Из Пепла Ненависти

      Пламя пожирало храм Хонно-дзи, превращая вековые балки в пепел и дым. Ода Нобунага, молодая женщина с огненно-рыжими волосами, сидела на коленях посреди этого ада, сжимая в руке окровавленный вакидзаси. Её янтарные глаза, обычно полные решимости и амбиций, теперь отражали лишь танец безжалостного огня и горечь предательства.       Крики сражающихся самураев снаружи и треск горящего дерева сливались в какофонию смерти. Нобунага чувствовала, как жар опаляет её кожу, как дым наполняет лёгкие, затрудняя каждый вдох. Но физическая боль была ничем по сравнению с агонией разрушенных мечтаний. Объединённая Япония, мир без междоусобиц, новая эра – всё рассыпалось прахом, как и стены этого проклятого храма.       "Неужели это конец?" – промелькнула мысль в затуманенном сознании Нобунаги. Она опустила взгляд на вакидзаси в своей руке. Сеппуку – последний акт чести для воина, загнанного в угол. Но даже сейчас, на пороге смерти, Нобунага ощущала, как внутри неё бушует пламя, не менее яростное, чем то, что окружало её. Пламя ненависти, пламя непокорности, пламя жажды жизни. И когда лезвие танто вонзилось в её живот, это внутреннее пламя вспыхнуло с новой силой, словно отказываясь угасать даже перед лицом неизбежного конца.       Но боль от удара была почти мимолётной. Вакидзаси легко вспорол живот, проникнув глубоко в тело, не оставляя шансов выжить. Нобунага не слышала ничего, кроме яростного биения сердца в своей груди и треска пламени вокруг. Но она не умирала. Не теряла сознание. Будто сам мир не давал ей уйти в забвение, обостряя её чувства до предела, заставляя страдать.       Огонь начал пожирать её тело, словно карая за совершённые грехи. Женщина не могла даже закричать от боли, лёгкие давно опустели. Всё, что она могла видеть - пламя вокруг. Огонь пожирал всё в её глазах, стирая все её достижения, амбиции, надежды, пытаясь добраться до самой сути её желаний и мечты.       И наконец, в один момент Нобунага умерла, а через некоторое время её фигура осыпалась прахом.