Отравленные воды у выжженного поля

      — …Этот скромный думает, что Наложнику Лорда Фэн не следует озвучивать столь удивительные слухи. — Ровно тянет Лорд Цзинь Гуаншань. — Это может плохо отразиться на его репутации…       Ваньинь отшатывается.       …Это заговор.       Заговор против отца и его семьи.       И Лорд Цзинь, и Лорд Не — связаны с Вэнями и не поверят той правде, что есть у него.       Ваньинь молится в семейном храме всю ночь, пытаясь продумать план, чтобы отомстить ублюдкам, что ворвались в его дом и убили отца и Первую Наложницу.       Продумывает способы убить мразь, что теперь был его Господином. Средства, чтобы избавиться и от твари, и от ублюдка, которого Ваньинь вынужден выносить.       …Матушка.       Ваньинь кусает себя за ладонь, чтобы не выть от боли.       За себя ему не страшно — он иньская тварь, он всё равно погибнет.       Но мама…       …Почему-то Ваньинь думал, что матушка останется в Пристани после похорон отца. Она же была Второй Супругой, и могла бы помочь А-Сяню первое время…       Но за ней прибывает её отец, Лорд Юй.       А-Чэн хочет подойти к нему, чтобы попытаться рассказать правду, но осекается и, испытывая к себе омерзение, отступает.       «Шлюха.»       Ваньинь сглатывает, разглаживая пальцами записку. Почерк принадлежит брату.       «Такой же, как и твоя мать. А наш… Мой отец пригрел таких змей. Будь ты проклят.»       На записке появляются пятна. Ваньинь комкает её в кулаке, вытирает ладонью злые слёзы.       — Чтоб ты сдох. — Шипит он, не в силах сдержать свою ненависть.       Фэн Мэйчи смотрит абсолютно пустым взглядом, а потом отворачивается.       В Столицу самый быстрый путь — по воде.       Ваньинь сидит в лодке, отстранённо размышляя о том, что если спрыгнет в воду — то его не смогут поймать.       После того, как Усянь срезал с него заговорённые путы, никто новых не повесил.       Он же иньская тварь.       — Не советую. — Безошибочно угадывает его мысли Вэнь Чао, сидящий с ним в одной лодке. — Поймаю.       Ваньинь вспоминает увиденный ночью огромный мощный хвост с лилово-оранжевой чешуёй и вздрагивает.       — Сколько жизней ты прервал, чтобы дорасти до таких размеров?       Вэнь Чао чуть щурится, выглядя довольным.       — А куриные считаются? Если с ними — то без числа.       — Людей. — Уточняет Ваньинь.       Чао вздыхает.       — …Вот скажи мне, ты сырое мясо жрал когда-нибудь? — Уточняет он лениво. Ваньинь с омерзением мотает головой. — Невкусное же, правда? С какого гуля мне есть сырую человечину?       — Ты иньская тварь. Ты питаешься людьми.       — Ой-ой-ой, какие мы умные! — Издевательски смеётся Вэнь Чао. Кажется, он не только не смущается своей тёмной части, но и искренне ей гордится. — Креветка, прежде чем решишь ещё ослеплять окружающих своей мудростью, задумайся — в воде у нас не меняются зубы и прикус… И к слову, инюшки обожают есть фрукты.       — И курочку. — Бормочет сонная Линцзяо. — Жареную, с овощами… А ещё — рыбу. Но сырые потроха — не так вкусно, как морковка. А ещё — шоколад… Чао, я конфетку хочу.       Вэнь Чао обстоятельно ощупывает свои рукава, и вручает Линцзяо конфету.       Вторую бросает Ваньиню на колени.       Цзян Чэн сжимает руки в кулаки, и выбрасывает ненужное ему угощение за борт.       Ублюдочный Вэнь лишь качает головой и оборачивается к молчащему ублюдку.       — Мэйчи, ты своей креветке водоём организуй, а то в Столице в реке плавать мало того что неприятно, так и опасно — утонет ещё с таким мелким хвостом.       — Хорошо. — Ровно отзывается ублюдок.       Ваньиня всего корёжит от ненависти и невозможности хоть как-то отомстить за смерть отца, и он отворачивается, чтобы хотя бы не смотреть на врагов.       …Крошечная надежда на то, что в Столице Вэней встретят солдаты Императора, разбивается и умирает.       Ваньинь почти делает шаг вперёд, чтобы закричать, заорать о том, что не было никаких контрабандистов, что его отца убили Вэни, что всё это — обман…       (Брат бы так сделал непременно!)       …Его дёргают за рукав.       — Не нарывайся. — Бурчит Вэнь Чао.       — А то что? — С вызовом шипит А-Чэн, ощущая беспомощность. — Мой «Господин» меня накажет?! Можно подумать, я боюсь боли!       Чао приподнимает бровь.       — Ты доведёшь Мэйчи, и он тебя выпорет. — Произносит он прописную истину, о которой Ваньинь и так знает. — …Давай хоть сначала познакомлю тебя с Лином, а потом хоть подыхай от кнута.       — Я не собираюсь ни с кем знакомиться!       — …Даже с родным братом твоего отца? — Усмехается Вэнь Чао.       А-Чэн прикусывает язык.       — Смотри, малёк, — матушкина служанка показывает на погребальные таблички в их семейном храме, — вот твой дедушка, Цзян И. А это — Цзян Лин, младший брат твоего отца Лорда Цзян и твой дядя… И он тоже был инюшкой…       …Резиденция Лорда Вэнь в Столице — огромна.       Ваньиню мерзко и отвратительно находиться в доме врага, но он полностью беспомощен.       Он ненавидит себя, но боится за репутацию матушки, и потому послушно шагает вслед за ублюдком, который теперь был его Господином.       — Я твою креветку назад приведу! — Громко заявляет Вэнь Чао, и почти тащит А-Чэна за собой по коридорам. — Пошли-пошли, кузен!       — Ты мне не кузен!       — Разве? — А-Чао паскудно ухмыляется. — Креветка, у тебя не только хвост маленький, но и мозг? Мы оба инюшки! И Линцзяо, к слову, тоже!       Ваньинь пытается ударить ублюдка, который посмел подвергнуть сомнению репутацию матушки, но получает пальцами под рёбра и сгибается пополам.       Вэнь Чао меньше ростом, но гораздо сильнее и быстрее.       — Ещё раз попробуешь на меня руку поднять — я тебе её сломаю. — Предупреждает иньская тварь. — Несмотря на то, что мы родня.       — …Мы не родня!       — Очень даже родня, Цзян Ваньинь. Цзян И — наш общий дед. А твой отец — родной брат моего отца. — А-Чао хватает его за ворот ханьфу и вздёргивает на ноги. — И так, для дополнительных размышлений. Линцзяо — дочь твоего ныне мёртвого папаши. Старшая дочь, и знаешь что? Она ещё и кузина твоего ненаглядного братца, который тебя снасильничал… Или Первая Наложница Лорда Цзян никогда не упоминала, что у неё была старшая сестра?!       — …Ты всё врёшь!       Лицо Вэнь Чао кривится от неудовольствия, и он тащит Ваньиня по коридорам, мимо других павильонов, не замечая попыток сопротивления.       …Чтобы столкнуть в пруд.       Цзян Чэн мгновение бултыхается в воде, судорожно пытаясь найти направление к матушкиному павильону, а потом вспоминает — он не дома.       Выныривает, понимая, что пока не высохнет — от хвоста не избавится. А штанам и сапогам пришёл конец.       Вэнь Чао стоит на краю пруда, сложив руки на груди, и гадко ухмыляется.       — Я попросил за тебя лишь потому, что ты мой кузен. И ты — племянник моего Лина. Только поэтому, Цзян Ваньинь!       Ваньинь крутится в воде и, отвернувшись к гаду спиной, пытается выбраться на сушу и выволочь длинный тяжёлый хвост, уже понимая, что возвращаться придётся с голыми ногами.       К нему тянутся руки, и А-Чэн цепляется за них, испытывая судорожную радость — отец не погиб! Отец живой!       Отец…       Ваньинь смотрит, как на чужих руках проступают блестящие лиловые чешуйки.       (Так похожие по оттенку на его собственные.)       …У отца не было проклятия чешуи и хвоста.       И человек на отца походит лишь самую малость.       У него распущенные длинные волосы, лёгкое тонкое ханьфу и свободные штаны. Он бос, и на щиколотках у него тоже проступают аккуратные чешуйки.       (Словно изысканные украшения, которых он не стесняется.)       — Чао, неприлично кидать людей в воду. — Вздыхает человек, и у Ваньиня дрожь пробегает вдоль спинного гребня.       …Этот человек похож и не похож на отца одновременно.       — Он первым начал!       — Чао.       — Я ни при чём! И вообще — вот спасаешь всяких мелководных креветок, а они не верят, что мы — родня!       Человек вздыхает и на миг прикрывает глаза.       А потом смотрит на Ваньиня без страха и отвращения.       (Задерживает взгляд на его хвосте, и Цзян Чэн непроизвольно прижимает боковые плавники к телу.       …Морщится — один так и дёргается от боли.)       — …Чао, из-за тебя он повредил плавник.       — А это не из-за меня! — Ябедничает гад довольно. — Это его Наследник Цзян пнул пару дней назад!       — А Мэйчи знает, что тебе повредили плавник? — Мягко уточняет человек, не отпуская рук Ваньиня. — В человеческом облике у тебя же огромный синяк должен быть…       Цзян Ваньинь беспомощно сглатывает, желая и одновременно боясь разжать руки и отпустить чужие ладони.       — Ах, дорогой, это же так… Некрасиво! — Госпожа Первая Наложница указывает Ваньиню на лицо, едва они с А-Сянем прибегают в павильон. На улице хлещет дождь.       Ваньинь испуганно пытается вытереть щёки и лоб от мокрых капель, чтобы мерзкие чешуйки побыстрее исчезли.       А-Сянева матушка очень добра, и протягивает Ваньиню платочек.       …А когда он заканчивает и отдаёт ткань назад — брезгливо бросает на пол.       — Мальчики, садитесь уже кушать, а то суп остынет. — Говорит она мягко, и легонько хлопает Наследника по макушке.       Ваньинь, почему-то испытывая тоску, занимает своё место. Глядеть на брата, что устроился прямо между отцом и Госпожой Наложницей, ему не хочется.