перезвони.

***

Глеб слоняется по переулку в какой-то глуши очередного региона.

Уфа.

Концерт.

Почти три недели недели после крайнего созвона с Серафимом. Тур, пятнадцатый город по счёту. А всего их двадцать пять. Глеб говорил, что работать нужно на износ и без всяких там выходных, пока не добьёшься нужного результата.

Износ долго себя ждать не заставил.

Истерика накатывает очередной раз. Только голос хрипит, теперь кричит не так громко, как часом назад у себя в гримерке. Орёт что-то невнятное, как припадочный: что-то про санитаров, маму, папу, бренность мира и смерть.. Ладошки о мокрый асфальт сдирает до крови и ссадин, пытаясь то ли врата в преисподнюю своими руками закрыть, то ли просто болью отрезвиться. Ни то, ни другое не получается от слова «совсем». Из окна кричит женщина, из подъезда параллельно выходит, вероятно, её же мужик. Глеба от земли отцепляют кое-как, под руки хватают,

Перемотка.

Белый свет больно бьёт сквозь веки, Серёга рядом что-то подписывает у.. стойки регистрации? Никак не разглядеть, просто документы рассматривает и ручкой чиркает подпись. С ним менеджер. ..он тут что забыл? а Глеб сам что тут забыл? Пытается подняться с, видимо, больничной койки — не получается, привязали, да капельницу всунули. Видимо, рыпался слишком. Серёга документы подписывает и, окинув неприятным взглядом, молча уходит. Уже через час в телеграмме и страничке вк появятся несколько постов о том, что оставшиеся города тура перенесены на неопределённый срок, но вскоре даты станут известны. А пока, Глеб глядит по сторонам — вроде не рай, но и на ад не смахивает. Да даже на ребу не похоже. Там таких коек не было на его памяти.. — Чё за хуйня? — хрипит сначала при себя, а после, оказывается, что вслух. Медсестра оглядывается, но даже не думает ответить. В целом, никто и не обязан ему что-либо объяснять..

***

В целом, последующие три недели у Серафима проходят весьма схоже с Глебом: отыгрывает последние концерты весеннего тура и возвращается в Петербург, где ещё пару раз успевает засветиться на концертах Андрюши и даже свидеться с котёнком ра. Но до сообщений Глебу руки как-то не доходили. В телеграмм канале тот вроде как подавал признаки жизни после каждого города тура, в личные сообщения сам не писал, да и не звонил тем более, занятые люди в конце концов, можно понять.. И только концерт в Уфе отличился подозрительным затишьем перед бурей, после которого оставшуюся часть тура и вовсе переносят на неопределенный срок, о чем уведомляют всё в том же телеграмм канале. И стоит только Серафиму увидеть всю эту картину, как тяжелый вздох вкупе с недовольным цитированием Викторова: «не устает он блять..» вылетает изо рта само собой. Что ж, вот и повод написать ему нашёлся. Здарова А че у тебя с туром? Серафим, 16:40

..Как можно понять, Глеба пожалели.

По крайней мере, ему так казалось. Жертвы абьюза ведь всегда оправдывают своего насильника — вот и он подумал, мол, не в реабилитационный центр положили — и на том спасибо. Но, на деле же, отлежаться в государственной наркушке оказалось просто выгоднее со стороны тура, нежели класть его на несколько месяцев в родной, лояльный рехаб с вип-палатой. И, пожалуй, в первый час пребывания там Глеб даже и против особо-то не был. Или же, скорее, ещё не отойдя от закинутых в себя ешек, просто не осознавал всего этого пиздеца традиционной наркушки. Но длилось это неведение недолго. А точнее, ровно до момента, пока ему не захотелось покурить. Оказывается, сигареты тут под запретом, а разговоры с кем-либо в отделении и телефоны — уж подавно. Так что, до «часа созвонов» сидеть и пялиться на когда-то белый и ныне обшарпанный потолок с сыплющейся штукатуркой пришлось аж целых четыре невыносимо долгих часа. Зато, кажется, успело даже немного отпустить и полегчать. Всё же, капельницы тут прямо-таки добротные ставят..

***

а что с ним?

Глеб теле2, 20:40

Да вроде типо переносы на неопределенный срок Серафим, 20:43

а

да хз

а че

ты сходить хотел?

Глеб теле2, 20:44

А можно и так) У тебя там че как ваще Серафим, 20:45 Медсестра, меняющая капельницу, назойливо пялится сначала чуть ли не в экран телефона, а после, надменным взглядом одаряет ещё и самого Викторова. Потому, как только Глеб это замечает, так сразу на другой бок в койке укладывается и с головой зарывается под тонкое одеяло, продолжая строчить трясущимися пальцами смсочки без регистрации и знаков препинания:

приходи питер там через недельку

должен быть

все ок

но я в больничке пока что

а ты?

Глеб теле2, 20:46

Братан вот нету Питера через неделю Я поэтому и интересуюсь Нихуя себе Че опять случилось? Да я нормально ниче нового Серафим, 20:47 «Всё ок» и «я в больничке» вкупе звучало как абсолютнейший анекдот, а в случае Викторова — ещё и не смешной. Но сообщения по паре слов поступали с такой скоростью, что Серафим не успевал их сопоставлять в единое целое, до кучи ещё и отвечая на задаваемые вопросы одновременно..

да будет

я приболел

ща под каельницей лежу

капелтницей

Глеб теле2, 20:48

От одеяла прямо в нос бьёт неприятный запах классической поликлиники — ужасно настолько, что Глеб аж весь морщится и брови домиком ставит, пытаясь не дышать. Помогает хуёво, конечно, зато какая атмосфера.. будто бы снова в детстве от монстров из-под кровати прячется. Жаль только, что теперь, вместо волшебника-спасителя явится в медсестра в белом халате, заставляющая стянуть одеяло.. Бля Чёт пиздец Поправляйся малой( Серафим, 20:48 Серафим углубляться в это всё его «приболел» не планирует, если надо будет — Викторов и сам расскажет, а пока.. пусть лечится и от концертов отдыхает. Хоть так.

спасибо💙

Глеб теле2, 20:49

🖤 Серафим, 20:49 Немногословно, но крайне романтично выглядел весь этот фрагмент диалога, прям ну только осталось начать спорить, кто кого больше любит.. Но не успел Глеб умилиться с того, что в коем-то веке кто-то помимо него додумался использовать цветные сердечки, как полчаса с телефоном перед отбоем, оказывается, уже прошли.

***

День прошёл по тому же расписанию, что и прошлый. Только в этот раз без поиска закладок и отходосов — их заменил абстинентный синдром. Благо, друзья-санитары любезно помогли справиться, приковав ремнём к ебаной раскладушке на, по ощущениям, часа три — то есть, до обеда. Зато, после него снова час звонков.

Серафим

не занят?

Глеб теле2, 14:00

..а Серафим после обеда успевает разве что только проснуться, привести себя в порядок и снова на кровати расположиться — на студию только вечером, а делать все также нечего.. до тех пор, пока не приходят сообщения от Глеба, на которые Сидорин быстро печатает в ответ: Привет Не) Серафим, 14:01

позвонишь?

Глеб теле2, 14:01

А ответа на сообщения не следует — Серафим сразу набирает. — Серафи-им, приве-ет!! — он, прижимая телефон к уху, по-довольному лениво слова растягивает, при этом, параллельно, устраивая себе утренние потягушки после трёх часов привязанности к больничной койке. — Здарова, давно не слышались, — от такого совершенно неожиданно позитивного настроя Серафим и сам улыбается невольно, усаживаясь на кровати удобнее, ибо такие разговоры обычно надолго.. — Время быстро идёт.. — да, особенно, когда ты привязан к койке — при себя додумывает Глеб, но тут же пытается замять в себе это воспоминание. не хочется об этой хуйне опять думать. никогда. — так что, как у тебя дела? Тем для разговора ещё куча, но Глебу сегодня совсем не хочется ничего из них обсуждать. Так что, пока обойдётся типичными вопросами, на которые ему дадут типичные ответы — база, но с Серафимом даже о таком всегда разговаривать было приятнее, чем с другими. Почему — сам не знает. — Да у меня всё относительно заебись, я.. проснулся. а ты че, как вообще? как самочувствие? че в больничке-то забыл нахуй, рассказывай давай уже. — Серафим даже не додумывает что-то интересное к своему ответу — больше, как обычно, за Глеба как-то беспокоится и переживает, он же «болеет».. — Блять, да меня капают вот второй день, не откапают всё никак нахуй.. ещё и голова раскалывается пиздец, но, в целом, типо, терпимо как-то. привык уже, что ли. — Но.. — Глеб глубоко вдыхает, — скучно очень.. домой хочу. — выдыхает, потягивая спину в лежачем положении. — Это ещё и какая-то блять Уфинская государственная хуйня типо, ну, в плане больница.. и мне же даже шмотки сюда не привезут.. прикинь? — Ой фу блять, капельницы.. чё-то совсем пиздец, мрак. — зевая в попытках до конца проснуться, заключает Серафим. — но, с другой стороны, считай отпуск — тебе там где-то на недели две всё перекосоебило в туре по переносам.. — Тоже не люблю иголки.. — Но зато, медсестра, пока мне вены дырявила сказала, что ещё где-то три капельницы — и типо могут отпустить. — Ну, типо, чем меньше я сопротивляюсь — тем быстрее всё кончится и бе-бе-бе... так что, не думаю, что у меня «время на себя» останется, типо, мне кажется, что ещё денёк отлежусь — вот максимум.. Глеб искренне не хотел открывать завесу тайны того, где и в силу каких обстоятельств находится, но.. что ж поделать, если держать язык за зубами никогда не входило в список его многочисленных талантов. Так что, неча дурака в его дурости винить. Он ещё и в трубку шепчет так протяжно и ласково, точно мурчит. На такого злиться и, тем более, обвинять в чём-то — грех, не иначе.. остается лишь слушать. — Ну во-от, значит, в Москву скоро вернешься, хули.. — Серафим пытается искать плюсы. криво-косо, но пытается. — А я в Питер хочу.. — буквально секунду назад он хотел «домой», а сейчас вдруг переключился на не особо любимый Питер. Может, потому что под домом и имел ввиду Петербург? А может, просто медсестра что-то не то дала вместо успокоительных, вот и пробивает его. — Я по тебе соскучился, — прижав телефон посильнее обеими ладошками к проколотому уху, Глеб вновь глубоко вдохнул и не менее тяжело выдохнул, тем самым, создавая впечатление, будто сейчас зарыдает в три ручья сразу. — очень.. — предложение завершилось только через секундную паузу на обдумывание того, стоит ли его вообще договаривать, а последнее слово и вовсе вышло сквозь поджатые губы с предательской дрожью в голосе.

слышать такое от самого себя просто ужасно.

Но задуматься о масштабах «удачности» сказанного не дает Серафим, перебивающий нарастающий поток чужих мыслей своим до безумия теплым и родным: — Я тоже очень скучаю, братик, — тут он уже сам вздыхает как-то печально и по спинке кровати вниз скатывается, — так что, ты приезжай, тебя тут всегда ждут.. — Хорошо, — Глеб трёт уже покрасневшие глаза одной рукой, а второй телефон на подушку рядышком кладёт и на громкую ставит, дабы закутаться в одеяло поглубже, чтоб медсёстры не палили лишний раз. Бесят уже. — я поговорю с.. со всеми, типо. я отпрошусь.. когда выпишут, да, сразу.. я постараюсь. — пока к глазам уже подступали слёзы от такого смешения одновременно адской физической и невыносимой моральной боли, сам Викторов только пытался это всячески предотвратить и скрыть, закрывая себе рот и хлюпающий нос ладонью. — Буду ждать тебя, малой. — почти что убаюкивающе отвечает Серафим, переключая свой телефон на громкую. — Хоро.. — медсестра, дёргая за одеяло, сбивает. — а-й, мне пора, Сим, пока, — полчаса прошло. Глеб второпях вытирает ещё пока не зарёванные глаза, параллельно, вылезая из-под одеяла и переключая громкую связь обратно на обычную, дабы никто ничего лишнего не дай бог не увидел и не услышал. Параноик же. — скучаю. — добавляет в конце, и только после этого, выключив телефон, отдаёт его нехотя в чужие руки.