перезвони.

— Я очень скучал. — после сказанного Глебом, кажется, такого простого, «прости», даже у Серафима успевает дрогнуть голос.

Серафим простит.

Он простит его сегодня, простит ещё тысячу раз, каждый из этих раз признаваясь, что очень скучает, пока их разделяют семьсот километров, а решение лежит в одном звонке. Просто будет верить, что это не повторится ещё раз. Глеб ставит телефон на громкую, чуть ли не кидает на близстоящий у дивана столик, а сам, теперь уже свободными руками лицо трёт в попытке во внеплановую паническую атаку не впасть от резких и запоздалых мыслей о том, что нужно было просто перезвонить раньше. В очередной раз на старые грабли злобы на собственную же глупость и излишнюю принципиальность попал. Гадко такое осознавать, ещё и на трезвую.. к тому же, будучи в только наступившей ремиссии после депрессивного эпизода от прошедшего дня рождения. — Блять, — благо, после слов Серафима с плеч спадает практически весь груз тревожности сразу. Такие слова всегда его успокаивают. Для него они значат, что о нем не забывали. — да, я тоже.. — Надо встретиться.. и поговорить. ..потеряли слишком много времени на признание общего поражения, но, главное — помирились. Поэтому, Серафим наконец может спокойно выдохнуть. Действительно становилось легче от одной лишь мысли..

Но надолго ли это?

Уже неважно, сейчас главным было хотя бы самого себя на что-то позитивное настроить в ожидании будущей встречи, которую Викторов и сам, судя по всему, уже ждёт. — Надо, обязательно. — Да.. только, меня вряд ли отпустят,— Глеб вздыхает как-то обречённо и, взяв телефон обратно в руку, облокачивается на диванную спинку, расслабляя наконец хотя бы своё тело. — ну, в марте точно не отпустят.. типо, расписали как-то всё, блять, не знаю, типо странно.. города по-дебильному стоят. — Да не первый раз, хули, буду ждать тебя.. ну либо сам в Москву приеду, типо как обычно. — А че, там прям совсем пиздец? — и снова во время жалоб на шедевральную заботу от Сергея Слэма все обиды забываются, а Серафим вновь прямо как раньше обещает приехать в Москву.. — Да-а блять.. я не знаю, на самом деле. типо, мне вроде даже не показали ещё.. ну блять, короче, просто сказали на март планов не строить, мол, в этот раз типо больше городов.. — Глеб почему-то именно сейчас резко поймал себя на мысли, что и вправду ещё даже не задумывался о том, что же это за тур у него там такой в планах. Только на словах о нём слышал вообще, а выезжать уже.. послезавтра? — Потом ещё мелкие какие-то фесты, ну, весна.. побольше перед летом типо. а вот летом.. хуй знает. тоже что-то будет, наверное. Так получилось, что он просто друзей растерял как-то — вот и неинтересно больше из города в город таскаться, ибо даже пересечься больше не с кем. Да и вообще, он раньше о своих концертах вспоминал как раз во время каких-то часовых разговоров с Серафимом по ту сторону провода, когда тот в очередной раз мог спросить, впишут ли его. А тут.. никто не интересуется, вот он и сам не знает, чё там у него. Впрочем, ладно, меньше знаешь — крепче спишь. Хотя, в его случае так, конечно же, не работает. — Чёт ты пиздец работаешь.. и как только не заёбываешься вообще? — Серафим интересуется уже точно не впервые, как будто от этого ответ Глеба будет меняться, учитывая его шаткую менталку и вечное выгорание. Хотя, вроде бы, целых три месяца не общались, может что-то и поменялось, раз уж он сегодня даже извинился.. — Блять, знаешь, вот ты если хочешь чего-то добиться в этой жизни, да, своих каких-то целей достичь, ты должен забыть что такое отдых, — а вот и старая шарманка спустя три месяца молчания наконец заиграла прежнюю мелодию. Видимо, эмоций у Глеба прям накопилось.. — да, как бы это дефолтно не звучало, но ты реально должен забыть, что такое отдыхать. Если ты хочешь чего-то добиться, ты же должен только спать, вовремя есть, пить воду, а все остальное время посвятить этой движухе. типо, отдых же придумали чуваки, которые работают на нелюбимой работе, типо, они вот заёбываются просто ебашить от понедельника до понедельника и такие типо: йоу, нет, нам нужен отдых, а когда ты занимаешься любимым делом, то ты должен ебашить до победного — и когда вот вы чего-то достигните, блять, получите результат, тогда можно сказать типо: да, ребят, давайте отдохнём. — ..типо, блять, я же вне тура — кто я? я не занимаюсь ничем нахуй, я просыпаюсь, я на студию могу заехать — и всё, а остальное время: тур, музыка, потому что блять всё остальное — это нахуй какая-то блять трата времени хуй пойми зачем. типо, нахуя вот мне в и-игры играть, хуйню какую-то читать? я же всё равно занимаюсь одним делом — и вот в нём я должен прогрессировать, им надо жить. я не могу «заёбываться». Если у Глеба в квартире нет скрытых камер, то Серафиму, к великому сожалению, сейчас не видно его шедеврально экспрессивной жестикуляции и активной мимики, которая за эти полторы минуты непрерывно-маниакального спича успела показать наверняка каждую существующую в мире эмоцию.. хотя, даже в одних лишь скачущих тональностях можно было расслышать многое. — Ой блять, Глеб, ты ж всё равно человек, ты устаёшь, какое «ебашить до победного» и «только спать и пить», ебанулся? мотор-то не вечный. — просто как факт констатирует он в привычной себе манере, явно осознавая — сколько бы там Глеб не говорил о прогрессе, целях, результатах и тому подобном, но Серафиму по нему сразу и всегда было видно — он устаёт, он заёбывается. Но его окружение внушило ему несколько иную политику. — Ну бля-ять, я не знаю.. может бы-ыть, иногда.. но типо, путь к целям — такой. И никак иначе быть не может. Только труд.. — Но я бы всё равно в Питер сгонял развеяться.. жаль, что нельзя. ну, зато, вот.. хотя бы какие-то плюсы же есть, да.. — на последних предложениях Глеб уже откровенно спалился, что желание мотнуться в Питер и отдохнуть у него ещё как есть, просто выбора нет.. вот и пришлось искать хотя бы какие-то плюсы в своём ебучем дне сурка. Впрочем, ничего нового.

***

Оказывается, за три месяца даже у, казалось бы, обычно незаинтересованного ни в чём Глеба появилась целая куча разнообразных тем для разговоров. И хочется Серафиму каждую из них отдельно рассказать: поделиться, что пьёт меньше, что бит недавно хороший написал, что панички мучают ещё сильнее обычного, что по вечерам ему особенно одиноко, и как он с этим всем борется без чьей-либо помощи. Просто.. уже слишком давно он не чувствовал, как кому-то интересно бескорыстно его слушать. Именно поэтому, эмоции, даже не спрашивая, самостоятельно брали верх, из-за чего он был уже не в состоянии остановить этот бесконечный поток абсолютно разных и не связанных историй: где-то глупых, где-то обречённо мрачных, поднесённых в шуточной манере, а где-то..

..где-то совсем нежелательное проскакивало ненароком.

Например, слова о том, что у него могут забрать телефон, которые он благополучно переводил в «ха-ха». И, если не учитывать те самые «нежелательные истории» вкупе с печальными рассказами про вошедшие в привычку панические атаки, то всё вновь напоминало их будничные часовые созвоны: Серафим внимательно слушал, Глеб — скрупулезно жаловался, а после, обесценивал эти же жалобы.. Только, в этот раз, после часа с кепкой, трубка у Викторова оборвалась внезапно резко. Внезапно — потому что обычно он прощается чуть ли не по пять раз, а тут вдруг всё оборвалось посреди очередного рассказа про закулисье психотерапии. Оборвалось так неожиданно, будто вовсе приснилось и сейчас придётся вставать выключать разбудивший будильник. Правда, будильники Серафим даже в армии не ставил.. Хотя, на деле же, всё оказалось проще:

извини, мне позвонили

но насчёт Питера я не забыл

поговорю сегодня насчёт этого

Глеб теле2, 17:03             Два незамысловатых сообщения прилетают в личку Серафима уже спустя минуты три после окончания грандиозного звонка. Да ниче Буду ждать новостей Если что звонм Серафим, 17:04