Рассказ о том, что было дальше

— Мы идем уже достаточно долго… Знаешь, даже интересно, куда этот путь мог бы нас привести? Вопрос был, конечно, риторический, но-о… Вероника, ещё секунду назад шедшая по узкому коридору с Моно в руке, остановилась, прикрыла ладонью лицо и издала раздраженный вздох. Через мгновение мальчик почувствовал, как женщина подняла его вверх на уровень её желтых безумных глаз. — Давай условимся, что лимит у тебя стоит только на вопросы, касающиеся Трансляции?! — ядовито выплюнула Вероника. Моно, почувствовавший странное удовлетворение от того, что подпортил не незнакомке настроение, облокотился о её большой палец с надменной улыбкой. Мальчишка был очень зол на Веронику, так как сейчас его разум активно искал виноватого, а менеджер развлекательного отдела достаточно часто крутилась у него перед глазами, чтобы возложить всю вину на неё. Хоть пока не было ни единой причины, чтобы так вести себя с женщиной, для Моно она просто была неприятной. — Хорошо! — с победной интонацией ответил парнишка. Вероника ещё пару секунд ядовито посверлила его взглядом, а потом выдохнула и опустила руку с Моно там, где они изначально были. — Отвечая на твои миллион косвенных вопросов в значении: «Куда мы направляемся?», скажу две вещи. Первая: я иду получать квалификацию детской сиделки. Вторая: ты идешь социализироваться, — она косо посмотрела на ребенка, — а еще тебя приведут в божеский вид. Надежда блеснула в голове Моно, подобно лучику солнца, пробравшемуся на темный чердак: здесь есть другие дети! Мальчик всегда был убежден, что в группе действовать намного легче, чем одному. Если он объединит усилия с местными юными пленниками, то они смогут найти выход, а потом сбежать, а потом выбраться из Бледного Города, а потом найти Шестую… Здесь мысли мальчика увели его куда-то по адресу воздушных замков. Однако, как бы то ни было, уверенности в своих силах у парнишки значительно прибавилось. К этому моменту Вероника, как и в прошлый раз, достигла лифта с резными дверями и вошла внутрь. Теперь Моно присматривался к окружению более внимательно. Лифт представлял собой узкую кабину с квадратной лампой на потолке. Стены были сделаны из жестяных пластин, скрепленных массивными болтами. На одной из них красовался плакат со все тем же неизменным слоганом: «Трансляция — зона вашего комфорта», а на других находились различные надписи, сделанные черным маркером. Однако больше всего в скромном убранстве лифта мальчика поразила панель управления. На первый взгляд в ней не было ничего примечательного: жестяная пластина с экраном, что указывал номер этажа, но если присмотреться, то можно было заметить, что среди кнопок с номерам отсутствовала цифра два. Моно прервал свой анализ окружения, чтобы посмотреть на Веронику и… ужаснулся! Всё это время женщина пристально пялилась на мальчика. Её взгляд был подобен тому, как хищник разглядывает свою жертву, прежде чем схватить: холодный, пронизывающий до костей. У Моно перехватило дыхание. — Вижу, ты у нас любитель поразглядывать окружение? — с явным нажимом спросила Вероника. В кабине повисла тягучая тишина. Моно мог только чувствовать, как быстро забилось его сердце после этих слов. Впрочем, уже через мгновение страшное выражение исчезло с лица женщины. — Уже обратил внимание на эти смешные надписи на стенах? — весело спросила она. Моно выдохнул, а Вероника продолжила: — Реймонд постоянно делал нам замечания из-за них. Бла-бла-бла, вы же взрослые люди! Бла-бла, кто написал «Реймонд — неудачник»?! Бла-бла-бла, это запрещено! Ба-а-а! Вероника так смешно передразнивала тон покойного коллеги, что Моно невольно заулыбался, а после и вовсе стал хихикать. — Да-а-а, надеюсь из тебя не выйдет такой же зануда, как он. А ещё я надеюсь, что ты будешь послушным ребенком и не станешь смотреть куда не надо, как, например, на панель управления с отсутствующей двойкой, сахарный, — снова жутко произнесла женщина, заставив мальчика подавиться своим смехом и замолчать. «Как она это заметила?!» — спросил Моно сам себя. Я понимаю, что тебе очень хочется узнать про Трансляцию, но информацию тебе будут предоставлять дозировано. Ну, знаешь… когда будешь готов, — Вероника сделала акцент на последнем слове так, как будто за ним скрывалось намного большее, чем можно было подумать. Слова женщины сильно насторожили мальчика, но не сломили его решительности, ведь уже скоро он обзаведется армией верных союзников, и вместе они придумают, как выбраться отсюда. Наш герой ещё не осознавал какие откровения ему предстоит постичь… Тем временем лифт открыл свои двери на четвертом этаже. Коридор, представший пред женщиной и ребенком, отличался от того, что был в развлекательном отделе и на этаже Сэра. Стены выкрашенные в небесно голубой с изображением облачков пародировали ясное небо, с потолка свисали светильники в виде солнц и божьих коровок, а на полу лежал зеленый пушистый ковёр, имитирующий, судя по всему, луговую траву. — Мда, давно же я здесь не была. Этот этаж, похоже, единственный, где время от времени что-то меняется в интерьере. Хм, луговая тематика… космос мне нравился больше, — сказала Вероника, пройдя несколько шагов вперед. Подобно этажу выше, по бокам от наших героев стали возникать двери, окрашенные в голубой цвет, подстать стенам, что вели в студии для съемок передач. За ними слышалась знакомая музыка в перемешку с детскими голосами. Вдруг одна из дверей отворилась, и оттуда вышла женщина примерно ростом с Веронику. Моно отметил, что это была та самая блондинка, что вышла из лифта, когда менеджер развлекательного отдела спешила к Сэру. — ВЕРО-О-ОНИКА! — радостно вскричала незнакомка. — МЭНД-И-И-И! — в ответ взвизгнула Вероника. Женщины решительно устремились в крепкие объятия друг друга, продолжая протяжно визжать от восторга. Когда же они успокоились, Вероника поднесла Моно к лицу другой женщины. — Мэнди, это Моно! Он ребенок, преемник Реймонда и первоклассный бегун. Моно, а это Мэнди — моя подруга, менеджер детского отдела, спец по детям, — быстро ввела в курс дела Вероника. Мэнди повернула голову в сторону мальчика и мягко улыбнулась ему. — Я очень рада познакомиться с тобой, Моно. Как уже сказала моя подруга, меня зовут Мэнди. Ты можешь обращаться ко мне так или как мисс Купер. Это моя фамилия. Моно безмолвно кивнул головой. Сейчас он мог рассмотреть новую знакомую получше, чем тогда у лифта. Мэнди была высокой женщиной с насыщенными светлыми волосами, закрученными в два пучка снизу. Она имела вытянутую форму головы с прямым носом, двумя большим голубыми глазами и милой родинкой на левой щеке. В отличие от подруги, тон кожи Мэнди был значительно светлее. Одета новая знакомая была в зеленый пиджак с голубым воротником, украшенным крупным изумрудом, такого же оттенка юбку-карандаш, темные коготки и бархатные туфли на каблуке. Больше всех мальчика привлекло выражение лица Мэнди. В отличие от Вероники, оно выражало доброту, спокойствие и заботу. Однако Моно не чувствовал, что мог довериться этой улыбочке. Здесь точно что-то не то. После небольшого знакомства вся компания двинулась вперед по коридору, пока не дошла до двери, что выделялась среди прочих, так как была выкрашена в зеленый цвет и имела золотую табличку с надписью «кабинет менеджера». Помещение за дверью представляло собой мало впечатляющее зрелище: узкая комната, заставленная с двух сторон массивными книжными шкафами, на которых, к сожалению, непосредственно книг было всего ничего — их места занимало большое количество серых папок. На дальней стене красовался вездесущий плакат с известным слоганом, а длинный, но узкий деревянный стол пересекал мелкую комнатушку ровно пополам. На нем находилось большое количество различных бумаг. Бросалась в глаза явная хозяйственность, с которой Мэнди относилась к своему кабинету: все ручки расставлены по местам, на столе ни соринки. Женщины сели напротив друг друга. — Итак, Мэнди, в первую очередь я здесь, чтобы научиться обращаться с детьми! — Ну, в таком случае начнем с того, что не следует держать их, как стаканчик для кофе! — шутливо произнесла Мэнди, указывая на Моно, сжатого в цепкой хватке Вероники. — Ох… а… Как его тогда?.. — женщина стала смущенно крутить мальчика из стороны в сторону. Парнишка, не ожидавший такой внезапной встряски, негромко взвизгнул. В этот момент Мэнди выхватила Моно из рук незадачливой няньки и положила его на стол. — Обычно мои сотрудники перевозят детей группами с помощью специального оборудования, но если возникает необходимость в переноске одного конкретного ребенка или максимум двух, то мы используем вот такие небольшие приспособления, — Мэнди продемонстрировала маленькую сумочку узкой прямоугольной формы, — Мы берем ребенка, кладем его туда, — она подхватила Моно и осторожно положила его в переноску, — Обязательно стоит убедиться, что ребенок чувствует себя хорошо, у него ничего не болит и он может легко дышать. Вероника внимательно слушала то, что ей говорила Вероника в этот момент. — Голова ребенка обязательно должна выглядывать из сумки. В противном случае необходимо подобрать другую. — А где достать такую штуковину? — спросила менеджер развлекательного отдела, указав пальцем на незамудреное приспособление. — Я с тобой поделюсь, не переживай, — хихикнула Мэнди и выложила Моно из сумки, — С вводной частью окончили. Теперь, я думаю, можно позаботиться о внешнем виде нашего нового друга! — Да, давай, а то он воняет канализацией и крысами. Моно недовольно уставился на Веронику. — На правду не обижаются, сахарный, — сказала женщина, подхватив мальчика и усадив в сумку Мэнди.

***

Возможно, вы сталкивались с ситуацией, когда что-то знали, но совершенно не помнили откуда. Сейчас наш герой испытывал подобное чувство во всей красе. Он знал, что такое мыло и для чего оно нужно, но никогда им не пользовался с той самой секунды, как открыл глаза в этом безумном мире. Он знал, что такое мочалка, и помнил, как она должна выглядеть, но вживую видел её лишь сейчас. Он помнил и предназначение шампуня, но ощущал его сейчас на себе впервые. — Моем, моем трубочиста! Чисто-чисто, чисто-чисто! — весело напевала Мэнди, потирая голову Моно маленькой щеткой. — Ты гляди, мне кажется, у него даже кожа на тон светлее стала! — рассмеялась Вероника. — Вы, кстати, уже определились с образом? «С каким ещё образом?» — подумал Моно, когда Мэнди снова облила его теплой водой. — Он только полтора часа назад узнал своё предназначение для этого места, пожалей его нервы, мы с этим позже устаканимся! Я вообще удивлена, что он до сих пор не закатил мне никакой истерики, но ещё не вечер, да, сахарный? Вероника игриво подмигнула Моно, но тот в свою очередь раздраженно отвернулся от неё. Мэнди же в последний раз облила мальчика теплой водой, прежде чем вытащила малыша из мини ванной и обернула пушистым белым полотенцем. Блондинка преподнесла парнишке маленький черный чемоданчик. — Там твоя одежда, Моно. Иди вон за ту ширму и примерь, если что-то будет не так, то мы поменяем. Придерживая полотенце на талии, мальчик направился туда, куда ему указала Мэнди. Открыв чемодан, обнаружил в нем идеально белую рубашку, темно-синие штаны и то, что он совершенно носить не привык — пара черных лакированных туфель. Моно быстро переоделся в новенький комплект одежды, но обувь поставила его в затруднительное положение. После продолжительных размышлений в стиле «надевать или не надевать — вот в чем вопрос», парнишка обул туфли так аккуратно, будто они могли его укусить, а потом попробовал пройти пару шагов. Как и ожидалось, с непривычки походка Моно стала такой вялой и неуверенной, что он несколько раз чуть не свалился вниз. Решение по вопросу было определено, поэтому мальчик уверенно снял обувь, положил обратно в чемодан, а потом вышел из-за ширмы. Моно кашлянул, дабы привлечь внимание женщин. — О-о-оув! Ты выглядишь прекрасно, Моно! — умилилась Мэнди. — А как же туфли? — заметила Вероника. Не успел Моно возразить, как в разговор тут же вмешалась Мэнди. — Дорогая, даже не пытайся. Все дети сначала активно протестуют против обуви. У них какой-то странный бзик насчет этого… Но потом это проходит! — Доверюсь твоему опыту, — неуверенно сказала Вероника, — Ну-с, мы познакомились, искупались, языками потрепались, теперь можно и временно разделиться. «Да! Вперёд! Отведите меня уже наконец к другим детям!» — мысленно воскликнул Моно. Мэнди положила мальчика в свою сумку-переноску, и вместе с Вероникой они направились к выходу из кабинета. Петлявый коридор снова привел их к комнате, около которой была табличка с надписью «Пятнадцатая группа». Дверь открылась и Моно увидел, как десятки маленьких глаз тут же обратились на них. Мэнди аккуратно, но быстро выложила малыша на мягкий ковер и после короткого «Веселись!», парнишка наконец-то услышал звук закрывающейся двери. «Пятнадцатая группа» представляла собой огромное помещение, оформленное подстать коридору снаружи. Из отличительных особенностей у детской зоны было наличие крупного домика с мягкими стенками и закрученными разноцветными горками, большое количество всевозможных игрушек, а также множество электрических ламп, источающих ослепительный белый свет. Но самое главное — это дети, десятки детей всевозможных телосложений, цветов волос и оттенков кожи, отобранных будто для какой-то красивой, но пугающей коллекции. Как правило, оказываться в любой компании в первый раз это слегка страшно. Ты стоишь в ступоре, не зная, как завести разговор. Так и наш герой застыл на месте, разглядывая детей, а дети — его. В дополнение ко всему, Моно обезоруживало количество. Он никогда не видел такую большую толпу. Лишь смутно где-то на подсознании в его голову приходили размытые образы места, похожего на это. Пока Моно смотрел в неизвестном направлении, все присутствующие встали вокруг него полукругом и начали активно перешептываться между собой. Мальчик не мог проронить и слова, как вдруг из толпы вышел незнакомый низенький парнишка. Он был одет в оранжевую футболку, фиолетовые штаны, а его светло-каштановые волосы закручивались вверх, подобно трем рожкам. Мальчика отличало наличие повязки на глазах и длинное серое перо, торчащее из-под неё. «Слепой, что-ли?» — подумал Моно. — Посмотрите, кто к нам пришел! Черноглазый виновник суматохи, которая сейчас творится! Дети хором хихикнули. — В-вы знаете меня? — неуверенно спросил Моно. — Сложно не знать, когда из-за твоей выходки тут всё теперь вверх дном. В Трансляции годами ничего не менялось, и тут ты свалился, как снег на голову! Мальчишка произнес это в таком обвинительном тоне, что наш герой сделал шаг назад, смущенно почесав голову. Незнакомец же, будто почувствовавший настроение новенького, заметно смягчился, протянул руку, произнес: — Меня зовут Синко и я неофициальный лидер здесь. Добро пожаловать в пятнадцатую группу Детского отдела. — Моно. Очень п-приятно, — мальчик нервно пожал руку юного лидера. Дети, следившие, казалось, за каждым движением парнишки, одобрительно зашумели. Теперь, как следует выравнив дыхание, наш герой смог оценить состояние детей. Они были чистыми, причесанными, одетыми хоть и однотипно (в разноцветные футболки и темные штаны), но прилично. «За ними хорошо ухаживают, но это не значит, что они не в опасности! Пора начинать переговоры!» — рассудил у себя в голове парнишка и, прокашлявшись, произнес: — Итак, ребята, я не знаю, сколько времени вы уже томитесь в этом сумасшедшем месте, но не переживайте! Помощь уже здесь! Дети в недоумении стали переглядываться. «Томимся?» — шепотом спросил один, «Сумасшедшем месте?» — удивился второй, «Помощь?» — хихикнул третий. Однако несмотря на это Моно продолжил: — Я помогу вам выбраться отсюда! Если вы расскажете мне всё, что знаете о Трансляции, и поможете связаться с другими детскими группами, то мы все выбе… — не успел Моно закончить свое обращение, как подобно грому его прервал разразившийся смех десятков детей. Наш герой ощущал, как решительное выражение всё стремительнее исчезало с его лица. А дети всё продолжали неистово хохотать, как будто услышали очень смешную шутку. Синко, который сначала хихикал вместе со всеми, обратил внимание на выражение лица Моно и, громко кашлянув, успокоил детей вокруг. — Прости за это, но нас не нужно спасать, друг! — весело сказал ему лидер. — Ч-что? Но как?! Невозможно! Кто вообще хочет быть заперт с этими непонятными чудовищами и… — Так-так-так, — остановил его Синко, — попридержи коней! Лучше скажи, ты видел тот плакат, который развешен повсюду? Юный лидер указал на баннер со слоганом: «Трансляция — зона вашего комфорта». — Допустим, видел? — То, что на нем написано, — правда. Мы вовсе не несчастны здесь и не заперты, просто Трансляция самое безопасное и счастливое место, относительно всех других за её пределами! — Но… — Моно хотел оспорить слова лидера. — Сам посуди, — снова прервал его Синко, — Здесь есть тепло, свет, общение, чистая одежда и ванна, а чувство голода отсутствует. Чем из этого может похвастаться внешний мир? Там даже подходящих для нас туфель нет! — сказал мальчик, покрасовавшись красивыми лакированными ботинками. — Обувь переоценена! — выкрикнул Моно. — Даже если и так, то это не отменяет плюсов, которые я назвал до этого. Друзья, давайте поделимся тем, как мы жили до Трансляции! У меня, например, почти не было одежды. — Мои волосы были сбиты в один огромный колтун, а теперь они гладкие и расчесанные! — выкрикнул девичий голос. — Я умирал от голода! — отозвался мальчик справа. — Я сходила с ума от одиночества, а теперь весело провожу время с друзьями! — отозвалась девочка, сидевшая за столиком с настольной игрой напротив другого мальчика. — Шестерка выпала! — сказал её соигрок. — Ах ты, брокколя порченая! — взвизгнула незнакомка, вернувшись к игре. — В общем, если ты собираешься сбежать, то среди детей союзников не найдешь, прости, — добивающе сказал Синко, и это были те слова, которые звучали для парнишки словно свист гильотины. Моно сам не помнил, как шаг за шагом отходил от детей и, не веряще вертя головой, прокручивал в голове одни и те же слова: «Среди детей союзников не найдешь». Один. Теперь отвергнут даже себе подобными. Что же ему делать? Моно побежал куда-то вперед, не различая дороги. Дети что-то кричали ему вслед, но он не слышал их. — Сбежал… — хмыкнул один из мальчиков. — Синко, ты должен поговорить с ним! — сказала девочка с настольной игрой. Дети из толпы одобрительно зашумели, поддерживая это предложение. — Да-а-а, всё случилось не так, как я предполагал, — грустно отозвался юный лидер. — Должно быть, он просто испытывает стресс. Мисс Купер говорила, что из-за него люди становятся нервными! — Опять шестерка! — крикнул соигрок. — Ах ты, лимон плесневелый! Синко потер подбородок правой рукой, задумавшись. Незадолго до неудачной встречи, Мэнди вызывала мальчика к себе в кабинет, где у них состоялся важный разговор. Мисс Купер сообщила, что вскоре в их отделе появится новенький с черными глазами, и поскольку пятнадцатая группа отличается особой верностью Трансляции, его направят именно к ним. Женщина обозначила, что задачей Синко будет проследить, чтобы Моно оказали теплый прием, а после подружиться с новеньким, дабы сообщать ей о всех словах и передвижениях черноглазого мальчика. Мэнди заверила юного лидера в том, что данные меры необходимы для безопасности парня, так как у него есть особенная миссия. Также она добавила, что всё согласовано с Развлекательным отделом и даже самим Сэром, а Моно о слежке знать необязательно. В обмен на выполненное задание Мэнди обещала пропихнуть каждого из пятнадцатой группы на более успешные роли в передачах и выделить больше свободного времени для отдыха. Сейчас, наблюдая за поведением новенького, Синко видел, как все возможные награды катятся в тартарары, поэтому срочно необходимо что-то предпринимать. — Ты права, Элевен. Я с ним побеседую.

***

Звук стука фарфоровых бежевых чашек для кофе зычно раздался в зеленоватом кабинете менеджера Детского отдела. Знакомые нам героини сидели напротив друг друга за длинным деревянным столом. Все рабочие бумаги были отодвинуты в сторону, а их место сейчас занимали милые блюдца с изображением мимоз, такие же кружечки, две вазочки с сахаром да кренделями и большое количество книг по лингвистике. — Мокрота, молоко, момент… Нашла! — вскрикнула Вероника, до недавнего времени листавшая впечатляющих размеров словарь. Мэнди, что читала книгу с похожей тематикой, обернулся в сторону подруги и с интересом уставилась на пожелтевшие страницы. — «Моно» — слово, означающее «единственный», или в других языках — «один»… Мэнди ахнула, переведя взгляд с книги на желтые глаза Вероники. — Синко означает «пять», Элевен — «одиннадцать», и Моно… Все-таки ты была права — это закономерность. — Ты когда-нибудь интересовалась, откуда у них эти имена? — Конечно, спрашивала, но они не знают. По их словам, клички сами пришли в голову. Однако вместе с тем дети уверены, что цифры не являются их настоящими именами. Подлинные же тоже не помнят. Вероника устало закрыла словарь и с шумным вздохом облокотилась о спинку деревянного резного стула. — Загадочные твари, — тихо проронила женщина, сделав глоток кофе из бежевой чашки с рисунком мимоз. В ответ на это Мэнди недовольно покосилась на подругу и с силой захлопнула книгу, что лежала на её коленях. — Ты чего? — удивленно спросила Вероника с нервным смешком. — Не называй их так! — Кого их? Тварей? — с ехидной улыбкой и прищуром спросила менеджер развлекательного отдела. — Не делай вид, что дети для тебя — это какие-то инопланетяне! — зло вскрикнула Мэнди. — Нормальные дети, может быть, и не инопланетяне. Но весь этот сброд лилипутов в твоём отделе — просто странные существа, что взялись из неоткуда с полной амнезией по поводу своей личности! — отрезала Вероника. Недовольный тон подруги заставил женщину саму начать раздражаться. — Но они ничем не отличаются от, как ты сказала, нормальных детей! Просто брошенные, одинокие и до смерти напуганные… — И ты это прекрасно используешь в своих целях, — с зловещей улыбкой прервала её Вероника, — То, что мы с тобой уже долго не общались, не значит, что я не была в курсе твоих «методов». — Мои способы воспитания наиболее гуманны и не включают в себя насилие, как это было раньше! — И даже моральное? — скучающе спросила подруга, водя пальцем по уже иссушенной чашке из-под кофе. Лицо блондинки приобрело оскорбленное выражение. «Методы», которые ранее упомянула Вероника, были разработаны Мэнди когда она только-только вступила в должность руководителя. Они используются до сих пор, так как в своё время показали высокую эффективность. «Методы» строятся на чувствах ложной привязанности и безопасности. С помощью психологических манипуляций в детей внедряют мысли о том, что Трансляция для детей — дом, а персонал — их семья. Установив такие близкие отношения с малышами, определенный круг лиц получает над ними моральную власть, сравнимую с родительской. В итоге дети не пытаются сбежать, потому что сами этого не хотят и убеждены, что чувствуют себя здесь превосходно; не дерзят взрослым и выполняют любые поручения, потому что испытывают к ним привязанность. А самое главное, что уже прошитые дети создают общество, давящее на всех новеньких со «свежими мозгами». Решимость своевольных детей ломается под натиском непринятия со стороны окружения. Необходимо быть титаном с несгибаемым характером, чтобы не прогнуться под общий настрой. Такая превосходная методика получила похвалу даже от самого Сэра, и Мэнди гордилась ею, как своей лучшей работой. Однако важно заметить, что мисс Купер отличается склонностью к ханжеству и желанию чувствовать себя более нравственно совершенной, нежели другие. По этой причине, несмотря на очевидное моральное насилие, которому подвергаются дети, Мэнди утверждает, что её «методы» сугубо гуманные. А на любые замечания, указывающие на неправдивость данного заявления, менеджер реагирует остро, как на личное оскорбление. — Послушай-ка сюда, Вероника! — начала она, — Я годы убила на «методы» и могу тебя заверить, что в них нет ни единого изъяна! Пусть изначально чувство привязанности у детей ложное, но потом они… Речь Мэнди прервал громкий смех. Блондинка замолчала, недоуменно покосившись на свою безумную подругу. Её смех не был похож на тот, который звучит в момент смешной шутки. Он был скрипучим, громким, как после нервного срыва. — ХА-ХА, какой фарс! Черт тебя дери, Мэнди, столько времени прошло, а ты всё ещё печешься за совесть и этику?! Я напоминаю, что ты лично эксплуатируешь этих карликов, как и весь остальной мир! — Но… — тихо возразила Мэнди. — А-а-а, ну да, малышка Купер всегда же была склонна к ханжеству! Думает, что она вся такая святая на фоне этих дикарей, потому что промыла детишкам мозги, чтобы те любили её до беспамятства! Не делай вид, что тебе не всё равно как с ними обращаются, ты — это не твой образ милой мамочки со сцены! Когда гневная тирада Вероники подошла к концу, на комнату опустилась долгая напряженная тишина. Мэнди со странной эмоцией в глазах уставилась на подругу, заставив ту ощутить, как у неё потеют ладони над подлокотниками деревянного стула. Мучительная обстановка заставила женщину уже было пожалеть, что она так прямо высказалась о главном труде Купер, как вдруг вышеупомянутая героиня прервала тишину. Фраза произнесенная ей, прозвучала довольно резко и ядовито. А полумрак комнаты делал и без того искажённое гневом лицо женщины ещё страшнее. — Так я по твоему злодейка? Ну хорошо. В таком случае, должно быть, твоя просьба «научить обращаться с детьми» означает: «Мэнди, научи меня подчинять себе волю ребенка, чтобы он не создавал мне проблем». В ответ на это Вероника промолчала, так как сказанное подругой полностью соответствовало её целям. — Вижу, что так. Значит, слушай, урок первый: не привязывайся к ребенку, чтобы потом ты могла навязать ему свою волю, а не он тебе. Я просто знаю, что ты можешь спроецировать на мальчонку одну свою давнюю потерю. В этот момент Веронике показалось, будто мир вокруг неё стремительно поплыл куда-то в сторону. Книжные шкафы слились с полом, зеленые лампы — с потолком, а белобрысая подружка растворилась, превратившись в огромное пятно. Перед желтыми глазами стали возникать картины далекого-далекого прошлого. Или не такого уж далекого? Сколько лет прошло с тех пор, как не стало… Год, пять, десять? Столетие?.. Вероника ехала в полупустом вагоне троллейбуса, скучающе смотря в широкое прямоугольное окно, по которому активно тарабанили капли дождя. Обычный вечер в Бледном городе. Всё мимо и мимо проносились высотные жилые дома, офисные здания, парки и кучи незнакомых людей. В какой-то момент женщина таки-отпрянула от окна. Вагон, похожий на консервную банку, создавал ощущение тесноты, морально сдавливая женщину со всех сторон. На креслах неподалеку покоились несколько мужчин и женщин, судя по всему, задержавшихся на работе. Усталость их была настолько велика, что неудобные жестяные кресла с минимумом набивки в сидушках не помешали предаться миру Морфея. Взгляд Вероники перешёл на входную дверь. Железная пластина с запотевшим оконцем отделяла вагоны друг от друга, алюминиевая ручка, у которой открутились болты, надоедливо тарахтела каждую секунду. Ничего в этом месте не могло вызвать тревогу, но тем не менее женщина ощущала странное чувство того, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. Желтые зрачки обратили внимание на электронные часы над дверью. Пол восьмого. Вдруг какой-то детский, но до боли знакомый голос слева прервал тишину одним словом. Пусть оно было произнесено мягко, в приятной манере, но почему-то для Вероники в нем внезапно почувствовалась большая опасность. И слово это было… Первым, что увидела Вероника, когда очнулась от странного наваждения, было обеспокоенное лицо её блондинистой подруги. Стены троллейбусного вагончика растворились прямо у неё на глазах, уступив место книжным полкам и старым обоям. Железная серая дверь превратилась в деревянную зеленую, а сонные незнакомцы в стулья и полки. Вероника не помнила, когда последний раз с ней случалось нечто подобное. Представшая картина казалась знакомой, но в то же время до жути далёкой, подобно тому, как если попытаться стереть черту, проведенную мягким карандашом: след от каракули всё равно так или иначе останется на бумаге. Мэнди ещё раз потрясла подругу за плечи, и тогда та полностью пришла в себя. Заметив это, блондинка грустно сказала: — Прости, кажется я перегнула палку. Разозлилась и… — Стоило нам встретиться спустя столько времени и мы вцепились друг другу в глотки, как дворовые собаки. Буду считать, что мы квиты, проехали. — Нет, правда, прости. — Давай спишем это недоразумение на следствие общей нервозной обстановки. Реймонда больше нет, и теперь многие вещи придется изменить: найти редакторов, управляющих, нового ведущего новостей; мальчишка ведь не по часам растёт. Ты бы видела, сколько бумажек мне уже положили на стол, и это только спустя два часа! — Вероника тяжело вздохнула, — Я тоже прошу прощения, не стоило так давить на тебя. Мэнди облокотилась о спинку своего стула и высоко запрокинула голову. Во всем образе женщины сейчас читалась тяжелая тоска, и эта картина невольно заворожила Веронику. Менеджер всю жизнь была убеждена в том, что испытывать печаль могут только те люди, которые обладают состраданием, а таким качеством не может похвастаться ни один сотрудник Трансляции. Да, актеры умеют изображать печаль по сигналу, но это лишь сцена, а за кулисами только радость от чужих поражений и гнев от своих, страх перед старшими по иерархии и брезгливость к тем, кто ниже. А печали нет и никогда не было. Сама Вероника не была уверена, что когда-то это чувство испытывала. Даже глаза детей, в коих, казалось бы, должны были остаться хоть какие-то чувства, давно остекленели. Но сейчас вид подавленной Мэнди заставил Веронику задуматься, что, может быть, всем людям не настолько плевать друг на друга. И тут же сразу на ум пришел Моно. Пусть вместо глаз у него были два черных провала, но это не мешало ей увидеть в этой пустоте бездонную печаль. Вероника подумала о том, как же жаль будет шаг за шагом убивать в нем это чувство, заставить и его глаза остекленеть. Вдруг мрачные мысли прервала Купер: — Что ты почувствовала, когда увидела смерть Реймонда? Вероника некоторое время помолчала. — Ничего. Мэнди повернула голову в сторону подруги так, чтобы видеть её глаза, а потом, лукаво улыбнувшись, сказала: — Врешь. Я ведь видела твоё лицо, ты не могла оторваться от экрана, даже когда он потух. В ответ на это женщина ничего не ответила, и тогда Купер сделала это за неё. — А мне вот… грустно было… «Да, значит, людям точно не плевать», — Вероника улыбнулась.

***

Моно бежал, не разбирая дороги. Он не не знал, куда направляется, зачем и почему. Чувство тревоги гнало его все вперед и вперед, мимо мягких блоков, цветных столиков и веселых рисунков, что были развешаны повсюду. Неизвестно, сколько времени он бездумно бежал, но всему так или иначе наступает конец, и наш герой, вымотанный физически и морально, свалился на зеленый пушистый ковёр. Он тут же попытался встать, но его хватило лишь на то, чтобы перевернутся с живота на спину. Тяжело дыша, уставился вверх — на синий потолок, имитирующий ясное небо. Сам того не заметив, Моно убежал в самый дальний угол детской комнаты, туда, где отсутствовали ослепляющие лампы. Без наличия прямого источника освещения здесь царил легкий полумрак, а железные трубы с заколоченными вентиляционными проходами в стенах выдавали, что сюда местные обычно не суются. Моно прерывисто выдохнул, продолжая пялиться в искусственное небо. Вглядываясь в белые карикатурные облачка, изображенные на потолке, он почувствовал, как же сильно хочет уничтожить эту лживую картинку. Мальчик желал, чтобы всё вокруг исчезло, растворилось в теневой дымке, как когда он сел на тот злополучный стул в мясной комнате. Монстры, трудности и переживания — пусть это пропадет! Все свое существование Моно был необычайно целеустремленным ребенком. В его жизни присутствовало очень много потерь, трудностей, невзгод, но всякий раз он выбирался, улыбался и сам себя толкал только дальше, только вперед. Он верил, что в будущем будет лучше. Однако сейчас Моно впервые ощутил, что до смерти устал. Устал бороться, переживать, бежать. Какой прок от всех его действий и попыток спасти других, когда всегда всё приходит к тому, что он остается один? Даже попав в место, заполненное детьми, Моно оказался одинок и не нужен. Так пропади они все пропадом — и эти зомбированные дети, и безумная ведущая, и предательница Шестая, что сейчас где-то далеко-далеко! Моно почувствовал, как из его глаз полились бессильные слёзы. Мальчик прикрыл глаза. Да, темнота, это то, что нужно… Но не успел наш герой пролежать и минуты, как ощутил, что кто-то тыкнул ему по щеке. Моно поморщился, но открывать глаза не стал. «Пошли вы все к черту!» — подумал он. Однако неизвестный не оставил своих попыток достучаться до парня и вдобавок к тыканью стал ещё и звать мальчика по имени. На долго терпения Моно не хватило, поэтому он молниеносно подскочил с зеленого ковра и в ярости выпалил: — Да, что тебе от меня нужно?! Неизвестный, не ожидавший такой реакции, ойкнул и отскочил чуть в сторону. Глаза Моно, застеленные пеленой слез, сначала не разобрали, кто стоит перед ним. Однако стоило нашему герою резким движением смахнуть соленые капли с лица, как прямо перед собой он увидел перепуганного Синко. Мальчики какое-то время молча пялились друг на друга. Когда же лидер пятнадцатой группы понял, что новенький не собирается больше кричать, прокашлялся и осторожно произнес: — Я увидел тебя здесь, подумал, что ты потерял сознание, такое бывает с новичками… Попытался тебя разбудить, но ты вскочил и наорал на меня! Моно, недовольно уставившись на Синко, сел поудобнее на ковре, обняв колени. Мальчик с повязкой, предположивший, что начал диалог не с совсем правильной ноты, посчитал, что стоит лучше сразу перейти к причине его визита. — Нам нужно поговорить. — Я не настроен языками чесать, проваливай! — ответил Моно, сам внутренне удивившись такой несвойственной ему грубости. Синко, разочарованный несговорчивостью особенного новенького, тяжело вздохнул, но уходить не стал. Вместо этого он присел на тот же зеленый ковер около Моно и задумался, как бы ему заинтересовать парня. После продолжительных размышлений в голову пришла неплохая идея. Раз новенький настроен сбежать, то может быть стоит подыграть ему? Синко мог бы претвориться, что на самом деле согласен с позицией Моно и даже в чем-то посодействует ему, а потом они сдружатся! В голове лидера пятнадцатой группы такой план звучал безупречно, поэтому он незамедлительно приступил к его исполнению. — На самом деле я согласен с тобой, — таинственно произнес Синко. Моно, что всё это время тоскливо прятал голову в коленях, медленно развернулся в сторону собеседника. Его заплаканные очи так пронзительно установились на мальчика, что тот пониже натянул повязку уже на свои глаза, как бы боясь нечаянно выдать ложь. — Ч-что? — Я тоже хочу сбежать, как и ты. Просто при других я не мог этого сказать! Они все зомбированы! — воскликнул Синко, вложив в свои слова весь свой актёрский опыт, приобретенный за годы пребывания в Трансляции. — Ты лжешь мне… — обречено сказал Моно, хоть и на самом деле не был уверен в этом высказывании. Слова новенького заставили Синко занервничать, поэтому юный лидер спешно попытался заверить особенного в подлинности своих слов. — Нет-нет! Это чистейшая правда! Я готов помочь тебе, чем смогу! — после этих слов мальчик в повязке схватил Моно за плечи и потряс, — Давай же, где твоя решимость?! Моно никак не отреагировавший на попытки Синко его подбодрить, лишь обессиленно опустил голову. В данный момент у мальчика не осталось никаких моральных ресурсов, чтобы снова куда-то бегать, что-то узнавать или куда-то стремиться. Хотелось просто лечь и заснуть навечно, чтобы больше ни одна тревога не коснулась его. В этот момент Синко вновь тяжело вздохнул, но тем не менее сел на своё прежнее место, терпеливо ожидая от новенького хоть какой-то реакции. Однако когда же он понял, что Моно так и будет понуро сидеть, встал с зеленого ковра, сделал вокруг мальчика несколько кругов, а потом, остановившись, произнес: — Ладно, что это я на тебя сразу давлю. Ты ведь должно быть сейчас очень подавлен. Тебе нужно развеяться. Давай я тебе всё покажу тут, заодно побеседуем. — Если я соглашусь, ты от меня отвяжешься потом? — сердито спросил особенный. — Да, до тех пор, пока ты сам ко мне не подойдешь, — весело ответил Синко, протянув новенькому руку, чтобы помочь ему встать. Внезапные воспоминания о Шестой заставили Моно внутренне съежиться, поэтому он пусть и не без труда, но сам поднялся на ноги, тем самым отвергнув помощь лидера пятнадцатой группы. Синко внутренне закатил глаза, подумав: «Надеюсь, он не всегда такой, иначе я не выдержу!» — Все детские комнаты строятся по одному и тому же принципу: просторное квадратное помещение с большим количеством разного рода развлечений, чтобы перевести дух между выпусками передач. Синко увлеченно рассказывал новенькому про тонкости устройства детской комнаты, а Моно, пусть сначала казалось, был совершенно не заинтересован, но в какой-то момент стал прислушиваться к болтовне юного лидера. А позже даже сам стал задавать вопросы. — В каждой комнате есть вот такой игровой домик с горками и разноцветными шариками, столы для игр, рисования, ну и всевозможные игрушки! — А спите вы где? — как бы невзначай поинтересовался Моно. — Мы не нуждаемся в отдельной комнате для сна, потому что у нас, как и у прочих сотрудников Трансляции, круглосуточный график работы. Мы отдыхаем в перерывах между съемками передач в любых местах игровой комнаты. Зачастую дети здесь дремлют в домике, который я тебе ранее показывал. Кстати об отдыхе, я устал, предлагаю присесть. После того, как Моно выразил согласие коротким кивком, Синко сел за один из столиков. Хоть внутренне наш герой был всё ещё подавлен, но увлеченный рассказ мальчика в повязке пробудил в нем любопытство. — Можешь рассказать про Трансляцию? Всё, что знаешь? — Вот это по-нашему! Наконец-то ты пришел в себя! — весело сказал Синко, дружески похлопав новенького по спине, на что тот никак не отреагировал. Мальчик в повязке смущенно убрал руку и, схватившись за бумагу с карандашом, стал что-то изображать. Наш герой попытался подсмотреть, но Синко закрыл свое художество рукой. Однако уже через минуту лидер привлёк Моно к себе, демонстрируя на бумаге длинный прямоугольник, разделённых на десять частей, с вертикальной чертой наверху. — Я не великий художник, но, думаю, ты понял, что тут изображено. Это Сигнальная башня — главное и ныне единственное действующее подразделение Трансляции. Она состоит из десяти этажей. В самом верху — кабинет Сэра, — Синко обернулся в сторону Моно, — Ты знаешь, кто это? — Я разговаривал с ним, он и был тем, кто поведал мне, зачем я нужен Трансляции. Понимаю, что Сэр тут главный, но точно не знаю ничего. — Сэр — это дух, который правит этими землями уже долгие и долгие годы. — Ты сказал «землями», значит в его власти не только Бледный город? — Бледный город лишь столица целого государства под названием Пигрития, кроме него есть ещё. Однако помимо Инопии, против которой Трансляция ведет пропаганду, я других стран не знаю. Ну, вернемся к этажам. Ниже кабинета находятся отделы, которые, как ты знаешь, отвечают за телевизионные передачи: кино, развлекательный, научно-познавательный, культурный, спортивный, детский, музыкальный, архивная зона и информационный. — Архивная зона. Я слышал про это, она не является передачей, как и кабинет Сэра. Что там? — Без понятия, знаю лишь, то что туда строго настрого запрещено ходить кому бы то ни было. Всё настолько серьезно, что в лифте отсутствует кнопка этого этажа. Похоже там хранится информация, которую лучше не знать, учитывая, что даже взрослым туда запрещено ходить, — заговорчески произнес Синко и добавил: — без надобности. — А какая может быть «надобность»? — И снова без понятия. Так мисс Купер выразилась, когда болтала с одним из работников сцены. Информация, сказанная мальчиком в повязке заинтересовала нашего героя. «Судя по названию, это помещение, где хранятся какие-то данные, возможно, там я мог бы раздобыть карту Трансляции и…» — мальчик помотал головой, отмахнувшись от бесполезных мыслей. По привычке он снова начал всё анализировать, как только свежие знания коснулись его мозга. Однако теперь в этом нет необходимости, он же решил сдаться. Вместо этого он спросил: — А эти «взрослые», как ты сказал, какие они? Опасные? Я пока знаю только Веронику, Мэнди и мельком видел мужчину по имени Гарольд, но не доверяю никому из них. — Не стоит их опасаться. В Трансляции с тобой будут поступать в соответствии с твоим поведением, поэтому если ты не будешь создавать никому проблем, то и проблем не создадут тебе! — А кто вообще все эти существа? — Люди, — сказал Синко так, будто его фраза не имела какого-либо значения. Однако именно этот ответ выбил Моно из колеи. «Так, значит, они все-таки обычные люди? Не монстры? Не какие-либо прочие магические существа?» — мысленно задавался вопросами мальчик. — Люди? — Ага. Просто люди, но поехавшие. — А они знают, как мы вообще появились в этом мире и… зачем? — Не-а, абсолютно без понятия. Для существ этого измерения мы лишь аномалия, появившаяся из ниоткуда, и которую они научились использовать для своих нужд. Между собой взрослые называют нас «маленькие кошмары». Не успел Моно задать очередной вопрос, как услышал скрип открывающейся двери. Внутрь вошли знакомые нам героини. Все дети, присутствующие в комнате, как один, встрепенулись, вскочили и с радостными криками побежали в сторону Мэнди. Менеджер скорчила на лице лживое смущение, что, впрочем, не смутило ни одного ребенка. Все они весело прыгали около женщины, дергали её за подол юбки и что-то говорливо выкрикивая. — Великолепно, Эсер! Как удивительно, Ди! Мне очень жаль, что сегодня тебе не повезло в настольной игре, Элевен! — разбрасывалась похвалами Мэнди, пытаясь аккуратно пройти сквозь толпу обезумевших от радости детей. Вероника, что скромно стояла неподалеку, с долей восхищения наблюдала за развернувшейся картиной. Блондинка, заметив выражение лица подруги, одарила её странным взглядом, что будто бы означал — «вот какой результат ты должна получить!». В мгновение ока Мэнди оказалась возле Моно, без лишних слов протягивая тому руку. Наш герой покорно взобрался на её ладошку, а после отправился в сумку-переноску сиреневого цвета. Краем глаза Моно увидел, как Синко машет ему рукой, но никак на это не отреагировал. А тем временем Мэнди передала мальчика вместе с сумкой Веронике и отправила обоих восвояси. Уже в лифте женщина в фартуке прокашлялась и тихо спросила, как у парнишки прошел день, на что Моно одарил её суровым молчанием. По лицу Вероники было видно, что она пришла в легкое раздражение, но все же аналогичным спокойным тоном произнесла: — Какой-то мальчик помахал тебе. Кажется, его Синко зовут. Вижу, ты без дела не сидишь, сразу обзаводишься новыми друзьями, ха-ха! — Он мне не друг, — угрюмо прервал её Моно. — О, да ты у нас теперь волк-одиночка, сахарный? — с явной насмешкой сказала женщина, на что мальчик всё так же промолчал. Ехидная улыбка менеджера вдруг исчезла с её лица, уступив место тому легкому раздражению, что было пару мгновений назад. Всё остальное время женщина и ребенок провели в тяжелой тишине, пока не добрались до развлекательного отдела. Вероника прошла по коридору, миновав студию в виде кухни. Заметив это, Моно встрепенулся. — Почему мы прошли мимо? — Ты думал, что только у Мэнди есть рабочий кабинет? В той студии я снимаю своё шоу, в котором ты будешь иметь честь появиться, но работаю я прямо… — Вероника открыла дверь с табличкой «Кабинет менеджера», подобно тому, что был в отделе ниже, — Здесь! Кабинет нашей героини похож на тот, что был у её подруги. Маленькое тесное помещение, способное вызвать у любого приступ клаустрофобии. По обе стороны находятся огромные шкафы, заставленные различными рабочими папками и реже — книгами. В центре расположился круглый стол с печатной машинкой, табурет, а на стене — плакат с фирменным слоганом. Кабинет Вероники от кабинета Мэнди отличала явная неряшливость, свойственная хозяйке, так как повсюду были разбросаны скомканные листы бумаги, банки из-под сока и испорченные ручки, что пачкали своими чернилами пол из темного дерева. — Почему у тебя так грязно? — искренне негодовал Моно. — Это творческий беспорядок! — с шутливой обидой ответила ему Вероника, а после положила на стол, — Ты бы лучше посмотрел на этот бумажный бюрократический кошмар, который сейчас лежит на моём столе! И этого монстра я должна одолеть, пока ты будешь сладко дремать… Порывшись в ящике под книжным шкафом, женщина вытащила белый кружевной платок и кусочек ваты, встряхнула, протянула мальчику со словами: — Держи, кровать тебе мы ещё не успели сделать, поэтому на первый раз воспользуемся подручными материалами. — Ты отправляешь меня спать? — спросил парнишка с долей недовольства в голосе. Вероника посмотрела на Моно тем самым своим безумным взглядом, который заставлял малыша внутренне содрогаться от страха. А после медленно приблизила своё лицо так, чтобы её желтые зрачки оказались прямо напротив черных глаз парня. — Да, тебе надо выспаться, потому что на завтра намечается веселое приключение. Не став спорить с неуравновешенным менеджером, Моно взял в руки платок с ватой и соорудил импровизированную кровать, после чего страшное выражение лица Вероники мигом испарилось, будто ничего и не произошло. «Как она это делает?» — нервно подумал про себя парнишка, укладываясь на деревянный стол. Мерный звук пишущего карандаша и стрекот ламп были последним, что он слышал, прежде чем провалиться во тьму.