Отравленные воды у выжженного поля

      …А-Сянь держит Яньли за руку и водит по дворику, горделиво надувшись и отвечая на все-все её вопросы.       Цзян Чэн едва не трясётся от зависти — ему тоже хочется гулять с младшей сестрой, но Госпожа Наложница боится.       — Ты хороший мальчик, но вдруг тебе не удастся подавить агрессию? — Спрашивает мама А-Сяня. — А Яньли ведь такая маленькая и хрупкая…       А-Чэн идёт к маме и долго просит, чтобы она разрешила провести процедуру.       По словам лекаря, это совсем не больно, но ему будет легче сдерживать жажду иньской твари, что живёт внутри.       Матушка поначалу отказывается. Её просит и Госпожа Наложница, и А-Сянь, и даже отец.       …Но Цзян Чэну удаётся её уговорить.       — И совсем не больно! — Заверяет он матушку, стараясь не морщиться и не смотреть на рану на запястье, с которой в миску капает красное.       Но матушка всё равно не верит…       …Семейный целитель приносит и ставит на кровать миску, и Ваньинь запоздало вспоминает — да, с прошлого раза прошла целая луна.       В голову приходит шальная мысль попросить лекаря пропустить этот раз. Так у Цзян Чэна будет больше сил, и он сможет хотя бы попытаться перегрызть горло кому-то из Вэней.       — Ещё чего удумал! — Возмущается целитель и дёргает Ваньиня за запястье, заставляя занести ладонь над миской. — Нам только агрессивной иньской твари не хватает для полноты впечатлений! Ты же на слуг кидаться станешь!       …В итоге он нацедил больше половины миски крови, и брезгливо выплеснул её в реку с мостков.       К концу процедуры Ваньиня тошнит и перед глазами летают тёмные мошки.       …Ах да, он же много крови потерял буквально два дня назад, когда ему в ногу попала стрела…       Только из-за слабости ночью он не успевает среагировать, когда на него наваливается тяжёлое тело.       — Тссс! — Зашипел знакомый голос, зажимая рот, чтобы Цзян Чэн не орал. — Это я, балда!       Ваньинь едва не забыл, как нужно дышать.       А-Сянь!       — Какого гуля ты тут спокойно спишь?! — Недовольно шепчет старший брат. — Я думал, тебя уже запытали эти уроды, а ты разлёгся и простыни мнёшь!       — А что мне делать? — Как можно тише возмутился Ваньинь, когда ладонь Усяня с его лица исчезла. — У меня отобрали меч и навесили зачарованные путы!       — Хотя бы дать в глаз кому-то из Вэней! — Фыркает брат, и в темноте шарит по нему. Находит одну из верёвок на запястье и недовольно цокает языком. — Ты только не дёргайся.       …Цзян Чэн всё равно дёргается, но хоть не орёт — вместе с верёвками А-Сянь задевает и голую кожу.       — Неженка! — Бубнит старший брат привычно, и легко вскакивает на ноги. — А теперь убираемся отсюда!       — Ты… Вернулся за мной?       — Не могу же я позволить, чтобы мой брат позорно молил о пощаде этих тупых Вэней! — Беззвучно смеётся А-Сянь, и тыкает пальцами ему под рёбра. — И потом — если они тебя по кругу пустят, отец уж точно для тебя никакую вменяемую пару найти не сможет. А это, знаешь ли, плохо скажется на репутации Яньли!       Он тянет Ваньиня прямо через окно, которое уже избавлено от талисманов, и, пригнувшись, ведёт в сторону лодок.       На небе висит круглая белая луна, и её света достаточно, чтобы не спутать дорогу.       — …Господин Цзян… — Шёпотом раздаётся с мостков, и А-Чэн весь вздрагивает от неожиданности. — Господин Цзян, но ведь… Вы же сказали, что только х-хотите б-брата п-проведать!       В темноте видно, как Усянь закатывает глаза.       — Я и проведал! — Шипит старший брат. — А-Нин, ну ничего же не случилось! Я просто с братцем прогуляюсь немножко, пару минуток и всё!       — Н-но… — Из темноты выступает Вэнь, держа в руках маленький бумажный фонарик. Но не Вэнь Чао, хотя некоторые черты похожи. — Я В-вас провёл только потому, что Вы сказали, что беспокоитесь за брата и его жизнь! В-вы увиделись, н-но н-на б-большее мы н-не д-договаривались!       — Ты просто ничего не понял! — Чуть повышает А-Сянь голос. — Я сказал, что хочу проведать брата и с ним прогуляться, вот и всё. Тебе ничего это не стоит, А-Нин!       — В-ваш брат теперь — Н-наложник Л-лорда Фэн. — Спорит незнакомый Ваньиню Вэнь, делая сразу несколько шагов вперёд. Из-за отблесков фонарика в руках он кажется совсем юнцом. — Он н-не может г-гулять н-ночью без позволения Фэн М-мэйчи.       Старший брат бросает на Ваньиня длинный выразительный взгляд, а потом вздыхает.       …А потом бьёт Вэня, что подошёл слишком близко, по шее, и подхватывает за плечи, не давая с шумом рухнуть и привлечь ненужное внимание.       — Скажи спасибо, что я не сломал тебе шею! — Шипит А-Сянь, и сталкивает фонарик в воду, отчего свеча в нём мгновенно гаснет.       Потом хватает Цзян Чэна и тянет дальше, почти спихивая в одну из лодок и спрыгивая следом.       Отталкивается веслом от мостков, и поворачивается к Ваньиню. Оглядывает его с ног до головы.       — …Что? — Неловко бурчит А-Чэн, хватаясь за второе весло.       — Вот уж не думал, что ты захочешь оседлать кого-то из ублюдков, что напали на наш дом. — Как-то очень ровно произносит Цзян Усянь.       — Меня заставили подать чай уроду!       — Меня зястявили падать цай уродю! — Перекривляет А-Сянь, и весь морщится. — Тьфу! Ты же иньская тварь!       — Повторяю — у меня отобрали меч!       — Но зубы тебе не выбили! — Возмущается старший брат, и Ваньинь вжимает голову в плечи. — И что-то ты и ходишь нормально, и руки-ноги у тебя целые… А значит, ты сам свой зад подставил кому-то из ублюдков! Ну, признавайся!       — Я ничего этого не хотел! Давай уплывём подальше, и потом поговорим, А-Сянь!       — Нет, сейчас! — Требует Цзян Усянь. — Значит, как со мной — так ты ханжа и ничего не хочешь, а как в Пристань Лотосов ворвались ублюдки и залили наш дом кровью — так ты сразу же давай призывно петь и чужие члены без просьб с разбега заглатывать?!       — Эй, вы закончили? — Чужой голос мгновенно разносится по всей реке.       Ваньинь едва не падает с лодки, так быстро оборачивается.       …На самом краю причала, сложив руки на груди, босиком стоит Вэнь Чао.       — Спрашиваю — вы закончили? — Повторяет он насмешливо, выглядя абсолютно расслабленным.       За ним стоит несколько солдат и его расхристанная любовница.       — А не твоё ебучее дело! — Огрызается А-Сянь. — И вообще — иди папочке пожалуйся, что просрал заложника, пока со своей шлюхой кувыркался!       Вэнь Чао на миг изображает задумчивость.       — Ты так уверен, что уже сбежал?       — Попробуй догони! — Зло кричит брат, и машет рукой на оставленные привязанными лодки. — Только далеко ли ты, тупой Вэнь, уплывёшь на лодках с дырами? Да у вас даже в Безночном Городе плавать научиться, кроме как в горячих лужах, негде! Или так мнишь себя завоевателем, что рискнёшь состязаться с тем, кто в этих реках и озёрах с рождения плавал?! Или хочешь рискнуть головой и полететь ночью на мече?!       Ваньинь видит, как Чао закрывает ладонью рот.       (Будто то ли хочет зевнуть, то ли скрыть истинные эмоции.)       А-Сянь отворачивается от него и смотрит на Цзян Чэна с превосходством.       …Вэнь Чао складывает руки и рыбкой прыгает в воду, почти не поднимая брызг.       — А-Ся…       — Я тебе потом всё выскажу! — Шипит старший брат. — Что, взыграла похотливая натура иньской твари? Ну так сказал бы мне!       — Да погоди ты! Вэнь Ч…       — Я ему голову насажу на пику! — Негодует Цзян Усянь. — А тебя выпорю, чтобы не смел скакать на членах ублюдков!       …Толчок идёт снизу, и такой силы, что их лодка переворачивается.       Ваньинь оказывается в воде.       Пару мгновений барахтается, пытаясь понять, где верх, а где низ. Загребает руками вокруг себя в попытке ухватить брата. Разворачивает тело с помощью хвоста.       Он иньская тварь, ему достаточно схватить А-Сяня — и они так уплывут быстрее лодки!       …Чего Цзян Чэн не ожидает — что его самого схватят за самый кончик хвоста и поволокут с нечеловеческой силой.       Словно кто-то с берега нацепил на него верёвку и теперь её тянут сразу несколько солдат.       Ваньинь барахтается, напрягает хвост, но из-за сопротивления воды лишь чувствует, как повреждается перепонка на боковом плавнике.       Боль острая, резкая — и пока он с ней справляется, его уже вытягивают из воды.       …Выбрасывают почти на деревянные доски мостков.       — Ты что, в детстве вообще не ел? — С сомнением любопытствует Вэнь Чао, пока Ваньиня чужие руки придавливают, не давая сползти обратно в воду.       Цзян Чэн распахивает глаза.       …Вэнь Чао опирается руками о край мостков, и видно и его словно бы разочарованное лицо, и мокрую нижнюю рубаху, что прилипла к телу, обрисовывая широкие плечи и рёбра…       Чуть заострённые уши и россыпь крупных пурпурных чешуек на ладонях, щеках и шее…       А сразу под нижним краем рубахи топорщатся боковые плавники, кажется, раза в три больше, чем у самого Ваньиня. С перепонками плотными, перламутровыми с оранжевым отливом.       — …Тебе точно девятнадцать? — Уточняет Вэнь Чао. — У тебя хвост тощий и мелкий, как у головастика из лужи!       А потом он изгибается, и забрасывает на мостки собственный хвост, вытаскивая его из воды одним рывком.       Огромный.       …Раза в четыре больше, чем у Ваньиня.       (Безупречно ровные ряды чешуек блестят в лунном свете. Те, что на животе — чуть более холодным, лиловым оттенком. Те, что у спинного гребня — тёплым оранжевым, как отблеск солнца на закате.       …На самом конце хвоста видно почти десяток полностью сформированных идеальных жемчужин.)