Веселые секс-похождения Валориса и Тэй.

      Билет до Гивура навязчиво мерцал с экрана инфопланшета, стоящего вертикально с опорой на чашку давно остывшего отвара. Как долго эта жижа тут стояла? Три дня? Четыре? Гаррус воспринимал прошлое расплывчато. Уставший мозг выдавал воспоминания десятилетней давности за вчерашние, а недавние казались тусклыми и далекими. Под лупой собственных эмоций он расследовал прошлое, полное неправильных решений, неудач и глупых совпадений.       Которые, тем не менее, приводили его к Шепард. Снова и снова…       Зато ближайшее будущее было словно в граните отбито и распланировано по минутам. И маяком к цели служил как раз билет на планшете. Целью было закончить все дела до короткого отпуска, особенно вот это, совершенно бредовое, с какой стороны не посмотри.       В истории с Левиафаном на Инвиктусе было много нестыковок и до подозрительного нелепых случайностей. Почему-то больше всего напрягала его история с рыжей девочкой, возникшей ниоткуда и испарившейся в никуда.       Гаррусу вспомнился другой фантомный человеческий ребенок - во времена их погони за Жнецами Тэй ночами сипло рассказывала о своих кошмарах, о человеческом мальчишке, который сгорал заживо. О том, как этот же малыш являлся ей на Земле, во время побега из зала суда и на Цитадели, представившись Катализатором. Ребенок, который то ли был, то ли его не было.       Логика и здравый смысл подсказывали, что такие образы не появляются с ровного места. Должен быть прототип. Но в случае рыжей девочки - откуда взяться детенышу человека на декстропланете?       - И где же ты... - Гаррус перебирал тонкие пластинки инфопланшетов на бесконечных стеллажах в надежде встретить хоть какое упоминание о людях на Инвиктусе. Затрудняло поиск то, что любой компромат с личными данными из соображений безопасности хранился исключительно на физических носителях - не в общей базе на сервере, а картотека составлялась по старинке в алфавитном порядке.       - Есть. Не могло не быть.       Он открыл досье на Артура Сопоцки, торгового представителя с Земли, который закупал тут нулевой элемент. Так-так. Женат, имя супруги - Микаэлла. Без фамилии, что странно. Насколько Гаррус помнил, у людей должна быть фамилия. Микаэлла, Микаэлла... Фотографии женщины не было. Жила пара здесь, на заставе, давно, еще до войны со Жнецами. В деле имелось даже письмо из общей рассылки по гарнизону для желающих присоединиться к торжеству по поводу бракосочетания Артура и Мики... бла-бла-бла... В поселении 365? Почему люди сочетались браком в закрытом турианском поселке, где даже Гаррусу были бы, мягко говоря, не рады?       Далее - виртуальная таблица, в две колонки, куда гости вписывали свои имена, по всей видимости, для подготовки праздника. Со стороны Сопоцки было только несколько фамилий, клерки из гарнизона, турианцы, с которыми тот, очевидно, подружился во время своей работы на Инвиктусе, а вторая колонка - многочисленные гости со стороны Абрисов. Почему Абрисов? При чем тут была Микаэлла?       Абрисы были тутошними - у Гарруса в подчинении раньше служил один из них, кряжистый здоровяк с массивными мандибулами. Выходит, Микаэлла имела к ним какое-то отношение? Выглядело так, будто выдавали замуж местную девушку из деревни, никак не землянку.       Понятно было, что на это тратить время глупо. Слишком тонкая ниточка. Украдкой Гаррус покосился на билет до Гивура - планшет укоризненно мигнул оранжевым. Жвалы сами собой выгнулись в болезненной гримасе, демонстрируя стеллажам вязкую патоку эмоций, сложно описываемых словами. Лучше всего подошло бы "бесконечное сожаление", "ностальгия", "удушающая грусть". Как же хотелось расследовать это дело вместе с ней, как раньше. И вообще, чтобы все было как раньше.       К сожалению, сейчас это была совершенно другая Шепард. Ее буквально было не узнать: великая коммандер внезапно превратилась в обывателя. И к тому же в счастливого обывателя. До того занятого своей фермой и приемными детьми, что сбрасывала восьмой по счету вызов.       Гаррус перевел взгляд на единственное в инфохранилище небольшое зарешеченное окно, покрытое снаружи грязными каплями. Он заставлял рабочих по обслуживанию здания постоянно натирать стекла до блеска, но толку - сезон дождей, хрупкий полиматериал снова и снова пачкался.       - Та блядь!       Окно распахнулось с жалобным хрустом, и Гаррус принялся истерично растирать черные потеки ладонью. Бесполезно. Грязи плевать было на то, что в этот раз с ней сражался сам генерал Вакариан. Пришлось остановиться.       В конце концов, она молодец... Тэй, в смысле, не грязь. Если так вдуматься, все они любили воевать - и она, и Валорис, и Гаррус. Эти двое хотя бы сумели остановиться и найти других себя, повернуться на 180 градусов, к той жизни, которую раньше они защищали. А он? А что он? Смог бы жить с ней на ферме? Считать лоуз и сколачивать ящики для клубники?       "Я попытаюсь. Я приеду и попытаюсь. Я обещал помочь. Обещал приехать."       Внутри поднялась буря протеста - словно в детстве, когда родители давали строгие указания; или в юности, в учебке, когда инструктор орал на него по поводу и без повода; в молодые годы на работе, когда начальство ставило задачи, которые он считал никчемными. Да, последнее было ближе всего к теперешней ситуации - Гаррус Вакариан не хотел, не считал правильным и целесообразным тратить свой потенциал на выращивание овощей. И его возмущало, что Шепард посвятила этому свою жизнь.       Кто в этой ситуации эгоист - она или он? Кто неправ?       "Я постараюсь. Ради нее. Ради нас."       Буря улеглась - сквозь тучи и резную листву тропического леса пробился светлый луч былой любви. Именно былой. Любить теперешнюю Тэй он отказывался.

***

      - Нельзя курить! Нельзя, я сказала!       - А?       Как только писклявая медсестра азари в бессилии повернулась задом, Валорис хмыкнул своему же найтупейшему розыгрышу - притворяться глухим, чтобы не выполнять правила распорядка - и ущипнул ее за толстую жопу. В башку ему незамедлительно прилетел лоток с инъекторами, жгутами, иглами и прочей медицинской хренью, которая разлетелась по всей палате.       - Достало! Как же меня все достало!       Азари расплакалась и вышла. На Валориса укоризненно взглянул единственный сосед по палате - пожилой турианец с Палавена, с сипритинскими метками, явно при бабле, такой воспитанный, чинный, вежливый, что невольно захотелось тоже вывести его из состояния внутреннего равновесия любой ценой. Валорис пошевелил носом - от соседа вкусно пахло маслом для пластин, как от девки, на больничной койке столичный мажорик лежал в выебистом халате, с шелковым, мать его, шейным платком, окруженный личными предметами, которые экс-сержанту Кириду так и чесалось выкинуть нахуй, потому что не положено. В набитой сверх-высоко-технологичной хуйней палате передовой медицинской станции этот хер выглядел инородно, словно не лечился здесь от какой-то пиздецомы, а выебывался.       - Лаэрт. Можете звать меня Лаэрт.       - Валорис Кирид.       К удивлению Валориса, собеседник никак не отреагировал на максимально деревенское инвиктусовское имя. Аура респектабельности палавенца была безукоризненна, и господин Кирид внезапно отзеркалил внутреннее достоинство собеседника.       - Тошнит чутка меньше, как покуришь.       - Все равно не стоит. Лечение и так не из приятных.       - Да уж. Я заметил.       Беседа застопорилась. Лаэрт стал читать что-то в инфопланшете, производя попутно заметки там же, а Валорис включил на омнитуле вслух выпуск про страшных ведьм азари, которые гипнотизировали представителей других рас. От волнения он принялся грызть когти до стружки - ведущий нарочито выспренним голосом последовательно и крайне убедительно доказывал, что азари выглядели на самом деле как медузы, но внушали всем окружающим самцам посредством неуловимых мозговых эманаций, что красивы и соблазнительны. На какое-то время пациент по фамилии Кирид позабыл о своих горестях и отвлекся, да так, что случайно выдернул трубку от капельницы.       - Да уж, дела. Надо будет перед медсестричкой извиниться, - буркнул Валорис, подытоживая прослушанный абсурднейший подкаст.       - Здравое решение. - Лаэрт сдержанно улыбнулся.       Капельница пискнула и отключилась, и теперь уже никакая сила не заставила бы Валориса забыть о боли. В руке словно раскаленный штырь застрял, тошнило, гудела башка… Но, хвала духам, потянуло в сон. В спасительный сон.       Стоило смежить глаза в мутной полудреме, как покой его нарушили. Валорис ожидал увидеть кого угодно - медсестричку азари, приглашавшую его поссать в стаканчик или сожрать невкусное лекарство; Лаэрта, умолявшего храпеть потише; да хоть бы и самого Примарха.       Но только не пиздошмыху, живую и во плоти. Она смотрела своими плоскими водянисто-зелеными инопланетными глазами и настойчиво теребила за рукав провонявшей куревом и лекарствами больничной рубашки.       - Ты дух, да? - сипло спросил страдалец.       Пиздошмыха порывисто его обняла - так же, как и дома, в деревне. Валорис сгреб малую в охапку и прижал ее к себе в ответ, чуя, что от нервов ебало перекосило. Он приготовился подыхать. Было более чем очевидно, что за ним явилась мертвая девчонка, дабы забрать с собой на тот свет. Явился бы кто другой - он бы хуй пошел, но именно пиздошмыха знала, как забраться к нему под броню к самому сердечку.       - Блять. Ну... пора так пора.       С внутренним трепетом Валорис поднялся с койки и пошел за малявкой, тянущей его за руку в больничный коридор. В ночной период там должен был царить полумрак, однако коридор утопал в белом свете и вибрировал от торжественности момента.       Валорис остановился и отпустил малую. Ее было пиздецки жалко, но себя - гораздо жальчее. Он вздохнул.       - Беги давай, поиграйся. Потом вернешься.       - Если капельницу повредили - обратиться к процедурной сестре, а не валяться и храпеть на всю палату! На сдачу анализов, быстро!       Возмущенное верещание медсестрички выдернуло Валориса из мистического сновидения и вернуло на станцию Гелос, система Кестус, что в Пустошах Миноса, галактика Млечный Путь. Тело вновь ощущалось обузой. Пора было идти ссать в стаканчик.

***

      - Никого из Абрисов в деревне не осталось. Их несчастную тетку недавно схоронили, пусть духи примут ее в посмертии. Младший с семьей на Иллиуме, в ЧВК бабло лопатой гребет. А старший на Омегу подался, лижет лазурь Арии Т'Лоак, типа, телохранитель ее. Вот так вот, были турианцы - и не стало турианцев. Воюют за синежопых блядей и воспитывают их блядское отродье.       Гаррус невольно сложил руки на груди - собеседник говорил слишком чисто и без инвиктусовского акцента, показывал слишком большую осведомленность и выглядел слишком подозрительно.       Слишком много “слишком”.       Но траву в рост турианца во дворе он рубил технично, нужно признать.       Впрочем, наводящих вопросов задавать не приходилось. Гибкого полуголого дрыща в татуировках с ног до головы было не заткнуть, трещал он без умолку, в довесок в такт ритмично чвякающему мачете многочисленные золотые колечки у него на мандибулах мерзко позвякивали, и генералу Вакариану оставалось только слушать сию какофонию, сжав зубы от отвращения.       - Это у них всю жизнь было, эта пОскудь, - собеседник, молодой парень со смазливой, дерзкой физиономией, сплюнул себе под ноги последнее слово с явной неприязнью, - раньше Абрисы человечих за сиськи тягали, а потом на азари потянуло - видать, у них приданое побольше, - жвалы, обильно усеянные украшениями, растянулись в неприятной ухмылке. - А ведь у старшего даже сын был, ну, настоящий сын, турианец, так бросил же его с женой. Ради мягкой дырки.       - Откуда они человеческих женщин на Инвиктусе взяли? - Гаррус прикладывал значительные усилия, чтобы воздержаться от комментариев и не воспитывать ущербного.       - Аааа... Кратос, когда еще во внутренних войсках служил, зачищал базу с батарианцами, там, на севере, - подозрительный тип удивительно точно махнул рукой в направлении севера, вектор движения его руки полностью совпал с тем, что автоматически отобразил гаррусов визор, - И приволок оттуда человечью шлюху. Маааахонькую такую… - опрашиваемый показал рост, приблизительно такой же, как у безымянной девочки-духа, - С оранжевой шерстью на голове. Она не говорила почти. Имя только, Микаэлла.       Внезапно инвиктусовец прекратил рубить дикую поросль во дворе и резко, зло крикнул кому-то за спиной Гарруса:       - Ари, а ну шуруй домой! И чтоб не высовывалась!       Гаррус тут же обернулся - на пороге дома стояла девушка, удивительно похожая на собеседника: совсем невысокая, худенькая и очень красивая, с запуганными глазами глубокого красного цвета. Вопросов возникло еще больше - одета уж больно дорого, дорого даже по меркам не то, что Палавена - Цитадели. Что уж говорить об этой дыре.       - Сестра моя, - предупреждая возможные вопросы, ответил тип, - нехер пялиться…       - Спокойно, господин Корвус, спокойно, генерал со мной.       Гаррус даже не заметил, как в деревенский двор, поросший дикой лозой, вошла Ливия и тут же принялась тушить словесный пожар, лебезя с неприятным типом по фамилии Корвус. От досады Гаррус себя чуть по лбу не хлопнул: ведь точно, покойный муж Ливии был местным, возможно, следовало расспросить своих же, прежде чем соваться в пасть к иргуне.       - Ебырь твой? - максимально фамильярно протянул татуированный, - Быстро же ты замену Аресу нашла. Смотри, Лив, от палавенцев одни неприятности, - прошипел мелкий вредный хер. - Уж я-то точно знаю.       “Господин Корвус” швырнул мачете в заросли и пошел в дом, явно раздраженный, а Ливия, скорчив свирепую рожу, повела Гарруса прочь от соседа Абрисов, чей дом казался совсем уж заброшенным. Разговор, по всей видимости, был окончен.       - Зачем ты сюда явился? - Ливия была в ярости, но сдерживалась, - О чем его расспрашивал?       - Да просто любопытствовал, ты чего? - Гаррус удивился ее тону, неожиданно для Ливии напористому. Впрочем, ниточка, ведущая от двора Абрисов к его расследованию, была столь тоненькой, что озвучивать действительную причину визита не хотелось.       - Не лезь к ним. Не лезь к доминусу Корвусу. Надо полюбопытствовать - меня спроси. Ну?       Гаррус поднял надбровную пластину.       - Доминусу? Такая честь? Что за он?       - Поехали в гарнизон. По дороге расскажу.       Арендованный Гаррусом кар, на котором он явился во враждебную деревню, давно вернулся назад на автопилоте, ждать его было долго, так что предложение Ливии подвезти было как нельзя кстати.       - Я рулю.       - Нет. При всем уважении, генерал. Мой байк - мои правила.       За воротами поселения тон Ливии удивительным образом изменился - она снова вспомнила слово “генерал” и заняла позицию подчиненной. Упрямой, своенравной, но подчиненной.       Гаррус нехотя улыбнулся и сел сзади, не зная, куда деть руки - аэробайк Лив был без задней рамы, так что держаться пассажиру приходилось…       - За талию, генерал. Крепче, не рассыплюсь. И садись поближе, а то свалишься.       Гаррус ухватился, Лив ударила по газам, и только тогда пришло осознание, что она не в стандартной офицерской броне, а в гражданской одежде - даже через перчатки сей факт жег ладони. Снять их?.. Держаться за такую тонкую нежную талию руками в тяжелой броне казалось кощунственным.       - Так вот, о господине Корвусе. - Ливия вздохнула, ее ребра шевельнулись, и кое-что, к ужасу генерала Вакариана, у него внизу шевельнулось тоже. - Он кто-то вроде местного… благотворителя. - Гаррус попытался переключиться с безукоризненных изгибов Лив на содержание ее речи. Слова подбирались женщиной тщательно, она делала осторожные паузы, во время которых явно взвешивала каждое слово, что было слышно даже сквозь свист ветра, - Арвин богат, как волус, сестра его замужем за шишкой из столицы. Но про деревню никогда не забывали. Корвусы очень много для общины сделали. Не стоит, не подумав и не взвесив, на них наседать.       - Угу. Это его сестра была? Она счастливой не выглядела.       Ливия резко обернулась, и пару мгновений Гаррус имел честь созерцать ее абсолютно обалдевшие глаза. Гаррус почувствовал себя крайне неловко, потому что шлем Ливия по-селюковски не надевала, тогда как его лицо было закрыто.       - С чего это вдруг? Живет как у Примарха в воротнике. Если тебя так заботит счастье женщин из деревни, зашел бы к моим соседям. Вария снова черная вся, на работу ходить не может, пьяный муж побил. Его всем поселком увещевали, а что толку-то. Смотри, кончится тем, что она его грохнет. А Арианочка выглядит хорошо, что худая - так они оба с детства мелкие и худые, Ари и Арви. Никто ее коготком не зацепит, не беспокойся, и Рикс, муж ее, в бетон бы всех заживо укатал за косой взгляд, за кривое слово. Ее на свежий воздух изволили вывезти, душно ей на Цитадели.       Они прилетели на заставу. Гаррус был весь синий от смущения, и снимать шлем не торопился.       - А насчет Ареса, так Арвин неправ. Никогда не забуду. Мне плевать, что мертвый - я люблю его, и никого другого у меня не будет. Сама эту жизнь проживу. Никого мне больше не нужно, никаких спасателей от одиночества.       Гарруса как ледяной водой окатили. Пара выдохов, и шлем можно было снимать спокойно.       - Лив, я тебя вообще-то о другом хотел спросить. Расскажи про Микаэллу.

***

      Валорис передумал извиняться после серии унизительных манипуляций, решив, что коварная азари и так отомстила. Бедолага лежал на боку, гадая, из какого отверстия у него хлынет в этот раз. Хотя вероятность, что хлынет сразу отовсюду, была угрожающе велика.       - Бляха. Вопрос только в том, какой дыркой поворачиваться к толчку.       К счастью или несчастью, на бубнеж Валориса сосед по палате никак не отреагировал. Двадцать пятый по счету звонок Акки был в очередной раз сброшен - до того тошнило, что желания отвечать не возникло. Время тянулось медленно, так медленно…       Валорис закрыл глаза и отчаянно пытался не думать ни о чем. Отлично знал - что запятнаешь болью, того потом всю жизнь будешь избегать.       А мысли все равно метались вокруг Тэй.       “Хоть бы позвонила, сучка.”       Он сам себя одернул - ну все же сделал для того, чтобы она не звонила. Специально с ней посрался, выебывался и наводил туман, чтобы взбесилась. Нарочно не сказал, куда поехал и зачем. Но наружу все равно вылезла козявка обиды.        - Не звонишь - ну и хуй с тобой.       В этот раз Лаэрт отреагировал на сумасшедший пиздеж соседа вполне уместным предложением:        - Господин Кирид, ужин привезли. Вы не ели второй день. Так сил воевать с болезнью совсем не останется.       Валорис полуразвернулся было на койке, стараясь не повредить трубки, но Лаэрт зазывал поужинать так вежливо и по-дружески, а сил язвить было так мало, что осталось только промолчать. Жрать не хотелось. От одного запаха из контейнера с едой делалось дурно, притом не просто сблевануть хотелось, как с бодуна, а что-то глубоко внутри противилось попыткам похавать.        - Блевотину какую-то выдали. Мясо где?! - он стал свирепо ворошить малоаппетитную массу бесячей азарийской вилкой с пятью, блять, пятью зубцами. - Нахуя азари пять пальцев, нахуя пять зубцов на вилках? Вот нахуя? Почему, блять, на турианской медицинско-исследовательской базе азарийские вилки?        - Это высокотехнологичный белковый субстрат, разработанный для оптимального усвоения организмом. А азари, по всей видимости, просто выиграли тендер на поставку посуды. “Гелос” - база под протекторатом Совета Цитадели, будь это иначе, зубца было бы только два. Но… тогда и медсестер азари бы тут не было. - Лаэрт тонко улыбнулся, уже заканчивая со своим “субстратом” и со скучающим видом промакивая ротовые пластины салфеткой, как будто не больничной хаванины вточил, а отужинал в дорогом ресторане в Сипритине с видом на солимарские речные паромы с туристами. Казалось, медсестра ему сейчас не анализы придет брать, а принесет бутылку дорогого вина, правильной температуры, и нальет в подходящий именно для этого сорта бокал без единого отпечатка на поверхности, а господин “как-его-там” Лаэрт томно пригубит потрясающий напиток и замрет, словно позируя для иллюстрации статьи “Самые импозантные мужчины Палавена”.       Валориса его постная рожа снова стала бесить. Хотелось списать это на хреновое самочувствие, вынужденное заточение и прочие лишения, но раздражение его носило куда как более глубокие корни.        - В армии ботинки вкуснее ел.        - А вы попробуйте! - Лаэрт прозвучал почти жизнерадостно. Интонация профессора была такой светско-выученной, что Валориса тут же заколдобило.        - А я пробовал эту хуйню. Когда палавенцы решили болт забить на колонистов на Тригинта Петра и они там с голодухи загнулись все, нам как раз эти сопли начали выдавать. Совпадение? Не думаю.       Взгляд Лаэрта изменился мгновенно, стал жестче, и всю позолоту великосветскости стерло в тот же миг.        - Было бы лучше, если б не выдавали?        - Я же сказал, мне вареная кожа с ботинок вкуснее была. С клеем когда - дык особенно.       Лаэрт замолчал. Он смотрел на собственный пустой контейнер, как будто там притаилось опасное насекомое, но потом злой дух самоутешения снова взял верх, и профессор воспрял.        - Вы воевали. На пустой желудок много не навоюешь. Доставлять питание на Тригинта Петра при разрушенных транспортных путях было… нерационально.       Валорис отодвинул от себя ужин. Он был уставшим, в голове мутилось, но только здесь и только сейчас у него была возможность выплеснуть мерзкие старые страхи, когда такие, как Лаэрт, важные палавенцы, решали его судьбу и судьбу его семьи. Валорис чуял в профессоре слабину и, как бойцовский варрен, вгрызался в то самое незащищенное место.       Нет, ему самому не то чтобы обоссаться как жалко было детишек на загнувшейся с голодухи колонии. Все помирали, ну хули, так война же. А вот Лаэрту явно колонистов было жаль. И судя по его реакции, какое-то отношение к той истории внезапно он имел.       - Уже б перестреляли там всех тогда, раз решили не кормить. Или, блять, газ пустили. Все лучше, чем то, что потом нашли. Это ж ебаный пиздец, что там творилось.       Лаэрт молчал и кривил жвалы в горькой ухмылке. А Валориса было уже не заткнуть.        - Главное, один контейнер-то со жратвой на орбите болтался. Они пытались его забрать, но, сука, топлива для шаттла не было. Для Единственного! Ебаного! Шаттла! Ребята со штрафбата, которых туда гоняли мертвяков прикапывать, дык с белыми пятнами на пластинах потом повозвращались. Прикинь, профессор, сколько там поселенцев-то было, тыщ тридцать?        - Тридцать пять тысяч пятьсот пятьдесят один.       Профессор будто провалился в какие-то свои воспоминания. Глаза его стали пустыми, а дух развернул свои крылья где-то далеко отсюда. Валорис, наконец, заткнулся, но жрать так и не стал. От намерения размазать “белковый субстрат” по стене его спасло только появление сисястой медсестрички азари с коварной улыбкой.        - Время принимать лекарство.

***

      Из головы не шла та самая девушка в брендовой одежде на пороге оплетенного лозой старенького жилого блока. Более неподходящей особы для “просто поговорить” было не найти - молоденькая красавица-жена генерала внутренних войск Авитуса Рикса, весьма сомнительной репутации турианца: опасного, мстительного и жестокого. И сколько Гаррус себя не уговаривал, что девушка нужна ему исключительно в целях следствия - та, по словам Лив, дружила с Микаэллой и у нее могли быть фото загадочной землянки, но Ариана Корвус была интересна по множеству иных причин. И ее мезальянс с Риксом, и затравленный внешний вид, и тот взгляд… Духи, какой умоляющий, красноречиво-кричащий взгляд. Какие прекрасные глаза… Какое точеное хрупкое тело.       Гаррус замечтался. Сперва получалось себя одергивать, а потом пришло осознание, что в кабинете он совершенно один и помечтать никто не запрещает.       Гребень коснулся подголовника кресла, а воспаленные, синее обычного глаза уставились в потолок. Но сегодня занудный начальник гарнизона не замечал ни паутины, ни пятен плесени в углу, а вновь вернувшаяся после затяжного дождя духота не бесила, а вызывала необычно приятное томление в центре тела.       Будто здоровенный бутон местного цветка, лишь коснись - и развернется со щелчком, и не важно, от чьего касания. Жизнь менялась и обретала краски. Что стало тому причиной, Гаррус не понимал. Решительное, волевое лицо Тэй Шепард сменялось очаровательной мордашкой девушки из деревни, такой красивой, такой печальной, будто камни на дне колодца, что никогда не увидят больше света. Горькие струны грусти из глаз госпожи Корвус прошивали его грудь насквозь и удерживали на месте невесомый фантом влюбленности, на позволяя тому развеяться.       Дороги до поселка он не помнил. Утро или вечер, в опустившемся на черную землю тумане то было неважно. В растерянности он забыл предупредить Лив, может, и зря - на входе в ее деревню не пришлось бы оправдываться перед дежурившими сельчанами, как сопляку, который к подружке домой решил завалиться “сделать вместе уроки”. Но тогда Лив бы пошла с ним по пятам, а этого ох как не хотелось.       В состоянии полной одури он не замечал удивленных лиц из-за заборов, в окнах… Ему повезло: даже не пришлось произносить заранее заготовленную речь неприятному родственнику Арианы, и заранее набранный в легкие воздух он выдохнул в сумерки с полухрипом, когда в ответ на его стук в дверь открыла она.        - Брата нет дома. Заходи.       Так интимно это было сказано, а тронувшая ее лицо улыбка была так лукава, что благовидная цель визита забылась - глаза редкого вишневого цвета касались чего-то внутри, чему и названия в его языке не было. В прохладную полутьму тамбура ветхого жилого блока ворвался воздух, вибрирующий от воды и жара. Щелчок - пришло мгновенное осознание, как много он отсекал от себя все это время. И обволакивающее тепло, и приторно-сладкий запах тропического леса, и стук капель по крыше, крики домашней птицы и пьяные песни вдалеке, и…       И ее язык, жадно вплетающийся в его, и страсть на двоих, которую было уже не остановить.

***

       - А где этот? - Валорис махнул башкой на пустую койку рядом с собой и зевнул. На удивление он неплохо выспался - наверное, медсестричка нашпиговала чем-то таким, что болеть перестало и в башке сделалось легко.       Азари бесцеремонно бросала дорогие цацки профессора в черный мешок, не удостоив Валориса даже взглядом. Выглядела она херово - косметика размазана по щекам, руки трясутся, глаза в пол.        - Выписывается, что ли?       Девушка остановилась на пару секунд, но, как оказалось, только затем, чтобы нырнуть под койку, достать выебистые тапки пациента и безо всяких колебаний швырнуть их в мешок, к голо-рамке с семейным фото, медитационному проигрывателю, красивому пледу, и прочим пожиткам "как-его-там" Лаэрта.       Валорис скорчил рожу. Захотелось покурить, в палате при озлобленной сотруднице больницы было немного ссыкотно (мало ли чем нашпигует в следующий раз), так что подымить было решено на лестнице. Как оказалось, башка все еще кружилась, и пришлось притормозить, словить железное изножье койки, сделать лишний вдох - и все так осторожно, как шпион, чтобы пухлявая азари не просекла, что пациенту все же херово и не сделала болючий укол.       На выходе из палаты Валорис пропустил медсестру вперед и с каменным еблом подождал, пока она уложит барахло пожилого профессора на каталку с чьим-то телом в черном мешке и нырнет к себе в сестринскую.       С минуту Валорис смотрел на два мешка, пока в башке медленно ворочалась догадка. В какой-то момент он сделал движение рукой, словно хотел расстегнуть и посмотреть, убедиться, но вовремя совладал с собой.       Вдруг дверь сестринской открылась, и его синежопая мучительница, обычно такая грозная с инъектором в руке, вышла и первой протянула незримую руку примирения:        - Пошли к мусоропрессу покурим. Там вытяжка хорошая.       Курили молча, каждый думал о своем. Валорис хотел было все же сказать хоть что-то, типа “не кисни”, или еще что потупее, но азари его опередила:        - Как назло в мое дежурство. Премию снимут, а я уже назаказывала себе всякого.

***

      Гаррус лениво пересчитывал языком чешуйки на затылке довольно мурчащей женщины, не решаясь задать вопросы по делу. Они давно закончили, и даже не один раз, и невысказанное звенело в хрупко-неловком молчании, статическим электричеством покалывая их обоих.        - Арви только завтра придет. Он у родственников в соседней деревне. Напоят, это точно, а ему нельзя. Побоится мне на глаза в таком виде показываться, так что к обеду только явится.       Ну, хотя бы один вопрос был снят… но тут же возник другой - была ли Ариана Рикс той, кем он ее вообразил, запуганной пташкой в золотой клетке? Гаррус невольно сравнил приблизительную стоимость ее небрежно брошенного на грязноватый пол тряпья с дорогими бирками и всего остального дома. Диссонанс лишь усилился.        - Дом родителей. Никогда тут не останавливались. Мы с Арви оба этот дом ненавидели. Столько плохого пережили здесь… - Ариана подняла голову, опершись подбородком на сложенные в замок кисти, и облизывать ее затылок стало неуместно, да и неудобно.       Гаррус, до того нависавший над девушкой, перекатился и улегся рядом, одновременно незаметно сбросив входящий от Тэй.       - Всегда у кого-то гостили, только не у себя дома. Посему, прошу простить за беспорядок.       Гаррус обвел взглядом единственную комнату, но беспорядка особого не заметил. Скорее, следы болезненной, крайней бедности. Задавать личные вопросы перехотелось, а спрашивать о деле было грубо. Ариана словно почувствовала его внутреннюю борьбу и спросила напрямик:        - Зачем все же пришел? Ты же о Мике брата спрашивал?

***

      Валорис сверлил взглядом контакт Тэй. Жвалы нервно подрагивали, он гипнотизировал фото женщины взглядом, заставляя позвонить первой. Так-то конечно, он сам наверное первым позвонить должен был, но рука ж болит и вообще. На обед пора. И посрать бы сходить, пока на процедуры не погнали.       “Ну позвони ты, блять. Ну что за баба такая.”       Стало обидно по-детски, жаль себя и всякий геройский настрой истончился, иссох и иссяк.       “Я ж люблю тебя, дура ты.”       Валорис невольно улыбнулся. Последняя мысль была неожиданно приятной. С минуту он смаковал ощущения, а потом в башке стали крутиться воспоминания их с Тэй жизни вместе, всяких замутов, пьянок, ебли и всякого такого. Валорис вспомнил, что так и не угандошил ее паразита-кота и что теперь они, блять, многодетные родители, а он, выходит, глава клана.       И в жопу так и не потрахались нормально. И эти электронные штуки для кибердрочеров он не отвез, хотя клык ставил, что привезет.       “Хуй с тобой, рыбка. Попробуй только не ответить.”       Он потянулся к кнопке вызова, но вместо этого принял входящий звонок. Голос Тэй из омнитула звучал трагически и загробно:        - Кирид, сука, помоги…