Погружение во тьму

*** Минут двадцать Хаит просто наблюдал за своим рабом, даже вина себе налил. Допив бокал, он вызвал меню Искина и остекление, вместе с дверью, разошлись в стороны и сложились гармошкой так резко, что Джонатан не успел и понять, что происходит, как оказался в руках тхаба. — Набегался? — спросил спокойной Хаит. — Я еще и кусать умею, — хмуро отозвался Джонатан, измотанный от страха и напряжения. — Зачем ты себя мучаешь? — А лучше, чтобы меня мучал ты? — По-моему, ты устраиваешь трагедию там, где её нет, — понёс своего раба тхаб. Они зашли в спальню, где на кровати уже были закреплены цепи с кожаными браслетами для фиксации рук и ног. Джонатан начал нервно смеяться и отпихивать от себя тхаба, но силы были неравны, и скоро раб был разложен на кровати лицом вверх в позе морской звёзды. — Я потом куплю тебе точно такие же боксеры, — пообещал Хаит, доставая ножницы. — Расслабься, все будет хорошо. Тхаб принялся осторожно разрезать бельё с двух сторон, чтобы можно было его снять. — Ты чёртов извращенец, вакуум тебя забери, — рычал Джонатан от бессильной злобы и обиды. — Ты же не страшило, чтоб только так получать желаемое, рогатина ты трёхметровая. — Ты такой красивый, когда злишься, — устроив колени между широко разведёнными ногами человека, навис над ним Хаит и принялся неспешно целовать шею раба, попутно раздеваясь. — Прямо огонь. — Гад! Я тебе горло перегрызу, только попадись, — постарался свести ноги Джонатан, но только возбуждающе поёрзал под тхабом. Прорычав что-то еще нелицеприятное, Джонатан отвернулся и закрыл глаза. Тхаб вдоволь намял бёдра раба, возбудившись, затем капнул смазки на руку, согрел и, преодолев сопротивление, ввёл один палец в Джонатана, неспешно целуя шею, шепча: — Расслабься, всё пройдёт хорошо. Тхаб успел ввести второй палец, когда на всю квартиру раздался звонкий голос: — Дорогой, я дома. Если я опять поправился, то винить ты можешь... Твою ж мать! Последнее обладатель голоса сказал, уже открыв двери. Хаит мгновенно поднялся с Джонатана, и тот увидел парня лет двадцати, ростом около метра семидесяти, с пушистыми ушками, такими же рыжими, как и его волосы, и с пушистым хвостом. — Шелти, я могу тебе всё объяснить, — осторожно сказал тхаб, отступая от парня на пару шагов. — Это объяснить? — указал на Джонатана парень. — Его тебе в постель подкинули? Что ты можешь объяснить? — Если меня развязать, я помогу его убить и спрятать тело. Шелти, да? Приветики... — сказал Джонатан и тоже злобно уставился на Хаита. — Шелти, — осторожно позвал тхаб. — Милый, тихо, дыши... Ушастый же схватил первый попавшийся предмет, штаны Хаита, и принялся бить ими тхаба. Тот лишь прикрывал руками лицо, не пытаясь помешать. Джонатан смотрел на это с наслаждением. Тхаб весь сжался, даже присел, Шелти подошёл ближе, и Хаит, быстро вскочив, схватил парня и вынес его из спальни, под громкую ругань. Прошло минут двадцать и в спальню вошёл растрёпанный Шелти и уставился на человека, рассматривая. А затем нагнулся и принялся расстёгивать кандалы на ногах. — Спасибо... И извини, наверное, — сказал Джонатан. — Ты такой же раб, как я, — пожал плечами Шелти. — Хаит тебе выбора не оставил. Он освободил вторую ногу, а затем принялся за руки. — Ты раб? Я думал, что парень или муж. — Нет, покупка, — пожал плечами Шелти. — Пошли, у меня есть терминал с сетью. Дам тебе позвонить своим, а потом у нас ужин. — Меня покормили, — заверил Джонатан. — Спасибо, а можно в душ? И я бы просто хотел где-то передохнуть в одиночестве. — У тебя в комнате есть свой душ, конечно ты можешь побыть в одиночестве, — заверил Шелти. — Если не голоден, то к ужину можешь не выходить. — Спасибо, — отозвался Джонатан. — А где терминал? Достанешь окошко для звонка? — Достану, — кивнул Шелти. — Иди в душ, комнату легко найдёшь, там на двери наклейки с котиками и царапины: я там когти поточил. У тебя сейчас только юбочки из одежды? — Да, у тебя тоже так было? — осмотрел Шелти Джонатан. Тот был одет в нормальную, даже закрытую одежду. Только ладони и голова видна. — Полгода ходил в этих юбках клятых, — фыркнул Шелти. — Но последние три года хожу в нормальной одежде. — И как тебе в итоге у Хаита? — Сейчас уже хорошо, только ты нарушишь весь баланс, — пожал плечами Шелти. — Я думал, что не приживусь тут. — Я не просился сюда и не хочу никуда встревать. И спать с двумя или вообще... Но меня никто не спрашивает. — Я не буду с тобой спать, — пообещал Шелти, вильнув хвостом. — Даже если ты захочешь. Договорились? — Я не про это, ты очень симпатичный, Шелти. Я просто подумал об оргиях. Уже не знаю, что за дурь в голове, — устало вздохнул Джонатан, прикрываясь простынёй. — Пошли звонить? Потом помоюсь. — Пошли, — кивнул тот и повёл за собой. В комнате Шелти была кровать, стены украшали рисунки, а на полках валялись личные безделушки и стояли коробки с какими-то обрезками тканей. Парень достал из терминала окно связи и сообщил: — Пойду требовать ужин, общайся спокойно. Джонатан набрал номер отца, стараясь, чтобы тому не было видно больше лица. Поздоровавшись, он коротко и по делу рассказал про груз, напомнил о страховке и сообщил, что несмотря на положение, он в порядке и ему не вредят. — Ты попал к кому? Я тебя достану в любом случае, но сейчас постарайся минимально пострадать, если скажут, называй господином и прочее, — попросил отец. — Пап, не делай глупостей, законы у них кошмар, иначе бы рабы активно сбегали, — но имя Джонатан всё же назвал, отметив, что у этого тхаба и выиграл контракт. — Я найду кого-то, кто гражданин их планеты, сам не сунусь, найму людей. Постарайся звонить мне почаще, я буду держать тебя в курсе происходящего. — Не надо, пап, честно. Тем более нас могут прослушивать и смотреть по камерам, я и не узнаю, — предупредил Джонатан, но надежда всё же появилась. — Могут, — задумался тот. — Помнишь, как в детстве мы играли? Отец напомнил об игре в книги, когда они оставляли друг другу записки, указывая страницу, абзац и номер слова, составляя так послания друг друга. — Помню, но и это заметно, — не слишком уверено ответил Джонатан. — Спасибо, пап. Я тебя люблю. Береги себя. Джонатан отключился, решив не испытывать судьбу. Через пару минут в двери постучал, а затем и заглянул Шелти. — Договорил? — Да, спасибо, пойду к себе. Джонатан поднялся и без труда нашёл своё новое жильё. В его комнате кровати не было, но стоял диван, довольно широкий и длинный, только не раскладывался. Джонатан принял душ, смывая смазку и просто... мерзость. Провёл он там не меньше часа, но всё равно не сильно успокоился. Выбрав новые боксеры и проигнорировав юбки, Джонатан завернулся в плед, взбил подушку и лёг спать. Проснулся он от того, что ему зажали рот. — Не кричи,— попросил Хаит. — Пойдём в спальню. Джонатан возмущённо зашипел в ладонь и постарался двинуть ногой и рукой. Тхаб покачал головой и достал из кармана кожаный кляп с шариком и ловко вставил его в рот Джонатана, застегнул и поднял раба на руки, понёс в ту же спальню, где были подготовлены кандалы. Джонатан сопел и извивался до последнего, пока его в итоге не зафиксировали. От обреченности положения навернулись слёзы обиды, но Джонатан отвернулся и зажмурился. — Расслабься, ничего страшного не произойдёт, — улыбнулся Хаит и принялся целовать шею, гладя по бокам, бёдрам, неспешно, нежно. Поцелуями тхаб спустился ниже, неспешно целуя уже живот, пока не добрался до вялого члена раба. Облизнув его, Хаит обхватил член губами, лаская уверенно и умело, стараясь возбудить Джонатана. Конечно, будучи здоровым мужчиной, организм отреагировал, чтобы Джонатан не думал и не хотел. И это тоже было обидным: не контролировать себя, принадлежать, а не обладать. Да и сопротивлялся Джонатан из упрямства, потому что решил не сдаваться, но по факту Хаит не вредил, и много времени уделил Джонатану, чтобы тому понравилось, пусть и физически. Почувствовав отклик, Хаит обильно смазал пальцы и принялся готовить раба к проникновению, мягко, неспешно, не забывая работать ртом. Убедившись, что и три пальца входят легко, тхаб отстранился, пристроился и толкнулся в желанное тело, застонав на ухо Джонатану. Замерев, давая привыкнуть, Хаит накрыл член раба рукой и зашептал: — Какой же ты узкий, умопомрачительный. Потерпи, я знаю, что член у меня крупный, но не порву, не бойся. Джонатан прорычал сквозь кляп, напомнив о своей угрозе перегрызть глотку. Хаит рассмеялся и начал двигаться, трахая неспешно, но размашисто, подрачивая член в том же темпе, в котором трахал раба, прикусывая кожу на плече. Стоны Джонатан сдерживал, хоть и раскраснелся. Тут кляп очень помог, можно было его остервенело прикусывать и рычать, совершенно не поощряя Хаита, правда подступающий оргазм не скрыть. Но тело есть тело, и сопение человека стало громче. Тхаб ускорился, дал рабу кончить, ещё пару раз двинулся в Джонатане и излился в него, затем улёгся рядом, лениво поглаживая по животу. — Знаешь, приятно думать, что в тебе моя сперма, как она медленно вытекает из тебя, а ты лежишь рядом и ничего не можешь сделать. Отдыхай, я схожу в душ, и мы продолжим, мой хороший. Только устроим тебя немножко по-другому. Ты ведь не против? Джонатан сжал кулаки и закрыл глаза, отвернувшись в противоположную сторону. Сперма и правда вытекала. Он просто знал, не особо чувствуя или видя, но внизу простынь точно промокла. Тхаб сходил в душ и вышел из комнаты, чтобы вернуться с сюрпризом для раба. Хаит погладил раба по ноге, поставил на тумбочку пакет, а затем завязал глаза Джонатану. Тхаб отстегнул ноги, но только чтобы закрепить их специальной распоркой, затем отстегнул правую руку, прикрепил её к левой и перевернул раба на живот, перестегнул наручники так, что Джонатан оказался надёжно зафиксированным в позе раком, с бесстыдно разведёнными ногами и призывно выставленной задницей. — Отличный вид. Твой анус слегка покраснел, не привык, бедный. Ты сегодня вёл себя очень плохо, — раб услышал свист, и ягодицы обожгло болью. — Ты посмел поднять на меня руку и сопротивляться мне. Свист повторялся и задницу раз за разом обжигало болью, не сказать, что стильной, но всё же. Неожиданно между ягодиц прошлось что-то влажное, прохладное. Джонатан помимо воли напрягся, но предмет в него впихнули, причинив лишь лёгкую боль. Хаит включил на лёгкую вибрацию, а затем и член заключил в три кольца, что также слегка вибрировали, сжимаясь и разжимаясь, возвращая возбуждение. Проверив крепления, тхаб продолжил через равные промежутки пороть раба, неспешно, методично, выверяя удары, зная, что приборы доставляют удовольствие, но не достаточное, чтобы кончить. Джонатан уткнулся лицом в подушку, желая задохнуться. Такого он не пробовал да и не тянулся за такими ощущениями, но сейчас его использовали по назначению и так, как сочли нужным. Моментами, это даже было приятно, но ещё стыдно, больно и унизительно. Джонатан хотел прекратить пытку, а не продолжать, теряясь в ощущениях и бесясь от бессилия, ненависти к себе и дергая кандалы, борясь с ними, стараясь отвести зад, но абсолютно всё было бессмысленным, а собственный член стоял колом, дезориентируя. Убедившись, что ягодицы обрели ровный красный цвет, Хаит неожиданно прекратил порку и какое-то время ничего не происходило, но потом тхаб прижался со спины к рабу, слегка наваливаясь и прямо не вынимая игрушку, всунул сразу два пальца, прикусил кожу на спине, оглаживая второй, прохладной рукой ягодицу. Это было настолько болезненно-приятно чувствовать прохладу измученной кожей, что Джонатан даже засопел облегчённо. Три пальца и игрушка внутри создавали ощущение полной, болезненной натянутости, но когда пальцы заменила головка члена, стало больно, тянуще. Хаит впился в бёдра, не давая избежать болезненного проникновения. Джонатан чувствовал, как его просто раздирают, но тхаб не дал привыкнуть, сразу задвигался, мешая боль с удовольствием, хлопая по бедру с силой, обжигая болью. Когда раб был на грани, прибор тихо пискнул, пережимая член кольцами, не давая кончить, а вот Хаит кончил опять же в Джонатана. Вытащив и член, и игрушку, тхаб вставил обмазанную специальной смазкой с эффектом чесоточного порошка пробку и улёгся, вновь включив аппарат, что принялся надрачивать член. — Ты восхитителен, мой хороший. Знаю, сейчас тебе не по себе. Я оставлю тебя минут на десять, отдыхай, если сможешь, — поцеловал в плечо раба тхаб и отстранился, хлопнул дверью, словно бы вышел и сел, наблюдая. Сильно болел не только зад, но и занятый кляпом рот. Джонатан чувствовал, как устали напряженные мышцы челюсти, а губы пересохли, как и глотка. И по сути такие яркие ощутимые и болезненные вещи были лишь фоном к испытываемому возбуждению и жуткому раздражению в анусе, которым хотелось хоть как-то потереться. Джонатан продолжал сжимать руки, царапая ногтями ладони, отвлекаясь хоть так, стараясь не сдаваться, потому что это ничего не решит, но слезы всё же начали душить, нос заложило, мешая дышать, и Джонатан извивался всем телом, дергая кандалы, просто не в силах перестать ранить себя или замереть. — Тс... — огладил спину раба Хаит. — Сейчас включу звукоизоляцию и выну кляп. Сделав так, он спросил: — Хочешь водички? — Ненавижу тебя, — сипло отозвался Джонатан, не открывая глаз. — Господи, как же я тебя ненавижу. От усталости и непривычной нагрузки, как физической, так и психологической за последние дни, Джонатана потряхивало. Он всё равно продолжил ёрзать, только теперь ругаясь, а не рыча. — Ты получишь ещё одну порку, но не сейчас, — заверил тхаб и вытащил пробку, а затем пальцами внёс антидот, прохладный, такой желанный. Затем снял и кольца с члена забрался между ног и обхватил губами член, быстро принявшись работать головой, доведя до оргазма раба. Убрав все игрушки в пакет, он принялся расстёгивать кандалы. Джонатан тут же подтягивал к себе освобожденные конечности. Отстегнув руки, тхаб завернул Джонатана в одеяло и приказал: — Спи. Джонатан хотел огрызнуться и напряг руку для удара, но та даже подняться нормально не могла. Тхаб же ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Полежав и немного придя в себя, Джонатан перебрался в свою комнату. На полноценный душ сил не хватило, и он просто постоял под струями воды, вытерся и устроился на диване, чувствуя себя опустошённым и сломленным. В комнату зашёл Хаит и накрыл раба одеялом. Задерживаться он не стал, оставив Джонатана отсыпаться.