Когда стихает ветер

      Поместье Бабочки переполнилось пострадавшими. Работники не могли позволить себе даже маленькой передышки. Новый почтенный глава, единственный сын Какая Убуясики и его жены Амане, распорядился направить все силы на восстановление раненых.       За столетия существования корпуса истребителей, охотникам удалось спасти немало жизней. Спасенные семьи врачей и потомки спасённых, получили клич о помощи, и один за другим начали пребывать в поместье Бабочки на помощь.       Каору, последнюю неделю спавшая от силы по два часа в сутки, изрядно истощилась. Она бегала к Санеми каждую свободную минуту, чтобы подержать его за руку, и успокоить своё сердце звуками тяжёлого дыхания её мужа. Санеми был жив, и это придавало ей силы двигаться вперёд.       Когда в поместье прибыла помощь в виде нескольких десятков врачей, Аой и Канао приняли на себя ответственность за работу поместья, почти насильно отправив Каору отдохнуть в палате мужа. Теперь она могла отпустить все напряжение и снять с себя маску невозмутимости.       Рыдания отчаяния были слышны даже во дворе поместья Бабочки. Сожаление о неспасенных близких, страх за жизни пострадавших, ужас перед будущим захватили разум Каору. Она отчётливо ощущала своё бессилие, хотя никто не смог бы обвинить её в недостаточности стараний.       — Санеми, прошу тебя, очнись, — молила она на коленях, — Прошу, любимый! Ты не можешь покинуть меня! Я же останусь совсем одна! Санеми! — звала она мужа снова и снова.       Несмотря на все её просьбы, ни один мускул на лице Санеми не дрогнул. С такими ранами было чудо, как он ещё не отправился к предкам.       Постепенно в Каору начал закипать гнев.       — Ты солгал мне, — уже более тихо с нотками обиды сказала она, — Ты обещал вернуться ко мне. Ты обещал провести со мной по меньшей мере три года. Ты обещал, что не покинешь меня. Ты же всегда держишь своё своё слово, великий столп ветра. Сдержи его и на этот раз.       Однако, и эти речи не возымели успеха.       Каору опять отдалась на растерзание своему горю, и слёзы, покидавшие её глаза, забирали с собой остатки её сил, отчего тело больше не выдержало напряжения, и она упала без чувств.       Аой обнаружила Каору, лежащую на полу возле кровати Санеми. Она тяжело всхлипывала во сне, иногда содрагаясь от остатков рыданий.       Позвав на помощь, Казанаки принялась приводить Каору в чувства. Прибежавшая Канао остановила её.       — Дай ей отдохнуть. Ей будет лучше побыть немного в забытие, иначе её разум может пострадать навсегда.       Девочки уложили Каору на соседнюю от Санеми кровать и накрыли свою новую наставницу одеялом.

***

      Санеми не хотел ранить Каору, не хотел нарушать своего слова. Он выполнил свой долг охотника, но рисковал не выполнить долг мужа и отца.       Балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью, на задворках сознания он слышал мольбы Каору. Но это было где-то там, в далеке, словно ветер доносил эхо до его ушей. Сейчас перед собой он видел свою семью: всех своих младших братьев и сестёр во главе с Геньей. Они все излучали абсолютное счастье, будто не было всех этих тяжёлых лет.       Санеми улыбнулся им. Неужели загробная жизнь не так страшна, как он себе представлял? Неужели покой действительно возможен для него? Только…       Он заметил в стороне хрупкую фигуру маленькой женщины.       — Матушка! — воскликнул Санеми, подбегая к ней, — Матушка, пойдём скорее к остальным! Уйдём вместе с ними.       — Я не могу, — сквозь слёзы ответила женщина, — Меня не пускают к ним. Я забрала слишком много жизней, будучи демоном, теперь мне придётся расплачиваться за свои грехи. Я отправлюсь в ад.       — Ничего страшного, матушка! — ответил Санеми, я пойду в ад вместе с тобой!       Он взял мать под руку и повёл её в темную часть пространства. Внезапно, чья-то рука схватила его за ворот и с силой отшвырнула от женщины.       Санеми поднялся на ноги и хотел было наброситься на нападавшего, но увидев, что это был его отец, замер в непонимании.       — Тебе ещё рано сюда, сопляк! — рявкнул он на сына, — Возвращайся обратно! Ты должен благодарить мне, за унаследованную силу! Не смей оставлять жену и ребёнка одних! — с этими словами отец повторно схватил Санеми за ворот и вышвырнул его в реальность.       Санеми открыл глаза, которые в тот же момент закрылись от яркого света. Он так долго был в темноте, что отвык от солнца.       Он попытался проморгаться и открыл глаза, все ещё хмуро сведя брови. Увидев боковым зрением тёмные волосы, он с трудом повернул голову в сторону и увидел свою любимую, лежащую на соседней кровати.       Он попытался приподняться, но рухнул обраьно на кровать, издав стон боли. В битве Санеми получил несколько сквозных ран по всему телу, сломал по меньшей мере пять рёбер, ни о каких движениях сейчас и речи не могло идти.       Санеми позвал на помощь, и в палату забежала Аой.       — Хвала Богам, столп ветра, вы наконец очнулись! — воскликнула она.       — Тише, не шуми, — ровно ответил Санеми, — Лучше расскажи, что случилось с Каору.       Аой грустно посмотрела на спящую девушку.       — Она лежит без сознания со вчерашнего дня. С вашей битвы прошло уже больше недели, сестрица Каору несла на себе все управлением поместьем, почти не спала, недостаточно ела. Она часто приходила к вам, надеясь на улучшение вашего состояния, но думаю, что она не смогла больше выносить напряжения. Новый почтенный глава распорядился об увеличении количества врачей в нашей лечебнице, и сестрица Каору наконец смогла дать волю своим чувствам, — Аой перевела взгяд с Каору на Санеми, — Знаете, столп ветра, она проявила невероятную силу духа и стойкость! Стиснув зубы, она стала нашим стержнем, не позволившим нам рухнуть.       Санеми взглянул на свою жену и испытал прилив невероятной гордости за неё.       — С ребёнком всё в порядке? — беспокойно спросил он.       Аой удивленно подняла брови вверх.       — Какой ребёнок?       — Вы что, идиоты, не знаете, что она беременна? — яростно закипел Санеми.       — Сестрица Каору ничего нам не сказала…       — Идиоты! — крикнул Санеми и в тот же миг сжал зубы от боли, — Какие же из вас врачи, если вы пропустили беременность?       Глаза Аой наполнились слезами от обиды.       — Но сестрица Каору…       — Санеми, — слабо позвала мужа Каору.       Санеми и Аой мигом посмотрели на очнувшуюся Каору. Из уголков её глаз стекали слёзы, губы покрылись белыми чешуйками сухой кожи, лицо и руки были такими бледными, словно из тела забрали всю кровь.       — Каору! — воскликнул Санеми, поднимаясь, превозмогая боль, — Я здесь, любимая, я рядом.       Он встал со свой кровати и с трудом дошёл до Каору. Аой хотела было остановить его, но вовремя поняла, что это было бесполезно.       Санеми склонился над женой, ласково заглянул ей в глаза, из которых непереставали литься слёзы.       Она протянула к нему ослабленную дрожащую руку, которую он взял в свои большие ладони и поцеловал кончики пальцев.       — Я здесь, моя любовь, — нежно повторил он, — Смотри, я жив! Я останусь с тобой.       Каору посмотрела на него стеклянным взглядом.       — Санеми, мне очень больно, — Она положила свободную руку на нижнюю часть живота и сдвинула брови, — Мне кажется, что-то не так…       Сердце Санеми замерло от страха в дурном предчувствии, проявляя металлический привкус во рту. Он помедлил немного, затем аккуратно убрал одеяло, накрывавшее Каору.       Санеми тяжело задышал. Он хотел, чтобы это был лишь страшный сон, хотел, чтобы ему все причудилось и все оказалось неправдой. Он бы хотел ослепнуть, чтобы не видеть того, что увидел.       Постель Каору горела ярко-алой кровью. У девушки не было сил, чтобы поднять голову, поэтому она беспокойно смотрела на лицо своего мужа, искаженное ужасом.       — Санеми… — она тяжело сглотнула, чтобы увлажнить пересохшее горло, — Санеми, что случилось?       Он не мог ей ответить, даже если бы захотел. Аой быстро подбежала и снова накрыла Каору одеялом.       — Господин столп ветра, прошу вас, вернитесь в свою постель! — попросила Аой.       — Санеми, мне холодно, — ещё тише произнесла Каору, — Что происходит, Санеми? — повторила она свой вопрос.       В палату забежали какуши вместе с врачами и увезли Каору в другую палату. Санеми, оставшись наедине со своими мыслями, опустился по стенке на пол и обхватил свою голову руками. Так не должно было быть. Неужели судьба настолько жестока, чтобы забрать у них маленькое чудо, после всего, через что им пришлось пройти? Именно сейчас, когда они достигли главной цели и могли насладиться тихой и спокойной жизнью, счастье ускользало от них, словно песок ускользает сквозь пальцы.       Время шло медленнее обычного. Санеми не мог найти себе места. Он только что потерял своего брата, потерю ребёнка он просто не переживёт. Почему он не очнулся раньше? Почему сумел помочь своей любимой? Разве он так слаб, что лежал на больничной кровати, пока его жена несла на себе груз за последствия битвы?       Погруженный в свои мысли, он не заметил, как открылась дверь, и в неё вошёл однорукий Гию Томиока. Посетитель молча подошёл к Санеми и сел на пол рядом с ним, положив уцелевшую руку на спину боевого товарища.       Санеми не возражал. Ему было наплевать, как Гию узнал о произошедшем. Сейчас ему нужна была поддержка хоть от кого-нибудь. Единственный столп, помимо него самого, оставшийся в живых, и который знает, сколько ему отведено времени на этой земле, они знали, что умрут следом друг за другом.       Ожидание пожирало душу Санеми. Чувство отчаянного бессилия не отпускало его ни на секунду. А ведь бессилие было тем чувством, которое Санеми скрыл в тени своего сознания, надеясь никогда не столкнуться с ним. Сейчас только молчаливая поддержка Гию не давала ему сойти с ума окончательно.       Спустя время в дверях показалась заплаканная Аой, пряча окровавленные рукава за спиной. Санеми и Гию посмотрели на неё, ожидая новостей, но она лишь опустила взгляд и мотнула головой.       Дыхание Санеми снова отяжелело, здравомыслие покинуло его, он хотел резко подняться и кинуться в сторону бедной Аой, но Гию сумел удержать его одной рукой.       — Пусти! — прорычал Санеми.       — Нет! — так же резко ответил ему Гию, — Шиназугава, ты не в себе!       — Я разнесу в щепки это грёбанное поместье Бабочки! Это из-за него Каору… — Санеми не смог закончить свою речь от кома, перекрывшего его горло.       — Мы не властны над судьбой, Шинадзугава, — пытался успокоить его Гию, продолжая удерживать сослуживца, понимая, что стоит Санеми разозлиться ещё сильнее, не сможет остановить его одной рукой.       — К чёрту судьбу! К чёрту этот мир! Ради чего мы сражались? Почти все сдохли в этой грёбанной битве! А теперь я должен терять всё, что было мне дорого! — не унимался Санеми, — А ты, — Санеми злобно посмотрел на Аой, — Ты вообще ни на что не способна! Как ты могла не заметить беременности? Из-за тебя мой ребёнок… — Санеми не успел договорить, вскривнув от резкого удара Гию в живот.       — Шинадзугава, приди в себя! Это не её вина!       — Господин столп ветра, сестрица Каору… — начала говорить Аой.       — Заткнись! — грубо прервал её Санеми, — Убирайся отсюда! Увижу тебя ещё раз — убью на месте!       Аой заплакала от обиды и убежала по коридору. Гию резко вскочил и, догнав её, схватил её за руку.       — Аой, как себя чувствует Каору? — спросил он.       Она вытерла слёзы рукавом окровавленным рукавом своей формы.       — Сестрица Каору хочет видеть столпа ветра, но он даже не дал мне договорить.       — Я передам ему, — ровно ответил Гию, — не обижайся на Шинадзугаву, для него это слишком сильный удар.       — Как прикажете, столп воды, — с нарастающей злостью ответила Аой.       Гию вернулся в палату и передал слова Аой. Санеми никак не отреагировал, продолжая сидеть на полу, уставившись в пустоту.       — Шинадзугава, твоя жена нуждается в тебе. Ты собираешься пойти к ней? — уже более настойчиво сказал Гию.       — Я не могу. Я боюсь наговорить ей грубости, — не отрываясь от точки в пространстве ответил Санеми.       — Думаешь, что тебе сейчас тяжело? Ты хоть понимаешь, что значит для женщины потерять ребёнка? Она ведь носила его в себе, а ты не можешь найти в себе силы утешить свою жену?       — Заткнись, Томиока! — Санеми посмотрел на него, — Я хотел этого ребёнка! Хотел заботиться о них! Когда погиб Генья, только мысль о ребёнка держала меня на этой земле, а что теперь? Мне не зачем больше жить.       Гию подошёл к Санеми, сел напротив него и, замахнувшись, ударил его по щеке раскрытой ладонью. Звук от пощёчины заполнил комнату, оставляя после себя звон в ушах. От неожиданности Санеми даже не сумел среагировать на действия Томиоки.       — И это слова великого столпа ветра? — повысил голос Гию, — Охотника, победившего первую высшую луну и Кибуцудзи Мудзана? Второй по силе столп не должен быть таким жалким, Шинадзугава! — Гию немного отдышался от крика, — Вставай! Твоя жена сейчас одна и ждёт тебя! Ей наверняка больно и страшно, пока ты сидишь тут и жалеешь себя! — Гию потянул Санеми вверх за ворот одежды.       Санеми поднялся на ноги и оттолкнул руку Гию.       Он не помнил, как дошёл до палаты жены, но теперь стоя перед дверью, он собирался с силами, перед тем, как увидеть разбитое состояние своей жены. Помедлив немного, Санеми вошёл в комнату.       Каору лежала на кровати под окном, прикрыв свои глаза. Сведёные на переносице брови, немного приоткрытый рот и тяжёлое дыхание свидетельствовали о её тяжёлом состоянии. Левая рука с капельницей в вене была привязана к кровати.       Санеми медленно подошёл к Каору и сел на стул рядом с ней. Уязвимость, исходившая от неё наполняло его нежностью и жалостью, и эта смесь чувств заставляла его сердце сжиматься в невыносимой боли.       — Любимая, — тихо позвал её Санеми.       Каору с трудом открыла глаза.       — Санеми, — жалобно происнесла Каору, чувствуя, подступивший к горлу ком, — Санеми, наш ребёнок… — слёзы прервали её слова.       — Я знаю, милая, — Санеми взял её руку, — Не думай сейчас об этом. Я рядом, больше никуда не уйду, — сказал Санеми, нежно осторожно поцеловав её в лоб.       Губы Каору дрогнули, прежде чем девушка разразилась горьким плачем. Санеми не переставал держать её за руку, мучаясь чувством бессилия. Он не ничего не мог сделать, чтобы утешить свою жену. Ему было все равно на свою боль, сейчас он должен был быть сильным только для неё одной.

***

      Спустя две недели тело Каору восстановилось, чего нельзя было сказать о её духе. Она почти не покидала своей палаты, не участвовала в делах поместья. Аой и Канао справлялись как могли.       Санеми и Гию отправились на встречу с новым Ояката-сама. Да, этот мальчик унаследовал лучшие качества своего отца: успакаивающий, почти гипнотический голос, способность подобрать нужные слова, стратегический ум, верность своему долгу.       — Уважаемые столпы, я благодарю вас за верную службу корпусу охотников. Вы смогли победить Кибуцудзи Мудзана и истребить всех демонов. Я позвал вас, чтобы сообщить, что корпус прекращает своё существование. Отныне вы свободны и вольны жить так, как вам будет угодно. Как новый глава, я выделю вам щедрое вознаграждение, как охотникам, внёсшими наибольший вклад в победу над прародителем.       Бывшие столпы поблагодарили Ояката-сама.       — Уважаемый столп ветра, я прошу вас прислать ко мне вашу жену, когда её состояние улучшится, — попросил Ояката-сама, — Я также хочу выразить ей свою благодарность за её участие в великой победе.       — Слушаюсь, Ояката-сама, — ответил ему Санеми.       Бывшие столпы поблагодарили главу и покинули его поместье.       — Что теперь будешь делать? — спросил Санеми у Гию на обратном пути.       — Я ещё не знаю. Странно ощущать себя ненужным, — ответил Гию.       — Что есть, то есть. Мы так долго жили в состоянии войны, что я уже забыл, что такое спокойствие.       — У тебя, по крайней мере, есть семья, тебе есть ради чего жить.       — Мы с тобой прекрасно знаем свою судьбу и заплатим за победу страшную цену. Если бы я знал, что так будет, никогда бы не женился на Каору, — задумчиво произнёс Санеми.       — Шинадзугава, она любит тебя. Думаешь, она была бы более счастливой, если бы ты отверг её?       — Я не хочу, чтобы ей было больно. Я причинил ей больше горя, чем радости.       — У тебя ещё есть время подарить ей радость. Сделай для неё ваши последние годы очень счастливыми.       Услышав слова сослуживца, Санеми широко раскрыл глаза от удивления и усмехнулся.       — Не знал, что ты такой чувствительный, Томика.       Гию направился в деревню, а Санеми вернулся в поместье Бабочки. Ему нетерпелось увидеть жену. Он надеялся, что в скором времени сможет забрать её домой, где они смогут провести счастливое время вместе.       Подходя к поместью, он увидел Недзуко, направляющуся в его сторону.       «Её только не хватало», — пронеслось у него в голове.       — Здравствуйте, уважаемый столп ветра, — звонко поприветствовала она Санеми.       — Я уже не столп ветра, — сердито ответил он.       — Ох, простите, Санеми-сан! — поправила она своё обращение, что разозлило его ещё больше, — Я приходила навестить своего брата. Вы знаете, после битвы он проспал почти десять дней. Я тоже так люблю спать! Брат рассказывал, что однажды я проспала целых два года!       Санеми замер. Эта девочка так сильно напомнила ему его младшего брата Генью, что нечто тёплое разлилось по его телу. Он мягко улыбнулася и положил руку на голову Недзуко, а затем тихо произнёс:       — Спасибо тебе.       Недзуко непонимающе посмотрела на Санеми, который уже отпустил её и направился в сторону поместья.       Он застал Каору лежащую на своей кровати. Она не моргая смотрела на потолок, даже не отреагировав на появление мужа.       — Любимая, — произнёс Санеми, подходя к ней, — Я вернулся. Ты сегодня выходила на улицу? Сегодня прекрасная погода, хочешь прогуляться?       Каору отрицательно покачала головой, даже не взглянув на мужа.       — Тебе уже лучше? Как думаешь, может пришло время нам вернуться домой?       Каору ничего не ответила, лишь повернулась на бок лицом к стене.       — Любимая, поговори со мной, прошу тебя, — просил Санеми, — Я так давно не слышал звука твоего голоса. Я сегодня отправлюсь в наше поместье, хочешь пойти вместе со мной.       Каору снова мотнула головой и сжалась калачиком сильнее.       Санеми начал выходить из себя.       — Я ведь просил тебя быть осторожнее. Ты обещала мне, что ты и наш ребёнок будете в приоритете, но ты не послушала меня! Зачем нужно было так изводить себя? Это грёбанное поместье не рухнуло бы, позволь ты себе больше отдыха! Для чего я выжил? Чтобы видеть, как ты заживо хоронишь себя? — он упал на колени перед ней, — Я ведь так хотел этого ребёнка! Так надеялся дождаться его вместе с тобой, взять его на руки. Не только ты страдаешь, Каору, мне тоже больно. У меня осталось не так много времени, которое я могу провести с тобой. Прошу тебя, живи, иначе не смогу обрести покой после своей смерти.       Он обнял её за плечи, продолжая стоять на коленях. Каору слушала его речь, но могла слышать её словно в далеке, не осознавая смысла сказанного мужем. Поняв, что его слова не подействовали на жену, Санеми поднялся и направился к двери.       — Новый почтенный глава просил тебя прийти к нему, когда твоё состояние улучшится, — сказал он, покидая её палату.       Санеми был в ярости. Он не хотел говорить Каору то, что сказал, но его чувства взяли верх. Это были его тайные мысли, его обида на жену, обида на эту жизнь. Младшие братья и сёстры, мать, Генья, ребёнок: он потерял всех. Возможно, что теперь и его любимая никогда не станет такой как прежде. Как бы ему сейчас хотелось сейчас снести голову парочке демонов, чтобы заглушить свою боль.       — Да какого чёрта! — говорил он сам с собой по дороге в своё поместье.

***

      За последние три дня Санеми больше не приходил навещать Каору. Неизвестно, что останавливало его больше: вина, злость или стыд. Он просто был не готов увидеть свою жену.       На третий день в поместье Бабочки прилетел ворон с просьбой к Каору о встрече с новым Ояката-сама. Приказа почтенного главы, хоть и бывшего, она ослушаться не посмела.       Аой и Канао помогли ей собраться и хотели проводить, но она резко отказалась от их сопровождения. Для неё согласие на встречу уже было маленькой победой.       Она последовала за вороном, указывающим ей путь к поместью Ояката-сама. Дорога была длинная, но Каору было всё равно.       Юный Ояката-сама встретил её в саду своего поместья. Каору поприветствовала его поклоном.       — Добро пожаловать, госпожа Шинадзугава, — поприветствовал её Ояката-сама в ответ, — Я слышал о вашем горе, прошу принять мои соболезнования, — он остановил свою речь, принимая повторный поклон от Каору. — Госпожа Шинадзугава, вы внесли большой вклад в победу над Кибуцудзи Мудзаном. Я бы хотел отблагодарить вас за это. Отец сообщил мне, что вы пытаетесь разработать средство, для предотвращения проклятия метки охотника.       Каору удивленно посмотрела на Ояката-сама. Шинобу, Тамаё и сама Каору держали это в секрете, как он мог узнать об этом?       — Не важно, как мы получили эти сведения, — словно прочитав её мысли, ответил на не заданный вопрос Ояката-сама. В этот же момент его ворон громко каркнул, намекая на себя, — Я также знаю, что столпу ветра удалось собрать кровь первой высшей луны, — Каору ещё более ошеломлённо посмотрела на собеседника, ведь при Санеми она ничего не обнаружила, — Её доставили мне, и я распорядился правильно сохранить её, чтобы она была пригодна для исследований. Вы можете продолжить свою работу над препаратом. В благодарность за вашу службу, я приказал отдать в ваше полное владение секретную лабораторию, в который вы работали совместно со столпом насекомых и демоном Тамаё. Также, наша семья будет полностью содержать ваши исследования и работу самой лаборатории на протяжении всей вашей жизни. Прошу вас приступить к работе, как только вы будете готовы.       Каору долго не могла осознать слова Ояката-сама. Она уже даже не была уверена, что хочет продолжать работать над препаратом.       — Благодарю вас за щедрость, Ояката-сама, однако, не думаю, что у меня хватит духовных сил вновь приняться за разработку. Прошу вас понять моё положение, — снова поклонилась Каору.       Ояката-сама мягко улыбнулся.       — Госпожа Шинадзугава, вы знаете, что людям, не состоящим на службе корпуса охотников, запрещено было проживать в поместье Бабочки? — Каору покачала головой, — Госпожа столп насекомых лично просила моего отца сделать для вас исключение. Также, она просила мою мать выделить вас в качестве помощника в работе над ядом для Кибуцудзи Мудзана. Она утверждала, что вы достаточно умны, чтобы заменить её на посту главного лекаря, а также достаточно сострадательны, чтобы спасти множество жизней. Вернувшиеся с поля боя охотник Танджиро Камадо, столп ветра Санеми Шинадзугава и столп воды Гию Томиока пробудили свои метки охотников. Эти люди шли на войну, готовые отдать свои жизни ради будущего всего человечества, победили высшее зло, а теперь могут умереть, не достигнув двадцати пяти лет. Я, так же, как и госпожа столп насекомых, вижу в вас этот свет, что может спасти нуждающихся в вашей помощи.       Каору закусила губу. Ей не хотелось осквернять память о Шинобу, которая столько сделала для неё при жизни.       От воспоминаний о Шинобу глаза Каору наполнились слезами. Как же ей сейчас не хватает поддержки её наставницы. Она бы не позволила ей закрыться и безучастно смотреть на эту несправедливость жизни.       — Хорошо, Ояката-сама, я сделаю как вы приказывете, — согласилась Каору.       — Благодарю вас, госпожа Шинадзугава. Однако, это не является приказом, а лишь просьбой. Вы должны знать, что если ваши исследования не увенчаются успехом, никто не посмеет вас обвинить. Мы все прекрасно знаем, что вы работаете на грани своих сил, — Ояката-сама мягко улыбнулся, — И, госпожа Шинадзугава, я настоятельно советую вам не терять времени на разногласия со своим мужем. Вы, как никто другой, должны понимать мимолетность жизни. Используйте внутренний опору, чтобы обратить свою боль в силу, ведущую вас вперёд. Я знаю столпа ветра с самого моего детства и должен сказать, что не видел его более счастливым, чем после женитьбы на вас.       Теперь Каору не смогла сдержать своих слёз. Она настолько сильно погрузилась в своё горе, что совсем не обращала внимания на духовное состояние своего мужа. Только с ней он мог проявлять свою мягкую сторону, только ей он доверял настолько, что не стеснялся своей уязвимости. Он нуждался в ней не меньше, чем она нуждалась в нём. В момент необходимости единения, она отвергла его, ранив в самое сердце.       Она спешно поблагодарила Ояката сама и побежала в сторону поместья столпа ветра. Ей необходимо увидеть Санеми, попросить у него прощения.       Не сосчитать, сколько раз она спотыкалась и падала, но ей было все равно, она отряхивала одежду и продолжала свой путь. Желание увидеть своего мужа стоило любых ушибов и любой боли.       Забежав ворота, она увидела Санеми, тренирующего во дворе. Старые привычки не умирают.       — Санеми! — крикнула она, продолжая бежать в его сторону.       Он удивленно обернулся, и Каору, оттолкнувшись от земли, запрыгнула на него, обхватив за шею. Санеми обхватил её руками, предотвращая её падение.       — Прости меня, мой любимый! — быстро заговорила Каору сквозь слёзы, — Прости, что оставила тебя! Я не должна была.       Санеми облегчонно закрыл глаза.       — Нет, это я должен просить прощения. Я так долго не мог прийти в себя, и тебе пришлось все нести на себе. Я не должен был говорить тебе тех ужасных слов в палате. Я такой дурак, — он прижал её к себе крепче.       — Я так люблю тебя, Санеми, так люблю! — снова и снова признавалась ему Каору.       — Моя милая! Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю, — ласково ответил он.       Они стояли молча, питая друг друга любовью и наполняя силой. Пройдёт немало времени, пока их боль утихнет окончательно, но у них появилась уверенность, что они смогут преодолеть все трудности вместе.       Опустив Каору на землю, Санеми подарил Каору такой долгожданный поцелуй.       Этот поцелуй не разжигал страсть, не раскрывал телесных желаний. Этот поцелуй позволял их душам соприкоснуться на кончиках их губ, передать всю любовь и трепет сердец. Удивительно, как порой именно такое проявление нежности смущает больше, чем неприкрытая обжигающая страсть.

***

      — Я не уверена, что мне хватит сил закончить начатое, — заключила Каору, рассказав Санеми о просьбе Ояката-сама.       Пламя свечи ритмично подергивалось от их дыхания, неравномерно освещая их лица.       — Ты не обязана. Если ты решишь всё бросить, я увезу тебя далеко, где никто не сможет нас найти, — ответил Санеми, взяв её руку, — Но если ты решишь остаться и продолжить свою работу, я буду рядом, стану твоей твёрдой землёй, на которую ты всегда сможешь опереться во время бурь и невзгод.       Глаза Каору увлажнились.       — Я так благодарна тебе, Санеми, — с трудом произнесла она, пытаясь проглотить подступивший ком — Ты придаёшь мне столько сил! Я потерялась в этом мире. Сестрица Кочо просила меня стать наставницей для Канао, но ведь я сама ещё много не знаю, а уже потеряла своего учителя. Вдруг я не справлюсь?       Санеми тепло улыбнулся.       — Не ты ли говорила мне, что можно либо бороться до конца, либо позволить судьбе сожрать нас? Даже если ничего не получиться, ты не будешь сожалеть о сделанном. Ты можешь плакать и стенать, проклинать жизнь и несправедливость, но ты будешь идти вперёд. Позволь мне стать твоей опорой, я готов стерпеть всё, что ты выплеснешь на меня, будь то гнев, боль, разочарование или любовь, нежность и ласка. Я помогу тебе пережить всё, только прошу, не закрывайся больше от меня. Ты была мне верной женой, позволившей мне исполнить мой долг несмотря ни на что, настала моя очередь позволить тебе выполнить твой долг.       Каору протянула руки к Санеми, призывая его незамедлительно обнять её покрепче, и он покорно выполнил её немую просьбу. Они готовились пройти долгую и тернистую дорого на пути к своему счастью.       — Когда всё закончится, я увезу тебя далеко отсюда, туда, где мы сможем все забыть. Я сам построю нам дом, который ты наполнишь светом и теплом, — пообещал ей Санеми.       Каору молча кивнула, сильнее прижимаясь своим лицом к его крепкой шее.

***

      Осматривая знакомую лабораторию, Каору невольно вспомнила сестрицу Шинобу. Сколько силы было в этой юной девушке, отдавшей свою жизнь ради победы. Сколько знаний и мудрости она накопила за свои недолгие восемнадцать лет. Да, Каору не могла подвести её.       Санеми не хотел мешать Каору в её работе, но ради её же безопасности, он провожал и встречал её каждое утро и вечер, затем оставляя её наедине со своими мыслями.       Ояката-сама позволил им оставить Сорая в качестве семейного ворона, чтобы они могли связываться друг с другом при необходимости.       Кровь первой высшей луны сохранилась на удивление хорошо, что позволило сразу же приступить к изучению. В Каору снова проснулась надежда на светлое будущее вместе со своим любимым.       Аой и Канао регулярно навещали Каору в лаборатории, оказывая ей необходимую помощь. Помня о своём обещании Шинобу, Каору также продолжала управлять поместьем Бабочки, все больше обучая и вовлекая Канао в искусство медицины.       Спустя год, после великой битвы, к Каору постучался неожиданный гость.       — Уважаемый столп воды? — воскликнула она, увидев его на пороге, в изумлении вскинув брови, — Что вы здесь делаете? Где вы пропадали последний год?       — Здравствуй, Каору. Я уже давно не столп воды — ей показалось, что Гию даже немного улыбнулся ей, — Скажи, у тебя получилось снять проклятие метки?       — Мне очень жаль, Томиока-сан, но я приблизилась к разгадка лишь немного, — грустно ответила Каору.       — Каору, прошу, сделай это! Мне нужно жить! — умоляюще попросил Гию.       Услашать такие слова от бывшего столпа воды было крайне удивительно, ведь он никогда не ценил ни своих способностей, ни своей жизни.       — Томиока-сан, что-то случилось? — уже беспокойно спросила Каору.       — Я скоро стану отцом, — ответил Гию, смотря ей в глаза.