восходит солнце.

***

      сюэ ян, кажется, никогда не привыкнет. он ощущал себя каким-то слабым, беспомощным калекой, который ничерта не видит и ориентируется исключительно по ощущениям своего тела: однажды он навернулся на пороге похоронного дома и чуть не расшиб лоб. но зато загнал себе в руку занозу и сяо синчэню пришлось тщательно попотеть, дабы ее вытащить. на рынок если он ходил один, то постоянно приносил какую-то гниль и, гуль бы всех разодрал, ему хотелось тогда выть раненным зверем. сяо синчэнь знал, что босяку из куйчжоу тяжело - он сам прошел, пусть и недолгий, путь слепца и, честно признаться, ему не сильно было хорошо. неудобно, больно, никакого ориентира и абсолютная темнота. не самые приятные ощущения. но он не знал как помочь своему…другу? хотя был один способ. жестокий. кровавый. который может забрать одну жизнь. и даочжан не уверен, что способен на этот способ - он не убийца.

***

      — а-ян? босяк повел ухом на чужой голос и повернул голову в сторону сяо синчэня. — что-то не так, даочжан? даос помялся на месте - раньше бы он не колебался задавать этот вопрос, а сейчас его кидает в тремор: сердце начинает бешено колотиться, губы уже три раза были нервно облизаны, а руки сжимаются и разжимаются в кулак. — я просто хотел спросить…ты же хочешь снова видеть, правда? сюэ ян свел брови к переносице, после чего отложил свое занятие в виде чистки моркови и склонил голову набок, устремляя «взгляд» в пустоту. — ну а кто не хочет то? я думаю и а-цин не против того, чтобы снова обрести зрение, ведь без него тренировать золотое ядро будет трудно, сам понимаешь. а к чему ты мне такой вопрос задаёшь? ты мне что это, глаза вернуть решил? так тебе они явно нужнее чем мне. сяо синчэнь тяжело вздохнул - он ожидал такой реакции и, конечно же, все понимал. — простое любопытство. — простое любопытство говоришь? сяо синчэнь, ты все еще плох во вранье. кались, что, убил кого? — что?! нет! я не убийца…! —…как я. да-да-да. если не убил никого, тогда зачем такие вопросы странные задаешь? даос не отвечает. он тяжело вздыхает и быстро ретируется из дома во двор, где находит небрежно оставленный цзянцзай - меч просто лежал под кустом жасмина и совершенно хорошо себя чувствовал[на солнышке лежит, загорает😂]. трогать чужие мечи нельзя. но как остановить руку, которая тянется к рукояти, обхватывает ее и поднимает меч? цзянцзай обжигает его руку темной энергией, которой, на самом деле, он пропитан насквозь как и его хозяин, но позволяет себя держать в руках. у каждого оружия есть душа. есть ли она у цзянцзая? очевидно. оружие заметно дернулось в руке и сяо синчэнь чуть не выронил меч из рук - вот пакостник, напугать хочет? или это его защитная реакция? оказалось причина кроется в другом - он почувствовал шуанхуа, который был в другой руке даоса. морозный меч отреагировал на присутствие цзянцзая и самостоятельно чуть высунулся из ножен. они могут общаться? выглядит максимально странно, ведь такого раньше он никогда не видел - общение мечей воистину поражало. а потом шуанхуа вернулся обратно в ножны, будто ничего не произошло, а цзянцзай дернулся в руке еще раз. вероятно он хочет, чтобы его вернули на место. сяо синчэнь так и сделал, после чего все таки ретировался со двора в город. он должен пересилить себя, свои убеждения и сделать человеку, с которым он живет уже довольно долгое время и который отдал ему свои глаза, подарок, после которого, даже если их пути разойдутся, на душе упадет камень и груз вины.

***

      убить человека для сяо синчэня - не раз плюнуть. пока он шел, выискивая жертву, он пытался еще сотню раз себя пересилить, но в итоге сердце, болеющее за сюэ яна, затмило разум. он убил. кровь стекала по морозному лезвию шуанхуа, а в ладони было два глазных яблока, глядя на которые хотелось призвать приступ тошноты. но он знал на что шел и для кого. и он не обидится, зато будет знать, что босяк больше не слепой котёнок.