Отравленные воды у выжженного поля

      …Когда Чао был маленьким, то в Большой Энциклопедии Тварей Цзянху увидел рисунок Демонической Рогатой Лягушки-Пищухи и впечатлился по самые брови.       Он бегал по резиденции и выспрашивал у всех вокруг, начиная от слуг и заканчивая отцовскими Наложницами и Супругами, доводилось ли кому-то видеть Лягушек-Пищух, и вправду ли они Рогатые.       И сколько человек поместится в их пасти?       А может ли ударом лапы эта Лягушка-Пищуха переломать коню хребет?       И вообще, насколько эти чудовища опасные?! Она победит носорогопитона?       …Чтобы удовлетворить его любопытство, отец с А-Чао подмышкой отправился на земли Лорда Не, где как раз обитали эти создания.       (Если истории интересно, то Сюй, которого Чао заколебал этими Пищухами, стоял на отцовском мече и держался за его пояс.)       — Вот тебе Лягушка-Пищуха. — Поставив Чао на твёрдую каменистую землю возле совсем крошечного (только головастику хвост окунуть) ручья, провозгласил отец.       Чудовища, что одной лапой сшибёт носорогопитона и затопчет коня в боевом облачении, нигде не было видно.       Вэнь Чао насупился, осматриваясь внимательней.       Может, они мимикрируют и сливаются с местностью?       …А потом ему на сапог прыгнула лягушка размером со сливу, землистого оттенка. С крошечными наростами на голове, немного похожими на рожки.       Чао аккуратно скинул создание с сапожка.       Лягушка перекатилась на спинку, открывая чуть более светлый живот. Перевернулась обратно. Перебрала смешными толстыми лапками…       …Вдруг немного раздулась и запищала. Звук был такой, будто дверные петли забыли смазать и они повизгивали.       — Это Демоническая Рогатая Лягушка-Пищуха. — Указав на ставшую размером с уже круглую спелую сливу тварюшку, произнёс отец.       …А-Чао тогда впервые понял, как ощущается разочарование от расхождения между ожиданием и реальностью.       …Вэнь Чао не просто так болтается в Пристани.       Вообще, для большей «достоверности» у него было и объяснение, почему он оказался тут с такой большой охраной.       Послезавтра в Пристани начнётся ежегодная летняя ярмарка, и многие Лорды прибудут с семьями. Уже сейчас в городе потихоньку собираются повозки с разными товарами на продажу.       У Чао тоже есть и палатка, и товары, и даже место на ярмарке. А как без охраны довезти от Безночного Города до Пристани Лотосов ценный товар?       Дурманящий дым спутал умы слуг, но на всякий случай пара солдат переоделась в наряды контрабандистов, а другие (уже в цветах Вэнь) задорно их погоняли по крышам и «убили».       Но ой, жалость какая, всё равно погибли защитники и Старейшины. А судьба Лорда пока неизвестна, вот Чао и не может никуда рыпнуться — ищут либо его, либо его тело.       Своим людям А-Чао доверял, так что ни одной служанке юбку не помяли и никого ненужного не тронули.       (Даже Мэйчи, хотя смотрел на него пустым взглядом, после убийств Старейшин сменил одежду на другую.)       Вы что, они же спасли Пристань от контрабандистов! А если кому-то что-то кажется — пусть кажется и дальше.       …Вот только дым плохо действовал на иньских тварей и тех, в ком текла их кровь.       Чао болтается по Пристани, везде суя свой нос.       На кухне он шутит со служанками (Прилично! За неприличные шутки он уже получил от Сюя!) и спрашивает у повара, примет ли он пару ящиков с апельсинами, а то, неудача какая, в пути они немного помялись. Нельзя продавать, так как уже вид непрезентабельный, а выкидывать жалко — так долго везли!       У главного слуги уточняет, нужны ли ему дополнительные руки, чтобы разобрать сгоревшие постройки. Пусть их всего три, но перед ярмаркой у всех всегда куча дел, и почтенный господинчик не отказывается.       …Конечно, реши они разграбить Пристань, отношение слуг было бы совершенно иным. Но Чао не закрывает ворота резиденции, не требует провести его к Цзяновским сокровищницам и даже предлагает помощь в поисках Лорда Цзян с Наложницей.       Приличия соблюдены. Вэнь Чао — не захватчик, а просто пришедший на помощь хороший человек, который решил дождаться возвращения хозяина этих земель и убедиться в его здравии.       Да они даже не занимают хозяйский павильон!       (Хотя причины иные. Чао просто противно ложиться в постель, на которой спал брат его Лина.       …Его, выходит, дядя.       Ууродственничек.)       Удобных мест выбраться из воды в Пристани ровно одно.       Ну, два — одно почти угадалось аккурат в том сараюшке на отшибе, в который, похоже, давно никто не ходил.       Но это всё равно не объясняло того, почему ещё ни одна инюшка не показалась Чао на глаза.       (А они всегда жили рядом с человеческим жильём, что строили у воды.)       …Неужто младшенький Фэнмянев сын настолько не любит конкуренцию, что отвадил всех остальных от Пристани?       — Съешьте, господин. — Ссохшийся старик, отец нынешнего главного повара, на кухне выполняет скорее декоративную роль — он уже слишком стар и слаб на глаза, и большую часть времени только делает вид, что следит за процессом готовки.       (Но, по шёпоту девчонок, что помогают на кухне, пару раз в год он готовит печенье в форме стрекоз с карамельными крылышками, и до сих пор в этом безупречен.)       Чао любуется печеньем в форме рыбьего хвоста, и даже смотрит через него на солнце — в тесте вырезали дырочки и вставили кусочки подкрашенного плавленного сахара.       Ну чисто маленький витражик.       — Даже жалко есть. — Честно признаётся А-Чао, но печеньем хрустит и аж жмурится от удовольствия. — О, слушай! А сделаешь мне ещё пару штук? Я домой отвезу, угощу отца и матушку!       Старикашка польщённо щурится.       — Так Вы сладких стрекоз домой возьмите лучше. — Бросает его сын, выглядя не очень довольным. — Их на ярмарке больше всего берут. Они — символ Пристани.       — А я хочу хвосты. — Привычно упирается Чао, и облизывает пальцы. — И потом, часть моей родни отсюда!       — Вот пусть они приедут и стрекоз возьмут! Это печенье — морально устарело! И оно Госпоже Наложнице никогда не нравилось.       — Да я тебе за хвосты в два раза больше заплачу. — Грозится Вэнь Чао. — Хоть три штучки. Может, я хочу морально устаревшим Лина угостить! Он тут только в детстве и был!       Старик беззвучно шевелит губами, а потом кивает. Вздыхает лишь грустно.       — …А брата нынешнего Лорда и истинного Наследника Лином звали… — Вспоминает он, и повар нетерпеливо фыркает.       — Опять за своё! Надоел прошлое вспоминать!       Если что, Вэнь Чао не тупой.       Он просто долго думает. И сопоставляет всякое.       …И он внимательно смотрит на целителя, что выплёскивает из миски кровь.       Младший Фэнмянев сын страдает припадками? Да вроде было не похоже…       Хорошо ещё, что Мэйчи уполз куда-то подальше от павильона с Ваньинем и ничего этого не видел. Так бы прибил целителя.       А этого делать нельзя.       …Вообще, лекари были особенной кастой людей. На человека с золотым жетончиком не поднимал руку ни бандит, ни убийца, ни вор или захватчик. Демоны так вообще на руках утаскивали всех лекарей, и обращались с ними как с огромной драгоценностью. Взамен же целитель обязался никогда не носить меч и помогать своими знаниями всем, кто к нему обратится.       Ага, но попробуйте это объяснить Мэйчи!       Он на Цзяновского целителя косил бешеным взглядом, когда тот Ваньиня осматривал после… Ну, после этого всего, что после подачи чая следует.       (Сам он с огромным трудом давался Фэнъяну, а рану от ножа просто сам обработал и забинтовал, едва не зашипев на предложение показаться А-Нину.)       За одно приближение без его ведома Мэйчи целителя укоротит на голову, а уж за знание о том, что тот сливал кровь с Ваньиня в ходе какой-то процедуры…       — Да только гули у нас и есть! — Всплескивает руками пожилая швея, едва не роняя иглу.       Чао послушно кивает, глядя, как прореха на его верхнем ханьфу становится всё менее заметной.       — А я читал, что это — самый благодатный край для иньских тварей.       Женщина качает головой и склоняется над тканью.       — Как Госпожа Наложница найдётся и вернётся, не вздумайте перед ней это говорить. — Бурчит швея. Судя по интонациям, Госпожу Наложницу она не очень сильно любит. — …Хотя Вы сын другого Лорда, то вряд ли она Вам что-то сделает. Но плакать долго будет.       — Инюшки её семью загрызли? — Любопытно уточняет Чао.       Швея набирает в рот воздух, и сдувается.       — …Дура она полная. — Едва слышно шепчет она. И сразу исправляется. — Вы, господин, ничего не слышали!       — Ой, да у меня комар возле уха пищал! — Мгновенно соглашается А-Чао.       — А у Вас в родных землях есть иньские твари?       — Конечно!       — Опасные?       — Апельсины жрут как не в себя! — Смеётся Чао. — Вот я и думал, что раз уж Пристань на воде, то тут они кишеть должны. А что-то не видно ни одной… Ну, кроме хозяйского сына.       Швея вздыхает протяжно.       — В моей молодости они тут были. Некоторые прятались и прямо тут работали, притворяясь слугами. — С ноткой ностальгии вспоминает она. — Мне отец говорил, что в его время за лотосами иньские твари следили. Это сейчас к воде если спустишься — одних только гулей привлечёшь. А раньше только и слышно было, что плеск хвостов да их песни… А как старый Лорд умер, нынешний всех инюшек отвадил от Пристани. Мол, его Наложница боится тварей опасных… Зашила я дыру на Вашем ханьфу, господин.       Линцзяо хихикает и прыгает на мостках, отчего стеклянные бусы на её шее подпрыгивают, и только ухватившись за протянутые руки Чжулю, спускается в воду.       И сразу прячется в ней по глаза. Пускает пузыри.       — Не смотри! — Наконец требует она у Чжулю, но продолжает крепко держаться за его руки.       Хвост не высовывает. Стесняется.       У неё срезаны все чешуйки-жемчужницы, и нужно ещё время, чтобы они восстановились.       — Я красивая? — В который раз спрашивает Линцзяо, заглядывая им по очереди в глаза.       — Красивая. — Ровно подтверждает Чжулю.       Вэнь Чао смотрит на чужой изодранный хвост без чешуи, на шрамы там, где прежде были боковые плавники, на тоненький, почти прозрачный хрупкий спинной гребень, что выглядывает сквозь мокрую рубашку.       — Красивая. Очень красивая. — Уверенно произносит Чао.       Ему ни капельки не стыдно за ложь.       Дурёха улыбается, отчего мягкие чешуйки на её щеках переливаются розовато-лиловым оттенком.       …Наследник Фэнмяня нашёл самое лучшее место, чтобы выяснить отношения с младшим братцем, которого решил «выкрасть».       На воде, у Пристани, при полной луне, не отплыв даже на какое-то нормальное расстояние от мостков! Ещё и бахвалился тем, что лодки все продырявил, а Чао на мече летать ночью забоится.       Ну да, забоится.       А вот лодка Вэнь Чао и не нужна.       …Он набирает скорость и врезается в другую, переворачивая, и хватает за хвост младшего Фэнмяневского сына.       Бодаться в темноте в плохо изученной реке — затея не очень умная.       А-Чао — не очень тупой.       Так что совершенно логично считает, что эффект неожиданности ему помогает оттащить Ваньиня к мосткам и выбросить его на них.       А потом…       Ну, потом Чао снова испытывает то самое расхождение между ожиданиями и реальностью, рассматривая тощенький хиленький хвост головастика.       Он же…       …И это — иньская тварь Пристани Лотоса?!       Чао опирается руками на край мостков и резким броском выбрасывает хвост из воды. Шлёпает себе на бок осушающий талисман, и спустя уже несколько мгновений становится на ноги.       Ваньинь смотрит на Чао, переводя взгляд с головы на голые ноги, и, похоже, даже забывает о том, чтобы выворачиваться.       Его хвост — меленький, щупленький, ну чисто у маленькой инюшки, что за родительский плавник держится.       И жемчужинка только одна растёт.       Чао испытывает то самое чувство обиды за то, что реальность оказалась не такой, как его ожидания.       …Да это не иньская тварь.       Это креветка мелководная!       Линцзяо часто-часто моргает, а потом прижимает ладони к груди.       — …Такой маааааленький! — Тянет она то ли удивлённо, то ли расстроенно, и голос её далеко разлетается над водой.       Ну, Чао, откровенно говоря, пытался.       Но после слов Линцзяо не может сдержаться.       И начинает ржать.       …Спустя пару минут от воды доносится плеск, и выныривает Чжулю.       — Русалочий отвар действует два часа. — Отплевавшись, невозмутимо сообщает он, и рывком выбрасывает из воды на мостки Наследника Цзян, всего мокрого и пришибленного. — Решил, раз уж я с хвостом, то хоть пользу принесу.       Чао знает, что Чжулю предпочитает не лезть в глубокую воду ни с хвостом, ни без. А с хвостом вообще плавает совсем не так, как приличные инюшки.       А раз ему руки нужны, чтобы помогать хвосту, то возникает закономерный вопрос — Чжулю что, тащил Цзян Усяня зубами за руку?       — За ногу. — Равнодушно поправляет Чжулю, и наконец вылезает из воды на ногах. Действие отвара как раз закончилось. — Это было невкусно.