воришка

Чиаса сидела в углу спортивного зала, уткнувшись лбом в колени. Слова Соширо о том, что Ичикава добивался именно такой реакции, крутились в голове. Принижать свои навыки, как наставника не хотелось, но и ставить себя в один ряд с носителем шестого, казалось, Сано высокомерием. – Так и знал, – Хошина появляется на пороге, руки спрятаны в карманах форменной кофты, а на лице всё такая же лисья ухмылка, – опять приуныла? Или это запоздалое похмелье? – Заткнись уже, – девушка поднимается, швырнув в заместителя полотенце, – тебе заняться нечем? Чего ходишь за мной? – Говорил же, – Соширо ловко уворачивается, вновь выпрямляясь, – мне скучно. Сано собирала вещи в небольшой рюкзак, попутно возвращая на полки спортивный инвентарь. Сегодня Рено проиграл, но Чиасу испугало его до невозможности сосредоточенное выражение лица, решимость во взгляде и то, с какой скоростью он находил её слабые места. Возможно, не следовало давать ему неделю. Не выкопала ли она себе могилу этим глупым пари? – Уже поздно, иди спать, – девушка толкает Соширо в спину, направляясь к выходу, – и проверь почту, Рэй должна была отправить материалы для лекций. – Я у тебя останусь, – Хошина держится позади, сохраняя безопасную дистанцию, зная, что на подобные фразочки с его стороны, Чиаса реагировала достаточно резко, – уснёшь, тогда уйду. – Ты извращенец, что ли? – Сано скривилась, кинув недовольный взгляд через плечо, – слушай, я в порядке, просто устала. – Не заставляй меня превышать должностные полномочия. – Сейчас нерабочее время. – У нас ненормированный график, – мужчина догоняет Чиасу, склонившись над её ухом, – или хочешь сказать, что тренировка с Ичикавой была частью твоего расписания? Девушка резко останавливается и разворачивается лицом к заместителю капитана, пытаясь понять – это его глупый юмор или реальный упрёк. Сано прищурилась, подавшись вперёд и всматриваясь в непроницаемую холодную маску Хошины. Она знала его несколько лет, но так и не научилась верно считывать эмоции, каждый раз идя на поводу у своих чувств и выдавая требуемую им реакцию. – Соширо, ты что – ревнуешь? – Чиаса склоняет голову набок, внимательно следит за тем, как губы мужчины расплываются в довольной улыбке. – Ну конечно, – Хошина тыкает указательным пальцем в лоб девушки, не сдерживая усмешки, – мне обидно, что эту маленькую головку стали занимать мысли о каком-то мальчишке, ты должна думать только о своём великолепном и несравненном начальнике. – Дурак, – Сано разворачивается, широкими шагами удаляясь вглубь коридора, – тебя Наруми покусал? Откуда столько самовлюблённости? Чиаса Сано походила на бездомного котёнка; ей было достаточно почувствовать хорошее отношение к себе, как она тут же начинала безоговорочно доверять. Фильтра не было. Соширо Хошина знал это, потому что именно ему приходилось каждый раз залечивать её израненное сердце. Сано была доброй и открытой, а он искренне хотел сохранить в ней эти качества. Не придав изначально значения оказываемому ей вниманию со стороны Ичикавы, Хошина вдруг напрягся. Он с трудом мог бы назвать испытываемые им чувства ревностью, странные переживания заполнили все его мысли, и Соширо хотел немедленно разобраться с этим. Спускаясь по лестнице, Чиаса замирает на первой ступеньке. – У меня ответное предложение, – Сано разворачивается к Хошине лицом, переходя на шёпот, – пусти к себе, у меня нет душа в комнате, я такой роскошью не обладаю… сейчас уже поздно идти в общий… – Неужели тебя смутила собственная просьба? – заместитель капитана наклоняется, хитро улыбаясь, – я пущу тебя в своё личное пространство, что мне за это будет? – Такой мелочный, – Чиаса картинно закатывает глаза, усмехаясь, – придумаем, когда я помоюсь, пошли уже.

***

«На фоне можете включить Mellina Tey – Obsession для атмосферы». Если бы Чиасу Сано и Соширо Хошину спросили, в какой момент всё началось, то вряд ли услышали внятный ответ. Негласная договорённость не переступать границы спальных комнат, никогда не обсуждать произошедшее и не лезть в личную жизнь друг друга, установилась между ними довольно легко. Когда они впервые переспали, заместитель капитана почувствовал себя животным, который поддался инстинктам под действием алкоголя; увидев его смутившееся и виноватое лицо утром, Сано рассмеялась, подливая масло в огонь комментариями, что ей всё понравилось и она не против повторить. Она вела себя как обычно на тренировке, которую он проводил тем же вечером, попрощалась и ушла в общежитие, не позволив ему даже нормально извиниться. Чиаса была одним из первых кадетов выпустившаяся из-под крыла его хорошей знакомой – Рэй Андо, именно она попросила позаботиться о том, чтобы её воспитанница, на которую Рэй делала ставку, хорошо устроилась в третьем дивизионе. Действительно, помог. Хошина был первым, кто проявил к ней интерес, подарил долгожданное спокойствие и веру в себя, в полной мере оценил её амбиции, дал необходимую поддержку. Он хотел, чтобы так оставалось и дальше, но появление Ичикавы в жизни Сано, почему-то возродило в нём по-детски смешной эгоизм. Её отказ от тренировки с ним, Соширо хотел немедленно заполнить, исправить эту брешь в их пусть странных, но уже сложившихся отношениях. Сжимая её бёдра, выцеловывая каждый миллиметр кожи на выступающих ключицах, вдыхая аромат цитрусового шампуня, который она принесла ещё на прошлой неделе – Соширо Хошина исправлял то, что казалось ему неправильным; то, что нарушало его привычный уклад. Удушающие поцелуи, грубые прикосновения и непреодолимое желание почувствовать себя нужным кому-то хотя в эти короткие минуты. Ежедневно Чиаса твердила кадетам о том, как важна их работа; они делали мир лучше, они спасали людей, полностью позабыв о собственных желаниях и мечтах, отрекаясь от семьи и «нормальной», «обычной» жизни. Солдаты оборонного корпуса жертвовали собой, позволяя гражданским жить эту пресловутую «нормальную» жизнь. За годы, проведённые в корпусе, глотая обиду и забивая на собственные амбиции, Сано нашла утешение в этих коротких встречах с Хошиной. Пусть «ненормальных» в привычном понимании, но они показались им обоим такими естественными и… необходимыми. Впервые она поставила собственный комфорт на первое место. – Согрелась? – Какой ты бесстыжий, – Чиаса сжимает щёки Соширо, желая стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, – лучше не открывай рот. – Если я не буду открывать рот, то как… Но Сано не позволяет ему продолжить. Забыться, утолить все свои самые грязные желания – вот что было главным. Слушать глупые шутки Хошины не входило в планы лейтенанта. А вот заместитель капитана был не против поспорить по поводу бесстыдства, ведь это не он вышел из душа в одной футболке. Перехватывая Чиасу под коленями, Соширо меняет роли, лишая девушку возможности и дальше контролировать происходящее. От резкого и неожиданного столкновения с матрацем, Сано прикрывает глаза, инстинктивно вытянув руки вперёд. Хошина принимает этот жест за капитуляцию, сжимая тонкие запястья и заводя их над головой. Горячее дыхание на шее приятно обжигает кожу, вызывая мурашки по всему телу.  Шумные вздохи с каждым новым прикосновением сдерживать всё сложнее. Её бесполезные попытки быть тихой веселят Соширо; наблюдая за тем, как Сано прикусывала губы до крови, впивалась ногтями в собственные ладони и изредка доставала ими до руки Хошины, сжимающей её запястья, инстинктивно прижималась ближе – мужчина получал немыслимое удовольствие от одного лишь вида её покорного и податливого тела. Узловатые пальцы ощутимо ощупывают внутреннюю сторону бёдра и надавливают ребром ладони, разводя сжатые ноги. Большой палец находит влажный комок нервов сквозь тонкую ткань нижнего белья и чувствительно надавливает, сорвав первый громкий стон. Мешающая и совершенно ненужная в данный момент одежда отбрасывается в сторону, и теперь Чиаса могла в полном объёме оценить желание мужчины; он сам уже еле сдерживался, но всё равно оттягивал столь необходимое им удовольствие. Безумно горячая, такая откровенная и честная в своих желаниях. Чиаса сейчас напоминала оголённый нерв, отзываясь на каждое движение или касание со стороны мужчины – и это чертовски льстило. Сано облизывает пересохшие губы, от движений Хошины сладко и больно одновременно – он принципиально оттягивал желаемое удовольствие, поэтому проскользнувшие внутрь сразу два пальца вырвали из груди обессиленный вскрик. Где-то на границах сознания, девушка понимала, что всё это неправильно. Ноги слабо дрожали, а бёдра постепенно начали двигаться навстречу. Пальцы двигались уверенно и несколько рвано, Хошина и сам с трудом сохранял самообладание, чтобы не сорваться. Непонятно, мужчина наказывал себя за странное и несвойственное ему чувство ревности, или Сано за слишком очевидное игнорирование его персоны. – Соширо… – вновь скулит девушка, чувствуя, как горячий узел внизу живота сжимался, – пожалуйста… И он прислушивается, ускоряя движения, и больно кусается, освобождая женские запястья из крепкой хватки. Мужская ладонь проскальзывает под поясницей, сжимая бедро до красных отметин и удерживая Сано. Он не позволял себе раньше такого, их связь никогда не подразумевала каких-либо следов-напоминаний на следующий день, поэтому Чиаса шикнула дёрнувшись. Эти собственнические повадки Хошины ей не понравились. – Тебе нужно быть тише, – мужчина нависает сверху, опираясь на локти и убирая растрепавшиеся тёмные волосы с лица Сано, – если не хочешь, чтобы все узнали, чем мы тут занимаемся. – А тебе… следует… быть осторожнее, – девушка говорила с придыханием, пытаясь отдышаться после недавних ласк, – не кусайся. Он бы и рад исполнить её волю, но сегодня всё шло не по плану, а Хошине такое не нравилось. Растягивать дальше его своеобразную игру становилось невыносимо, терпения на лишнюю нежность не хватило, поэтому толчок вышел резкий, девушка сразу же выгнулась, не сдержав громкий стон. Ладонь Соширо сместилась с бедра на рот Чиасы. Задав достаточно быстрый темп, мужчина еле сдерживался, чтобы не издавать неприличных звуков. Девушка, решившая, что сможет отомстить, обхватила запястье Хошины, а проворный язык проскользнул меж его пальцев. Глупая, она даже не осознавала силу своего влияния на заместителя капитана. Игралась как вздумается, и надеялась выйти сухой из воды, избежав последствий. Сано прикрыла глаза, чтобы не сталкиваться с хищным взглядом Соширо из-под полуопущенных век. Он никогда не был с ней грубым, не позволял себе лишнего и чётко расставлял границы – Чиасу это полностью устраивало, но сегодня что-то было не так. Его взгляд был иным. Почувствовав, что девушка сжимается внутри, мужчина ускорился. Знакомое тянущее чувство внизу живота и контрольные толчки до упора, сильные и грубые. Соширо прикусывает стык между шеей и плечом, заглушая собственные звуки, Чиаса, в свою очередь, из последних сил старалась сдерживать хриплые крики, уткнувшись в ладонь Хошины. Пусть кусается, плевать, она была не в том состоянии, чтобы протестовать. Мужчина навалился сверху, восстанавливая дыхание. Чиаса проводит по лицу, убирая прилипшие волосы, и пытается вылезти из-под Соширо. Она тяжело дышала и вся раскраснелась, по телу приятно разливалась слабость, и Сано пришлось приложить усилия, чтобы всё же выбраться из объятий Хошины. – Не делай так больше. Девушка быстро одевается, собирая с пола одежду, и подходит к столу, на котором стояли бутылки с водой. Соширо лениво укладывает голову на сложенные руки и наблюдает за недовольной Чиасой, приоткрыв один глаз. – Боишься, что не сможешь придумать оправдание для своих кадетов? – Соширо, серьёзно, прекращай, – Сано оборачивается к нему лицом, сжимая в руке стакан с водой, – мне не смешно. – Ладно-ладно, прости, – Хошина переворачивается на спину, укрываясь одеялом, – не смог удержаться, ты была такой милой, когда умоляла… ай, больно, вообще-то! Чиаса швыряет в заместителя капитана бутылку с водой, а на его недовольные возгласы, лишь усмехается. – Свои извращенские замашки держи при себе. – Я бы поспорил, кто из нас… – мужчина замечает, как Сано тянется за второй бутылкой, и продолжает, поднимая руки вверх, – всё-всё, я понял.

***

– Доброе утречко! В кабинет Хошины врывается невысокая брюнетка, широко улыбаясь. Дверь с грохотом бьётся о стену, и девушка останавливается на пороге, пару раз тряхнув протезированной рукой. – Извини, я редко его надеваю, не до конца разобралась в управлении. – И вам доброе утро, лейтенант, – Соширо осматривает гостью, поднимаясь со стула, – судя по чемодану, вы либо сами ушли, либо капитан Наруми вас выгнал, – заместитель капитана подходит к девушке, помогая ей занести вещи в кабинет, и закрывает за ней дверь, – склоняюсь к первому варианту. Андо смеётся, проходя вглубь комнаты, и занимает стул рядом с рабочим столом. – Во-первых, я уже давно не лейтенант, – Рэй поднимает указательный палец вверх, – а во-вторых, не угадал, это вам подарочки. – Приехала лично только, чтобы привезти подарки? – Хошина прищуривается, осматривая старую знакомую, – или причина в том, что тебе разработали новый протез и костюмчик под него втайне от Наруми. – Как прекрасно, что мне не надо ничего объяснять, – с момента, как Андо вошла в кабинет, с её лица не спадала улыбка, – значит, ты понимаешь, что ни Ген, ни Чиаса ничего не должны узнать, пока я как минимум не пройду тесты. – У Сано тренировки с кадетами до обеда, поэтому вы в любом случае не пересечётесь, – Соширо кивает, – а насчёт капитана, с ним разбирайся сама. Он был единственным, кто поддерживал Рэй в её желании вернуться в ряды солдат. Чиаса отмалчивалась и старалась держать нейтралитет, Наруми выступал резко против, на фоне чего в их и без того проблемной компании возник раскол. В любом случае генерал одобрил просьбу Андо и распорядился, чтобы новый протез и костюм разрабатывали в третьем дивизионе, так, чтобы ни одна душа в первом не узнала. – Хорошо, я загляну к ней вечером, перед тем, как уеду, – Рэй указывает на чемодан, – спрячь пока у себя. Хошина вновь кивает, затаскивая чемодан в шкаф. Судя по его весу, Андо скупила половину ямазона. – Как она? – Нормально, – Соширо пожимает плечами, задумавшись, – капитан назначила ей индивидуальные тренировки с Ичикавой. – Пиздец.