Connecteds

      Это было раннее утро, и она всё ещё не смыкала глаз. Чарли устроилась на подоконнике, зашторив себя с внешней стороны комнаты, будто её и вовсе не существовало в стенах, увидевших самый безбашенный и опрометчивый поступок.       «Я и Аластор переспали». — столько раз она слышала это в своей голове и вот до сих пор, лишённая сна, продолжала прокручивать осознание в своих нескончаемых мыслях. Чарли обхватила плечи руками и прижалась лбом к стеклу, надеясь внезапно уснуть и забыться. Но сердце тревожно грохотало в груди, будто ожидало как можно скорее встретить последствия этой ночи.       А они определённо будут.       Аластор молча оделся и оставил её, они не сказали друг другу ни слова, брошенные и предоставленные по отдельности самим себе.       Чарли задавалась вопросами, целым множеством — а что чувствовал сам Аластор? Что он думал об этом? Жалел и убивался ли так сильно, как она сейчас?       Стыд сдавливал горло, надавливал остриём вины на лёгкие и сжимал её невидимым прессом. Чарли казалось, она не может дышать. Она столько выплакала за ночь, не имея ни малейшего представления, как быть и общаться с Аластором дальше, что под утро её веки и лицо распухли, покраснели.       Она всё испортила.       Как он и сказал недавно — глупость и наивность погубят её.       Так и случилось.       В какой-то момент им удалось послать к чёрту обстоятельства и пойти на то, что неправильно и неразумно. Они практически ничего не делали для этого, ничего конткретного. Оставались собой, свободными и несгибаемыми. Пока не поняли, когда пришлось остановиться, переосознать всё и переосмыслить. Весь этот кошмар, полный бесчувственного холода.       Без любви это болезненная терапия. Глядя на своих родителей в детстве, Чарли считала, любовь — прежде всего свет. Невозможно жить в комнате без света, — говорила мама. В ней можно только существовать — в светлое время суток, долго существовать — месяцами и годами. Проводить дни в самообмане, пока не припрёт к стенке одиночество.       А реальность…       Их с Аластором реальность началась с земного леса, с полевых цветов, с волков, щёлкающих пастью у её дрожащих ног. С его рук, разжимавших зубья капкала, и после несущих её к отелю. С закатного вечера, когда он молча ждал её на краю кровати.       Тогда это казалось спонтанным началом. Аластор всегда был самым холодным и самым сложным грешником в её отеле, она могла бы вечность подбирать к его сердцу ключ, хотя бы для того, чтобы просто узнать его — и дело даже не в том, что она обещала доносить часть информации Воксу.       Хотелось, чтобы он проявлял эмоции без показательно фальшивой улыбки, олицетворявшей не просто его привычки, а что-то внутреннее, что она могла увидеть и знать — это искренне.       Они были на полпути к тому, чтобы раскрыться друг другу, чтобы и дальше быть приятелями по несчастью неразделённой любви. Если это любовь, конечно же.       Чарли не до конца уверена, есть ли у неё что-то к Воксу после того, как его поцелуй возвал в ней странное дотошное отторжение. Казалось, оверлорд тоже лишён чувств и делает то, что ему также видется неправильным. Это и есть комната без света.       Чарли смотрит на горизонт, давно просветлевший красным солнцем. Во многих домах включен свет, у грешников и повелителей появляются дела. Она вздыхает и спускает ноги с подоконника, чтобы встать. Но направляется не прямиком в кровать, а на кухню — умыться, выпить воды или чего покрепче.       Идёт босиком, лениво поднимая ноги, чтобы не споткнуться, хотя сил хватает едва ли перебирать ими.       К её счастью, на кухне никого нет. Чарли прошла к холодильнику, дёрнула на себя ручку и осмотрела его содержимое, так вовремя наткнувшись на бутылку вина. Взяв её со спокойной душой, она материализовала по пути бокал и уселась за стол. Однако, ощутив лёгкое прикосновение к ноге, дёрнулась и даже негромко пискнула от испуга.       Снизу вверх на Чарли смотрел сонный Энджел. Он расположился на кухонном диване, из-за чего его совсем не было видно за столом. — А? Это всего лишь ты? — он сощурился и выпрямился.       Его белая чёлка мятая и растрёпанная, глаза красные. От него пахло чем-то терпко-сладким, что навело её на мысль, что у него была похожая на её ночь. Чарли открыто убедилась в этом, заметив в мусорной корзине горлышко бутылки. — Всего лишь я. — ответила она. — А ты почему спишь здесь?       Энджел потёр лицо ладонью с усталым вздохом. — Не хотел сталкиваться с Вэгги. — он упёрся локтями в стол, постучал пальцами по поверхности. — Вал напоил меня какой-то дрянью, и я обидел её.       Чарли наполнила бокал вина и материализовала второй для Энджела, чтобы предложить ему выпить. Судя по взгляду, он не откажется. — Чем ты обидел её? — осторожно поинтересовалась она.       Энджел вновь вздохнул, почти страдальчески. Ему физически больно вспоминать то, как он ударил Вэгги по лицу. Он помнил абсолютно всё, но не мог проконтролировать ни тело, ни сознание. Вещество подавляло собственное влияние, внедряло что-то инородное, направляло его делать вещи, которые он никогда бы не сделал. — Ударил. — ответил он и тут же добавил: — Но это был не я, клянусь тебе! Мной… будто что-то управляло. Я… словно слетел с катушек. — Энджел вжал голову в плечи, стараясь отогнать от себя картины ужасных воспоминаний, воспоминаний крови на серой коже. — Я верю тебе. — прошептала Чарли. Она предложила ему вина, после чего грешник осушил бокал за несколько секунд. — Должно быть, это неприятно. И Вэгги, наверное, волнуется за тебя. — Лучше бы ей волноваться за себя. — тихо пробормотал он. — Вдруг это повторится, и я снова начну вытворяить невесть что?.. Вал любит ставить эксперименты, будто я подопытная зверюшка, да и, в принципе, было ожидаемо, что на этой вечеринке он выкинет что-то в своём стиле… — Да… думаю, это правда. — Чарли подтянула колени к груди и обняла себя за ноги. Энджел взглянул на неё, заметив следы под её глазами. — А у тебя что случилось?       Чарли помолчала некоторое время, не зная, как точно сформулировать свой ответ. Она смотрела на свой бокал, оставленный на краю стола, будто находила в нём что-то интересное. — Я жалею, что не послушала вас с Вэгги. Как всегда, полагалась на то, что грешники в Аду не такие сволочи. Хотела увидеть праздник — да, в их стиле, но нормальный праздник. А потом что-то выпила, скорее всего, от твоего же хозяина, и… тоже потерялась. Сознание отделилось от меня. Меня несло как по веянию, я шагала и говорила не то, что хотела. Мне… было так страшно… — Ублюдок Вал… — прошипел Энджел. — Всем портит жизнь. В этом он хорош не один.       Чарли стеклянными от слёз глазами посмотрела на него в немом вопросе. Энджел повёл рукой. — Имею в виду Вельветт. Она же тоже по части зелий разбирается, вот и подбрасывает ему всякую дребедень. Иногда они разрабатывают их вместе. — объяснил он и сразу обозначил: — Больше я ничего не знаю, Чарли. Честно.       Девушка согласно кивнула в ответ на его слова, и спустя мгновение он добавил: — Было ли ещё что-нибудь?       Было, — мгновенно отвечает внутренний голос, но Чарли больно прикусывает губу. — Ты можешь рассказать, если хочешь. Обещаю, никто не узнает.       Она внутренне собирается, метаясь между страшным желанием поделиться этим хоть с кем-то и убеждением, что лучше промолчать и пережить всё самой. К счастью или сожалению, Чарли выбрала первое.       ... — Я переспала с Аластором.       Энджел аж дёрнулся от удивления, широко распахнув глаза, даже те маленькие, что были под двумя большими. Он открыл рот, собираясь высказаться, но Чарли перебила его, обозначив, что это ещё не всё. — Это из-за афродизиака. Валентино и Вельветт дали мне что-то у бара — ранее я пила лишь вино с фуршетного стола, и оно было безопасно — поэтому я уверена, что это их рук дело. Я… я чувствовала себя отвратительно! Всем вокруг было плевать, что мне плохо. Грешники танцевали и вопили, когда там, на сцене, мне казалось, я умираю.       Чарли всхлипнула, уткнувшись носом в сомкнутые колени. Вновь стало больно, неприятно. Тяжесть в груди камнем упала к низу живота, пока ком сковывал горло. — Думаю, я единственный, кто может понять сейчас…       …       Они помолчали, выпили по второму бокалу вина, когда красные лучи солнца стали прорываться сквозь тонкие кухонные занавески. — Как он на это согласился?       Чарли съёжилась, прокручивая момент их с радио-демоном ночи в своей голове. Вид его плотно сведённых губ, переплетённые в немой поддержке пальцы рук, державшиеся друг за друга до конца исступления. — Аластор сам предложил. Подумал, что я пойду к Ви искать «помощи».       Энджел глухо усмехнулся.       Чтобы Аластор и сам предложил что-то, на что его весь отель разом уломать бы не смог? Звучало абсурдно, но Чарли слишком честная для того, чтобы врать о таком, тем более в подвешенном состоянии. Она взглянула на Энджела как-то затравленно, будто того и ждала, что ей не поверят. — С трудом верится. Точнее, я бы не поверил, если бы это сказала не ты. — он коротко улыбнулся. — Аластор — он же из этих, да? Кто сексом не занимается. — Я тоже так думала. До этой ночи. — В любом случае, ситуация попахивает дерьмово. У вас всё нормально в общении? Типа, секс по дружбе и всё такое?       Чарли страдальчески заскулила. — Я не знаю. Я… просто пережду это, как-нибудь потихому. Уверена, позже всё забудется, и мы снова будем теми, кем всегда были. — пробормотала принцесса. — Лучше ответь мне, как долго ты собираешься избегать Вэгги и прятаться на кухне? Вам тоже нужно будет поговорить… — Мы поговорим. Наверное. — замялся он. — Завтра. — Не откладывай это. — Чарли утёрла последнюю слезинку. — Не доводи всё до того хаоса, как у меня. Я уже и так о многом пожалела…       Она оставила вино Энджелу и направилась в свою комнату, чувствуя, как алкоголь расслабил тело. Теперь она готова лечь в постель и постараться заснуть, чтобы уже днём начать решать какие-то дела.

***

      Однако утро оказалось не таким добрым, каким Чарли мечтала его встретить. С самого утра её телефон разрывался от потока странных уведомлений, на который она не реагировала до тех пор, пока с рыком не вскочила с кровати — раздражённая и невыспавшаяся.       Она схватила телефон с прикроватной тумбы, разблокировала дисплей отпечатком пальца и сходу перешла по первому уведомлению. Это было упоминание из «VoxInst», её ник был отмечен под видеороликом другого пользователя.       «Что происходит?» — Чарли не сразу попадает по всплывающим иконкам и переходам, но в конечном итоге переходит на нужную страницу, где в комментариях под видео все, как один, отмечали её профиль. Среди отметок также красовались и мелькали нелестные комментарии, из-за которых её руки охватывает тремор. Вся речь идёт о ней и вечеринке Очернения.       Пересилив себя, принцесса открыла видео и сразу же узнала себя — загипнотизированную и поющую на сцене. Себя, публично ласкающую свою грудь сквозь ткань одежды, с розовыми глазами, затмившими радужку и зрачок, и поющую такую вульгарщину, о которой помнила очень и очень смутно. — Только не это… — Чарли перешла на свой профиль, отметив ошеломляющее количество подписок, лайков над её единственной добавленной фотографией и комментариев, каждый из которых полон насмешки и издёвки.       «Мама и папа увидят это… они увидят», — она откровенно запаниковала, отбросив телефон на кровать, и схватилась за волосы. Она дышала сквозь стиснутые зубы, силясь справиться с панической атакой. Чувствовала, как пот скользит по виску, а кожа леденеет.       Тень подобралась поближе, как обычно любопытствуя и изучая.       Чёрный силуэт дымкой предстал посреди комнаты, отделившись от стен, и двинулся к кровати, склоняя голову над всё ещё горящим новостями дисплеем.       Чарли не заметила выражение лица своей копии, однако позже, встретившись с ней взглядами, видит то же самое, что, наверное, увидела бы и в отражении зеркала — ослепляющую ненависть к происходящему, к Валентино и Вельветт, наверняка потешающимся прямо сейчас над её позором.       Она сжала пальцы в кулаки, больно впившись ногтями в ладони. Резко подорвалась с постели, небрежно откинув одеяло. Подхватила телефон и помчалась вниз по лестнице, магией одеваясь и приводя себя в порядок, который должна была навести в ванной вместо того, чтобы обходиться таким быстрым и не до конца эффективным способом.       Злорадно улыбающаяся тень двигалась за ней по стенам, вся в мучительном предвкушении того, о чём уже знала. Она змеёй обернулась вокруг девушки, когда та бросилась вниз по лестнице к развороту и оттуда — вниз, к главному залу. Чарли почти физически ощутила, как призрачные руки трогают её плечи, а губы прижимаются к уху, чтобы умолять.       Дай мне немного контроля, и я покажу им. Они заплатят.       «Они заплатят», — мысленно вторила Чарли, ослеплённая желанием взглянуть в глаза больным экспериментаторам.       Она пронеслась вперед не глядя, хотя Вэгги с марлевой заплаткой на лице окликнула её несколько раз.       Чарли дышать спокойно не могла, пока не убедится во всём лично, пока не выскажет всё накипевшее, связанное с её вечными обмороками, гипнозом и подавлением собственного влияния. Последней каплей стала затронутая репутация. И гордость.       Ей страшно представить, что скажут родители, лишь несколько секунд взглянув на то завирусившееся видео.       С самыми будоражащими мыслями она опомниться не успела, как оказалась у подножия башни Ви.       Чарли подняла вверх голову, прикидывая, сколько этажей ей нужно преодолеть, чтобы добраться до Валентино. Его студия, которую Вокс показывал ей в день анонсирования рекламы, находилась на том же этаже, где и рабочий кабинет.       Она стремительно пронеслась по застеклённым коридорам, лишь раз оглянувшись на место, где около недели назад взорвался жук. Никто даже не остановил её, хотя определённо заметил, как принцесса ударила по кнопкам лифта.       От адреналина вскипала кровь, Чарли приоткрыла губы, позволив раскалённому дыханию прорваться наружу. С каждой секундой её только больше трясло и мандражировало, она предвкушала, что сделает первым делом, как только увидит хоть кого-то из Ви.       Следующим этапом стал длиннющий коридор. Совсем недавно, хромая ногой, она шла вперёд довольная оттого, что Вокс приобнимает её.       «Здесь», — Чарли узнала дверь, думала дёрнуть за ручку, но в конечном итоге грубо толкнула её ногой.       Все в студии тотчас дёрнулись, почти синхронно, уставившись на неё, как идиоты. Самое мерзкое, что она старалась игнорировать — двух трахающихся бесов на кровати под светом оборудования и направленных на них камер. Они также застыли и не шевелились, пока Валентино не щелкнул пальцем оператору, дав распоряжение приостановить работу.       Сам сутенёр порывисто встал со своего режиссёрского кресла и улыбнулся. Чарли знала, что означала эта улыбка — злорадство, грязь его личины под маской. Он вальяжно двинулся к ней, пройдя мимо залипающей в телефоне Вельветт, что сделало девушку донельзя довольной. Как прекрасно, что оба нужных ей Ви в одной комнате. — Ах, принцесса Морнингстар! Славно, что ты решила навестить нас после своего вчерашнего звёздного часа. — он достал из пышного рукава тонкую сигарету и подпалил её зажигалкой с какой-то налепленной на неё порно-наклейкой. — Какого проснуться знаменитой? Хочешь попросить у Ви что-то ещё, кроме славы?       Чарли стояла перед ним с плотно стиснутыми в кулаки руками, её подбородок гордо вздёрнут, а глаза смотрят неотрывно, утратив естественный цвет на демонический. Её янтарные радужки с ненавистью прожигали в оверлорде смертельные дыры.       Терпение — вопрос времени, но она чувствует, как вот-вот сорвётся. — Что было в коктейле? — потребовала она.       Валентино невинно похлопал глазами, сделав шаг в сторону перед тем, как вдохнуть немного дыма. Вся съёмочная группа таращилась на происходящее в завидной тишине. Вельветт подпёрла голову рукой, наслаждаясь зрелищем. В телефоне была включена камера на случай, если принцесса решит добавить звёзд в свой новый рейтинг. — А что такого было в коктейле, что тебе не понравилось? — поинтересовался в ответ Валентино, склонив голову и разведя руками в стороны, так, будто упрекал ребёнка за то, что он не ценит добрый жест родителей. — Усилитель эйфории и афродизиак. Каждый с ума здесь сходит, мечтая опробовать на себе наше творение. Ты должна быть благодарна.       Чарли сделала глубокий судорожный вдох сквозь зубы, когда из её головы выросли красные рога. Снова почувствовала тень за спиной, прижавшуюся к ней так тесно, что между ними почти не остаётся расстояния.       Позволь мне. Я разберусь с ним. — Посмотри на полки сзади. — подначивала Вельветт, кивнув куда-то за спину принцессы. — Ты не знаешь, что теряешь. Совсем скоро Ви будут продавать это в каждом магазине.       Чарли обернулась и увидела настенные полки, внутри которых в ряды стояли разноцветные колбы, полные всякой отравы, поражающей сознание. Столько всего, и там определённо есть то, что выпил Энджел. — Под чем был Энджел? — терпеливо спросила Чарли. Нужно ещё немного, совсем чуть-чуть перед тем, как она получит всё, что ей нужно. — Не твоего ума дело, принцесса. Наслаждайся тем, что имеешь.       Ну, давай. Заставь его упасть к ногам, — вновь зашептала тень, и Чарли частично дала ей того контроля, о котором её так молили. Ведь это, по сути, одно из её истинных чувств. Самых правдивых.       Она схватила с зеркальной тумбы стеклянную бутылку с чьей-то водой и, не дав сутенёру ни секунды на осмысление происходящего, ударила его по голове. Послышался звон, звук стекла, лопнувшего о череп мужчины. — Ты… дрянь! — вспыхнул он, смахнув с очков капли воды.       Немедля, Валентино бросился на неё, но она была готова — задолго до этого, и позволила руке увеличиться, стать большой, явив лишь часть от полной демонической формы. Один замах, и оверлорд отлетает назад, сбивая собой всё оборудование с шумным грохотом. Съёмочная команда в панике бросилась на утёк, выбегая из студии. Некоторые — прямо голышом.       Собираясь нанести ещё один поучительный удар, Чарли не замечает Вельветт, оттолкнувшую её магией к ближайшей стене.       Не готовая к её удару, принцесса врезается в навесные полки с зельями, разбивает стеклянные дверцы своим телом и осядает на пол, не успев остановить падающую полку, удерживаемую в стене лишь на двух гвоздях с одной стороны.       Она качнулась, ударив Чарли по голове, по уху, на какое-то мгновение оглушив перед тем, как колба за колбой на неё посыпались зелья, поочерёдно разбиваясь. — Блять! — взвизгнула Вельветт, понимая, что натворила. — Это всё из-за тебя!       Чарли помутившимся взглядом различала фигуру Вельветт, поспешившей к Валентино, чтобы помочь ему подняться. Она почувствовала, как волосы сделались липкими и мокрыми, перед глазами заплясали разноцветные точки. Дыхание рваное и тяжёлое, несмотря на отсутствие серьёзных повреждений. Казалось, Чарли просто не могла прийти в себя.       Красная струйка зелья скользнула от волос к переносице, оттуда — к носу и приоткрытым губам. Чарли неосознанно ощутила гадкий горький привкус на языке и попыталась сплюнуть. Но она по-прежнему пекла язык, обжигала горло.       «Интересно, что на этот раз?»       Она ощутила прилив сил, когда что-то заставило её подняться на ноги. Она сконцентрировалась на себе, нашла взглядом оверлордов, смахивая с лица мокрые волосы. Шаг за шагом она приближалась, застав бессознательного Валентино и тормощащую его Вельветт. К её несчастью, она следующая.       Чарли подтащила её к себе, схватив за грудки коротенького топа. Дала пощёчину нетрансформированной рукой и, не позволив опомниться, другой прижала к полу. Демоническая рука настолько большая, что голова Вельветт целиком умещалась в ней.       Чарли испытывала непреодолимое желание сдавить череп и узнать, что там внутри.       Выпотрошить все её чокнутые мысли и идеи.       Как в студию вваливается Вокс.       …       И мир останавливается, ставится на паузу, когда она осознаёт, какой сейчас выглядит в его глазах. Его милая принцесса, за несколько секунд до расправы дражайшей коллеги. Он смотрит на неё широко распахнутыми глазами, не совсем веря в увиденное. Разве такое возможно? — Отпусти её, Чарли. — попросил он, и она повиновалась. Разжала пальцы, развеяла остатки демонической сущности и вернула себе тот облик, который все привыкли видеть. — Это всё из-за них… — сдавленно прошептала принцесса. — Они отравляют мою жизнь, моих друзей… — Хватит. Пойдём со мной.       Она заставила себя, хотя всей душой испытывала отторжение к тому, чтобы просто пойти и поговорить с ним, несмотря на случившееся прошлой ночью. Несмотря на поцелуй, больше принудительный, чем настоящий. Ведь даже секс с Аластором казался ей чувственнее, пускай в нём и не было места обычным поцелуям.       Она вышла с Воксом в коридор.       Он, разумеется, сразу же повёл её к выходу, лишив надежды на нормальный разговор. Чарли молчала, уставившись в пол и глядя на то, как она шагает кривой походкой. Кровь от адреналина всё ещё кипит, тело бьёт дрожью, мысли в кучу. Она сама не верила, что только что натворила. Какой жестокой и неузнаваемой была.       Отвратительно. Она считала себя отвратительной. — Я пытаюсь остановить это, Чарли.       Девушка подняла голову, чтобы сквозь пелену слёз посмотреть на его экран. — Я закрыл комментарии на твоей странице и продолжаю отрезать треш-новости на каналах. Не хотел, чтобы ты ввязывалась во всё это, потому и просил, чтобы не выступала. — Хочешь сказать, не был с ними заодно? Что я смогу верить кому-то из вас после этого?       Вокс остановился, Чарли — тоже. Он тяжело вздохнул и протянул руку, чтобы отодвинуть в сторону её разноцветные мокрые пряди. Кожей почувствовал её рваное дыхание, срывающееся с дрожащих приоткрытых губ, задержался прикосновением, делая так, чтобы принцесса продолжала смотреть ему в глаза.       В своих фантазиях она вонзала в себя копья. Не любила, когда верила ему, когда старалась отделить от тех людей, оставшихся в студии. Но это было так сложно, так тяжело.       «Последний раз», — решила она, закрыв глаза и невольно всхлипнув из-за разрывающих её эмоций. — «Я поверю ему последний раз».       Всё внутри дребезжало от ощущения, с которым нарастал и страх. Она почувствовала тошноту. Опустошение. Чарли должна была радоваться, что её благополучие так или иначе взволновало Вокса, поднявшись почти на первое место среди его личных дел, но её слишком переполняют ужас и тревога, чтобы о таком задумываться. Она с трудом сглатывает, во рту сухо и по-прежнему печёт. — Изменится ли хоть что-то, если скажу, что не был заодно?       Между ними долгое время плещется тишина. Разве что гомон работников, переговаривающихся друг с другом, разбавлял напряжение.       У Чарли не было никакого желания выяснять отношения ещё и с Воксом: ей хватило скромной потасовки с Вельветт и Валентино.Поэтому всё, чего ей так хотелось — расплакаться. Вдали ото всех, в тишине своей комнаты так, чтобы не видела даже тень.       Она не ответила и лишь протянула ему руку. Вокс, медленно и недоуменно моргнув, протянул свою ладонь.       Чарли вложила в неё флэшку с рекламой, несмотря на то что собиралась отдать её многим позже, когда вся ситуация с её выступлением утрясётся. Об этом, пожалуй, она и попросит — пусть это будет проверка на его честность, на то, могла ли она верить ему вновь. — Пусти рекламу в вещание. Только тогда, когда все забудут о… том, что я сделала.       Вокс сжал флэшку в своей ладони и сдержанно кивнул. Чарли кивнула в ответ и ускорилась, направляясь в сторону выхода, вновь проходя по стеклянным коридорам. Оверлорд остался стоять на месте, потянулся в карман за телефоном, чтобы сделать один необходимый звонок перед тем, как вернуться к устранению свежих новостей.       Ждать больше — уже бессмысленно.       Он должен отправить Бакстера в отель уже завтра.

***

             По пути к башне Ви она не замечала ни одного косого взгляда, ни слышала ни одной насмешки, ослепленная и оглушенная яростью. Но сейчас, когда огонь ослаб, Чарли видела и слышала всё, вплоть до перешёптываний. На неё тыкали пальцами, громко высмеивали и открыто комментировали её вчерашний наряд, из-за чего она всё меньше жалела о том, что разорвала его.       Сил противиться потоку оскорблений нет, потому, обняв себя за плечи, Чарли с опущенной головой шла к отелю. Она обходила кислотные лужи, оставшиеся после дождя, и отворачивалась, когда натыкалась на собственное отражение в них. Складывалось ощущение, что выглядела она жалко и беспомощно, действительно смешно. Оттого и не хотела видеть себя, мысленно грозясь разбить все зеркала в отеле.       Ей за многое стыдно перед собой. За глупость, за наивность, за действия наперекор здравому смыслу, за чувствительность и за ночь, разрушившую отношения с тем, кого она ценила в своём окружении. Этого, может, и не заметно, но между ней и Аластором образовалась пропасть. А выстроить путь друг к другу сейчас вовсе невозможно.       Казалось, всё разрушено. Чарли разрушила всё вокруг и взялась за себя.       …       Телефон разрывает пространство весёлой мелодией. На дисплее высвечивается «Папа», и она заставляет себя принять звонок, поговорить с ним, несмотря на то что вместо слов вот-вот будут срываться сплошные всхлипы и невнятные бормотания.       Она догадывается, почему он звонит ей. Хочет отчитать за позор. — Чарли! — его голос врезается в ушную перепонку, отчего принцесса даже морщится. — Наконец-то. Почему ты не позвонила мне? — Привет, пап. К чему мне… звонить?       Последняя надежда всё ещё теплится в ней, надежда на то, что он не в курсе.       Однако спустя секунды она рушится. — Тебя крутят во всех новостях. Почему ты не сказала, что у тебя проблемы? Я бы помог с этим. Лилит тоже взволнована, мы хотим поговорить.       Глаза наполнились слезами облегчения. Вместо упрёков, что семья по её вине потерпит удар репутации, родители просят о разговоре. — Я боялась, что ты… — голос предательски дрожал, она не могла договорить, поэтому Люцифер продолжил за неё. — Что обвиню во всём тебя? Бог милостивый, детка, все мы ошибаемся. Не твоя вина, что в Аду собирается всевозможный сброд, не знающий своего места. Кто вообще смеет поливать помоями дочь властителя? Обещаю, я сейчас же займусь полным отключением сети в Аду. Нестрашно провести несколько дней без электричества, ведь так мы и жили изначально. Ты только предупреди своих в отеле, чтобы не пугались, и…       Чарли задержала дыхание. — …не хочешь приехать к нам?       Слёзы покатились по её щекам.       Она беспомощно кивнула, будто Люцифер мог видеть это, и тихо ответила: — Да. Да, пап, я приеду. Завтра утром.       Люцифер мягко улыбнулся и пересекнулся взглядами с женой, восседающей в кресле. Она распознала по выражению на его лице, что Чарли не отказалась, и одарила мужа ответной улыбкой. — Тогда хорошо. Мы ждём тебя, детка. И любим. Сильно. — И я вас, пап. Очень.

***

      Уже там, в отеле, в своей мрачной комнате, она падает на пол — ничком, плача и трясясь. Несмотря на огромную поддержку от родителей она чувствовала, что должна выпустить это, выплакаться в пустоту и пожалеть себя.       Чарли прервалась разве что тогда, когда стук в дверь разразил сдавившую её тишину. Она лениво повернула голову в сторону входа и уже после двух стуков через щель в двери появилась платиновая макушка Вэгги. Девушка прошла внутрь, закрыв комнату, и приблизилась к Чарли, опустившись к ней на колени.       Вся комната обставлена горящими свечами, было достаточно светло, несмотря на отсутствие света и сгустившейся тьмы на улице. Люцифер и Лилит даже магию жителей поглотили, лишь бы никто не смог зарядить свои телефоны или дать заряд электричества. А ещё, должно быть, весь «VoxTek» и «VoxHall» в ужасе из-за приостановившейся работы. — Понимаю, к чему эти меры. — Вэгги касается пальцами распластаных по полу волос принцессы. В свете свечей они кажутся чересчур сияющими, со слабым рыжеватым оттенком. — Все в отеле отнеслись к ситуации с пониманием. Никто не против, что терапии временно приостановятся.       Чарли кивнула и сцепила вместе руки. Она искренне благодарна тем, кто понимает её сейчас, ведь большего и не просила. Ещё немного. Ей нужно ещё немного времени. — Как ты, Вэгги? Как рана?       Девушка притронулась к заплатке на своём лице, вновь прочувствовав боль. Самовнушением, казалось, она заставила царапины пульсировать. Сложив ноги в позу лотоса рядом с принцессой, Вэгги вздохнула. — Я в порядке. Это всего лишь небольшая ранка, которая скоро заживёт. — мягко отвечает она. — Я беспокоюсь за Энджела. Не видела его целый день. Прячется. Или ушёл. — она безразлично пожимает плечами, но Чарли знает, что ей не всё равно. Также, как и Энджелу, который места себе не находит. — Он тоже переживает. Это нормально. — Выглядит всё так, будто я его никогда не прощу. Почему он думает, что я буду слишком строга? — Я бы тоже так реагировала. Но не из-за того, как к этому отнёсся бы другой человек. Скорее, из-за себя. — Чарли вспомнила Аластора, которого также, как и Вэгги — Энджела, не видела целый день.       В каком-то смысле ситуация друзей напоминала ей ту же ситуацию, только с разнящимися обстоятельствами. Она понимала рвение Вэгги поговорить с Энджелом также, как и Энджела, избегающего решения проблемы. Никогда нельзя решить что-то просто или по щелчку пальца. — Я тоже сделала кое-что в отношении Аластора. И мне жутко стыдно. Я думала о том, чтобы поговорить с ним, но… не знаю, как это сделать, когда сейчас со мной… — Я поняла. Та ещё «популярность». — Вэгги вновь коснулась волос принцессы, чтобы отодвинуть их в сторону и увидеть лицо Чарли. — Всё образуется. Новости в Ад приходят каждый день, а ты, по сути, ничего серьёзного не натворила. Подумаешь песня, подумаешь потрогала себя. Грешники на улицах в открытую занимаются оргией, и все об этом забывают. Твоя проблема больше взыграла из-за того, что ты, ну… голубых кровей? — Может быть и так. — ответила Чарли. Она посмотрела на девушку, впервые за всё время их разговора. — Спасибо. — Мы рядом, Чарли. Не делай вид, что нет, ладно?       Девушка собиралась было встать и уйти, но принцесса задержала её, схватив за предплечье. Она немного замялась перед тем, как сообщить кое-что ещё. — Я собираюсь поехать к родителям. В гости. — В гости? Надолго? — На… несколько дней? Неделю… возможно… — Чарли. Это много. Ты уверена, что тебе стоит покидать отель на длительное время? Работа без тебя встанет, и… погоди, а как же реклама? — Я отдала запись Воксу сегодня утром.       Вэгги вспомнила, как Чарли стремглав пронеслась через главный зал к выходу, даже не обернувшись за её зов. Она выглядела ужасно рассерженной и, что очевидно, по-любому из-за видео, которое, скорее всего, опубликовала Вельветт, а следом и все остальные. Если сегодня ей и досталось — в чём Вэгги тотчас засомневалась в виду того, что Чарли не любит насилие — то и по делом. — Я поддержу и пойму, если тебе нужен перерыв, но всё же знай, что мы ждём и надеемся на тебя.       Она оставила Чарли, но у самой двери остановилась. Дверь открылась прежде, чем Вэгги успела взяться за ручку, а прямо перед ней возвышался Аластор. Они уставились друг на друга в немом вопросе, пытаясь понять, что они здесь делали. — Чего тебе, Аластор? — прямо спросила девушка. — Чарли хочет побыть одна. Уходи.       Радио-демон улыбнулся ей с видом на зубы. Он сделал шаг вперёд так, чтобы его нога оказалась в образовавшейся между дверью и стеной щели на случай, если Вэгги решит закрыться от него изнутри.       От упоминания его имени сердце Чарли ускорилось. Она поджала колени к груди в лежачем положении и зажмурилась, ожидаяя, что у Вэгги выйдет отослать отсюда Аластора, потому как несмотря на желание обговорить вчерашнюю ситуацию, она всё равно не знала, как сгладить углы. Это было выше её сил, но так или иначе она оценила, что Аластор решил сделать первый шаг. Либо ему было всё равно. — Боюсь, у меня нет времени пререкаться с тобой.       Аластор протиснулся вперёд плечом, вынудив Вэгги отодвинуться в сторону. Дверь открылась нараспашку, а за ней показалась сгустившаяся тьма коридора, и лишь слабый свет огромных канделябров показывался где-то у основания лестницы, ведущей в фойе. — Чарли, мне остаться? — уточняет Вэгги. — Нет, всё… всё в полном порядке. Аластор просто пришёл поговорить. Кхм. Да. — она мигом вскочила на ноги и принялась поправлять подол оранжевого свитера.       Под взглядом оверлорда она вся терялась и избегала взгляда, не могла собрать себя по частям, чтобы стать тем же смельчаком, как и вчера, принявшим в дар часть безумия. Она не способна улыбаться, даже фальшво — по крайней мере, пока не начнёт искать лазейки, которыми могла выпутаться из всей этой ситуации. — Ладно. Но если что — скажи. — Вэгги презрительно взглянула на радио-демона и вышла за пределы комнаты под нарастание статического звука.       Как только дверь за девушкой закрылась, и послышались её отдалённые шаги — Аластор заломил руки за спиной и сделал несколько шагов в сторону принцессы.       Но Чарли противилась любому контакту, даже дистанционному, а потому на каждый его шаг делала два назад, пока не врезалась в подоконник позади. С её столкновением сразу же выскользнула и тень, наблюдая за всем со стороны также, как и тень Аластора на стене со стороны выхода. — Я говорил о последствиях вечеринки. — начал он, и Чарли хочется зажать уши руками.       Она распахивает рот из-за жжения, охватившего горло, стоило ей тяжело сглотнуть. Инстинктивно её ладонь коснулась горячей шеи, но Аластор в этом жесте увидел гораздо больше — намёк на их ночь. Он также рассмотрел небольшие темные следы, почти зарегенерировавшиеся после его укуса на её коже. Они показывались из-за горлышка свитера, почти полностью скрывавшего его личный срыв. — Говорил. — тихо прошипела Чарли. — О чем хочешь поговорить теперь?       Дыхания стало категорически мало. Она принялась вдыхать воздух ртом. Перед глазами начало темнеть. Она закрыла их и притронулась рукой к голове, слегка покачивая ею в ожидании облегчения. — О нас. Не стоит всё перечёркивать, в том числе и терапии, из-за одной ошибки.       Чарли могла лишь догадываться, сколько усилий и гордости ему стоило, чтобы собраться и сказать это. Но она была не согласна. Прошло слишком мало времени, они даже не успели забыть об ощущениях. А она их помнила, как сейчас. Как он был внутри неё, как двигался, как закончил с ней. Как держал за руку, сжимая пальцы в некоторые моменты особенно сильно. — Нас нет, Аластор. Но насчёт ошибки ты прав. На трезвую голову я поняла, как серьёзно мы влипли. Я ведь даже не думала о тебе, как… о нём. Лучше бы я ошиблась с Воксом, чем потеряла нашу дружескую связь. Я даже в глаза тебе смотреть боюсь… Это всё я… это всё…       Улыбка Аластора исчезла, но во взгляде всё ещё сквозит мягкость, пока он за ней наблюдает. Она видела, как он добр к ней, и искала причины. Причины его заступленности, его вмешательства в её личные дела и проблемы, его согласия на секс без чувств и обязательств. Она раздумывала о его выгоде, но в конечном итоге её нет. Нет никакой выгоды. Он, впрочем, даже не прибегал к шантажу или чему похуже. — Я предлагаю это забыть, ладно? Пусть всё успокоится, мы успокоимся и позже начнём спокойно работать вместе. Как раньше. — По-твоему, Рози будет ждать?       Он специально пытался уколоть принцессу, но на её лице не проскакивают те эмоции, что он так ждал. Он ожидал увидеть хотя бы намёк на то, что её это беспокоит, и он почему-то чувствует разочарование. — Прости, Аластор. Но я не смогу вернуться к нашей терапии так скоро. Тебе придётся справляться самому некоторое время, пока я… не вернусь. — Не вернёшься?       Возможно, Аластор хотел узнать, что он не один, кого беспокоит другая сторона. Что Вокс и Чарли в его глазах — несовместимый дуэт. Он ждал, что Чарли подумает также про него и Рози, но не мог забраться ей в голову, даже если она скрывает и контролирует свои чувства.       Его тень, казалось, целиком передавала всё, что с ним происходило, а тень принцессы считывала это по-своему. Она, следуя примеру Аластора, сделала первый шаг, а его тень, по примеру Чарли, отпрянула, боясь притронуться хотя бы к милиметру теневого пальца. Или просто не хотела, внутренне сгорая от злости и несправедливости. — Я собираюсь поехать к родителям завтра. Меня не будет в отеле. — Как долго? — требует он. — Я не знаю…       Она закашлялась, активнее потерев пальцами горло. Жар понемногу усиливался, казалось, проникая даже в глазные яблоки. — Побег — не лучший способ замять проблему, дорогая. — Также, как и потакать этой проблеме, Аластор. Почему ты не понимаешь? Почему считаешь, что это так просто? У тебя нет принципов? Или тебе не жалко, что ты потратил ночь на такую, как я, когда должен был провести её с Рози?! Чем мы, чёрт возьми, занимались — ты помнишь? Мы не рисовали, не вышивали крестиком и не выгуливали вместе теней. Мы трахались! — Заткнись, Чарли. — сдержанно цедит радио-демон. — Ты же хотел поговорить «о нас», не так ли? Вот я и говорю ту правду, которую вижу, и ты тоже должен её увидеть! — она схватила с подоконника статуэтку, собираясь показательно разбить её у своих ног, но так и замерла с распахнутым ртом в немом крике. Так, будто её резко пнули в живот, выбив весь кислород из лёгких.       Она сдавленно застонала, покачала головой. Развернулась к окну и потянулась к ручке, чтобы открыть его и впустить внутрь немного свежего воздуха, но так и застыла, уперев руки в подоконник, предварительно отставив в сторону статуэтку. Её лёгкие пылали, подобно огромной спичке, на глаза налегла знакомая, но красная пелена, а сознание начало уплывать, теряться.       Тень приблизилась к ней, тронула за плечо, но тут же отпрянула, когда увидела глаза. Те же глаза, полные гнева, когда она придавливала Вельветт к полу с намерениями убить сегодня днём. — Дорогая? — позвал Аластор.       Он оглянулся на собственную тень, точно знающую что происходит, и снова вернулся взглядом к Чарли. Он сделал вперёд несколько шагов, заметив, как из её головы вырвалась пара рогов. Не верилось, что он мог разозлить её настолько быстро. — Ты вовремя, Аластор. — девушка странно дёрнулась и вывернула назад шею, поразив его своей резкостью.       Её глаза широко распахнуты, на лице зубастая улыбка с чётко выделяющимися белыми клыками. Он опустил взгляд ниже, на её руки, и увидел глубокие следы от царапин на подоконнике. Покрашенная поверхность свернулась в спиральки, торчащие то тут то там. — Тебя жизнь не учит, что не нужно брать в рот всё, что плохо лежит? Что ты выпила на этот раз?       Чарли рассмеялась, надрывно и тяжело, материализовала трезубец. Не позволила даже собраться — набросилась на Аластора, рывком повалила вниз и, не церемонясь, собиралась проткнуть его голову остриём.       Радио-демон дёрнул головой в сторону, когда рядом с ним в пол вонзились три лезвия. Разорвали ковёр, линолеум и сломали немного каменной кладки под ним.       Аластор попытался стащить её с себя, но она была невменяема и напориста. Это было ещё хуже, чем вчера, практически в разы. Обезумела, как не своя. — Приди в себя, дорогая. Что ты делаешь?       Большую часть времени пребывания в Аду Аластору было всё равно на все выходки Вокса и Ви после распада их рабочей сплоченности и коллектива, однако воздействие на него через Чарли — прямое или косвенное — заставляли его чувствовать ненависть и ярость, желание выстрясти с Ви всё до последнего бутылька и сердца, из которых они создают дрянь, которую принцесса с таким удовольствием принимает.       Однако даже она сама не знала, когда успела принять что-то сегодня.       Разве что…       Ту попавшую в рот каплю.       Аластор отталкивает её от себя и спокойно отражает удары — сильные, к его несчастью. Он в принципе знал, на что она способна, но никогда не доходил до того, чтобы испытать на себе. Иногда он забывал об этом, когда видел проявление слабости, когда она теряла сознание от боли или когда плакала в своей постели. — Хватит, Чарли. — он хватает её за подбородок и ведёт в сторону выхода, к двери. Идёт твёрдым шагом, крепко удерживая её, пока она смотрит ему в глаза и шагает спиной вперёд.       Она подчинялась ровно до того момента, пока не соприкоснулась с дверью, а затем криво улыбнулась. — Открой рот.       Чарли вырвалась из его хватки и вместо того, чтобы рвануть обратно за трезубцем, схватила вазу с хрустальными цветами, разбила её об угол прикроватной тумбы.       Цветы, целые и невредимые, упали на пол, а осколок вазы Чарли сжала в своей руке, позволяя пронзить стеклу кожу ладони. До обильного количества крови, стекающего вниз.       Принцесса стояла с таким довольным лицом, будто бы вообще не чувствовала боли. — Отдай мне это, дорогая.       Он протянул руку в то время, как Чарли отшатнулась в сторону, а когда Аластор вновь начал подступаться к ней, тоже разъярённый из-за странного поведения, она приставила осколок к своему горлу, останавливая его торопливые шаги. — Лучше не трогай. — предупредила она, склонив голову. Чарли вжала осколок в оголённую часть шеи. — Иначе я перережу себе горло. — она сделала шатающийся шаг назад, будто вся поверхность — корабль, борющийся с опасными в море волнами. Улыбнувшись в ответ на напряженное выражение лица радио-демоном, она добавила тихим дразнящим шепотом: — Все обвинят тебя. Казнят… тебя…       Её тень кружила вокруг неё, пытаясь вразумить и успокоить. Она помнила, что произошло в студии Ви, и как все экземпляры посыпались ей на голову. Помнила, как на язык попало совсем чуть-чуть — эффект не должен быть долгим.       Давай, — хочется сказать, если бы был голос, — отпусти это.       Чарли качает головой, жмурится, словно сдавливаемая прессом. Тень кошмарит, по ощущениям копается внутри, позволяя Аластору рвануть к ней и вырвать из её ладони стекло.       На шее осталась кровавая полосочка, ладонь рассечена глубоким порезом. Он не хотел ранить её, но действовать приходилось быстро, да и, кажется, эта боль отрезвила, ведь в следующее мгновение Чарли посмотрела на него уже своим, осознанным взглядом. — Я не хотела… — сразу же затряслась она. Губы подрагивали с каждым сказанным ею словом. — Это была не я… я не собиралась… я… — она почувствовала, как глаза быстро наполняются слезами и почти сразу же текут по щекам. Она слышит своё дрожащее хриплое дыхание и оттого заходится ещё сильнее. — Знаю. Успокойся. — Аластор откинул осколок в сторону и взял её лицо в свои ладони. — Я верю, дорогая.       Она понимает, что Аластор не может верить и знать наверняка и говорит так только для того, чтобы обнадёжить, но она всё равно позволяет его словам проникнуть сквозь трещины в её броне. Она цепляется за них со всей оставшейся силой. — Тебе лучше не связываться со мной. Лучше избегать. — всхлипывала она, стыдясь того, как её слезы задевают кожу его пальцев и ладоней. — Я приношу одни проблемы, мне не место руководителя отелем. Я… почти готова отдать его тебе… — Что ты, чёрт возьми, несёшь? — Я должна уехать к родителям. Так будет безопасно для тебя и для остальных. — Дорогая.       Она коснулась его руки кровавой ладонью и надавила на неё, глядя в его красные глаза почти умоляюще. — Не держи меня, Аластор.       ...       «Я не хочу возвращаться».