Сказки Шестого принца

Титиля разбудил тихий стон. Вечером он мирно уснул, обнявшись с кувшином легкого вина, которое погрел себе после ужина. Зима была холодной, много приходилось ходить по делам учителя, так недолго было и заболеть! Титиль добавил в вино пряные травы и основательно полечился перед сном. И теперь его разбудил такой тихий звук, что стало тревожно. Титиль отнял голову от подушки. Стонал учитель. Стонал, трясся и елозил на своей лежанке, будто его била лихорадка. — Неужто заболел? Титиль с сопением поднялся, потер ладонями лицо и отправился греть воды. В их жилище было прохладно, пришлось заодно подсыпать углей и в жаровню. Вино Слепьяру давать было нельзя. Титиль не мог взять в толк, как его отогреть. Кажется, однажды в детстве, когда он сам замёрз до того, что чуть не околел, его отпоили молоком торговцы, у которых он в то время подрабатывал мальчиком на побегушках. Но сейчас молока у них не было. — Учитель… Титиль прочистил горло и потряс Слепьяра поверх шкур, в которые тот кутался. — Учитель, выпейте чаю. Слепьяр пробормотал что-то невнятное. Титиль нащупал под шкурами его ногу и встревожился ещё сильнее. Он был ледяным! — Вам нельзя так надолго покидать свое тело! — рассердился Титиль. Но что теперь оставалось? Воды для горячей ванны брать им было неоткуда, разве послать за нею духов. Титиль, поразмыслив, сунул в жаровню камень, чтобы потом завернуть его в полотно и подложить учителю в постель. А пока… — Простите, учитель, — прошептал он, забираясь к нему под одеяло. И осторожно прижал к груди застывшее хрупкое тело. Слепьяр тут же приклеил к его ногам свои босые ступни, и от внезапного ледяного касания хотелось заорать! Но Титиль упорно обнимал его. — Просыпайтесь. Вы должны быть в сознании, — увещевал он. Лайон, в которого постоянно сбегал Слепьяр, был горячее и здоровее, конечно тому не хотелось возвращаться в холод и темноту собственного увечного тела. Титиль растирал его поверх старой ночной сорочки, прятал тощие ноги между своих бедер. — Просыпайтесь, учитель… — выдохнул он ему в лицо. И застыл. Сонное лицо Слепьяра оказалось прямо перед ним. Худенькое, грустное, изящное, с маленьким скорбным ртом. Но сейчас Титиль впервые заметил, какой его учитель невозможно хорошенький. А от тепла уголки его губ еле заметно приподнялись, делая похожим на сытого кошака. Слепьяр задышал тихо и размеренно. Он спал, спал в своём теле, пригревшись в объятиях ученика. На лице было изображено удовольствие. Титиль сдержал нервный смешок. Это никуда не годилось! Но Слепьяр наконец мирно уснул здоровым сном. Они были близки. Они были слишком близки, недопустимо. Учитель любил разгуливать в теле Титиля, мало кто видел его настоящего. Титиль дарил ему не только сосуд для перемещения, но и делился с ним своей личностью, своей жизнью. И он же следил, чтобы собственное тело Слепьяра, и без того слабое и больное, было пригодно для жизни. Казалось, что ближе стать уже невозможно. Но Титиль видел эту улыбку во сне, довольную и доверчивую, и ему казалось, что вот это уже перебор. Он не должен быть тем, кто согревает учителя собой и заставляет его улыбаться. Слепьяр обнял обеими руками его спину, ноги ещё зябко терлись друг о друга коленями. Титиль молча смотрел на его лицо. Слишком юное и уязвимое для того, кого он называл учителем. Для того, кто вынашивал планы кровавых убийств, кому подчинялись самые жуткие духи. Титиль раньше вовсе об этом не задумывался. Он знал на вкус призрачную силу Слепьяра — тлен, кровь, мерзкий грибной запах. От этого послевкусия сложно было избавиться после того, как учитель в нем гостил. Но сейчас Титилю казалось, что попробуй он его, и ощутит совсем другое. Титиль перевёл взгляд выше макушки учителя, стараясь и мысли увести в сторону. Но что поделаешь, в отличие от Слепьяра он был полноценным мужчиной, вино ещё горячило кровь, и тонкое тело прелестного существа в объятиях не могло его не взволновать. Титиль вздыхал, ему под одеялом стало жарковато. А учитель только-только перестал возиться от озноба. Решив, что теперь можно уйти и оставить вместо себя нагретый камень, Титиль попытался осторожно выбраться из-под одеяла. Но Слепьяр надежно обнял его руками и ногами, не желая отпускать. Его бледное лицо напоминало луну, полуулыбка казалась кошачьей. Титиль сглотнул, он уже весь взмок от напряжения. — Нравится обниматься во сне? — прошептал он. — А в борделе мы потерпеть не можем, да? Титиль ворчал, конечно, не всерьёз. Когда Слепьяр был в его теле, он не давал ему посещать дома терпимости и противился любой близости от которой восставала мужская плоть. Сам Слепьяр был немощен, и ему не хотелось ощущать возбуждение даже в чужом теле. Это создавало Титилю много неудобств. Но сейчас было ещё хуже. — Вы сами напросились, — предупредил он и прижался губами к шее Слепьяра. Тот издал тихий стон и повёл плечом как от щекотки. Но прижал его крепче. «Ему нравится? Поцелуи — нравятся???» Титиль и не думал останавливаться. Медленно целуя тощую шею с несильно выступавшим кадыком, он не отказал себе в удовольствии прижаться стояком к бедру учителя. Слепьяр откидывал голову назад, подставляя шею под его губы. «Ласка и кошке приятна, так, что ли?» Титиль гладил костлявые бока Слепьяра, тонкая кожа под горячими грубыми ладонями казалась уязвимой, и учитель вздрагивал, но не отстранялся. Титиль уже без стеснения задрал его сорочку до груди. Он ощущал под пальцами ребра, впалый живот с жуткими шрамами, словно Слепьяру выпускали кишки — а может так оно и было? Нащупал маленькие твёрдые соски, которые тоже можно было теребить безбоязненно. Слепьяр позволял. Он даже не отстранялся от члена, что терся о его бедра через грубоватые нижние штаны Титиля. — Ну, учитель… Нельзя же так мучить, — прошептал Титиль, целуя острый подбородок с небольшой ямочкой. — Мне тепло… — невнятно пробормотал Слепьяр, разлепив сухие губы. И Титиль нетерпеливо прижался к ним жадными, влажными от слюны губами. Он вжимал учителя в жёсткую кровать, сходя с ума от желания. Обычного желания, обычной похоти. Слепьяр сам запустил тонкие руки ему под рубашку, и она вскоре улетела куда-то с кровати. О чем Титиль тут же пожалел, когда потянул с себя штаны и нутром понял, что учитель, хотя оказался не против ласки, не пожелает знакомиться с его распаленным, уже крепким как камень членом. — Уж простите… — с дрожью усмехнулся Титиль, стаскивая со Слепьяра сорочку. И накрыл его между ног, краем глаза убедившись, что несмотря на расслабленную полусонную негу, учитель нисколько не возбудился от их объятий. Но он на удивление действительно позволял Титилю целовать его и при этом исступленно гонять в кулаке свой член, сжимал бедра на его талии и слабо царапал ногтями широкую взмокшую спину. Титиль уже не думал ни о чем, вдавливая тощее тело в кровать всем своим весом, целуя его маленький рот и влизываясь между губ. Лишь кончая на сорочку, с хриплым стоном содрогаясь над учителем, он ощутил смутное беспокойство от того, что тот лежал неподвижно и дышал слишком тихо. Но Титиль обмяк на нем, разом потеряв свою звериную мощь, и долго так лежал, пока не начал опасаться, что раздавит. Он осторожно приподнялся, отлипая от учителя, мокрого от его пота. Слепьяр лежал с закрытыми глазами. И на губах играла все та же кошачья полуулыбка. И он снова спал. Титиль молча накрыл его сорочкой и вытянулся рядом. Было, пожалуй, немного нервно: как же они встретятся завтра утром? Но в глубине души он понимал, что учитель мог остановить его в любой момент. А значит, ему отчего-то тоже понравилась эта странная близость. Утром Титиль сходил за молоком и сварил молочную кашу, щедро сдобрив маслом и сухофруктами. Будить учителя после того, что случилось ночью, было страшновато. Но Титиль напомнил себе, что мерз Слепьяр из-за того, что потерял связь с телом, и мужественно отправился выполнять свой долг ученика. — Проснитесь. Вам надо поесть. И подольше побыть в своём теле, — сказал он, тряся Слепьяра. Тот поморщился, это было видно даже под волосами, что закрывали его лицо. Но сел. Сорочка упала с его плеч, Титиль увидел на бледной коже россыпь следов от ночных поцелуев. Губы, обычно бледные или даже синюшные, тоже алели и припухли. Вид был бы соблазнительный до невозможного… Однако… Титиль не смог сдержать содрогание и отвернулся. Даже неплохо, что черты Слепьяра напоминали ему о боли, что однажды причинил ему другой человек. Иначе он мог бы и запасть на своего учителя. — Я сварил сладкую кашу, — мягко сказал он. Слепьяр не был связан с тем человеком. Слепьяр спас Титиля и дал ему надежду и цель. Титиль останется его верным учеником. А эта ночь останется хорошим воспоминанием между ними. Слепьяр, не разлепляя глаз, сполз с кровати и пошёл к столу. Титиль проводил взглядом его тонкое обнажённое тело. А может… это еще повторится.