Путь к счастью Антагонистки

Ничто так не убивает человека, как страх перед неизвестностью, безмолвное ожидание и способность действовать спонтанно. Кровь бешено стучит в висках, заглушая собственные мысли. Однако их заглушает не только это. Ужасающий шум не прекращается уже на протяжении нескольких часов. Душераздирающие крики, вой сирен, беспокойный гул. В сердце глухо отзывается каждый всхлип и каждый стон. Хочется бежать. Но от чего? От сумашедшей суеты? От собственных чувств? А может от голоса? От жестокого смеха, что всё это время нещадно изливалался в сознании? Холодный пот льётся ручьями. Телом овладевает болезненная судорога. Ноги подкашиваются. За секунду до соприкосновения с полом Санкëр чувствует, как несколько сотрудников полиции подхватывают еë под руки, сажая в кресло и не давая окончательно потерять связь с миром. Дыхание перехватывает, а перед глазами плывёт тёмная пелена. — …неужели я могу зайти ещё дальше, чем сейчас.?

***

Шесть часов назад… Впервые за несколько лет осень не радовала парижан своими пёстрыми листьями, уходящими тёплыми лучами и чуть прохладными вихрями. На протяжении двух дней непрерывно шёл дождь, жухлые листья зловеще скрипели под ногами, а холодный ветер поднимал с земли дорожную пыль, что тут же намокала от тяжёлых капель и снова оседала на тратуар. Казалось — сама мать-природа предвещает наступление чего-то ужасного. Но какое людям дело до вечно-капризной погоды? Горделиво задрав нос, они спешат в рутину нового дня с обманчивым ощущением собственного достоинства, внушив себе, что действительно приносят пользу обществу. Корыстные мысли и желания не позволяют им жадно пить дарованную жизнь, лишь усердно выжимая из них последние соки. Такова человеческая суть, их смысл жизни и предназначение. Ничего не поделать. Скользнув уставшим взглядом по мокрой улице, Натали отпила свой Флэт уайт и насупившись, отошла от окна. Осенняя хандра сейчас совсем некстати. Горячий напиток покалывал язык, оставляя приятное молочное послевкусие. Кофе до последнего занимал место одной из немногих радостей жизни, способных скрасить еë день. Однако, Санкëр усмехнулась, понимая, что ни еë день, ни еë жизнь уже ничто не скрасит. Порой, ей казалось, что весь мир расцветает перед ней лишь в чёрно-белых тонах. Расцветает? Нет, скорее угасает. Чахнет на глазах, хрипло и с усилием глотая последние крупицы воздуха. Слабеет, и уже не в силах даже выдавить очередную лживую улыбку, или блеснуть потухшими глазами. Умирает, топя нелепые надежды в омуте отчаяния. Умирает…умирает…умирает… Натали со злостью поставила на стол наполовину пустую чашку. Все еë мысли в конечном итоге сводились к ней. Как бы далеко она не заходила в дебри своего разума, за ней всегда следовал насмехающийся взгляд изумрудно-зеленых глаз. Паранойя? Или уже сумашествие? Санкëр поморщилась, стараясь отогнать мысли о блондинке. Долго так продолжаться не может. Тонкие пальцы застучали по поверхности стола. Взгляд медленно скользил по комнате, затем остановился на подносе с таблетками. Будь еë воля, она бы уже запихала их в глотку Эмили, лишь бы та подавилась и задохнулась, на крайний случай — отравилась. - Так что тебе мешает? — Ты. Натали схватила одну из баночек. Ту самую — в которой лежали далеко не таблетки. На ярко-жёлтой этикетке большими буквами напечатано название «препарата» и краткая инструкция на немецком. Добыть такое дорогое и малораспространенное лекарство стоило больших усилий, и большим минусом в бюджете выходила его ненадобность. Мозг судорожно соображал. Отчаянные времена требуют отчаянных решений. Но что если времени уже нет? Остаётся действовать по ситуации, полагаясь лишь на Госпожу Удачу. Приглушённый звук шагов заставил Санкëр напрячься. Она машинально закинула добрую половину содержимого баночки в сумку и приняла исходное положение. К слову, как раз во время. Дверь неслышно открылась, впуская в помещение юную особу, а вместе с ней и запах дешёвых приторных духов. — Мисс Натали, я вас везде ищу! К Санкëр вальяжно подошла одна из горничных дома Агрестов, неся в руках маленькую, но увесистую коробку. — В чем дело? Натали сверлила девушку недовольным взглядом, удивляясь, что вообще удостоила еë секундой своего внимания. Сесиль Майерс. Откровенно говоря, распутная девка, заполучившая свою «должность» благодаря привлекательным формам. — Новая порция лекарств для Мадам Агрест. Сесиль поставила коробку на стол перед Натали. Женщина усмехнулась. Майерс терпеть не может ни Санкëр ни Агрест, однако колкостей себе не позволяет. Крайне приятно смотреть на псин, знающих своё место. Вот только Сесиль не псина, а волк, точищий клыки на вожака. — Хорошо. Сегодня отнесёшь их ей сама, мне нужно в офис. Горничная тут же изменилась в лице, уже не скрывая своей неприязни. «Вожаком» для неё была вовсе не Натали. — Как скажете. Сесиль оставила коробку, и направилась к подносу. Маленькие пластиковые стаканчики переливались в холодном свете люстры. На их прозрачных донышках покорно лежали разноцветные пилюли. Рядом стояли баночки с этими же лекарствами. Санкëр не стала контролировать действия Майерс и, перекинув ремешок сумки через плечо, стремительно вышла из кухни. К чёрту офис, у неё появился шанс и она его не упустит. Сесиль вышла следом, гордо подняв подбородок и кинув грозный взгляд на комнату Эмили. Остановившись у двери, она закатила глаза и, настойчиво постучав, вошла. — Она идеальна. Все подозрения, несомненно падут на неё. Ты ведь сможешь всё подстроить? — Разумеется. — А мотив? — О, об этом можешь не беспокоиться. Проследив за горничной взглядом, Натали поднялась на второй этаж, а затем направилась к самой дальней двери с западной стороны. Не заперта… Несмотря на внушительные размеры особняка, рабочих людей было не много. Пять горничных, два повара, два телохранителя и личный ассистент. Каждому из них была выделена отдельная комната. Кто-то ей почти не пользовался, кто-то жил там на постоянной основе. Скромный интерьер, пятнадцать квадратных метров, не считая ванной комнаты, и чрезмерная шумоизоляция. А больше ничего и не нужно. Мебель в тёмных или пастельных тонах, панорамные окна или балкон с видом на Эйфелеву башню, кофемашина в общем доступе и горячая вода. Натали, окутываемая мраком, переступила порог. Душный воздух смешался с запахом парфюмов. Сквозь плотно закрытые шторы просачивались редкие полоски света. Смятые простыни, разбросанные на полу вещи и выпотрошенные сумки. Беспорядок был как нельзя кстати. Стараясь не терять времени, Натали нащупала в сумке горстку пилюль. Руки мелко дрожали. Чёткого плана у неë не было и быть не могло. Она обвела взглядом комнату, старясь зацепить на чём-то свой взгляд. Выбор пал на шкаф. Среди всего хаоса, что творится в комнате, он сильно выделялся своей необъяснимой неприкосновенностью. Массивные дверци с лёгкостью поддались, и Санкëр, не глядя, оставила пилюли под одной из стопок одежды. Слишком очевидно, однако сильнее бы Сесиль не заморочилась. Не желая больше задерживаться, Натали покинула комнату горничной, а затем направилась в свою. Что-то не давало покоя. Всевозможные чувства смешались в ней, и будто приняли вид чёрной, густой массы, что тягучим потоком разливалась где-то глубоко внутри. Тяжёлые мысли вновь овладели разумом, заставляя задержать дыхание. Впервые за долгое время она действительно начала сомневаться. Стоит ли игра свечей? — Всё ещё думаешь, что есть другой выход? — А вдруг это вообще не выход? Вдруг это тупик? — В таком случае, ты сама себя в него и завела. Обидно, правда? — И что теперь делать? — Идти на пролом, лезть на стену, или же сжаться в комок и ждать окончания своей никчёмной жизни, так ничего и не добившись. У тебя нет права на ошибку, поэтому, постарайся сделать правильный выбор. Натали вздохнула. Выбор… Какое многогранное слово. Оно как бы есть, но его как бы и нет. Санкëр теребила в руках упаковку «Тракриума». Страх, сковавший тело, не позволял что-либо предпринять. Мысленно она проклинает себя за эту слабость, ведь, казалось бы, сама уже давно всё решила. А точно ли это решила она? — Ничтожество… Я была уверена, что ты умнее остальных, что ты чего-то стоишь… Однако, вместо зверя, способного управлять стадом, я вижу жалкую овцу в шкуре псины. К чему всё это? Неужели ты считаешь, что, примерив клыки, можно научиться кусать? Натали молчала. — Ах, или же дело даже не в собственном достоинстве, а исключительно в Эмили?! В той, что во всём превзошла тебя! В той, что смогла увести Агреста прямо у тебя под носом! Намереваешься занять еë место? А на что ты готова ради этого? Я даю тебе шанс, так почему ты отвергаешь его? Может, потому что ты ничто по сравнению с ней и ты это знаешь?! Тебе никогда не стать такой как она! Агрест одурманен ею, но ты для него лишь верная собачонка, не смеющая даже тявкнуть на хозяина! А как только ты оскалишь зубки, тебя погонят в шею! Как долго ты собираешься оставаться никем, коротая дни в тени других?! Натали стиснула зубы. Дело не в том, что она всегда вторая. Санкëр готова уступить Эмили весь мир, готова признать еë превосходство во всём, готова всю жизнь быть на побегушках у этой стервы, но Габриэля она ей не уступит. Она становится одержимой и сомнений в этом не осталось. И всё же, наплевав на здравый смысл, она сделала выбор… Дрожащие руки разрывали упаковку «Тракриума», извлекая из неё стеклянные ампулы. Насквозь протыкая пластиковые колпачки, Натали втягивала препарат в шприц. Светло-жëлтая жидкость переливалась в тусклом свете прикроватной лампы. Слово завороженная, женщина снова и снова опустошали ампулы, удивляясь вместительности шприца. Этот процесс на какое-то время заставил еë забыть обо всём. Не зря говорят, что на течение воды можно смотреть вечно. А будь у неё в запасе вечность, стала бы она трать её на воду? Шприц достиг своего предела, оставляя в запасе ещё около трëх миллилитров препарата. Задержав дыхание, Натали спрятала его за спину, и приоткрыла дверь, искренне надеясь никого не встретить по пути. Стук сердца сливался со звуком её шагов. Расстояние между комнатами было чертовски маленьким, однако оказалось почти непроходимым. Движения давались с трудом, коридоры буд-то удлинялись, а время замедлялось. Неведомая сила отделяла Натали от переломного момента, а так хотелось поскорее покончить с этим. Рано или поздно всему настанет конец, не стоит бояться или сожалеть об этом. Нужно лишь принять неизбежное. Если к твоей груди приставлено дуло, а пуля вот-вот ворвётся в разгоряченное сердце — прими смерть достойно. Если же в твою руку заложен пистолет — отпусти все мысли и чувства, ведь они порождают сомнения, и так же достойно прими судьбу, нажав на курок. Обречённые мысли покинули еë лишь когда свободная рука прильнула к дверной ручке. Дверь снова не заперта, что было уже не удивительно. Холодный свет настольной лампы и лёгких запах цветов приветливо встретил гостью. Беспощадная осень все же одержала победу над весной в комнате Мадам Агрест. Однако, что-то нежное, лучистое оставалось в еë покоях, будто прощальная улыбка той самой весны. Казалось, где-то за окном всё ещё тихо щебечет свою звонкую песенку сонная птичка. Вот только это было не что иное, как миражи разума. В комнате стояла мёртвая тишина, сопровождаемая тихим сопением. Эмили мирно спала. Золотистые локоны рассыпались на белоснежной подушке. Бледно-розовые губы чуть приоткрыты. Тощими пальцами она крепко сжимала край одеяла. Очевидно, её сморили лекарства. Натали взяла руку блондинки, а затем перевернула. Под бледной кожей, плотно облегающей кости, тонкими синими линиями тянулись вены. Женщина приставила шприц к одной из них. — Обещаю, будет не больно. Игла медленно вошла под кожу. Светло-жёлтая жидкость, проникая в вену, смешивалась с кровью. Препарат должен подействовать быстро. Санкëр внимательно наблюдала за реакцией Эмили, но та продолжала мирно спать. Мысленно отсчитывая секунды, женщина подошла к тумбочке, стоящей у изголовья кровати. Поднос с лекарствами, книга, телефон, простые карандаши и блокнот. Всё это теснилось на поверхности небольшой, однако вместительной, тумбочки. Бросив очередной внимательный взгляд на Агрест, Натали взяла книгу. Голубые глаза бегло скользили по строчкам, а страницы мелодично шелестели. Что-то заставило еë отвлечься от всего происходящего, посвятив несколько драгоценных секунд ни чем не примечательной книге. — Натали? Что ты делаешь? Санкëр вздрогнула, резко захлопнув роман. На секунду ей показалось, что от страха она разучилась дышать. Женщина медленно повернула голову. Изумрудные глаза в упор смотрели на неë, выражая неподдельное удивление, однако, интерес быстро пропал и Эмили, приняв сидячее положение, снова откинулась на подушки. — Интересная книга, правда? Блондинка слабо улыбалась и смотрела сквозь собеседницу, не ожидая услышать ответ. — «В основу сюжета положен «любовный треугольник». Роман посвящён отношениям сильных по духу личностей и показывает мощь и глубину чувств, которые способна порождать любовь в сердцах таких людей.» Натали вскинула брови, поражаясь словарным запасом и складности мыслей Мадам Агрест. Однако та лишь рассмеялась. — Не волнуйся, я просто заучила фразу одного критика. А ты читала еë? Натали посмотрела на обложку. «Маленькая хозяйка большого дома», Джек Лондон. — Да. Эмили снова улыбнулась и отвела взгляд от собеседницы, обращая его куда-то вдаль. — В конце главная героиня умирает, потому что не смогла выбрать между мужем и его лучшим другом, но что если была ещё причина? Вдруг она просто желала счастья любимым людям, поэтому избавилась от главной причины их несчастий — себя? А может она поняла, что всё время была там лишняя, ведь мешала их дружбе? — Думаю, вы слишком сильно отклоняетесь от сюжета. — Ты так считаешь? — Эмили грустно хмыкнула, опустив голову, — А мне кажется, я просто внимательно читаю между строк, — она снова перевела взгляд на Натали, — и может даже не эту книгу. Санкëр вцепилась в блондинку подозрительным взглядом. Грем-Де-Ваниль не отличалась великим складом ума, однако, любила говорить загадками. — О чëм вы? Женщина наклонила голову, победно сверкнув глазами. — Главная героиня? Злодейка? А может просто Антагонистка?.. Тяжело находится в «любовном треугольнике». Один угол всегда лишний, но какой? — Очевидно тот, что прибился к остальным по ошибке. Терпение Натали подходило к концу. Она и так слишком сильно задерживается. С лица Эмили не сходила печальная улыбка, а глаза постепенно теряли ту искорку жизни, что изначально было ей присуща. — Да, возможно ты права… Знаешь, Габриэль удивительный человек…с ним я ощущаю себя более живой. Он столько красок принёс в мою жизнь… А Адриан? Это же маленькое чудо! Я так им обоим благодарна! Они стали смыслом моей жизни… Как жаль, что всё так быстро закончилось… Если бы я могла, я боролась бы до последнего. Но сейчас всё, увы, зависит не от меня. — Это лишь оправдания! — Не слушай еë! Она обо всём догадалась и просто тянет время! Натали сжала руки в кулаки и стиснула зубы до скрипа. Никогда она не была так зла на Эмили. Она лишь пользовалась дарованной ей любовью! «Если бы», «не могу», «зависит не от меня» — пустые слова и отговорки! Человек способен на всё, в какой бы ситуации он ни был! Натали взяла баночку с мефедроном, и откручивая крышку, решительно подошла к Грем-Де-Ваниль. — Достойна ли ты такой жизни, если так просто отдаешь еë? Санкëр грубо схватила еë за горло, перекрывая воздух, и параллельно открывая ей рот. Эмили беспомощно глотала воздух, испуганно бегая глазами. Женщина хищно улыбнулась, понимая, что «Тракриум» действует. Паралич буквально сковал мыщцы, не давая «жертве» даже нормально вдохнуть. Натали, довольная результатом, закинула горсть наркотиков в приоткрытый рот и плотно сжала ей челюсти. Дышать стало практически невозможно, сознание заполонил чертовски металлический вкус. Горло сжималось всё сильнее, не оставалось ничего, кроме как проглотить. Санкëр скалилась всё шире и шире. Отныне, ей управляло чистое безумие. Но разве она сопротивлялась? Капсулы проникали в Эмили снова и снова, не было даже секундной передышки. Они рассыпались, падали на белоснежную простынь, скатывались на пол и угрожающе сверкали всё в том же холодном свете ламп. Баночка опустела. Тяжело дыша, Натали упала на колени. А Эмили… Еë голова вновь упала на мягкие подушки. Золотые локоны приобрели форму солнца вокруг бледного лица. Пухлые губы налились кровью и преобрели нежно-вишневый оттенок. Всё в ней было как и прежде прекрасно. Разве что изумрудно-зелëные глаза потеряли всю яркость, а бушующее сердце, полное жаждой жизни, навсегда смолкло в груди… ***       — Мисс Санкëр, жена вашего начальника, Мадам Агрест, несколько часов назад свела счëты с жизнью путём передозировки наркотическими веществами, что выяснилось уже после экспертизы. При обыске комнат мы обнаружили идентичное вещество у вашей подчинённой — Сесил Майерс. Как думаете, есть ли здесь какая-то связь? — Да… У меня не было возможности контролировать поставку лекарств, поэтому этим занималась Сесил. Натали вжалась в спинку кресла, обнимая себя за плечи. Тело пробивала дрожь. — Вы считаете, что Мисс Майерс могла подменить вещества? Женщина кивнула, кусая губы и впиваясь ногтями в кожу. — Вам принести воды? Снова кивок. Сотрудник полиции отошёл в сторону куллера. Натали вновь окатила волна паники. Сняв очки, она начала массировать переносицу, стараясь дышать как можно глубже. Дрожь не унималась, перед глазами рябили разноцветные пятна. — Вот, выпейте. Неглядя она забрала стакан из рук мужчины и за несколько глотков полностью его осушила. Холодная вода открыла второе дыхание, позволяя хоть немного совладать с собой. — Если вам стало лучше, мы продолжим? Натали поставила стакан на журнальный столик, и кивнула, снова надев очки. — Итак, вы считаете, что Мисс Майерс могла подменить лекарственные вещества на наркотические. Почему? — Среди сотрудников ходили слухи, что какое-то время Сесил была любовницей Мисье Агреста, да и я сама несколько раз видела их в одной постели, однако это случалось исключительно в нетрезвом виде. Как только здоровье Мадам пошатнулось, их ночные шалости прекратились, а Сесил с того момента была уверена, что Мисье скоро овдовеет, после чего она сможет занять место Эмили. К еë несчастью, врачи предвещали Эмили неприменное выздоровление. — Ясно. На левом запястье Мадам обнаружили след от укола. — Какое-то время назад ей ставили капельницу. Собеседник кивнул, скрепив руки в замок и нахмурившись. Что-то не складывалось? Или же наоборот, всё было слишком гладко? — Мисс, где вы были с часу дня и до половины четвёртого? — Сначала я собиралась поехать в офис, но сотрудница сообщила мне, что моя помощь там не требуется и я осталась работать в своей комнате. — Хорошо. — мужчина встал, — Благодарю за сотрудничество, Мисс Санкëр. Представитель правоохранительных органов покинул помещение. Натали громко выдохнула. Допрос проводился в особняке и на скорую руку, отчего многие детали оставались незамеченными. Сделав глубокий вдох, она перевела взгляд в сторону окна. Дождь так и не прекратился. Ледяные капли беспощадно хлестали по стеклу. Ветер завывал свою похоронную мелодию. Мрак полностью завладел городом, а верные стражники-фонари в очередной раз погасли, полностью отдавшись тьме. *** …Отчаяние в собственном спасении превращает личные слабости в слабости человечества, чтобы сбросить это бремя с собственной совести… Отчаяние… На что похоже это слово? На одинокий ветер, рвущий грудную клетку в истошном крике. На бездомного пса, так и не нашедшего свой приют в мире. На мрачный лес, облепленный снежными хлопьями и таящий в себе все человеческие грехи в животном воплощении. На море, топящие города в своей глубокой печали… Рано или поздно отчаяние настигает каждого из нас, представая перед нами во всех своих обличиях. Это неизбежно, поскольку это часть самой жизни. К сожалению, никто нас не предупреждает о начале чёрной, и при этом бесцветной, полосы. Штоф глухо треснул в руке. Янтарная жидкость обожгла свежие раны. Стекло всё сильнее врезалось в грубую плоть. Кровь смешивалась с алкоголем и багровыми каплями разбивалась о кафельную плитку. Однако, он полностью игнорировал эту боль. Просто не чувствовал еë. Совсем другого рода боль разъедала его изгутри, во много раза превозмогая физическую. В сознании всплывал чудный образ. Заплетëнные в косу золотистые волосы, сверкающие изумрудно-зелëные глаза, вишнёвые губы, растянувшиеся в ангельской улыбке. Она смеётся. Нежный, женский силует, облеченный в тонкое белое платье, весело кружится среди полевых цветов. Она прекрасна, она жива…была… Мертвенно бледная кожа, посиневшие сухие губы, потухшие зелёные глаза. Словно сломаная кукла, она замерла в неестественной позе. Сердце обливалось кровью. Руки задрожали. Слезы текли сами собой. Губы искривились в гримасе, выражающую ничто иное, как боль от утраты. Нет, она не могла! Всё это лишь сон, ужасная пытка разума! Сейчас она войдёт в кабинет, еë тёплые руки лягут на его плечи. Чуть наклонившись, она прошепчет его имя, обжигая горячим дыханием. — Габриэль… Нежный, чуть дрожащий голос откликается далеко в сознании, но он не двигается. Просто не может. Одно неверное движение, и еë призрачный образ развеется навсегда. — Габриэль… — Пожалуйста, прости… Мужчина запускает искалеченные ладони в волосы. Тоска разрывает изнутри, превращая сердце в жалкие ошмётки. Душераздирающий крик застрял в горле, будучи не в силах вырваться на свободу. — Ты не виноват. Тонкие руки скрещиваются у него на груди. Хрупкая женская фигура, мелко дрожа, прижимается к нему со спины. — Не уходи, прошу… — Я не уйду. Не смея открыть глаза, он разворачивается вполоборота, прижимая женщину к себе. Едва уловимый запах лесных ягод и карамели исходит исходит от шелковистых волос. — Натали… — Я здесь… Санкëр осторожно берёт его руку в свою, а затем кладёт на талию. Мужская ладонь соприкасается с холодным атласом, из которого сшит коротенький халат. — Я рядом… Она мгновенно сократила расстояние между их губами, касаясь его скулы мокрой от слез щекой. Ладонь, которую всё ещё сжимала Натали, скользнула к пояснице, под давлением женщины. Поцелуй углублялся, не давая шанса на отступления. В конце концов Габриэль сдался. Горячий язык проник в женский ротик, а рука самостоятельно спускалась всё ниже и ниже…