Рассказ о том, что было дальше

Ах, сон! Одно из самых загадочных явлений, с коим сталкивается человек в своей жизни. А сколько мнений ходит о природе его возникновения?! Кто-то думает, что это просто проекция наших воспоминаний, накопленных за день, другие считают, мол, это видение ниспосланное свыше, а кто-то сравнивает сны с порталом в другие миры. Но одно можно сказать точно: грёзы — завораживающие, загадочные, а порой даже дающие утешение. Многие дети, оказавшиеся в этом безумном мире, полном опасностей и чудовищ, находят во сне покой. Небольшую передышку перед тем, как идти дальше во тьму. Моно — не исключение из правил, напротив, несмотря на всю его решимость, он отличается желанием спрятаться. Будь то буквально под столом или метафорически — за бумажным пакетом на голове. Как и все дети он боится опасностей, монстров и темноты, а потому с радостью отдается во власть сна, как только удается урвать несколько минут покоя. Там, в мире грёз, он восстанавливается, чтобы с новыми силами отправиться дальше. И каждый раз нашему герою снится одно и то же место. Оно мелькало настолько часто, что однажды Моно, находясь в одной из квартир многоэтажного дома в Бледном Городе, взял старый, сырой мелок и пусть кривовато, но старательно линия за линией вывел закрученные спиралькой мягкие деревья, гладкий луг с мелкими полевыми цветами, да витиеватыми тропинками, пушистые облака и самое главное — большое теплое солнце. Мальчик назвал это место «Золотая долина». Там было всё, о чем он когда-либо мечтал: безопасность, тепло, свет. Там не нужно было прятаться. Раньше в глубине души Моно надеялся, что когда-нибудь сможет разделить чудесное место с Шестой. Каким же наивным дураком он чувствовал себя теперь, когда его подруга была где-то далеко, а он выброшенный, как надоевшая игрушка, попал в странное место, где всё не так, как он привык видеть. Моно хотел бы верить, что это все зачем-то нужно, но, увы, больше не может. Как-будто в его сердце задули последние свечи надежды. Остается только сдаться и плыть по течению. Как бы то ни было, наш герой снова заснул, и вот золотые лучи оранжевого солнца мягко коснулись посеревшего лица мальчика. Его ресницы затрепетали, и вот уже через мгновение перед взором черных глаз открылась знакомая картинка: стриженый луг, деревья-спиральки, витиеватые тропинки и мелкие разноцветные цветы. Моно слегка приподнялся на локтях, облокотившись об ствол одного из деревьев. Мягкий ветер подхватил его темные волосы. «Золотая долина» всегда вызвала у него такое ощущение, будто он когда-то видел её наяву, но очень и очень давно. Возможно, даже в другой жизни. В той, где у него были друзья, родители и даже дом. Моно готов был поклясться, что в прошлом всё это было, но ныне бесследно затерялось. Он помнил только наличие дома, но не представлял как тот выглядит, знал, что у него есть родители, но был без понятия, как их зовут. Даже своё настоящее имя наш герой потерял, заменив его кличкой. Это было похоже на то, как если попытаться посмотреть на вещи сквозь матовое стекло: ты не видишь даже силуэта объекта, лишь бесформенное пятно. Однако теперь это неважно, ничего уже не имеет значения. Хватит с него борьбы и новых «друзей», которые в итоге умрут сами или бросят его. Моно посмотрел на солнце. Снаружи это небесное светило редкий гость на небе, но в «Золотой долине» оно было вечно. Вдруг мальчик почувствовал то, что ранее никогда не возникало в его любимом сне: трава и листья сзади зашевелились, так как будто кто-то направлялся прямо к парнишке. У Моно перехватило дыхание, но он не мог заставить себя обернуться. Вот шелест затих, за ним проследовал голос, что раздался подобно грому среди ясного неба. Парень почувствовал, как в его глазах всё темнеет. Потухло солнце, завязались в узел тропинки, смешались цветы. — Наконец-то ты уснул. Я тебя уж заждалась здесь. Моно в панике отпрыгнул с того места, где только что лежал пару мгновений назад, обернулся и не поверил глазам. Прямо перед ним около дерева стояла невысокая девочка, примерно его возраста. С черными, как смоль, волосами, прикрывающими верхнюю половину лица, болезненно-бледной кожей, покрытой небольшими шрамами, и в завершавшим образ ядовито-желтом дождевике, что так ей теперь подходил. — Шестая… — еле выдавил из себя мальчик. Девочка помолчала, но вскоре произнесла: — Так непривычно видеть тебя без этого дурацкого пакета на голове. Хм, ты стал немного выше… Удивление от внезапного вторжения в сон быстро переросло в неудержимую ярость. Наш разгоряченный герой, нахмурившись злостно выпалил в ответ незадачливой гостье: — О, ты не представляешь каким высоким я еще стану! Скажем, ростом с одного человека в шляпе! Девочка, сбитая с толку от внезапной агрессии в прошлом доброго друга, застыла, как вкопанная, а её тонкие губы, покрытые мелкими трещинками, распахнулись в удивлении. Конечно, Моно понимал, что никакая Шестая перед ним сейчас не стоит. «Золотая долина» была местом, где всё было так, как он бы хотел, и одним из его желаний являлось снова увидеть старую подругу. Девочка, стоявшая перед ним, была лишь блажью, фантазией преданного ребенка. По крайней мере, так сейчас был убежден сам Моно, ведь он больше не верит в счастливые случайности. Гнев красной пеленой застелил глаза мальчика. Обида за предательство, которую он сначала не хотел признавать, печаль и страх тяжкой ношей легли на его плечи. Всё это должно было найти выход, поэтому разгоряченный Моно без умолку стал раскидываться всевозможными упреками и обвинениями в адрес ошеломленной Шестой. Он спрашивал, почему та его бросила, восклицал, что она предательница и упрекал тем, сколько всего они вместе прошли ради такого гнусного конца. Моно мог бы еще целую вечность распинаться о паршивости поступка девочки, как вдруг заметил маленькую слезинку, что скатилась по бледному израненному лицу. Испуганная Шестая затряслась всем телом и, закрыв руками, глаза тихонько заплакала. Воспоминания о былых временах, когда вид расстроенной девочки в желтом дождевике приносил нестерпимые страдания, всё ещё были свежи в памяти мальчика. По этой причине, каким бы ужасным ни был поступок Шестой, Моно не мог просто проигнорировать её слёзы. Его гневная тирада сиюминутного оборвалась, и над детьми повисла тяжелая тишина, лишь тихие всхлипы давали понять, что звуки вокруг никуда не исчезли. Моно хотел было, как раньше протянуть Шестой руку, спросить как она себя чувствует, но сразу же отдернул себя. Гордость пересилила его сострадание. Вместо этого мальчик скрестил руки на груди и отвернулся в сторону. Пусть плачет, она заслужила. — Я н-не… Не… п-предав-вала тебя… — вдруг слабо донесся слабенький голосок Шестой. Моно с интересом развернул свои черные глаза-впадины в её сторону и переспросил, что она только что сказала. — Эт-то была н-не я… Я-я не в-виновата! — постаралась произнести громче девочка, но то и дело срывалась на рыдания и всхлипы. — «Это была не я, я не виновата»! Ты просто говоришь то, что я хочу услышать! А на деле… Мальчик не успел закончить мысль, как тут же Шестая со всей силы закричала: — Ты правда веришь, что я бы бросила тебя?! Моно, мы ведь лучшие друзья!!! Я бы никогда, никогда, никогда так не поступила с тобой! Внезапный крик девочки заставил парня замолчать, а Шестая продолжила: — Это б-была не я, — уже тише сказала старая подруга, — Эт-то была… ну… «другая» я… Они что-то сделали со мной. — О чем ты вообще говоришь? — ошеломленно спросил её Моно. Но вместо ответа девочка произнесла совершенно иное. — Моно, ты ведь столько раз меня спасал, — ласково начала она, — Прошу, сделай это и еще один раз. Найди выход из башни, чтобы Каритас смогла помочь тебе вернуть мне себя. И тогда всё будет как раньше, вот увидишь! — Подожди, я не понимаю! — воскликнул Моно. Вдруг всё окружение стало мутнеть и меняться. Солнце начало медленно потухать, тропинки становиться узкими, а трава с цветами быстротечно вянуть. — Ты просыпаешься! — сказала Шестая, а потом вплотную подошла к старому другу. Девочка резким движением стерла с щек слезы и криво, но добро улыбнулась ему. Взяла руки Моно в свои да тихо произнесла: — Я надеюсь на тебя, мой герой. Ты самый упертый ребенок из всех, кто мне когда-либо встречался! Лицо подруги было последним, что видел Моно, прежде чем проснуться.

***

Когда наш герой открыл глаза, первым, что он почувствовал, была сильная головная боль. Такая, как будто он совсем недавно пережил падение с приличной высоты. Медленно Моно поднялся на локтях, зрение всё никак не хотело фокусироваться в цельную картинку. Видимо, странный сон оказался не слишком эффективным средством против усталости. Тем не менее, когда же мало-помалу мальчику вернулась ориентация в пространстве, к нему пришло удивительное осознание: его голова была чем-то покрыта и этим чем-то оказалось ничто иное, как бумажный пакет с двумя прорезями! Словно облитый ледяной водой, Моно подскочил на ноги и снял с себя «головной убор». Догадка оказалась верна — это был тот самый пакет. Ошеломленный мальчик посмотрел ниже: бывалое пальто, драные штаны, коричневая рубашка. Всё стало таким, каким и было до всей это чепухи с Трансляцией. Моно надел пакет обратно на голову и огляделся. Обстановка вокруг представляла типичную квартиру в Бледном городе: заброшенное помещение с обветшалыми стенами, покосившимися картинами и фотографиями да разбросанным то тут, то там хламом. «Неужели всё это мне… приснилось? — в изумлении подумал Моно, оглядываясь по сторонам, — И Трансляция, и Вероника, и те дети? Да быть такого не может…» Моно осторожно прошел вперед по трухлявым доскам квартиры. Из окна сверху слышался мерно барабанящий по ржавым крышам дождь и завывания ветра. Пыльная люстра угрожающе качалась, то и дело порываясь сорваться на пол. Единственное, чего не хватало, это наличие старого, вечно шумящего телевизора. Однако в остальном всё было так, как должно быть. «Но и это место выглядит таким реальным… — для пущей уверенности Моно ущипнул себя за щеку, но, увидав отсутствие изменений, пришел к выводу, что это всё действительно не продолжение сна, — Если это реальность, то тогда быть может они отпустили меня?..» Пусть такое предположение и казалось для Моно тоже весьма бредовым, но в то же время оно было единственным приемлемым в данной ситуации. В любом случае, если теперь он свободен, нужно решить, чем заниматься дальше. На этот раз уже совсем одному безо всяких там «друзей». При помощи резного стула Моно взобрался на деревянный стол. Там он увидел открытую книгу с изображением карты местного мира. Моно чутка поглядел на неё и задумался: — Как вариант, можно заняться бесцельным блужданием по миру. Он взял оловянную ложку и, взобравшись на фарфоровую крышку, представил себя на плоту, держащим весло. — Я буду рассекать морские волны! А потом умру, ибо плот мой не выдержит шторма! — Моно драматично упал на поверхность стола, изображая свою неминуемую гибель. Потом он открыл глаза и схватился за ближайший к себе предмет, коим оказалась фиолетовая пуговица. — Или можно коллекционировать всякий хлам! — мальчик подробно разглядел пуговицу, прежде чем отбросить её в сторону и вскочить на ноги. — Или!.. Или… Моно вдохнул побольше воздуха, но потом резко поник головой, всем видом выражая разочарование. — Кого я обманываю? В этом чертовом мире без спутника и цели можно заняться только бегом на длительные дистанции! — зло выпалил мальчишка, со всей силы пнув многострадальную пуговицу. Та со свистом прокатилась по столу, прежде чем шумно упала на дощатый пол. Моно безэмоционально проводил предмет взглядом, но, заслышав, после своей выходки какие-то звуки, встрепенулся и спрятался за ближайший предмет — большую темную бутылку. Прошло несколько минут. Почувствовав себя более уверенно, мальчик крайней осторожно выглянул из укрытия, чтобы убедиться в том, что никого нет. Но такое предположение оказалось не совсем верным. Мальчик увидел, как какая-то маленькая темная фигура резво умчалась в следующую комнату. Не монстр — хоть и то ладно. Моно вышел из-за бутылки и задумчиво почесал подбородок. Не то, чтобы он хотел знать, куда направляется очередной незнакомец, но его обеспокоил тот факт, что неизвестный ребенок именно куда-то убегал. А если он бежит, то, значит, есть от чего. Не стоит оставаться тут слишком долго. По сей причине наш герой осторожно спрыгнул со стола и направился за силуэтом. Комната, в которую, вошел Моно, судя по всему, являлась гостиной. По атмосфере она мало чем отличались от грязной пошарпаной кухни. Из особенностей здесь было старое кожаное кресло с подранными подлокотниками да тумба с выключенным телевизором. Единственным, что привлекло внимание Моно в этом мрачном антураже, было настежь распахнутое окно. Однако далеко не поцарапанная стена соседнего дома стала тому причиной, а та самая маленькая темная фигура стоявшая сейчас на грязном подоконнике. Только теперь, благодаря свету из окна с противоположной стороны, мальчик разглядел острую треугольную форму капюшона незнакомки и желтизну ткани. Это снова была Шестая. Моно встал, точно вкопанный, не в силах понять происходящее. — Всё чудесатее и чудесатее… — еле смог тихо пробубнить он. Старая подруга, стоявшая до этого к нему спиной, совершила пол оборота, а потом резко выпрыгнула из окна. Моно встрепенулся и быстро помчался за ней. — Шестая! Подожди же! Что ты имела в виду?! — прокричал мальчик на подоконнике, забыв про всю предосторожность, коей научился за годы выживания в странном мире. Однако его подруга молча убегала влево по узкому проему между домами. Наш герой не был уверен, наваждением ли была девочка во сне или реальностью, но он был полон решимости это выяснить для себя. По этой причине, недолго думая, Моно последовал за ней. Он уцепился за веревку для сушки белья, а потом спрыгнул на крышку мусорного бака. Через мгновение он добрался до угла, за которым минуту назад скрылась Шестая. Там мальчик увидел тоннель, ведущий во тьму. Моно повертел головой в поисках других путей, по которым могла бы убежать его подруга. Не подумайте, он вовсе не испугался. Просто нырять с головой в непонятную темную дыру казалось ему слишком безрассудной идеей. Впрочем, никаких путей более рядом не оказалось, поэтому, нервно сглотнув, Моно пополз в угрожающе узкий проём. Пыль и паутина надоедливо лезли в глазные отверстия бумажного пакета, окутывали конечности, но наш герой настойчиво продолжал лезть вперед. Он во что бы то ни стало должен разобраться в том, что здесь происходит. Ведь если слова Шестой в том сне не просто фантазия, а реальность, то это полностью меняет всё дело. Тоннель уже начинал казаться бесконечным, как вдруг Моно почувствовал, что ударился головой о нечто твёрдое. Пошарив рукой около себя, он пришел к выводу — незнакомый предмет сделан из металла. В такой ситуации могло оказаться лишь два варианта развития событий: либо он зашел в тупик, либо наткнулся на вентиляционную крышку. Поскольку в первом случае он должен был бы столкнуться с Шестой, Моно верно рассудил, что достиг выхода. По этой причине, приложив все свои силы, наш герой стал толкать железную пластину. Логика парнишку не подвела, крышка поддалась, и вот мальчик кубарем покатился вниз на кафельный пол. «Как Шестая смогла сейчас так бесшумно и быстро пробраться сюда?» — задумался он, отряхивая с себя паутину и пыль. Помещение, скрывавшееся за крышкой, напоминало мясной цех. То тут, то там были развешены стальные крюки с тушами крупных животных, а засохшие капли крови темными пятнами разбрызганы по побитой плитке больнично-зеленого цвета. В комнате царил полумрак, лишь слабые лампы с белым светом освещали старые деревянные столы с тесаками и ножами, да полки с принадлежностями для разделки мяса. — Мрачное местечко… — прошептал мальчик, осторожно ступая по грязной плитке и держась тени. Вдруг его взгляд зацепился за фигуру в желтом дождевике, что снова убегала в соседнюю комнату, — Шестая! — не выдержал Моно, и на этот раз молчаливая девочка все-таки остановилась. Она вновь совершила пол оборота на оклик. В этот момент наш герой решил зря времени не терять и сразу задал интересующий его вопрос: — Объясни мне, что происходит! Как ты оказалась у меня во сне? Почему я не в Башне? Ну?! Ты же что-то знаешь, я вижу! Однако девочка всё так же молчаливо стояла полуобернувшись. — Молчанка… Как это на тебя похоже. Разговоры с тобой всегда давались мне тяжело… — начал Моно, медленно подходя к девочке и протягивая руку, — Но я просто хочу знать правду! Прости, что накричал на тебя тогда… Шестая всё ещё стояла, подобно статуе. — И довёл до слёз… — продолжил мальчик, — Просто я так переживал из-за того, что случилось… Но если ты действительно не виновата, то это же всё меняет! Расскажи мне, как было на самом деле… — Моно подошел к девочке так близко, что уже почти коснулся её плеча, — И кто такая Ка… Не успел мальчик закончить предложение, как тут же застыл на расстоянии вытянутой руки от Шестой. Медленно Моно поднял свои глаза вверх. Прямо перед детьми в темном прямоугольном проходе, обложенном всё той же мерзкой плиткой, стояло огромное существо. Жирная кожа, словно мешки выбивалась и свисала из-под его грязной рубашки с рваным воротником, а коричневый передник, заляпанный спекшейся кровью, туго схватывал огромный живот. Гигантские покрасневшие глаза практически вываливались из орбит, подобие головы венчала копна сальных редких волос, а крупный нос загибался, как поросячий пятак. В руке монстр держал внушительных размеров тесак. «Мясник…» — мысленно прозвал так Моно неизвестное существо. Монстр стоял неподвижно, лишь противное громкое дыхание выдавало, что он жив. Наш герой медленно попятился назад, дабы не спровоцировать Мясника на действия. Однако Шестая, видимо, заметив тревогу в поведении друга, резко развернулась в сторону существа и тоже в страхе отшатнулась. В связи с этим Мясник оглушительно взревел и кинулся прямо на детей. Моно успел отскочить в сторону и спрятаться под ближайшим столом, но его подруге повезло намного меньше. Существо схватило её своими жирными сальными пальцами и подняло на уровень глаз. Девочка беспомощно дрыгала да махала ногами в цепкой хватке, но все попытки выбраться оказались тщетны. Моно в ужасе наблюдал из-под стола за развернувшейся картиной. В голову стали навязчиво лезть яркие картины прошлого: старая квартира, он, дрожащий от ужаса под кроватью, монстр и Шестая, утягиваемая им. Всё это в точности повторяло ту самую ситуацию, которая положила начало конца. Моно почувствовал, как горячая слеза катится вниз по его лицу. Он не спас её тогда, бросил на возможную гибель. Теперь Моно понимал: должно быть, тогда, отпустив руку, Шестая лишь отплатила ему тем же. Каким же трусом он теперь ощущал себя и ещё большим подлецом за то, что минутами ранее довел её до слёз. Тем временем Мясник приложив Шестую к столу, занес над ней тесак. Моно до крови сжал руки в кулаки. Нет, на этот раз он не будет жалко трястись от страха в укрытии! Стремительно наш герой выскочил из-под стола. — ХЭЙ! — вскрикнул он. Однако его клич оказался столь силен, что вся комната сильно содрогнулась, а Мясник, пошатнувшись, выронил свой тесак на грязный пол. Если бы сейчас Моно имел возможность видеть себя со стороны, то он бы отметил, что его черные глаза стали попеременно искриться, подобно сломанному телевизору. Словно по чьему-то наитию мальчик вскинул правую руку, и сильная энергетическая волна окончательно сбила с ног тушу Мясника. Шестая полетев вниз, ударилась о кафельный пол. Моно повертел головой из стороны в сторону и заприметил огромную вытянутую лампу, что держалась на тонких проводах. Он подхватил безвольно лежащую Шестую с пола, отнёс её в безопасное место и с помощью неведомой силы перерезал провода. Лампа со свистом упала вниз, проткнув Мясника на сквозь. Моно прижал голову ослабевшей Шестой ближе к груди, так как ожидал, что сейчас будут мясо, кишки, фонтан крови. Однако вместо этого существо заискрилось и обнажило вместо внутренностей большое количество различных железок и кабелей. На этом странности не закончились, ведь откуда ни возьмись в комнате прямо из стен стали зажигаться круглые яркие лампы. А потом всё помещение и вовсе куда-то поехало, раскрываясь пополам, подобно кукольному домику. Когда же стены полностью раздвинулись, перед глазами ошеломленного Моно предстала высоченная бетонная стена с прямоугольным окном наверху, что отделяла от него огромная черная пропасть. Наш герой с изумлением увидел, что вторая половина комнаты вместе с одним из кварталов Бледного Города осталась по правую сторону бездны. С потолка светило с десяток ослепляющих ламп, но даже их света было мало, дабы осветить дно устрашающей ямы. — Сто-о-о-п, снято! — протянул до боли знакомый голос из динамиков со стороны окна. Теперь, приглядевшись, Моно разглядел несколько фигур: Веронику, с восторгом смотрящую вниз около микрофона, Мэнди, что с слабой улыбкой глядела туда же, куда и её подруга, а ещё третья личность в фиолетовом берете, что, кажется, была чем-то занята. Моно продолжал в исступлении пялиться на открывшуюся перед ним картину. По этой причине, не дожидаясь его вопросов, Вероника сама начала объяснять что к чему. — С посвящением в сотрудники, сахарный! Юху-у! — весело воскликнула женщина и даже для пущего эффекта бахнула цветастой хлопушкой. Моно, что всё ещё держал в руках голову подруги, в изумлении еле выдавил из себя ответ: — Но ведь… Шестая… — Ошибся на пять единиц! — пискляво вскрикнула девочка, ловко подпрыгнув на месте и сдернув с себя капюшон. Вместо копны спутанных и черных, как смоль, волос были тёмно-каштановые, длинные пряди, заплетенные в хвост. Под густой челкой на веснушчатом лице находились не широкие черные, а узкие зеленые глаза. Теперь понятно, почему она постоянно стояла к Моно спиной, — Меня зовут Элевен! Мы виделись с тобой несколько часов назад. Как ошпаренный, парнишка отскочил от девчонки. Гневно он уставился в сторону окна и недовольно с длительными паузами спросил: — Что. Это. Все. Значит?! Улыбка Вероники, казалось, стала только шире после этих слов. — Однажды мы сняли фильм «Шоу Фолвум» и концепт оттуда показался нам таким веселым, что мы решили претворять его в реальность на каждом новом сотруднике! Этот трюк — что-то вроде того, как в университетах посвящают первокурсников, однако ещё и полезный, так как нам есть, что пустить в эфир! Реальные эмоции самые сочные, знаешь ли, — хихикнула женщина, — Это всего лишь розыгрыш! Посмейся! Однако Моно всё так же безэмоционально пялился в прямоугольное окно через прорези бумажного пакета. Вероника вздохнула. — Руби, проведи к нему мостик, чтобы он добрался до лифта. Неизвестная женщина в фиолетовом берете беспрекословно выполнила приказ, и вот одна из створок в стене раскрылась. Оттуда медленно стала выдвигаться длинная стальная платформа с перилами. Элевен быстро помчалась по мостику вперед Моно так, будто для неё это вполне будничное дело. Наш герой же устало поплелся за ней, стараясь не смотреть в темную бездну под ногами. Когда они оба достигли стены, створки снова отворились, впуская их в тесную кабинку. Уже внутри Элевен полностью сняла желтый дождевик, обнажая чёрные шорты и зеленую футболку, и сложила его у себя в руках. Пока оба ребенка поднимались вверх к судя по всему рубке управления, Моно краем глаза заметил странный номер на предплечье спутницы: «11.15.4». Поскольку лифт всё ещё не собирался останавливаться, мальчик уже было намеревался заговорить с девочкой, но та опередила его: — Как ты себя чувствуешь? Синко с тобой поболтал? Моно встрепенулся и смущенно прокашлялся, прежде чем ответить. Так как не ожидал, что девчонка первой начнет диалог. — Да-а… Всё нормально. Спасибо за беспокойство. — А это я ему сказала к тебе пойти! — гордо произнесла девочка, потом с легким прищуром спросила: — Почему ты реквизит не снимаешь? Моно в замешательстве покосился на Элевен через прорези бумажного пакета. Та, видимо, осознав, что мальчик не совсем её понял, ткнула пальцем в импровизированную маску. — А-а… Мне намного комфортнее, когда эта штука у меня на голове. — Чудно́! — беззлобно протянула девочка. При этом её правый глаз несколько раз дернулся. Опомнившись, Моно спешно спросил у Элевен насчет странных символов на её предплечье. — Это мой код. Он нужен на случай, если я потеряюсь, чтобы меня могли вернуть в нужное место. Первые две цифры — одиннадцать, мой индивидуальный номер в списке, вторые — номер группы, думаю ты помнишь какая, а последняя — означает этаж, — объяснила девочка, а потом добавила: — Если ты присмотришься к сценическому реквизиту, то увидишь, что все предметы имеют такой же код! После этих слов, Элевен приподняла подол пальто Моно свободной рукой и продемонстрировала пришитую к нему белую бирку с номером: «134.14.9». Мальчик с ужасом посмотрел сначала на свою одежду, потом на девочку, а дальше стал шустро закатывать рукава пальто. — В этом нет необходимости! — хихикнула Элевен, — Тебе такое не сделают. Ты же у нас особенный! Первый в мире маленький кошмар, который станет взрослым! Моно разгладил рукава и пристально уставился на девочку. — Меня больше пугает не это. Вы что, здесь за вещи числитесь? — Нет! Мисс Купер говорит, что такие номера нам необходимы, потому что мы, дети, не всегда можем собраться в стрессовой ситуации и сказать, куда нас нужно привести. А код облегчает задачу, как для нас, так и для взрослых. — Но это же полный бред! Неужели ты не понимаешь, что вас дурят?! — воскликнул Моно. Элевен пискляво захихикала. — Меня предупреждали, что ты странненький! Не успел Моно ответить девочке, как двери лифта медленно открылись, демонстрируя детям небольшое помещение с крупным прямоугольным окном, широкой панелью управления и несколькими деревянными столами с лампами в красивых желтых абажурах. Встретили поднявшихся три уже знакомые нам женщины. Дети неспеша покинули кабину лифта. После этого Элевен швырнула желтый дождевик в сторону и побежала к Мэнди. Женщина бережно взяла девочку на руки, а потом поместила в свою прямоугольную сумку-переноску. Затем она направилась к пластиковой двери желтого цвета, но, не дойдя, пары сантиметров остановилась, полуобернувшись в сторону Вероники. — До встречи. Я зайду к тебе позже. Вижу, что моя помощь все-таки понадобится, — таинственно произнесла Мэнди да скрылась вместе с Элевен за дверью. Вероника проводила её нервным взглядом, и вот в комнате остались лишь она, Моно и женщина в фиолетовом берете. После этого не незнакомка развернулась к мальчику и как можно ласковее поприветствовала его. Кусочки конфетти из хлопушки всё ещё местами присутствовали на одежде телеведущей. Иногда они срывались с неё и словно снежинки падали прямо на Моно. — Здравствуй, сахарный. Ещё раз поздравляю с посвящением! Добро пожаловать в Киноотдел! Вон ту потрясающую особу в отменном берете зовут Руби! Она здесь менеджер и сегодня проведет нам небольшую экскурсию по этому месту! Настало время некоторых ответов на вопросы! Руби безмолвно, но одобрительно кивнула словам менеджер Развлекательного Отдела, поправив берет. После Вероника ловко и бережно, как минуту назад Мэнди, подхватила Моно и поставила его на длинный пульт управления. На нем было огромное количество кнопок различных форм, размеров и цветов, однако все они были разделены по отсекам с названиями: «Освещение», «Город», «Стены» и «Камера». В свою очередь в каждом отделе все кнопки были подписаны снизу. Например в отсеке «Освещение» имелась кнопка с надписью «Потолочная лампа №356», в «Город» была «Дом №34» и так далее. Сверху на стенах пульт управления окружало несколько экранов. Три с названиями идентичными отсекам на панели. На них были схематично изображены все светильники в студии, мосты, лифты и дома в соответствии с тематикой каждой панели. Однако имелся ещё один экран, подписанный как «Камера», и на нем был изображен Моно, держащий в руках Шестую около поверженного Мясника. Когда наш герой закончил с рассматриваем впечатляющего пульта управления, Вероника легонько подтолкнула его к окну. Там он увидел целый городской квартал, со скрупулезной точностью соответствующий Бледному Городу снаружи. От шока у парнишки отвисла челюсть. Это был целый кусок города, заключённый в исполинских размеров бетонную коробку, в котором можно вскрыть любое здание по велению одной маленькой кнопочки. Да что там здание, весь квартал возможно разделить надвое, как это несколько минут назад сделала Руби, когда Моно расправился с Мясником! — Впечатляет, правда? — с восхищением прошептала Вероника около уха Моно. Тот медленно кивнул, как бы соглашаясь с её словами. — Однако… Я не понимаю. Мы же в башне! Снаружи она не выглядела такой огромной, чтобы вместить в себя… — Не думай об этом. Запомни: всё, что касается Трансляции, не такое, каким кажется на первый взгляд. Моно взглянул на Веронику, что сейчас безобидно смотрела на него в ответ. Мальчик не мог не отменить некоторых изменений в ее поведении. Она будто-то бы стала добрее… — Киноотдел мой самый любимый… после Развлекательного, разумеется! Когда-то, к слову, он ему и принадлежал, но с развитием кинематографа было принято решение отделиться. Тем не менее я всё равно имею долю власти над этим местечком. Да, Руб? — смешливо сказала Вероника, ткнув локтем женщину в берете. В ответ на это Руби лишь с бесшумным вздохом закатила глаза. — Почему она не разговаривает? — невзначай поинтересовался Моно. — О-о-о, сахарный, раньше старина Руби была такой болтушкой! Подобные ей люди склонны выдавать очень важные секреты. За это Сэр лишил её голоса, чтобы впредь она не наступала на одни и те же грабли! — ответила женщина тоном, будто такое происходит каждый день. Моно рефлекторно схватился за горло и отвел взгляд в сторону. — Да ладно! — захихикала Вероника, — Тебе это не грозит, ведь ты у нас не болтун, да? Скорее всего она сейчас пыталась смешно пошутить, чтобы разрядить обстановку, но получилось у неё совершенно наоборот. Тогда Вероника решила сменить тактику. — Вероятно, ты сейчас задаешься вопросом, вроде: «Что это вообще такое и зачем оно нужно?». Отвечаю! Это одна из площадок для съемок фильмов. Скажу, что она ещё не самая большая, есть крупнее и не только с декорациями Бледного Города. — Всё это… В-вы построили сами? — спросил Моно, не веря своим глазам и ушам. — До единого кирпичика, сахарный! — ответила Вероника, — Такие постройки годятся для многоразового использования, знаешь ли, и это очень удобно. Сейчас, к слову, снимали с тобой фильм, как мы это называем «на основе реальных эмоций». Для этого мы суем ничего не подозревающего новенького в подобный антураж, пока он спит, задаём ему опасность и смотрим, что будет. Тебе вот подослали аниматроника-монстра, напоминающего мясника. Но чтобы добавить больше драмы, мы попросили Элевен сыграть роль твоей бывшей подружки. — Ты перенесла меня туда, пока я спал? — Ну да, а что? — невинно сказала женщина, — Ты бы лучше порадовался, что такой крутой фильм вышел! Бум! Бах! Твой фирменный «ХЭЙ!», как тогда в изнанке! Вспышка! И враг поверже-е-ен! — взбудораженно галдела Вероника, при этом активно жестикулируя. Пока женщина продолжала расписывать крутизну Моно в момент съемок, сам он стал немного обдумывать случившееся. Рассказ Вероники внёс ясность в ситуацию: он заснул, его отнесли в этот огромный макет города, а потом разыграли с ним эпичную сценку. Когда в голову Моно пришла эта мысль, он и осознал, что у него ведь сейчас действительно получилось использовать силу, о которой говорил ранее Сэр. Видимо, то спровоцировал сильный эмоциональный всплеск на фоне нагрянувших призраков прошлого. Как бы то ни было, загадкой оставался второй момент. Если сейчас было понятно, что в комнате Мясника «Шестой» являлась переодетая Элевен, то кто был в его сне? Моно до сих пор не мог разобрать, реальность то была или фантазия. Если бы «Золотая долина» снилась мальчику впервые, то, вероятно, он совершенно точно принял бы всё произошедшее за наваждение. Однако тот факт, что его любимый сон впервые потревожили изменения, реалистичное поведение Шестой и её странные слова заставили в сердце Моно зажечься крохотный огонек надежды, что всё не так плохо, как может казаться. «Найди выход из башни, чтобы Каритас смогла помочь тебе вернуть мне себя», — крутилась в голове мальчика фраза подруги. Но кто такая эта Каритас? Вдруг размышления Моно прервала Вероника, что щелкала пальцами прямо перед его лицом. — Приём! Вероника вызывает Моно! Ты вообще слушал, что я тебе рассказывала?! Про уровни Трансляции… — А-а-а… Да-да… — выдавил потерявшийся Моно, — Д-десять этажей, каждый со своей тематикой и менеджером, в архивный нельзя… Вероника сурово покосилась на мальчика. — Я ничего не говорила про… Не успела женщина окончить предложение, как её резко дернула за плечо Руби, а потом приложила к губам указательный палец, как бы говоря: «Сейчас же замолчи!». Вероника понимающе кивнула в ответ. — Прости, Руб, я и забыла, что ты уже натерпелась от Сэра из-за этой сама знаешь какой зоны. Не буду тебя снова подставлять. «Да, что там такое находится?» — подумал Моно, наблюдая за развернувшейся картиной. Руби медленно отпустила плечо Вероники, прежде чем подошла к желтой пластиковой двери, остановилась и положила ладонь на ручку. — Она приглашает нас посетить другие студии! — весело произнесла Вероника. После чего развернулась к Моно и продемонстрировала фиолетовую сумку переноску, подобную ту, что была у Мэнди. — Смотри, какую штуку мне задарили! Ну-ка полезай! Моно, решивший не спорить, покорно полез в сумку. К тому же нахождение в переноске казалось ему более привлекательной идеей, нежели быть сдавленным в цепкой хватке Вероники на продолжительное время. — Как дела? Не жмет, не давит, дышится клево? Моно кивнул. Дальше он почувствовал, как Вероника сдернула с него бумажный пакет. — Это тебе не понадобится. Да и в нормальную одежду мы тебя потом обратно переоденем. — Почему мне нельзя его носить? — недовольно спросил Моно. — Твоё личико должно быть узнаваемым! — весело воскликнула женщина и направилась в дверной проем вслед за Руби.

***

Неизвестно, сколько времени прошло с того самого момента, когда вся компания покинула рубку и направилась в другие студии: час, два или же целая вечность. Моно теперь в полной мере ощущал, что в Трансляции время чувствуется совсем не так, как снаружи. Когда кажется, что прошло две минуты, — оказывается, пролетело уже несколько часов; а то, что вполне себе ощущается как тысяча лет, в действительности является тридцатью ничтожными минутами. Сутки сливаются здесь с месяцами, а часы с неделями. Всё это время две женщины проводили для Моно «увлекательную» экскурсию по Кино-отделу… вернее, только Вероника, а Руби просто бесшумно ходила рядом, изредка напоминая о своём существовании. Моно отметил, что этот этаж более живой, нежели другие, которые он видел ранее. То тут, то там сновали рабочие в смешных голубых кепках и фартуках, актеры в странных гримах и даже дети, что переносили различные материалы по мелочи или занимались мойкой декораций. Казалось бы, столь маленьким человечкам было бы тяжело выполнять подобную работу, да ещё и в таких исполинских помещениях! Тем не менее Моно мог лишь позавидовать той ловкости и организованности, с которой местные дети расправлялись с поручениями. Однако под мерцанием белых железных ламп он мог видеть усталые выражения лиц, которые, похоже, старались скрыть за размазанной пудрой. Стоило Руби пройти мимо маленьких уборщиков, пристально на них посмотрев, как их вымотанные гримасы тут же вытягивались в широкие улыбки. Все дети дружно махали гостям. Моно из всей болтовни своей надзирательницы, к сожалению, не смог почерпнуть ни капли какой-либо полезной или интересной информации. Он усвоил, безусловно, необходимые для себя знания того, что единственный сериал, который не перешёл в Кино-отдел, это некая «Барби-Санта», а также кое-что об актёрской карьере Вероники. Пусть она и снималась почти всегда лишь на фоновых ролях. В основном, женщина рассказывала сюжеты местных фильмов и истории их создания. Она водила его в огромные студии, где космические герои в странных костюмах дрались на светящихся синих и красных мечах. А также и в студии поменьше, где снимались комедии про джаз и девушек. Были и среднего размера комнаты, что в основном использовались для съемки реклам. Здесь Вероника решила задержаться. — А вот и штука, на которую тебе стоит обратить внимание, сахарный! — весело сказала она. — А-а? Что? — вздрогнул Моно, уже почти засыпая от утомительной экскурсии. — Настало время «рекламной паузы», ха-ха! Здесь ты можешь наблюдать создание нового ролика. Моно протёр глаза и повнимательнее присмотреться к тому, что происходило на съемках. Женщина в красном платье с улыбкой до ушей расписывала под веселую музыку плюсы так называемой «текучей ручки», что представляла собой буквально обычную шариковую ручку, из которой всё время лились чернила при попытке что-либо написать! — Но от этой штуки же никакой пользы. Зачем вы её рекламируете? — озадаченно спросил Моно. — Мы уже давно не снимаем рекламу по её изначальному предназначению, сахарный. С наступлением некоторых изменений ролики такого типа приобрели новые функции. С помощью рекламы мы регулируем телевидение! — Каким образом? — Сейчас объясню, но нам потребуется перейти в другое место. Вероника вместе с Руби повели Моно в неизвестном направлении. Менеджеры провожали его странными путями через узкие темные коридоры, обложенные железными пластинами, через пыльные склады, мимо кладовок. Шли довольно долго, так что наш герой уже начинал переживать о том, что задумала эта сумасбродная телеведущая вместе со странной рыжей спутницей в берете. Впрочем, вся троица таки-достигла цели в виде красной двери с надписью «Зрительный зал». Компания зашла внутрь. Новая комната была небольшая и походила на ту, с которой всё началось: столы, пульт управления, прямоугольное окно. Однако то, что находилось за этим окном, было довольно любопытным наблюдением. Там присутствовали уже не очередные декорации и не актеры, а нескончаемые ряды сидений с занимавшими на них места людьми. Зал был погружен в кромешную тьму, лишь свет внушительных размеров экрана освещал лица зрителей с застывшими безразличными физиономиями и стеклянными глазами. Моно отметил, что все они безумно напоминают тех самых зрителей, которых он видел снаружи… только с лицами. А еще он припоминал, что подобные личности сидели на рядах в студии Гарольда. Вероника аккуратно поставила Моно на стол. — Это наши потрясающие зрители! — шепотом, но восхищенно проговорила женщина. Люди продолжали пялиться на экран, воспроизводивший какой-то из фильмов. — Впечатляет сколько их уже, да? А ведь это только те, что уже полностью поглощены Трансляцией! Ну, мы отклонились от темы… — продолжила Вероника, — Руби, принеси несколько рекламных записей. Нам для дела! Женщина в берете возмущенно развела руками, но всё же вышла из комнаты. «Так вот почему они были так увлечены просмотром телевидения, — в это время размышлял Моно, — Трансляция зачем-то их поглощает. Возможно, ради какой-то энергии?.. Силы?» — Не всё медиа, что мы воспроизводим, годится для прямого эфира. Какие-то материалы, вроде фильмов, мы снимаем заранее, а потом воспроизводим записи. Даже ток-шоу мы записываем, чтобы позже была возможность пускать эпизоды повторно. Вдруг Моно заметил, как один из зрителей просто исчез со своего места. — Тот человек исчез! — воскликнул мальчик, показывая пальцем на ныне пустое место. — Т-с-с! Не так громко! К тому же пальцем показывать некультурно, — с насмешкой проговорила Вероника и добавила: — Он просто переключил канал. Ничего удивительного. — И теперь он куда? В ту комнату с большим колесом или?.. — аккуратно поинтересовался Моно. — Да откуда я знаю, ха-ха! У нас восемь каналов, он может быть на любом, да к тому же на случайной передаче. Моно задумался, а потом спросил: — Он может смотреть и твою? — Так точно, сахарный. — Но ты сейчас здесь. — Для этого я тебе и говорила про «повторные выпуски», чем ты слушал? Моно опустил голову, пытаясь обдумать слова Вероники. Перед глазами снова встала небольшая студия-кухня, напоминающая коробку. — Но… Твоя студия такая маленькая… — сказал Моно и облокотился об окно, обводя взглядом полчища стеклянных глаз, — Как они все… — Опять ты начинаешь задумываться! Я же говорила: всё, что касается Трансляции, не такое, каким кажется на первый взгляд. Когда мы вернемся назад, я покажу тебе, в чем дело. — Хорошо… Ну так, о чем ты говорила? Вероника помолчала, устремив свой взгляд в темный зал, а потом продолжила. — Как я и говорила, с помощью рекламы мы регулируем телевидение. Представь ситуацию, в которой посреди прямого эфира произошла какая-то непредвиденная ситуация. В такие моменты мы и пускаем рекламу. — И всё? — Нет. Иногда нам нужно, чтобы зрители смотрели что-то конкретное. И тогда эти ролики заполняют все эфиры кроме нужной передачи, — после этих слов Вероника пристально посмотрела на Моно. Наш герой не знал, виновата ли в этом густая тьма помещения или что-то ещё, но лицо женщины приобрело вновь то жуткое выражение. Мерцающий экран, бивший в желтые глаза телеведущей, заставил её зрачки слегка светиться, что придавало образу Вероники ещё большей загадочности. — Регулировка будет одной из твоих обязанностей на должности. Используй этот инструмент с умом. И снова как по щелчку пальцев ужасная гримаса исчезла с лица Вероники. Она улыбнулась и, смешно прищурившись, продолжила. — Мы рекламируем самые бесполезные вещи потому, что это забавно! Однако стоит знать меру, так как однажды мы сняли серию реклам про кофе, где один персонаж жестоко расправлялся с другим за то, что тот не любит кофе! Зрители были просто в ужасе… Да-а, тогда они были совсем неженками… Но самое смешное, что человек, снявший это, сухим вышел из воды. Теперь вот занимается детскими кукольными передачами! «Лучше бы Сэр забрал голос у тебя…» — подумал Моно, поправляя воротник рубашки. Вероника облокотилась о стол, с интересом рассматривая мальчика. — Знаешь еще секретную функцию рекламы? Мы можем сделать вот так! — весело взвизгнула Вероника, а потом нажала на одну из кнопок пульта. Фильм на экране тут же сменился на изображение мужчины, скользившего на лыжах по снежному склону под веселую музыку. Неизвестный стал увлеченно расписывать плюсы «Светящегося свитера». После этого Моно на секунду показалось, что безразличные лица зрителей сменились на недовольные, прежде чем внушительная часть из них поисчезала из зала. Вероника громко рассмеялась, а потом подхватила Моно, и они вместе стремительно покинули странное помещение. Снаружи менеджер и Моно наткнулись на Руби, что несла большую стопку кассет в руках. Но не успела она достигнуть зрительного зала, как озадаченно остановилась. Руби перевела взгляд сначала на Веронику, а потом на Моно, как бы спрашивая: «Уже уходите?» — Мы со всем разобрались, спасибо, Руб! Сегодня у нас ещё по списку просмотр предпоказа. Так что не отставай, дорогая! Руби сердито бросила кассеты на пол, но проследовала за гостями.

***

Чем дольше находишься в Трансляции, тем больше осознаешь, насколько же это место похоже на закупоренную консервную банку. Сколько бы внушительные залы ни пытались создать ощущение пространства, но полное отсутствие окон, вездесущие горы хлама и единственные источники освещения в виде потрескивающих ламп жутко давили. Но самое главное, что, как и в закупоренной банке, здесь не понятно, где выход, а где вход. Вероника то и дело занималась лишь тем, что переносила Моно из одной комнаты в другую. Но сколько бы он ни пытался, он не мог запомнить ни единого направления. Казалось, будто путь от одного помещения до другого постоянно меняется. Как будто само здание не хочет, чтобы мальчик понял его природу. Масла в огонь подливала и сумасшедшая планировка этажей в Трансляции. Комнаты здесь были либо непомерно огромны, либо удушающе малы. А свет или бил прямо в глаза, или совершенно отсутствовал — хоть глаз выколи! Трансляция — аномальное место, которое работает по своим правилам. Теперь Моно понимал, что тут его прошлые тактики с запоминанием местности, выбором правильного места для укрытия и бегством от опасностей бесполезны. Если он хочет что-то разузнать здесь, то ему придется играть по совершенно иным правилам. Новое помещение, куда его привели, было сравнительно небольшим: экран и несколько стульев. Вероника сказала, что обязанности Реймонда в свое время входила проверка сценариев, в том числе и киношных. Однако был период, когда он ходил непосредственно на премьеры и смотрел итоговый результат. Моно сидел на кресле между Руби и Вероникой и жевал попкорн, который вторая старательно выпросила у своей спутницы. На экране шла довольно добрая картина о самой обычной, но дружной семье. Ее члены переживали многие трудности, но, к счастью, постоянно их преодолевали благодаря взаимопомощи и поддержке друг друга. Сейчас красивая блондинистая женщина и не уступающий ей во внешности мужчина средних лет пели их сыну колыбельную о сказочной стране снов и светлом будущем, которое их всех ждет. Маленький мальчик радостно смотрел на обоих родителей, крепко обнимая. Казалось бы, эта сцена должна вызвать умиление и, быть может, даже радость. Однако Моно не мог отделаться от ощущения тоски - увиденная картина вновь пробудила в нем воспоминания о родителях, которых он не помнил, и о доме, что был сейчас в голове лишь размытым пятном. По этой причине мальчик ощущал странную обиду от происходящего на экране. Однако, когда Моно оторвал взгляд от фильма и повертел головой, обнаружил, что не только он испытывал сейчас неприятные ощущения. Вероника, чье лицо сейчас опять исказилось той страшной гримасой, сильно нахмурилась и до побелевших костяшек сжала в ладони сценарий. Вскоре фильм закончился. Вероника улыбнулась, резко встала со своего места, ещё сильнее сжав бумаги в руках. — Неплохо, Руб! Но, знаешь… Это слишком скучно, боюсь, что зрители заснут при просмотре! — затем Вероника швырнула многострадальный сценарий к ногам ошеломленной Руби, — Сделайте всё заново и начните с этого куска текста! Люди хотят экшена, драмы — зрелищ одним словом! А не сопливую сказочку! Вероника выглядела неподдельно злой, а это, судя по реакции Руби, было крайне редким явлением. Но даже сейчас она продолжала улыбаться. Это придавало её лицу странный противоречивый образ. — Вот, послушай такую идейку: мальчишка с мужем той блондинки умирают в… скажем, автокатастрофе, да! Сделайте из этого драму или черную комедию, я не знаю! Лишь бы только без этих розовых соплей! Опять как по чьему-то приказу лицо женщины полностью сгладилось, уступив тому обычному благостному выражению. — Но спасибо за теплый прием, Руби. Моно, нам пора.

***

«Ну и как тебе наше приключение?» Этот вопрос Вероника задала Моно, когда они вернулись назад в её студию-кухню. По правде говоря, наш герой был без понятия, как на него ответить. События, происходящие с ним, были столь странными и сумбурными, что он оставался в полнейшем непонимании. Он многое узнал, но в то же время приобрел и новые вопросы. К тому же для него оставался загадкой тот сон с Шестой. Так что это все-таки было? Реальность или его фантазия? Еще и силы, которые недавно снова дали о себе знать. Моно сейчас будто бы обладал различными кусочками пазла, которые пока что не мог соединить. Что касается вопроса Вероники — Моно ответил честным «даже не знаю». — Да, у меня тоже смешанные эмоции… Однако это ещё не всё. Ты спрашивал у меня, как зрители смотрят моё шоу без меня. Время ответов! Посмотри туда. Вероника указала на противоположную стену. Она отличалась тем, что на ней не было абсолютно ничего. Прочие стены имели на себе, по крайней мере, кухонные шкафы или какие-то полки с плакатами, но там не было совершено ничего. — Вижу. — Подойди к ней и прислушайся. Мальчик осторожно приблизился к стене так, как будто она может его укусить, и подставил ухо. Он смог различить едва уловимый голос, похожий на голос Вероники. После этого он развернулся к ней. — Там какой-то голос… Вероника кивнула, подошла к Моно, а потом указала на едва заметную щель справа на стыке двух стен. — Посмотри. Мальчик зажмурил один глаз, а после взглянул в разъем. Там, к его удивлению, он увидел такие же зрительские ряды, как и в Кино-отделе. Безразличные лица едва освещались светом экрана. Моно отпрянул от щели. — Ну как? — Пугающе… — ответил Моно. Действительно, она была права, когда говорила: «всё, что касается Трансляции, не такое, каким кажется на первый взгляд». — Ну, тогда отвлечемся, — Вероника аккуратно переложила Моно обратно на стол, — Скажи, тебе что-нибудь снилось, пока ты спал? — А? Почему ты спрашиваешь? — удивился он. — Ну, я уже давным-давно не видела снов. А вот Рею постоянно что-то грезилось, подумала, может и тебе. Моно задумался. Стоит ли рассказывать этой нестабильной женщине о своих снах? Вдруг она снова скорчит то страшное лицо и будет говорить странные вещи! Однако с другой стороны, может быть, Вероника могла бы рассказать о том, кто такая Каритас, о которой говорила Шестая. Взвесив все за и против, Моно решил-таки начать разговор издалека. — Мне снились луг, трава, солнце… А ещё там была Шестая… — О, это твоя подружка! Так вот как её зовут, хах. — Ч-что?! Она мне никакая не «подружка»! — возмутился Моно, но его щеки слегка тронул легкий румянец. — Ну коне-е-ечно! — ехидно сказала Вероника, — Ты очень хорошо покромсал нашего аниматроника ради своей не-подружки. — Я это сделал, потому что виноват перед ней! Бровь Вероники поднялась вверх в недоумении. — Каким образом? Мы за вами ещё с вашей высадки на берег следили, и я лично видела, как ты не раз спасал её. Моно грустно сел на стол, подперев под себя ноги. — Но в самый нужный момент я остался в стороне… Вероника села на деревянный стул и грустно положила голову на стол так, чтобы её глаза были на уровне с мальчиком. — Моно… Но ты ведь ничего не мог тогда сделать… Рей был сильнее тебя. — Но тем не менее я твоего Рея убил! — гневно воскликнул Моно, развернувшись к женщине, — Выходит, всё я мог! Просто, как трус, решил прятаться и бездействовать! Я знал о своих силах, но просто побоялся их использовать! Даже когда они были как никогда кстати… Лампочки в студии-кухне угрожающе замигали, а деревянные шкафы затряслись. — Тс-с-с, Моно, тише-тише, глубокий вдох! — поспешила Вероника успокоить распереживавшегося мальчика, — Знаешь, ну, она тоже хороша. Какой идиот будет прятаться под столиком, где тебя насквозь видно? Моно лишь снова грустно уперся в колени. — Так дело не годится… — прошептала женщина, — Слушай, у меня же есть подарок для тебя! Я сделала это, пока ты спал, ведь мне было нечего делать. Парнишка с интересом развернулся в сторону Вероники. Телеведущая какое-то время покопошилась в одном из ящиков, а потом вернулась обратно с сцепленными руками. Через мгновение она с милой улыбкой раскрыла ладонь и перед глазами Моно предстала небольшая шляпа, сделанная из синего твида и украшенная белой лентой. — Ты у нас любишь головные уборы, но пакет тебе возвращать нельзя. Так что я нашла компромисс! Парнишка осторожно взял в руки подарок. Повертев в руках шляпу, он обнаружил внутри белый ярлык с надписью: «Моно от Вероники». Затем он надел обновку на голову. Шляпа оказалась довольно удобной и мягкой. — Спасибо, — смущенно сказал он. — В школе у меня была по шитью твердая тройка, так что можешь считать это моей лучшей работой! После такого доброжелательного жеста Моно почувствовал себя удивительно спокойно рядом с Вероникой. Он никогда в своей жизни не помнил, чтобы кто-то дарил ему подарки. А тут, казалось бы, это сделала малознакомая женщина из странного места. Набрав побольше воздуха в легкие Моно, задал вопрос, что мучал его сегодня на протяжении всей экскурсии. — Вероника, ты не знаешь, кто такая Каритас? Улыбка телеведущей в миг сползла с её лица. — Откуда ты знаешь это имя? — строго спросила она. — Я помню, мы о чем-то говорили с Шестой во сне и она упомянула о какой-то Каритас, — слегка соврав, ответил Моно. Вероника несколько секунд смотрела на Моно, а потом направилась к выходу из студии. — Мне нужно отлучиться. Не шали тут, окей? Я скоро вернусь. Дверь хлопнула, парнишка остался наедине с собой. Такой реакции на странное имя он совершенно не ожидал. Однако теперь он и не мог отрицать, что всё увиденное им во сне было ни чем иным, как реальность. Свеча надежды вновь зажглась в его сердце. Нужно найти отсюда выход.

***

Сердце Вероники колотилось как бешенное, пока она шла по узким коридорам Развлекательного Отдела к лифту. Произошла непредвиденная ситуация, о которой ей немедленно нужно доложить верхам. Но по пути она столкнулась с кое-кем другим. — М-мэнди? — О, привет, Вероника. Я как раз иду к тебе. Ну ты знаешь «помогать», — произнеся это, блондинка продемонстрировала шприц с неизвестной жидкостью в нем. Телеведущая слегка вздрогнула. — Я благодарю тебя за вмешательство, но мы можем обойтись и без химии. Мэнди нахмурилась. — Слушай, это не какая-то любезная уступка от меня, а предосторожность. На моей практике было столько сорванцов, которых только Стирателем и можно было исправить, что я уже издалека вижу тех, кому необходима помощь. Мальчишка один из них. — Но это правда не нужно, я уже уладила с ним отношения. Всё, как ты говорила, милый голос, бережное отношение, подарочки… В любом случае давай потом поговорим, я спешу... Не успела телеведущая выскользнуть в коридор к спасительному лифту, как Мэнди резко перекрыла ей собой дорогу и оттолкнула к стене. — В чем твоя проблема, Вероника?! Ты что уже привязалась к нему? — строго спросила блондинка, но потом вновь смягчилась, — Я же ничего плохого с ним не сделаю, дорогая. Просто мы поможем ему успокоить нервы. И всем будет хорошо. Мэнди угрожающе двинулась в сторону телеведущей, но в последний момент Вероника нашлась на решительный ответ: — Мэнн, брось, ну какие привязанности? Ты себя слышишь? Я просто беспокоюсь о побочках от твоей жижи! Мэнди развела руками. — Формула работает, как часы. — Ты так и Элевен говорила! Не обижайся, но Стиратель сделал из неё какую-то послушную дурочку. — Но ведь это то, что нам нужно. — Не в этом случае! Наша задача состоит в том, чтобы Моно заменил в итоге Реймонда. А Рей хоть и был верен Трансляции, но не являлся дураком. Нет, мы, конечно, можем попробовать, но если из-за тебя мальчишка станет овощем, то перед Сэром... — Ладно! — буркнула Мэнди, освобождая Веронике путь, — Готова поклясться, в итоге мне придется вколоть это в шею твоего мальчика. Что ж, но я позволю тебе этот «эксперимент» чисто из желания преподать урок. Вероника слегка оттолкнула Мэнди и молча прошла дальше по коридору. — Я знаю тебя, Вероника! И скажу сразу: Моно тебе ребенка не заменит! Ты не договоришься с ним! Эти игрушки до добра не доведут! — прокричала блондинка вслед, однако Вероника больше ее не слушала.