Лисьи сумерки

Нил давно потерял счёт аэропортам, которые ему довелось посетить, но до сих пор чувствовал себя в них неуютно. Он был зациклен на том, что вокруг полно людей — только успевай оглядываться по сторонам. Руки потели в карманах от волнения, а лёгкий пот проступал на лбу. Нил глубоко вздохнул, пытаясь успокоить своё сердцебиение. Вокруг него кипела обычная жизнь аэропорта: пассажиры спешили к своим рейсам, дети смеялись, сотрудники аэропорта занимались своей работой. Однако для Нила всё это казалось чуждым и незнакомым. Как будто он оказался в параллельном мире, где правила игры изменились, а он ещё не успел адаптироваться. Внутри него поднималась волна противоречий: радость от свободы смешивалась с ужасом перед неизвестностью. Всё, что он знал раньше, — это постоянное движение и избегание обнаружения, нанизывая одну ложь за другой, путая следы. Ему непривычно ощущать настоящие документы в кармане. От настоящего имени его отделяли двадцать два фальшивых. Впервые за долгие годы он почувствовал, что стоит на пороге нового и важного этапа жизни. Но этот новый период пугал его едва ли не больше, чем предыдущий. Он вспомнил дни, проведённые в реабилитационном центре. Там он научился справляться с внутренними демонами, осознал, что прошлое — это неотъемлемая часть его жизни, которую невозможно стереть, но с которой можно научиться жить. Его мать, Мэри Хэтфорд, наверняка рассмеялась бы ему в лицо, назвала бы его жалким и, возможно, даже ударила. Несмотря на то, что она боялась его не меньше, чем своего мужа, она видела в Ниле копию мясника. Из-за этого он часто подвергался её нападкам. Она вбивала ему в голову, что он — дьявольское отродье, предсказывала, что он принесёт всем несчастья и, возможно даже, смерть. Он никогда не считал свою мать идеальной, но ненависти к ней не было. Запах сигарет, смешанный с бензином и гарью, неизменно вызывал воспоминания о ней. Особенно ярко всплывало в памяти то утро, когда они сбежали от отца с миллионами долларов на руках. Но вместе с этим он никогда не забудет и тот день, когда мать погибла. Он сам сжёг машину, в которой находилось её тело, и позже закопал кости на пляже. На северо-востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Именно туда, к своему дяде Стюарту Хэтфорду, Нил собирался переехать. Решение далось ему нелегко. Они с дядей не виделись со дня одного страшного происшествия в его жизни. Этот день навсегда остался в памяти Нила. Он помнил, как Лола и другие приспешники мясника жестоко издевались над ним. Помнил, как к ним присоединился его собственный отец. Он отчетливо вспоминал тяжелые руки, неприятные прикосновения, слова, которые выкрикивал в отчаянии, умоляя прекратить. Ощущение от прикуривателя автомобиля было невыносимым, и забыть его он не мог. Что казалось ему смутным воспоминанием, так это тела тех, кого убили вслед за ним: Лолы и остальных приспешников. Но тело его отца, Балтиморского мясника, Натана Веснински, поразило его не меньше. Оно лежало у его ног, и алая кровь хлынула фонтаном, покрывая горло и одежду отца. Затем она водопадом спустилась вниз по его торсу, по бедрам и заполнила окружающее пространство. Нил отчетливо помнил, как его руки были по локоть в крови, как он дрожал и истерически смеялся. Давящее, рвущееся чувство в груди не было скорбью, но оно казалось таким мощным, таким сильным, что, казалось, могло разорвать его на части. Мир вокруг стремительно рушился, он словно падал в никуда. Нил не мог ни вдохнуть, ни объяснить это всепоглощающее чувство. Потом его нашел дядя, и все было в тумане. Сейчас же он уверен, что и вправду не может вспомнить важные моменты. После этих событий Нил провёл некоторое время с ФБР и дядей Стюартом. Затем его отправили на временную реабилитацию. Врачи диагностировали у него диссоциативную амнезию, но Нил относился к этому скептически. Он не доверял специалистам, поэтому редко соглашался с их выводами. Нил предпочитал самостоятельно разбираться в своих воспоминаниях и искать ответы. Он знал, что где-то внутри него скрыта правда, хоть это и звучало иронично для такого лжеца, как он. Возможно, она запечатана в его тайном хранилище сознания. Ему оставалось лишь ждать и надеяться, что однажды эта стена рухнет и он сможет наконец узнать правду. Правда ли он виновен в убийстве Натана Веснински? Или кто-то другой совершил это преступление и теперь пытается скрыться под покровом его амнезии? Он надеялся, что этот переезд поможет ему многое вспомнить.

***

Пройдя через терминал, Нил постоял в стороне, пропуская поток пассажиров. Одни торопились к зоне прибытия, другие — на пересадку. Следуя указателям, он прошел коридором, поднялся по лестнице и вышел в зал прилета. Пятничным вечером небольшой холл был заполнен людьми. Он увидел своего дядю, который улыбнулся и помахал рукой. Ноги сами понесли его навстречу. Порт-Анджелес встретил Нила проливным дождем. Парень воспринял ливень не как дурной знак, а скорее как нечто неизбежное. Стюарт приехал на патрульной машине, что было вполне ожидаемо. Стюарт был местным шерифом Форкса. Нил не хотел привлекать лишнего внимания, разъезжая по городу на автомобиле с мигалками. Но всё же это было лучше, чем добираться автостопом. — Рад тебя видеть, Нил, — промолвил дядя. — Ты выглядишь лучше, чем в нашу последнюю встречу. Как ты? — Я в порядке, — ответил Нил, прочистив горло. Голос получился слегка сухим. — Я тоже рад встрече, дядя Стюарт. — Нил, — бросил Стюарт, показывая пальцем, — багаж получают там. — Это всё, — сказал Нил, похлопав по ремню спортивной сумки, висевшей на боку. — Достаточно маленькая, чтобы не сдавать её в багаж, и достаточно вместительная для всех пожитков. — Надеюсь, ты прихватил несколько тёплых вещей, — заметил дядя, когда они подходили к машине. — Погода у нас дождливая и прохладная. Нил кивнул и пристегнул ремень. Машина плавно скользила по улицам города, минуя разноцветные дома и магазины. Осенний дождик особенно прекрасен. Крупные капли дождя быстро ударялись об крышу автомобиля. Этот звук был лёгким и мягким, он успокаивал. Сначала дождь был почти незаметен, но постепенно усиливался. Он часто ассоциируется с меланхолией, и его монотонный шум мог усиливать это чувство. Однако дождь также символизирует очищение и начало новой жизни. — Я нашёл неплохую машину, в самый раз для тебя, и совсем недорого, — произнёс дядя, сворачивая на очередную улицу. — Дядя, не стоит, мне вполне будет удобно самому добираться. — Ох, Нил, я понимаю, мы с тобой практически не знакомы. Но позволь своему старику позаботиться о тебе. Нил замер, почувствовав, как его сердце забилось быстрее. Он всегда старался держаться независимо, особенно после того, как жизнь преподнесла ему столько трудностей. Но сейчас, услышав слова дяди, он почувствовал себя уязвимым, словно тот проник сквозь броню, которую Нил выстраивал годами. Комок в его горле стал плотнее, и, сдерживая свои эмоции, он с трудом сглотнул. — Ты... серьёзно? — выдавил Нил, чувствуя, как ему становится трудно дышать. Стюарт посмотрел серьёзно на Нила: — Да серьёзно, послушай, Нил. Ты мой племянник, ты единственный, кто остался у меня. Я хочу помочь тебе. Если ты в самом деле хочешь, то мы поедем и посмотрим машину. Но если нет, то настаивать не буду. Нил опустил голову, стараясь собраться с мыслями. Внутри всё кипело: гордость боролась с благодарностью, недоверие — с желанием принять помощь. Но в конце концов он понял, что, возможно, ему стоит попробовать кого-то впустить в свою жизнь. Наконец совладав с мыслями, он поднял голову и слегка улыбнулся. — Хорошо, что за машина? Стюарт улыбнулся, было видно, что ему стало очень приятно от такого ответа. — Ну, вообще-то это пикап «Шевроле». — Где ты её нашёл? — Нил с ноткой интереса посмотрел на дядю. — У меня есть знакомый, Билли Бойд, он из побережья Ла-Пуш. Раньше я часто рыбачил с ним и его сыном Мэттом. Так сложилась судьба, что он в инвалидном кресле. Машину больше не водит, поэтому предложил мне свой пикап. — Когда он купил её? — Кажется, в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом. — Новая машина? — Вроде бы нет. Новой она была в начале шестидесятых. Или, самое раннее, в конце пятидесятых, — смущённо признался он. — И сколько Билли хочет за неё? В финансовых вопросах придётся быть бескомпромиссным. – Вообще-то я её уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Форкс, Нил! — Не стоило, дядя, но спасибо. — Да брось, Нил, это меньшее, что я могу для тебя сделать, — слегка грустно улыбнулся Стюарт. Мы немного побеседовали о погоде, а затем оба замолчали, глядя в окно. За стеклом простиралась зелень: густая листва, мшистые стволы деревьев, а на земле — густой ковёр из папоротника. Вся эта красота нежно ласкала взгляд, радуя душу. Когда мы подъехали к дому Стюарта, Нил первым делом отметил пикап, стоящий возле дома. Дом представлял собой небольшой двухэтажный коттедж, казалось, стоящий вне власти времени. Рядом с домом, словно застывший в моменте, стоял пикап — блекло-красный, с широкими закруглёнными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, он пришёлся Нилу по душе. — Отличная машина, спасибо, — искренне поблагодарил Нил. Теперь мысль о том, чтобы добираться автостопом или идти пешком на несколько миль, исчезла без следа. Дядя отвёл ему западную спальню на втором этаже, с окнами во двор. В комнате деревянный пол, бледно-голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружева на окнах, большая кровать и зеркало. Нил не любил зеркала и старался их избегать. Дело было даже не в самом зеркале, а в том, что он видел в нём. Вместо собственного отражения перед ним вставал образ отца. Нил был высоким рыжеволосым парнем с голубыми глазами, холодными, как ледник, и кожей слегка бледного оттенка. Телосложение у него было подтянутое, но по всему телу виднелись шрамы, а лицо украшали несколько ожогов. Однако эти отметины не умаляли привлекательности его лица. Оторвавшись от мыслей, Нил начал разбирать некоторые из своих вещей. Тем временем дождь за окном не прекращал идти и лишь усиливался.