изуку по покрасневшим щекам и пугливым рукам, вплоть до застенчивой манеры, которую он давал — иногда нежелательные — советы. Упираясь пяткой в ​​землю, Изуку наблюдал, как Яги взял себя в руки и осторожно положил палочки. Тщательно переплетя длинные пальцы, Яги немного неловко улыбнулся и избегал смотреть на Изуку. — Ну, на улице такой хороший день… было неправильно проводить его в офисе, — сказал он слишком весело, и Изуку подозрительно посмотрел на него. У него был большой шарф, обернутый вокруг его шеи, самый большой пуловер, скрывающий его тело, и легкая дрожь. Для Изуку, возможно, было достаточно тепло, чтобы бегать в рубашке с длинными рукавами — и, возможно, в другой рубашке под ней — но для худощавого взрослого, откусывающего кусочки размером с мышь и скучающего по своей всегда доступной кружке теплого чая в широких ладонях, это было не так. Здесь, наверное, было холодно. Даже мама сказала Изуку во время их последнего ужина, что Яги не любит холод. От этого у него болели кости. Тем не менее, Изуку кивнул и неуверенно промычал. Он откинулся назад и поковырял свои покалывающие руки. Его рукава все еще были закатаны до локтей, а его причуды бродили прямо под его кожей. — Я пришел сюда, чтобы спрятаться, — небрежно сказал Изуку и встретил удивленный взгляд Яги с вызовом в своем собственном. Вероятно, потому, что он редко просто небрежно признавался в этом, поэтому взрослый, вероятно, думал, что он лжет. Что было хорошо. — Знаешь, потому что это очень скрытое место, так что это лучшее место для того, чтобы избежать ответственности, — уточнил он и приподнял бровь, как мог, подражая Айзаве. Это срабатывало для Айзавы все время, потому что он был крупнее и злее на вид и имел за плечами годы практики, в то время как Изуку использовал его всего два раза. Но на удивление, это, похоже, подействовало на Яги, который теперь возился со своими палочками для еды и дергал свою длинную светлую прядь волос, снова отводя взгляд. — Ах, я полагаю, это идеальное место, чтобы спрятаться, — пробормотал он, немного побежденный, и Изуку закатал рукава, когда небольшой порыв ветра принес с собой холод и голоса. Яги немного вздрогнул и дернул свой шарф, пока тот не закрыл подбородок и губы. — От чего таким, как ты, приходится прятаться? — спросил Изуку после доброй минуты молчания, и Яги кашлянул. Подергал себя за волосы. Смахнул лист с плеча. — Ну, произнесение этого вслух может показаться немного… глупым, — пробормотал он с неуверенной улыбкой, но Изуку выжидающе посмотрел на него. Без бровей Айзавы. Потому что он не был таким злым. Не к мужчине, живущему в одном доме с мамой. Яги, казалось, погрузился в свои мысли, и Изуку начал было думать, что он не сможет уточнить без более настойчивых рассуждений, но тут мужчина поднял голову вверх. Взглянув в небо, он глубоко вздохнул. Это сотрясло его легкие. — Я… я привык работать один, — начал он с той же застенчивой улыбкой на лице, и Изуку нахмурился. Яги это заметил и быстро поправился. — Не совсем, в конце концов, я отвечаю за Всемогущего, работаю с прессой, с полицией и так далее, но… Никогда не в одном месте. Никогда с одними и теми же людьми в течение длительного промежутка времени. Всемогущий идет туда, где он нужен, и... Здесь он снова вздохнул, и его тело, казалось, покинуло больше энергии. Изуку смотрел, как он погрузился в свои мысли, и тихо задавался вопросом, как такой взволнованный человек ухитрился стать доверенным лицом Всемогущего. Всемогущий был уверенным, громким и имел гораздо больше присутствия — Яги был почти полной противоположностью, тихим, иногда пугливым и неуверенным. Особенно, когда он встретил его в школе, а не у него дома. Чего-то Изуку до сих пор не понял. —Это совсем другое. Фиксированный стол в фиксированном месте, — в конце концов Яги вздохнул и закрыл свой едва тронутый бэнто. Изуку услышал в затылке строгое «Ешь» Айзавы и поймал себя на том, что так же отругал бы Яги. — Похоже, ты не хотел, чтобы Всемогущий преподавал в этой школе, — сказал Изуку , и последовавший за этим кашель напугал их обоих. Яги быстро промокнул губы одной из своих нескончаемых салфеток, поймав большую часть капель крови. Это все еще было тревожно, даже спустя столько времени, поэтому Изуку вместо этого посмотрел на коробку с бэнто Яги у него на коленях. На нем был выцветший отпечаток комикса, который он не мог разобрать. — Нет, на самом деле, как раз наоборот! Изуку нахмурился, глядя на коробку, пока Яги брал себя в руки и откашлялся. — Я был в полном восторге! Возможность помочь формировать молодое поколение героев, видя их рост и потенциал. Не многим людям предоставляется такая привилегия... это звучало как идеальный способ передать многолетние знания и опыт. Руки Яги ожили от его бормотания, и одна из них выгнулась перед ним широкой аркой. — Когда я пришел сюда, мой путь, казалось, был свободен передо мной. Всемогущему нужно было передать свой факел и освободить место для новой эры мира со своим собственным символом… — Он хотел уйти в отставку? — перехватил Изуку, удивлённый и растерянный, поскольку сразу же представил себе мир без Всемогущего в нём. Не секрет, что он не доверял Всемогущему, но без него отец уже держал бы мир на ладони своей жадной руки. — Ну, вроде. Яги положил руку себе на шею и неловко потер растрепанные волосы. Внезапно его пронзительные голубые глаза потеряли всю свою жизнь, устремив взгляд вдаль, его охватила глубокая покорность, а желудок Изуку сжался. Не только потому, что он не мог вынести пустого, принимающего взгляда на изможденном лице Яги, но и потому, что он почему-то все еще думал, что однажды Всемогущий ворвется в убежище отца и выбьет ему зубы. Услышать, что герой начал думать об отставке, как будто Все за Одного больше не представляли угрозы, как будто под их ногами не росла большая опухоль... но откуда он мог знать? Разве он не сражался и не победил Всех за Одного? Изуку резко прикусил нижнюю губу и прикрыл рот одной рукой, просто чтобы сохранить слова. С точки зрения Всемогущего, он уничтожил своего врага, стер его с лица земли, так что не было бы логичным положить свою каминную полку и сделать шаг назад после всего, чего он добился? — Ах, но не сейчас, конечно. Мир по-прежнему нуждается в символе мира, а от старого так просто не отделаешься, мой мальчик, — вдруг заговорил Яги, пытаясь казаться веселее, чем раньше, и даже хлопнул в ладоши, словно пытаясь изгнать все плохие мысли прочь. У Изуку это не сработало , но он оценил попытку. — Думаю, мне просто нужно было немного потише, чтобы проветрить голову, подальше от моих коллег — Снайп может очень громко храпеть, мой юный друг, но не говори ему об этом. — Яги одарил его убедительно жизнерадостной улыбкой со слишком большим напряжением вокруг глаз. — Итак, теперь, когда я поделился своей причиной немного спрятаться от мира, могу я спросить, от чего ты прячешься? Это был самый неуклюжий уклон, который Изуку слышал от этого человека, но он должен был отдать ему должное. Это сработало. Изуку поднял глаза, моргнул, растерянно моргая, и увидел два сфокусированных голубых глаза и почувствовал, как все его существо съёжилось от внимания. Особенно, когда отец все еще крутился в его голове. Но он подавил свою реакцию и только немного поморщился, большую часть чего спрятал за рукой, прикрывающей рот. Яги все еще видел это и наклонил голову, как большая собака, заметив что-то интересное. Смятая, мокрая толстовка, казалось, вырисовывалась позади Изуку , голоса шептали ему в уши, а руки прямо за его плечами почти подталкивали его сказать ему, сказать ему, просто сказать это. Но он боялся того, что сейчас сорвется с его языка. Вечное присутствие Отца и опасность для каждого живого существа; или рассказ о трех детях, толкающих труса. Итак, он заставил ухмыльнуться свое застывшее лицо и намеренно решил вместо этого сосредоточиться на чем-то другом. Что-то, что отвлекло бы его мысли от сокрушительного страха, тяготеющего над ним, и заставило бы его на некоторое время подумать о том, что делать. Он просто должен был дать взрослому что-то достаточно большое, чтобы оставить его в покое. — Мне удалось украсть груду пороха у Погрузчика. Вся краска сошла с лица Яги, и — каким бы мягким и милым он ни был — все же заставил странно уступчивого Изуку вернуть свой самодельный фейерверк перепуганному Силовому Погрузчику. Айзава был, мягко говоря, не в восторге. Позже в тот же день Изуку удалось сбежать от разгневанного Айзавы и отрезать героя номер один на пути к учительскому кабинету широкой стойкой. Гигант в уродливом желтом костюме немедленно остановился и, казалось, колебался, когда Изуку нашел его затененные глаза. — Ах, привет! Чем я могу тебе помочь? Это заставило Изуку еще больше нахмуриться, волосы на его затылке встали дыбом от фантомного ощущения, как отец дышит ему в спину, но это было важно. Всемогущий нервно теребил свои маленькие манжеты. — Все в порядке, юный Мидория? Изуку согнул руки и поймал себя на том, что указывает на героя обвиняющим пальцем, но его голос не хотел звучать. Вместо этого он стиснул зубы, раздосадованный тенью своего отца, все еще сжимая горло и отказываясь отпустить. Если и был человек, с которым ему никогда не разрешалось разговаривать, так это Всемогущий. И по мере того, как его разочарование росло, он думал о Яги, гибком, неуверенном Яги, сидящем на скамейке. Изуку сглотнул большой ком в горле и почувствовал, как он оседает в животе. — Ты, — Изуку удалось прижать язык, и Всемогущий указал на себя. — Я? — Ты можешь быть благодарен, что Яги заставил меня вернуть фейерверк, иначе я использовал бы их на вас за беспокойство. Всемогущий фыркнул как раз в тот момент, когда Айзава вылетел из- за угла, словно разъяренная пантера, и схватил Изуку за загривок своей зажившей рукой, выпустив длинный список обязанностей, которые он мог с нетерпением ждать. Всемогущий вздрогнул, когда его утащили, и Изуку бросил на него последний взгляд, но быстро превратил его лицо в чистую невинность под руганью Айзавы. Возможно, наполнение спального мешка его опекуна молотым кофе было ошибкой со стороны Изуку… Изуку привык к унижениям. Гордость и достоинство где-то погребены под голой готовностью сделать все необходимое, чтобы выжить. Быть посмешищем людей сильнее тебя, жестче тебя в надежде, что они отпустят тебя. Он знал, как справляться с болью, страхом, разочарованием и постоянным ворчанием в голове, знал как быть осторожным или пришлось бы платить цену. Но это было что-то другое. Пока он смотрел, как треснутая миска выплескивает свои ингредиенты на его ботинки, шепот и хихиканье пробегали по его коже, глаза безмолвно всматривались в его хрипящую форму. Он чувствовал сдвиг, перемену в воздухе, тихую и злобную. Не так громко и явно, как с братом, и не так внезапно, как хлыст с отцом. Никто не кричал в залах от радости по поводу его страданий и не указывал на то, что нужно, чтобы ножи в его кишках крутить, не касаясь, но тем не менее это было то же самое. Тихое осознание, запах крови в прозрачной воде и силуэты хищников, кружащихся вокруг него, пока он зажимал свои чувства, скрывая рану, насколько мог. Изуку опустился на колени и начал собирать пролитую еду в миску и на свой поднос, подбирая чужие осколки фарфора и обжигая пальцы о пролитый чай, смешанный с рисом. Ему придется все выбросить, так как Айзава не может есть что-то с осколками , и ему придется сделать это быстро, потому что обеденный перерыв почти закончился. Он надеется, Ланч Раш не рассердится на него. Это будет третья просьба о добавке – сколько времени осталось до того, как молчаливый повар скажет учителю? И как он должен был объяснить все эти разбитые чашки, миски и кружки? Ему потребовались недели и месяцы и тонна убеждений , чтобы избавиться от этой проклятой жалости в глазах героев. Он не мог вернуться к прогулкам вокруг него в яичной скорлупе, успокаивающим разговорам, унизительному напоминанию в их глазах, что Изуку был жертвой, беспомощному маленькому пятну рядом с ними, боящемуся безобидных звуков, резких движений периферийным зрением... Он не мог сказать им, что чертов взмах руки рядом с его лицом заставил его споткнуться и бросить поднос, который он так осторожно нес через море тел. Это отбросило его назад на сторону Шигараки. Он мог чувствовать,как рука брата обнимает его за плечи, она парит над его грудью и заставляет его открыть рот, давай, я знаю, ты хочешь. Расскажи Сенсею, что случилось, как ты облажался, потому что не смог справиться с небольшой- — Мидория, ты в порядке? Он порезался осколком кружки, но его нервно гудящее исцеление быстро пошло на пользу, он был почти счастлив, что наконец нашел выход своей кипящей крови. Его застывшее тело изо всех сил пыталось вернуть бешено колотящееся сердце, когда он поднял глаза с пустым лицом. Хищники вокруг него сместились и ушли, потому что на него упала большая тень. Изуку вздрогнул бы и отпрянул от надвигающейся фигуры — свет искажал изображение, уязвимое положение вызывало воспламенение его нервов — если бы не его замерзшие конечности и зуд в ладони. Он открыл рот, потому что фигура задала ему вопрос, и он должен был ответить. Он всегда должен был. Несмотря на то, что замок под его челюстью давил на горло. — Я уронил обед Айзавы. Фигура присела и поправила очки. Изуку дважды моргнул, прежде чем Иида сменил тьму, а призрак его брата неохотно поднялся с его плеч. С его губ сорвался вздох облегчения. Президент класса посмотрел на него взглядом, и Изуку внезапно вздрогнул от долгого зрительного контакта, растянувшегося между ними. Он быстро отвел глаза и изобразил на лице свою самую убедительную улыбку, ту самую, которая растягивала его шрам, который, по словам людей, делал его озорным. Как будто он спланировал эту маленькую аварию. Первый шаг в еще одном сложном плане, чтобы сбить людей с толку и уйти с чем-то большим. Что-то смешное, что-то нелепое. Потому что это было смешно. — Извини, президент, я сейчас же приберусь, — попытался он сказать так легко, как только мог, и почувствовал, как взгляд прожигает его затылок. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что хищники все еще наблюдают за ним, оценивая и ожидая его следующего шага. Его паника не прошла, но она побежала знакомыми путями, и в голове прояснилось оцепенение холодного спокойствия — так что он мог видеть тревогу в глазах Ииды, в его хмуром взгляде, во всем языке его тела. Изуку почувствовал капли пота на затылке, потому что это был президент класса . Ему поручено сообщать Айзаве обо всех инцидентах, связанных с Мидорией. Он не сказал своему сенсею о сломанном носу только потому, что Изуку перевернул небо и ад, чтобы убедить его, что все в порядке. Не было ничего, что нужно сообщить, потому что не произошло ничего, о чем стоило бы сообщать. Никто не должен был знать. Шигараки хихикнул прямо ему в ухо. — Ха! Ха-ха, — выпалил Изуку, нервничая даже в собственные уши, и использовал рукава, чтобы впитать чай. Протирание земли. — Пытался споткнуть кого-то, а вместо этого споткнулся сам — упс! Иида открыл рот и помедлил, заставляя нервы Изуку дергаться, но он просто опустился на колени и сложил руки на коленях. — Ты не будешь возражать, если я помогу тебе убраться? Изуку поймал его обеспокоенный взгляд и раздраженно закатил глаза. — Что, думаешь, я не смогу сам убрать свой беспорядок? Иида возился с руками, явно обеспокоенный обвинением, и Изуку стало немного не по себе от этого. Но он также был благодарен Иида за очевидные подсказки относительно того, о чем он думал прямо сейчас. Кто-то легко читать, легко реагировать. — Нет, нет, конечно нет, я убежден, что вы вполне способны привести себя в порядок — я просто думаю, что это будет быстрее и даст тебе время вернуться и заказать новую еду для себя и Айзавы-сенсея. Ухмылка Изуку стала мягче на его коже, шрам немного расслабился от искреннего предложения Ииды. Он указал на разбросанные овощи. — Как хочешь, — он пожал плечами как можно небрежнее и позаботился о том, чтобы схватить самые острые на вид осколки, прежде чем мальчик без исцеляющей причуды сможет их коснуться. Он снова порезался, но заживление закрыло раны, и никто даже не заметил, что он истекал кровью. Вот когда пара шагов быстро приблизилась к ним. Изуку вздрогнул и, подняв голову, увидел, что к нему подошли Очако и Яойорозу. Очако с полупристальным взглядом, от которого у Изуку загорелись щеки, а Яойорозу уже вытаскивала бумажные полотенца из ее руки. — О нет, что случилось? — спросила она и присела, чтобы передать мальчикам немного. Изуку проигнорировал выжидательный взгляд Очако и его последствия, потому что был почти уверен, что она не поверит ему, если он попытается солгать ей в лоб. Вместо этого он сложил оставшиеся осколки в небольшую кучку и собрал их в руках. — Э-э, я споткнулся. Сожалею. Яойорозу с сожалением и беспокойством произнесла короткое «о», глядя на Изуку, пока Иида вытирал размокший рис. — Ты в порядке? — спросила она, и Изуку встал, кивнув, и быстро обошел Очако, чтобы выбросить осколки в мусорное ведро в нескольких шагах от них. Его сердце все еще колотилось в беспокойном ритме, и он моргнул, вспомнив протянутые руки, прежде чем поспешил обратно. Но тут он замялся, увидев, что Очако что- то жарко шепчет Ииде, который, в свою очередь, теребил свои очки и рубил рукой воздух. Яойорозу выглядела удивленной и взволнованной, когда вытащила еще несколько полотенец и заметила, что Изуку напряженно и неловко наблюдает за ними. Когда ее губы попытались изобразить успокаивающую улыбку, он встряхнулся и быстро подошел, не обращая внимания на замолчавшую и уставившуюся на него Очако. Иида вздохнул, и Изуку смущенно опустил голову. Вчетвером и благодаря тому, что Яойорозу снабжала чистящими средствами налево и направо, они убрались в рекордно короткие сроки и неуклюже стояли вокруг мусорного бака. Очако первой нарушила молчание. — Ты не сказал ему, не так ли? — Ему есть о чем беспокоиться, — тут же ответил он и пожал плечами. — Я скажу ему, когда все успокоится. Очако это не нравилось, и она поймала его горящим взглядом. — И сколько раз тебя будут толкать до тех пор? Изуку избегал ее взгляда и смотрел в холл. — Я не знаю, что ты имеешь в виду, ничего не произошло. Я просто споткнулся, — пробормотал он, слегка почесывая шрам и производя довольно приятное впечатление человека, которого не волнует то, что только что произошло. Но затем он сделал ошибку, проверив, сработали ли его слова, и поймал на себе три обеспокоенных взгляда. — Мидория, это серьезно. У UA есть строгая политика запрета издевательств по какой-то причине, — сказала Очако так строго, как только осмелилась, и Иида кивнул рядом с ней. — Такое поведение неприемлемо и не должно быть разрешено в школе, столь известной как UA. Придираться к однокурснику позорно и неэтично. Они должны столкнуться с последствиями своих действий и быть исключенными. Изуку не осмелился рассказать им, какие позорные и неэтичные поступки он совершал в прошлом или как ему повезло, что он мог даже ходить в этой знаменитой школе так же свободно, как и он. Если простого издевательства было достаточно, чтобы выкинуть второкурсников, то чего ожидать таким подонкам, как Изуку? Что бы они сказали, если бы узнали, что он называл злодея своим братом, а чудовище — отцом? Тень Шигараки снова дышала ему в шею, и он быстро изобразил на губах веселую улыбку. Он отмахнулся от их беспокойства странным плавным движением. — Вау, в этом нет необходимости! Я просто немного устал и споткнулся. Виноват. Но спасибо, что помогли мне! — сказал он и поклонился. Он извлек урок из своей ошибки и не смотрел, сработали его слова или нет, когда снова выпрямился. — В одиночку на уборку ушла бы целая вечность, — честно добавил он и приобрел уверенность, быстро повернувшись и помахав через плечо. — Спасибо, но я должен заказать добавку, иначе Айзава будет сварливым! Пока! Он не обернулся и проигнорировал крик Очако подождать их, пока мчался, может быть, слишком быстро обратно к Ланч Рашу. Он игнорировал шепот и расплывчатые лица вокруг него и игнорировал ожидание того, что в его сторону внезапно бросятся руки. Он знал, как избежать прикосновения; он знал, как двигаться и уклоняться от тел, чтобы обезопасить себя. То, что некоторые люди ухватились за его ахиллесову пяту, не означает, что он должен впадать в панику. Ему просто нужно держаться подальше от людей, запоминать лица, которые означают вред, и избегать их любой ценой. Он поймал себя на том, что смотрит в кафетерий, вокруг суетятся студенты, и глубоко вздохнул. Как раз до спортивного фестиваля.