Piltover's Pie

      — ... Оказалось, Сейло изменил ей на тусовке с Крисом — а она и не подозревала, что её парень может быть... ну, на оба фронта.       О как. Вот это новости, м-да... Что может быть лучше, чем с самого утра слушать сплетни с прошедшей вечеринки у капитана баскетбольной команды школы? На которой была сама, но слишком отвлеклась на ненавязчивый флирт с одногруппницей.       — И? — жду продолжения, так как мышка Нолан ещё не пояснила, как эта интрижка вообще вскрылась. Сама прокралась и увидела, как парни обжимаются в укромном уголке? Фоточки бы сделала, интересно же — не мне, так хоть кому-то.       — Ну, они пошли вдвоём наверх и-и... сломали Джейсу кровать.       Закашливаюсь на весь школьный коридор, ибо ну никак не ожидаю подобной развязки, делая очередную затяжку. Пресвятые угодники, какие «скачки» надо было устроить, чтобы сломать такую крепкую двуспальную? Даже у меня не вышло, хотя с одной чирлидершей и пытались... «Только выше и только вперёд», чёрт побери.       — Какие страсти, — реагирую без эмоций, типа только что не задохнулась от сигаретного дыма, представляя такого худыша как Сейло в постели с лучшим форвардом команды Джейса. — За такое и из основного состава можно выкинуть.       — Слышала, что как раз собирается, — Нолан, конечно, поражает своей осведомлённостью. Вся из себя такая девочка-одуванчик, а может в любой момент взять и раскрутить любую бредовую сплетню о тебе на всю школу. Поговорка о тихом омуте и чертях как раз в тему... — В любом случае, Крис давно не показывает хороших результатов. Есть подозрение, что из-за...       Тянется к моему уху, хотя в коридоре никого, кроме нас и редких зевак, не осталось: большинство разбрелось по кабинетам. Ладно, я — не впервой опаздывать, но вот примерная Мэдди... А, ну только если у неё окно в расписании.        — Крэк? — Вот тут уже мои глазки округляются. Пиздец, как его угораздило-то... — Да брось! Такой шкаф, как Крис, и подсел? Да у меня самой шансов больше...       Мне бы и дальше рассуждать, с какой вероятностью и в какую наркотическую яму я свалюсь (да хера с два, Вандер бы сразу просёк и мокрого места б не оставил), как на весь коридор в мой адрес звучит:        — Мисс Эйтхарт! — Ага, моя фамилия. Пишется как «восемь сердец», слышится как «съела сердце». Так соответствующее прозвище и закрепилось. — Курение на территории школы категорически запрещено! Почему вы не на занятиях?!       Как жаль, что уроки в восемь утра по понедельникам «категорически не запрещены». Преподы реально думают, что после выходных мы будем что-то соображать? Ощущение, будто сами втихую стимуляторами закидываются.       — Спросонья забыла, где кабинет английского, — бросаю миссис Стоун, даже не пытаясь делать серьёзный вид. Нолан рядом ей до лампочки — значит, точно «окно», учитывая её репутацию (и внешний вид) прилежной студентки. — Третий год в старшей — всё никак не запомню.       Впрочем, заветные слова для моего повиновения завуч по воспитательной находит:       — Думаю, нам всё же стоит вызвать вашего отца. Если уж преподавательский состав перед вами бессилен.       Ой, ну вот не надо нагнетать: подумаешь, иногда не хожу на их уроки. А если и хожу, то не слушаю, а на агрессию — отвечаю агрессией. Уважали бы меня и моё личное пространство — поладили бы.       — Всё-всё, хорошо, — развожу руками, типа её взяла. Открываю свой шкафчик и тушу сигарету о пепельницу. Блин, ещё же за шкафчик может предъявить... — Я иду в класс.       Стоун не сказала, с какой скоростью я обязана идти на урок — поэтому плетусь со скоростью себя, перебравшей с алкогольными коктейлями: медленно и с мыслью не разбудить рвотный рефлекс. Рвотный рефлекс на бубнёж мистера Коулмана про «превосходное настоящее» и «сложное будущее».       Иду медленно — и соображаю так же медленно, поэтому на встречный стук каблуков реагирую не сразу, а лишь когда их источник оказывается вблизи. Тёмно-синие волосы собраны в хвост, цвет глаз — в противоположную сторону: светло-синий. Колготки, юбка до колен и светлая блузка, в руках сумка с выглядывающими книгами — как из утреннего сериала про примерную школьницу вывалилась.       Но в целом... Очень даже миленькая.       — Заблудилась, красотка? — включаю режим ловеласки, добродушно улыбаюсь. — Тебе в какой кабинет?       Переводит сосредоточенный взгляд с пронумерованных дверей на меня — в лице не меняется. Хотя нет — хмурит брови так, будто на какого-то отброса наткнулась. Ну да, чёрное худи поверх футболки «Deftones» — ношу уже третий день, какие проблемы?       — Английского, — отвечает нехотя, будто тем самым делает одолжение мне. — И... держи свою фамильярность при себе, панк.       Чего-чего? «Панк»? Это она меня оскорбила или причислила к субкультуре? На первое как будто не горазда, а что до второго... Девица, похоже, с настоящими панками не пересекалась. По сравнению с ними я... как она на фоне со мной: интеллигентная девушка на фоне бунтарки.       — Он в начале коридора, — перестаю улыбаться, киваю ей за спину. Ладно, контакт сходу не заладился. — К несчастью для тебя, мне тоже туда.       — Почему к несчастью?       Хлопает глазами, будто и правда удивлена — и не назвала меня «панком». Или... стоп, ей реально интересно? Когда издеваются, после сказанного, обычно, гадко улыбаются. Она не из театрального кружка? Я оттуда никого не знаю — вернее, лиц не запоминаю.       — Ну, «панками» не называют тех, кто тебе приятен, — озвучиваю банальные истины. — Значит, я тебе неприятна.       Несколько секунд — осмысляет сказанное мной. И пренебрежительно фыркает.       — Слишком примитивная логическая цепочка, — ты сама хотела, чтобы я её озвучила, синевласка! Может, ты и правда надо мной издеваешься? — Просто не называй меня «красоткой» и, возможно, мы поладим.       Бред, что плохого в том, что незнакомка называет тебя красивой? Я даже девушек, с которыми не лажу, но считаю привлекательными, называю красотками. Не без присущей себе язвительности, но всё же.       — Тогда как мне тебя называть?       — Нам в один и тот же кабинет? — уточняет, бросая взгляд в начало коридора. — Проведи — и ты сама узнаешь.       И вот теперь улыбается. Не гаденько, а как-то... загадочно? Заинтересовывающе? Последний раз мне так улыбалась Пау-Пау, когда предлагала стащить скейт у группы местных хулиганов — хотя тут, по идее, должно обойтись без групповой драки.        Что ж, идём с этой синевлаской до кабинета английского — какая у неё выверенная походка, жуть, хоть сейчас в аристократы записывай — на входе, естественно, все глаза на нас. Я в первую очередь смотрю на галёрку — вижу, что заветное место с самого края занял для меня Экко, старый знакомый, поставив свой рюкзак. Красавчик, а я ведь могла и не прийти, если бы не чёртова миссис Стоун...       — Прошу извинить за опоздание, — звучит знакомый, тонкий голосок за моей спиной, пока я иду на своё место, отбивая кулак другу в благодарность. — Я — Кейтлин, новая студентка академии Лоунсвелл. Почту за честь учиться со всеми вами.       И кланяется, сложив ладони спереди — фига какой этикет. Новенькая, значит... Можно было догадаться сразу: «театральщики» в жизни бы не пропустили первый кабинет по курсу, даже если бы репетировали свои роли на ходу.       — Вай, ты сопровождающей к богачам заделалась что ли?       Стоит только пристроить задницу на жёстком стуле, Экко поворачивается ко мне для расспросов. М-да, упущение: могла же указать «прекрасной Кейтлин» на дверь и дождаться, когда она презентует себя классу — успела бы ещё послоняться по коридору и выкурить сигарету. А теперь за мной закрепится, типа она аристократка, а я — её прислуга.       К тому же, как назло, не сразу замечаю в словах обозначенную характеристику.       — Какой ещё нахрен сопровождающей? — огрызаюсь, пиная Экко в плечо. Преподу, мистеру Мёрфи, плевать на нашу болтовню, ну и славно.       — Ты прост зашла вместе с ней. Стоун таки спалила за прогулом?       Засранец, хорошо меня знает. Не случайно останавливает от всякой хрени на эмоциях — без него я бы уже пары зубов на территории кампуса лишилась.       — Ну спалила, но к кукле-синевласке это не относится, — откидываюсь на стуле и только сейчас придаю значение сказанному им ранее. — И в смысле «к богачам»?       Но ответ на мой вопрос звучит со стороны включившегося в представление новенькой нашего препода по английскому.       — ... Как вы все, вероятно, знаете, Кейтлин — представительница семейства Кирамманов, главных филантропов Пилтовера и нашей академии в частности, — охренеть, и как я могла забыть, что это девчонка Кирамманов? Слепота на лица богачей — такая же, как на лица театралов? — Прошу каждого... иметь это в виду.       Обводит всех суровым взглядом из-под толстенных очков — останавливаясь, преимущественно, на парнях. Ну камон, меня уже с «сердеедских» счетов списали — а как же моя фамилия? Шучу, конечно — хрена с два мы с ней сойдёмся. Не мой личностный типаж, хоть и солидные внешние данные.       Как назло, Экко поворачивается ко мне с вопросом именно на эту тему.       — Что скажешь? Стала бы с ней встречаться?       — С этой-то? — раздражённо фыркаю, кивая в сторону как оказалось и правда аристократки, направляющейся в нашу сторону: в соседнем ряду для неё было место рядом с нами. — Да ни в жизнь! Она наверняка из тех, кто начнёт ставить условия правильного поведения в паре и всякое такое. Сдались мне такие отношения.       Показательно отворачиваюсь в сторону, сложив руки, будто оскорблена. Чтобы такая «плэйгёрл», как я, и добивалась расположения обеспеченных девочек с кричащим самомнением? Не в этой жизни.       — Теперь ты знаешь, как обращаться ко мне... «панк».       Как снег на голову, эта «Кейтлин» снова обращает на себя моё внимание. Нарочито тихо, чтобы слышала как минимум я — и снова этим сраным не то ярлыком, не то ругательством. Может, реально сделать ирокез и прийти в академию в кожаной куртке? Не, такое будет ей только в радость — и в минус моей и без того угробленной репутации в преподавательском составе. Ну, за исключением физкультуры.       — Ага. «Мисс Серебряная ложка в заднице».       Стараюсь не отставать, а может даже и перебить её карту. Но отхватываю ещё более неожиданный рикошет.       — Случаем не в твоей?       Я сижу, округлив глаза, а пацаны рядом, включая Экко, прыскают от смеха разной степени громкости. Тут уже Мёрфи подключается к тому, чтобы утихомирить нас на галёрке. Блядь, это... что вообще было? Такие девочки не лопаются, как воздушный шарик, после подобных шуток? Не срабатывает сигнализация на их сумках, для оповещения матерей, или родительский контроль на смартфоне?       Похоже, моё старое представление о мире дало ощутимый треск.       — А она не промах, — озвучивает Экко общий вывод за меня, пока я всё ещё пребываю в ступоре. — Ты с ней поаккуратнее.       Синевласка, с ощущением превосходства, бросает взгляд на меня — не может сдержать улыбки. Это, блин, что: заигрывание или желание поставить на место заносчивого панка? Да её заносчивости на нас троих с Экко хватит.       — Нам всем с ней надо аккуратнее. Сказали же: в случае чего, академия лишится финансирования.       — Ну, я имел в виду другое...       Твою мать, он продолжает нас сводить?! Издевается? Да скорее, непотребные фотки Экко с ней появятся в рассылке классового чата, чем её со мной, ну серьёзно! У нас с ней ничего общего — пока лишь разногласие по поводу моей «панковости».       — Ещё раз для непонятливых, — переваливаюсь через парту и хватаю приятеля за ворот его лонгслива. — Я. Никогда. Не буду. С ней. Встречаться.       Экко от моего сурового взгляда не шарахается, ну вот вообще никак. Чел откачивал меня, полуживую, на вечеринке по случаю победы нашей команды по бейсболу в межшкольных соревнованиях — своим видом я его уже не напугаю.       — Забьёмся? До конца учебного года?       С энтузиазмом протягивает руку мне для заключения спора. Да с радостью, уж что-что, а такой спор я не проиграю! Хоть я их обычно и проигрываю...       — А давай! — жму её до побеления костяшек и хруста его пальцев. — С проигравшего — пачка «Мальборо». Так, кому бы разбить...       Осматриваюсь, думаю предложить Джейку за партой справа от меня эту честь — как снова, к офигеванию окружающих, подскакивает объект нашего спора.       — Я могу, — поднимается из-за стола, как будто никакого урока не идёт, подходит к нам и бьёт по сжатым ладоням. — Самой интересно.       В напряжении я поднимаю голову на эту «юную аристократку» — и у неё действительно горят глаза. Она меня пугает. Реально пугает. На ланче к ней лучше не подсаживаться — несмотря на то, что на подносе выдают пластик, а не серебро.