Лисьи сумерки

Переезд в Форбс оказался изнурительным делом. Наконец-то разложив вещи и приняв горячий душ, Нил ощутил приятную усталость в мышцах и едва уловимую тревогу, которую решил проигнорировать. Потушив лампу, он лег на бок в прохладную кровать. Глубокая ночь обнимала дом, а дождь за окном продолжал литься сплошной стеной. Крупные капли барабанили по стеклу и крыше, создавая убаюкивающий ритм.

***

Сон окутал сознание Нила, и его ноги начали медленно шагать по мрачным узким коридорам, которые, казалось, никогда не закончатся. Стены будто сжимались вокруг него, угрожающе приближаясь. С каждым шагом тьма сгущалась, а холод становился всё сильнее. Постепенно ему становилось ясно, что он оказался в Балтиморе, в том самом доме, где прошли кошмарные годы его детства. Смутные воспоминания начали всплывать в памяти, и он смутно догадывался, что ждёт его впереди, если он продолжит идти. Но отступить было невозможно — тело отказывалось подчиняться воле. Ноги двигались вперёд, словно управляемые невидимой силой. Страх и нарастающая паника сковали его тело, проникая острыми иглами боли в грудь. Его начало мутить, но внезапно шаги прекратились, и он остановился перед закрытой белой дверью. Нил замер перед дверью, протянув руку, чтобы нащупать ручку. Внутренний голос, словно крик, эхом отдавался в голове: «Не входи! Беги! Спасайся!» Тяжело сглотнув, сжав зубы, он повернул ручку и шагнул внутрь. Едва переступив порог, он осознал, что внутри царит кромешная тьма. Стены были покрыты трещинами, местами краска облупилась, создавая впечатление заброшенности. Казалось, воздух застыл, и Нил перестал дышать. Это была его комната, та самая, в которой он провёл свои детские годы. Сердце бешено колотилось, удары отдавались в висках, словно молотками по наковальне. Скрип половицы за спиной заставил Нила вздрогнуть. Чутьё подсказывало, что позади кто-то стоит. Шаги становились всё отчетливее, и вдруг его пронзила страшная догадка. Такие шаги могла издавать лишь одна женщина в его жизни — его покойная мать. Нил замер, боясь пошевелиться. Мурашки пробежали по коже, и ледяной холод охватил его тело. Мышцы напряглись, холодный пот выступил на лбу, и капли медленно скатывались по лицу. Горло сжалось, и каждый вдох давался с трудом, словно воздух стал густым и вязким. Мысли путались, отказываясь принять возможность того, что за ним стоит его покойная мать. Когда шаги достигли его спины, Нил почувствовал, как что-то холодное коснулось его плеча и до боли сжало. Это прикосновение пронзило его до глубины души, вызвав взрыв эмоций. И тут он услышал шёпот на ухо — тот самый голос, который часто вспоминался в его кошмарах. — Абрам, повернись и посмотри на меня. Его волосы на затылке встали дыбом, кровь застыла в жилах. Пальцы судорожно сжимались и разжимались, как будто пытались найти точку опоры в этом хаосе. — Натаниэль! — гневно прорычала мать. Что-то в душе Нила треснуло, словно хрупкий сосуд дал трещину. Ярость, смешанная с ужасом и отчаянием, захлестнула его. Мозг отчаянно кричал: «Нет, нет, нет, она мертва!» Но тело Нила не слушалось. Несмотря на внутренний протест, он медленно начинал поворачиваться, каждый мускул сопротивлялся этому движению. Его глаза расширились от ужаса, когда он наконец увидел перед собой фигуру своей матери. — Как ты посмел заставлять меня повторять дважды, ты неблагодарное отродье, — ее голос звучал хрипло и угрожающе. Нил не мог произнести ни слова. Его мозг лихорадочно искал объяснения, но ничего не приходило на ум. Он замер как кролик, готовый сбежать в любую минуту, но тело словно окаменело. Паника продолжала давить на него, пока вдруг он не ощутил, как его лицо мгновенно вспыхнуло от удара. Звонкая пощёчина была сильной, оставившая жгучую боль по всей щеке, в ушах неожиданно зазвенело. Определённо это была его мать, это был не первый раз, когда мать поднимала на него руку, эти ощущения он не мог забыть. Он стоял перед матерью, которая, казалось, воскресла из мёртвых ради одной цели — наказать его. Мать стояла перед ним, её лицо оставалось искажённым гневом, а глаза сверкали холодным блеском. Этот взгляд был знаком Нилу с детства — взгляд полного контроля и власти, который всегда приводил его в трепет и ужас. — Ты ничтожен, Натаниэль, — проронила Мэри, подходя ближе к Нилу. Она подняла руку, собираясь нанести новый удар, и Нил инстинктивно зажмурился, ожидая боли. Но вместо этого он почувствовал, как её кулаки обрушиваются на его грудь. Каждый удар отзывался глухим звуком, вызывая волну болезненных ощущений. Её голос был холоден и безжалостен. — Ты не заслуживаешь прощения, ты предал меня, ты убил меня! Нил снова почувствовал себя маленьким мальчиком, беспомощным и уязвимым перед ней, особенно в те времена, когда они были в бегах. Его разум отчаянно пытался найти выход. Затем он тяжело сглотнул и посмотрел ей в глаза, но облегчения не последовало. Напротив, лучше бы он не поднимал взгляда. Мать словно озверела и накинулась на него, крепко схватив его за шею. Мир Нила начал расплываться, цвета жизни смешались в одно серое пятно. В голове звучало лишь одно: «Беги, спасайся, дай отпор». С каждым мгновением воздуха становилось все меньше, грудь сжималась, легкие горели ярким пламенем, во рту был горький привкус. Мэри продолжала душить сына, ее пальцы впивались в шею, словно когти хищника. Глаза матери были полны ненависти и ярости, но вместе с тем в них читалось нечто большее – глубокая обида и разочарование. Она говорила ему, что никогда не простит его за предательство, что теперь он для нее никто. Нил ощущает, как внутри него кипит буря эмоций. Ярость, страх, отвращение, безумие — все это смешивается в одно целое, заставляя его сердце бешено колотиться. Он знает, что должен защитить себя, но мысль о том, что ему, возможно, придется убить свою мать, наполняет его душу болью и ужасом. Он понимает, что выбора нет. Либо он убивает ее, либо она затянет его в бездну, откуда нет возврата. В этот момент он чувствует, как что-то меняется внутри него. Резко оттолкнув ее в сторону, он видит, как она теряет равновесие и падает назад, ударившись спиной о стену. Она смотрит на Нила с удивлением и злостью одновременно, но также в ее взгляде можно заметить страх. Мэри истерично смеется и яростно что-то шепчет, но ее слова неразборчивы, они звучат как угроза и проклятие одновременно. — Ну давай же, Натаниэль, убей меня снова, — хриплым голосом говорит она. — Я же вижу, как ты этого хочешь. Твоя дьявольская кровь жаждет этого... Ну же, убей мамочку... Его пальцы сжимают рукоятку ножа, и в тот момент он чувствует знакомые ощущения, словно возвращается в тот момент своей жизни, о котором старался забыть. Желание убить её растет с каждым шагом, когда он начинает подходить ближе. Ненависть и отчаяние словно танцуют в унисон, разрывая его изнутри. Он чувствует, как разрывается между этим чувством и какой-то странной нежностью, которую он мог испытывать к матери. Единственное, что он понимает, так это то, что он не хочет быть таким же монстром, каким был его отец. Но оставаться жертвой тоже не в его силах. — Нужно было тебя убить еще тогда, в детстве, когда Натан и Лола считали, что ты бесполезный кусок дерьма, — шипит Мэри. — Ты слабак, Абрам! Мэри выхватила нож, ее глаза горели красным безумием. Она закричала и собралась атаковать Нила. Инстинкты взяли верх, и он сделал шаг, даже не успев осознать его. Нож в его руках превратился в безжалостное острое лезвие. Он бросился на Мэри, молниеносно пронзив ее ножом. Осознание случившегося накрыло его, и он взглянул в ее глаза, наполненные яростью и каким-то извращенным удовлетворением. Эта смесь эмоций прошла сквозь его тело. В этот момент он был не Нилом, и не Абрамом, а Натаниэлем Веснински, сыном балтиморского мясника. — Ты не оставила мне выбора, мама, — ответил он холодно. Мэри застыла, ее глаза наполнились шоком и осознанием предательства, а также бескрайней болью. Горькая горечь заполнила его душу, затмивая все остальные чувства. В этот миг, Нил или же Натаниэль, наблюдал, как жизнь покидает его мать. С каждой каплей крови он ощущал, как уходит часть себя. Мать склонила голову, ее рот приоткрылся, а алая кровь капала на пол, заполняя пространство. Она пыталась что-то сказать, Нил проследил за ее взглядом, который метался по комнате. — Я так тебя ненавижу, — прошептала она, словно проклиная его на вечные муки. — Ты погубишь всех, кого любишь. Ты — проклятье… Не смей это забывать. Эти слова были последними, что произнесла Мэри. Ее тело медленно опустилось на пол, оставляя кровавый след. Она умерла вновь, и Нил снова стал убийцей собственной матери. В его сознании началась буря противоречий: любовь и ненависть, спасение и гибель. Подняв глаза, он увидел, как комната начала расплываться, и последнее, что он заметил, — это собственная улыбка, хищная и унаследованная от отца.

***

Ранним утром город окутывал густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникало ни единого солнечного лучика. Звуки уличного движения доносились издалека, приглушённые влажной пеленой воздуха. Нил проснулся от ночного кошмара, будто вырвавшись из цепких лап темноты. Ему стало трудно дышать, сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но страх продолжал сжимать его внутренности. Обрывки сна всё ещё кружили в голове, словно невидимая тень нависла над ним, угрожая вновь погрузить в бездну. Когда Нил наконец пришёл в себя, он потянулся к тумбочке и нащупал часы. Цифры показывали пять утра. Он собрался было встать, как вдруг заметил на подоконнике чёрного ворона. Птица сидела неподвижно, её глаза пронзительно смотрели прямо на него. Затем она резко расправила крылья и взмыла в воздух, оставляя за собой лёгкий след ряби. Этот внезапный момент заставил Нила вздрогнуть. Ему показалось, что его покойная мать пыталась подать знак, что теперь его будут преследовать не только кошмары, но и реальность. Возможно, это всего лишь паранойя после страшного сна. Но, несмотря на все попытки прогнать эти мысли, они продолжали терзать его разум. Он медленно поднялся с кровати, чувствуя лёгкую слабость в ногах. Туман на улице по-прежнему стоял, даже стал гуще, плотно укутывая здания и улицы. Прохладный утренний воздух проникал в комнату, заставляя Нила дрожать. Его взгляд снова вернулся к тому месту, где сидел ворон. Там, на подоконнике, лежал небольшой камень с нацарапанными на нём цифрами. Наклонясь поближе, Нил разглядел грубую надпись: римская четверка. Надпись была сделана небрежно, словно кто-то торопился оставить послание. Четвёрка казалась зловещей, словно предвестник чего-то неизбежного. Нилу не удавалось вспомнить, что могло бы иметь отношение к этому числу. Может быть, это просто случайность? Но почему тогда он чувствовал такую тревогу? Эти вопросы не давали покоя, пока он пытался найти хоть какое-то логичное объяснение. Но ответов не было. Посмотрев на часы, Нил понял, что пора собираться. Несмотря на всю эту странность, он не хотел опоздать в свой первый учебный день в новой школе. Нужно было взять себя в руки и двигаться дальше. В средней школе Форкса было триста пятьдесят семь учащихся, а с Нилом — триста пятьдесят восемь. Местные жители не отличались особой мобильностью, и почти все знали друг друга. Нил надеялся, что его личность не станет известна местным жителям слишком быстро, поскольку избегал чрезмерного внимания. Однако, вспоминая случившееся несколько месяцев назад, когда он оказался в подвале мясника рядом с его трупом, Нил был найден дядей и ФБР из-за его диссоциативной амнезии, дело практически удалось закрыть. Возможно, кто-то сознательно попытался скрыть это дело, чтобы не привлекать слишком много внимания со стороны других влиятельных лиц. Нил не выглядел как типичный житель Аризоны, и своей внешностью его запросто могли принять за приезжего. Если бы Нил всё ещё находился в бегах, то изменить внешность не составило бы ему труда. Однако он больше не хотел прятаться и носить чужую маску. Хотя прошлое оставило глубокий след в его душе, он был решителен в своём намерении попытаться двигаться дальше.

***

Завтрак прошёл спокойно, и дядя Стюарт пожелал Нилу удачи в школе. Нил старался отвечать как можно вежливее, хотя понимал, что их общение оставалось натянутым. Дядя ушёл первым — похоже, его настоящий дом действительно находился на полицейском участке. Оставшись один, Нил осмотрелся вокруг. Небольшая кухня представляла собой смесь стилей: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, тёмная обшивка стен контрастировала с ярко-жёлтыми ящиками шкафа, а белый линолеум казался неуместным на этом фоне. Рядом находилась крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла фотография мамы и Стюарта в Лас-Вегасе. Остальные места были пусты, что казалось странным, но Нил не придал этому большого значения. Появляться в школе особого желания не было, но оставаться в доме тоже не хотелось. Надев куртку, которая оказалась толстой и неудобной, Нил вышел на улицу и закрыл дверь ключом, оставленным Стюартом перед уходом. Видимо, дядя успел сделать дубликат. Подойдя к пикапу, Нил оценил подарок дяди. Затем он надел капюшон, стараясь спрятаться от холодного тумана, липшего к его волосам. Влажный воздух наполнял лёгкие, и каждый вдох отдавался ледяной иглой в груди. Кабина пикапа оказалась неожиданно чистой. Наверняка тут постарались либо Стюарт, либо Билли. Запах кожаной обивки смешивался с ароматами табака, бензина и мятной жвачки. Мотор завелся быстро, хотя и с оглушительным ревом. Ну что ж, у такого старого пикапа должны быть свои особенности. Даже древнее радио заработало, что было приятным бонусом. Найти школу оказалось проще простого, хотя Нил никогда раньше её не видел. Как и во многих других городах, она располагалась прямо за автострадой. Большинство улиц Форкса пересекали город с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Школа стояла на пересечении Восточной улицы В и Спартан-авеню. Само здание школы ничем особенным не выделялось – несколько строений из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Форкса» выдавала её назначение. Вокруг корпусов росли густые деревья и кустарники, придавая месту уютный, почти сказочный вид. Припарковавшись у первого корпуса, Нил заметил на двери маленькую табличку с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что, вероятно, сегодня был неприемный день. Тем не менее, лучше зайти и узнать расписание, чем бродить под дождём. Нехотя выбравшись из тёплой кабины, Нил зашагал по каменной дорожке, постучал в дверь и вошёл. Внутри административного корпуса было гораздо светлее и теплее. Маленький кабинет канцелярии оказался уютным: мягкие складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громкое тиканье часов. Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой находились три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Её волосы были собраны в аккуратный хвост, а лицо украшали веснушки. Женщина была одета в джинсы и бордовую футболку. Нилу показалось, что он уже где-то её видел, но предпочёл списать это на воображение. – Чем я могу вам помочь? – спросила администратор, поднимая голову от своих бумаг. Видно было, что она привыкла видеть в канцелярии знакомых лиц. — Нил Абрам Джостен, — представился парень, внимательно наблюдая за реакцией женщины. Она кивнула, как будто ожидала услышать именно это имя. — Вот ваше расписание и карта школы, — сказала она, кладя несколько листов на стойку. Администратор подробно рассказала о предметах, которые Нилу предстоит изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем она протянула ему формуляр с подписями преподавателей. — Надеюсь, в Форксе тебе понравится! — с искренней улыбкой добавила она. Когда Нил вышел на стоянку, то обнаружил, что большинство мест уже занято. До начала уроков оставалось совсем немного времени, поэтому он решил пройтись по территории, чтобы осмотреться. У большинства студентов машины были подержанными, как и у Нила. Однако среди них попадались и новенькие «мерседесы» или «порше». Самым заметным автомобилем был блестящий черный «Мазерати», который сильно выделялся на общем фоне. Нил припарковался в самом неприметном месте, чтобы шум мотора не привлек лишнего внимания. Сев в машину, он принялся изучать карту, стараясь запомнить как можно больше. Бродить по кампусу с картой в руках ему совсем не хотелось. Сложив вещи в рюкзак, он повесил его на плечо. «Всё будет нормально, — повторял он про себя, надеясь, что в первый школьный день не случится ничего плохого. Вздохнув, он вышел из пикапа и направился в сторону кафетерия. Подняв воротник и опустив капюшон до самых бровей, Нил постарался слиться с шумной толпой подростков. Чёрная куртка не привлекала внимания, и это радовало. Кафетерий нашёлся быстро, а за ним и нужный корпус № 3. Огромная чёрная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную было несложно. Входящие перед Нилом снимали плащи и вешали их на крючки, он последовал их примеру. Он передал формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Мейсон окинул Нила оценивающим взглядом, и тот слегка покраснел. Хорошо хоть на заднюю парту усадил! Впрочем, новых одноклассников это не смутило. Нил сделал вид, что изучает список литературы. Обычный набор авторов: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Почти все книги из списка он прочитал, находясь на реабилитации. Литературой он особенно не увлекался, его больше интересовала математика. Наконец прозвенел звонок, звук которого показался каким-то гнусавым. К Нилу подошёл высокий темнокожий парень с короткими шипованными волосами, уложенными гелем. Его рост около 195–197 см, показался Нилу внушительным. — Ты ведь Нил Джостен? — широко улыбаясь, спросил он. — Да, это я, — ответил Нил, чувствуя, как все взгляды в классе устремляются на него. Ему стало слегка неуютно, словно он оказался под микроскопом. — Мэтт Бойд, — энергично представился парень. Тогда Нил вспомнил, кто это. Это был сын человека, у которого его дядя купил пикап. — Какой у тебя следующий предмет? — спросил Мэтт. — Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе, — ответил Нил, избегая взглядов окружающих. — Я иду в четвёртый корпус, так что могу проводить! — Мэтт смущенно почесал затылок. — Надеюсь, я не выгляжу слишком навязчивым? — Всё в порядке, спасибо, — сказал Нил, чувствуя некоторую неопределённость. Парень явно хотел познакомиться поближе, и это вызывало у Нила смешанные чувства. Они надели куртки и вышли под усилившийся дождь. Нилу вдруг показалось, что кто-то идёт за ними по пятам и подслушивает. Он надеялся, что ему просто показалось. — Что, не очень похоже на Финикс? — спросил Мэтт. — Да уж, — коротко ответил Нил. — Наверное, дождей там почти не бывает? — Почему, бывает, несколько раз в год. — Не представляю, как же без дождя?! — изумлённо воскликнул Мэтт. — Ну, солнце светит, — объяснил Нил. — Что-то ты не очень загорелый, — заметил Мэтт. — У меня отец — альбинос, — сухо ответил Нил. Мэтт внимательно посмотрел на Нила. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев – и он забудет, что такое сарказм. Они обошли столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Мэтт довел Нила прямо до двери, видимо, опасаясь, что тот может заблудиться. — Ну ладно, пока, — попрощался он, когда Нил толкнул дверь. — Надеюсь, мы будем часто видеться. В голосе парня звучала надежда. Нил отсалютовал и вошел в аудиторию. После двух уроков Нил начал потихоньку запоминать имена. В каждом классе находились ребята посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли ему Форкс. Он старался быть вежливым, поэтому познакомился с несколькими ребятами. Среди них были девушки: Дэн Уайлдс, которая, по ее словам, была знакомой Мэтта, и Робин Кросс. Парень с английского, Мэтт, помахал Нилу с другого конца зала. Именно тогда, во время ленча, болтая с новыми знакомыми, он впервые увидел их, и его жизнь, начиная с того момента, перевернулась с ног на голову. Их было шестеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривая и не притрагиваясь к еде, хотя перед каждым стоял поднос. Нила они не замечали, поэтому он мог тайком их разглядывать, не боясь нарваться на любопытный взгляд. Однако его внимание привлекло вовсе не отсутствие интереса с их стороны. Из четырех парней первый был с темными волосами и татуировкой ферзя на левой скуле. Второй парень, сидевший в углу, был блондином с пирсингом на левой брови. На его предплечьях были черные повязки, тянувшиеся от запястий до локтей. Что-то в нем притягивало Нила. Третий парень был копией второго, но значительно отличался: он был не таким крупным в плечах и носил очки. Еще один парень отличался выразительной улыбкой, а его иссиня-черные волосы и ямочки делали внешность привлекательной. Девушки тоже принадлежали к разным типам и были очень красивы. Одна высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Другая девушка, сидящая рядом с ней и обнимающая её за талию, имела волосы, окрашенные в пастельные радужные оттенки, подстриженные под каре. На её шее было серебряное ожерелье с крестом, можно было подумать, что она была верующей. И все же было что-то общее у них: они казались мертвенно бледными, бледнее любого студента, живущего в этом лишенном солнечного света городе. Даже бледнее альбиносов во втором поколении. Несмотря на разный цвет волос, глаза у всех шестерых были почти черные, а под ними – темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно они не спали несколько ночей или сводили синяки после драки, где им переломали носы. Однако носы, как и остальные черты лиц, были благородными, словно профили королей на старых монетах. Нил смотрел на них, потому что никогда в жизни не видел ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В школе заштатного городка таких не увидишь – только на обложках журналов и полотнах голландских мастеров. Трудно сказать, кто был самым красивым. Они смотрели куда-то вдаль и не видели ни друг друга, ни остальных студентов. — Кто сидит там? — спросил Нил кудрявую девушку. Кажется, Робин её звали. Она обернулась, чтобы увидеть, на какой стол он смотрит, хотя по его голосу было несложно догадаться. В тот момент парень со светлыми блондинистыми волосами и повязками на руках посмотрел сначала на Робин, а затем на самого Нила. И тут же отвел взгляд, быстрее, чем Нил успел моргнуть. В его мимолетном взгляде не было ни капли интереса, а лишь какая-то неведомая пустота. Это выглядело так, словно Робин позвала его по имени, а он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать с ней не собирался. Дэн и Робин переглянулись и ответили по очереди. — Это Кевин Дэй, он довольно популярен в нашей школе, все девушки и парни без ума от него. — Парень, который улыбается, — это Никки Хэммик, самый разговорчивый из этой компании. Говорят, он двоюродный брат близнецов. — Дальше идёт Аарон Миньярд, слухи ходят, что он, возможно, встречается с Кевином. Аарон и его брат Эндрю — однояйцевые близнецы. Аарон считается нормальным, в отличие от его брата. — А что не так с его братом? — слегка нахмурившись, спросил Нил. — Его брат Эндрю Миньярд, тот, который сидит в углу. Некоторые считают, что он... ну, скажем так, «монстр», поэтому многие его боятся. Не советую к нему лезть, — добавила она, делая акцент на последних словах. «Интересно, кто же ты такой на самом деле, Эндрю?» — подумал Нил. — Элисон Рейнольдс и Рене Уокер, парочка, которая встречается. Многие считают, что Элисон коварная сучка, а Рене — милашка. — Они все выглядят… необычно, — слегка с запинкой ответил Нил. — Да уж, — нервно усмехнулась Робин. — Они всегда держатся вместе, я имею в виду Кевина, Никки, близнецов, Элисон и Рене, и живут вместе! — Сказано это было с осуждением. Наверняка их осуждают все жители маленького городка. — Они же приёмные? — Что-то общего в их внешности действительно не заметно. — Конечно, они все приёмные! Доктор Дэвид Ваймак и его жена Эбби Уинфилд еще молодые, им слегка за тридцать. Слушая девушку, Нил смотрел на странную шестёрку, апатично разглядывающую стены. — Давно они в Форксе? — спросил он. — Нет, — проговорила Дэн таким тоном, будто ответ был очевиден. — Переехали сюда два года назад с Аляски. Нил почувствовал облегчение оттого, что он не единственный новичок в этой школе. К счастью, это означало, что он не самый заметный. — Слушай, Нил, лучше с ними не связываться. Они не самая лучшая компания для тебя, — Дэн как-то напряжённо глянула в их сторону и затем перевела взгляд на Нила. Нилу это показалось странным, он почувствовал, как у него внутри всё сжалось от напряжения. Он не мог понять, почему Дэн вдруг стала такой настороженной. — Что ты имеешь в виду, Дэн? — Нил слегка нахмурился. — Нил, они не такие, какими могут казаться. Далеко не все из них безопасны. Лучше держаться от них подальше, мало ли какие секреты они скрывают, — ответила Дэн, её слова вызвали у Нила лёгкую тревогу и обострили его любопытство. Дэн снова бросила быстрый взгляд в сторону группы студентов, прежде чем ответить: — Позже поговорим, извини, надо идти. Нил кивнул, и девушки попрощались и ушли. Предупреждение Дэн о потенциальной опасности эхом звучало в его голове, вызывая смесь тревоги и любопытства. Как будто невидимая нить тянула его к этим людям, несмотря на предупреждения. Теперь Нил точно знал, что хочет узнать больше об этой компании. Но что именно он откроет, оставалось загадкой, которую он с нетерпением намеревался разгадать. Через несколько минут Нил направился на следующий урок. Зайдя в класс, он заметил, что единственное свободное место осталось в среднем ряду. Светлые блондинистые волосы и безэмоциональный взгляд подсказали ему, кто сидит там. Ему предстояло сесть с Эндрю Миньярдом. Не то чтобы он был не рад, скорее, он был в замешательстве от такой удачи. Тайком наблюдая за Эндрю, Нил подал формуляр учителю. Когда он проходил мимо, Эндрю окинул его ледяным взглядом. Миндалевидные глаза оказались не карими, а черными, как уголь. Слегка нахмурившись, Нил посмотрел на него и приподнял бровь в немом вопросе. Но тот лишь отвернулся, игнорируя Нила. Мистер Баннер подписал формуляр и выдал учебник, не задавая лишних вопросов. Естественно, он предложил Нилу сесть с Миньярдом. Опустив взгляд, Нил подошел к парте и сел рядом с Эндрю. «Думаю, ничего страшного не произойдет, если я посижу с ним», — подумал Нил. Посмотрев вперед, Нил положил учебник на парту и сел, краем глаза замечая, что Эндрю заерзал. Тот придвинул свой стул к самому краю парты, стараясь отдалиться от Нила, словно от неприятного запаха. В полном недоумении Нил понюхал свои волосы; они пахли ароматом зеленого яблока — запахом шампуня, который ему подарил Стюарт. «Кажется, со мной всё в порядке. Может, он просто не выспался или заболел?» — пытался разобраться Нил в странном поведении своего соседа. Отгоняя мысли прочь, он сосредоточился на словах мистера Баннера. К сожалению, лекция была посвящена молекулярной анатомии, которую Нил изучил еще в прошлом вместе с отцом и его ножами. Теперь ему пришлось сначала записывать материал, а потом приступать к практике. Не в силах удержаться, Нил периодически бросал взгляды на своего соседа. Эндрю весь урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от Нила. Его левая рука сжалась в кулак, и под бледной кожей проступили жилы. Да, похоже, парень не из спокойных. Длинные рукава темной рубашки были закатаны до локтей, и при каждом движении напрягались мускулы. Казалось, урок тянулся бесконечно, и Эндрю словно прирос к краешку стула. «В чём дело? Неужели он всегда так себя ведёт? Похоже, Дэн была права, когда говорила, что они странноваты». Нил снова взглянул на Эндрю и тут же пожалел об этом. Чёрные глаза полыхнули такой ненавистью, что он невольно поёжился. В тот момент до него дошёл смысл выражения «убить взглядом». Как только прозвенел звонок, Миньярд вскочил и бросился вон из класса. «Какого хуя?» — Нил остолбенел от такого поведения и слегка растерялся. Что этот белобрысый коротышка себе позволяет! Нил будто прирос к стулу и тупо смотрел вслед ему. Словно во сне, он начал собирать вещи, пытаясь побороть переполняющий гнев. — Ты Нил Джостен? — раздался мужской голос. Нил обернулся и увидел симпатичного парня с иссиня-чёрными волосами и яркими ямочками на щеках. Парень был довольно высоким, и, судя по его улыбке, запах Нила его совершенно не смутил. Нил догадался, что перед ним стоит Николас Хэммик, один из ребят из той самой компании. — А ты, наверное, Николас? — Очень приятно, что ты помнишь моё имя. Но можешь звать меня просто Никки, милый. — Парень широко улыбнулся и подмигнул. — Рад знакомству, Никки. – Хочешь, помогу найти твой следующий класс? — На самом деле у меня сейчас физкультура. Думаю, спортзал я сам найду. — Отлично! Я тоже иду на физкультуру! — радостно воскликнул Никки. Видимо, в такой небольшой школе подобные совпадения случались довольно часто. Они вышли во двор, где Никки продолжал весело болтать, пытаясь флиртовать. Нилу это казалось забавным, хоть парень и напоминал липучку. – Эй, слушай, что ты сделал с Эндрю? — смеясь, спросил Никки, когда они входили в спортзал. — Он выглядел злым! Нил слегка вздрогнул, понимая, что его подозрения насчёт странного поведения Эндрю не были напрасны. Решив притвориться простачком, он ответил: — Эндрю? Это тот парень, с которым я сидел на биологии? — Да, он мой двоюродный брат. — Никки слегка нервно улыбнулся. — У него сильно заболел живот. — Не знал, — покачал головой Нил. — Мне он ничего не говорил. — Это нормально для Эндрю, даже нам, своей семье, он многое не рассказывает. Но если бы тебя посадили со мной, я бы времени даром не терял! От искреннего восхищения Никки Нилу стало немного легче. Мистер Клапп, преподаватель физкультуры, подобрал форму, но переодеваться не заставлял – в первый день Нил мог наблюдать за занятиями с трибуны. В Финиксе физкультуру в старших классах посещали только по желанию, а здесь она была обязательной. Наблюдая за четырьмя волейбольными партиями одновременно, он вспомнил, как играл в него в Милпорте, до того момента, когда его нашел мясник. Наконец прозвенел звонок. Нил облегчённо вздохнул и отправился сдавать формуляр в канцелярию. Дождь закончился, но подул холодный сильный ветер, от которого он слегка вздрогнул. Войдя в тёплый административный корпус, он тут же замер и попятился к двери – у стойки администратора стоял Эндрю Миньярд. Черные повязки и светлые волосы – он узнал его мгновенно. Кажется, Эндрю не услышал, как хлопнула дверь. Нил прижался к стене и прислушался. Низким, очень приятным голосом Миньярд спорил с администратором. Понять, чего он добивался, не составило никакого труда – ему хотелось перенести шестой урок биологии на любой другой день. Входная дверь открылась, и порыв ветра разметал лежавшие на стойке бумаги и растрепал его волосы. Маленькая девочка молча передала администратору какую-то папку и вышла. Эндрю Миньярд медленно повернулся, и черные глаза снова окатили холодной волной ненависти. Даже искажённое гримасой злобы, его лицо казалось прекрасным. На долю секунды Нил почувствовал, как некий страх и нотка интереса промелькнули в нём. В этом парне было что-то необычное и притягательное. — Что ж, придётся потерпеть! — произнёс Эндрю низким бархатным голосом. — Пусть всё остаётся как есть. — Повернувшись, он быстрым шагом вышел на улицу. На ватных ногах Нил подошёл к стойке и протянул свой формуляр. – Как прошёл первый день? — спросила за стойкой женщина. — Лучше не бывает, — слегка устало произнёс парень. Когда он подошёл к пикапу, стоянка почти опустела. Было уютно в кабине, и, думая о событиях, произошедших сегодня, Нил посмотрел в лобовое стекло. Мотор взревел, и он поехал к дяде Стюарту.