Восход над небом

— Хэйдзо-хён, чем ты планируешь заняться сегодня? После только что прошедшего инцидента парни шли в общежитие. Сегодня воскресенье, поэтому у ребят выходной после прослушивания, Алатус на подработке, поэтому Кадзуха решил, что это идеальная возможность поговорить с Кабукимоно, но нужно было что-то делать с Сиканоин. — Конечно отдохнуть, а что ещё я должен делать? Почему ты спрашиваешь? Ты хотел что-то мне предложить? — Нет, ты можешь заняться тем, чем хочешь, просто... У меня уже есть свои планы, и... — мальчик отводил взгляд и мялся, не зная, как намекнуть тому, чтобы он оставил его наедине в комнате. — ...я хотел бы побыть в комнате один. — Зуха, не мямли. Я не понимаю, чего ты хочешь. У тебя не получится остаться одному, Кабуки тоже идёт в общежитие, я не оставлю тебя с ним наедине, он разорвёт тебя. — Нет, хён, в последние время мы почти перестали конфликтовать, поэтому не страшно, если он останется в комнате со мной, он довольно тихий, когда не злой. — Каэдэхара нервно улыбнулся. — Что ты задумал? Зачем тебе это? Я тоже могу быть тихим и не мешать тебе. — Ты не понимаешь, Хэйдзо-хён. Просто так надо и всё. Оставь меня одного. — Чёрт, ладно. Как хочешь, но если он тебя побьёт, то пеняй на себя. Я пойду к Нам-хёну, Итэр-хёну и Камину. Хара облегчённо выдыхает. Кажется, он чем-то обидел старшего, или тот просто волнуется. Но ничего, теперь он сможет поговорить со Скарамуччей наедине. Только вот самое сложное ещё впереди.

***

      Кадзуха заходит в комнату следом за Райден и закрывает дверь на щеколду. Времени собираться с мыслями и силами нет, нужно действовать, поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, он начинает. — Кабукимоно-хён... — голос звучит сдавленно и слегка дрожит, за что мальчик мысленно ругает себя. — Чего тебе? — парень оборачивается к младшему с как всегда раздражённым видом. Однако Каэдэхара вновь теряется и молча пялится на Скарамуччу. Не дождавшись ответа, тот садится на свою кровать, закатив глаза. Зуха сжимает кисти в кулаки и, наконец, набирается смелости. — Хён, я хотел сказать тебе спасибо. Райден вновь обращает на него внимание. — Ты головой ударился? Что..? Вопрос старшего вводит Кадзуху в ступор. — Если ты не заметил, Хэйдзо в комнате нет. — после он снова отворачивается, занимаясь своими делами. — Нет, я хотел сказать спасибо тебе, Кабукимоно-хён. Юноша усмехается. — Мне? И за что же? — За то, что ты помог мне и Камин-хёну, отвёл его в больницу и позаботился о нём и за то, что признал свою вину... — Каэдэхара не успевает договорить, как старший подрывается с места и подходит к нему, отчего тот пугается и пятится назад. — Признал свою вину? Это ты виноват! Моей вины в этом нет. Это ты должен был сознаться и получить наказание, а не я! — Камин-хён сказал мне, что это ты подставил мне подножку, это из-за тебя я упал... — Нет, ты упал из-за того, что ты жирная неуклюжая корова! Ты должен был просто пошатнуться и идти дальше, но ты навернулся и всё разбил! Кривоногий! С каждым криком старшего Кадзуха вздрагивал и всё сильнее вжимался в стену позади, на его глазах показались слёзы. Цыкнув, Кабуки бросает на того раздражённый взгляд и уходит. — Сколько угодно жмись к стене, ты сквозь неё не пройдёшь. Хара чувствует, как по щеке сбегает слеза, в груди всё отчего-то горит, брови непроизвольно хмурятся. — Перестань так со мной разговаривать! — внезапно он срывается на крик, чего сам от себя не ожидал, и Райден вновь к нему оборачивается. — Ты должен извиниться. — Сильно смелым стал? — он возвращается обратно к младшему, оставляя между ними считанные сантиметры, и замахивается, что заставляет Кадзуху зажмуриться и сжаться. — Боишься ведь и всё равно тявкаешь. Как маленькая шавка. — он опускает руку и скрещивает руки на груди, наблюдая за мальчиком, которого охватила дрожь и по щекам которого покатились слёзы. Каэдэхара больше ничего не может сказать из-за кома в горле. Обидно было сильно, зачем говорить такие неприятные слова? Почему он такой злой? Кабукимоно смотрел на парня, роняющего слёзы, около минуты, не отходя от него. Что ещё ему надо? Нравится смотреть, как другие мучаются? С каждой секундой на его лице появлялось всё больше неприязни и злости, после чего он громко рыкнул и отвёл взгляд в сторону. — Блять. Прости. Ч-чего? Он извинился только что? — Да, я мудак, да, я подставил тебе подножку, да, это из-за меня ты упал, это я виноват, прости. Доволен? Только не ной, как будто конфету у пятилетки отобрали. — развернувшись и снова бросив презрительный взгляд на младшего через плечо, он снова вернулся на свою кровать. Его извинение было таким грубым и совсем не искренним, как будто он ругает мальчишку, а не просит прощение, но почему же даже от этого Кадзуха чувствует облегчение? По крайней мере, он всё же принёс извинения и признал свою вину. Надежда есть, и на лице Каэдэхары расцветает лёгкая улыбка сквозь слёзы. Снова злить Райден не хотелось, но Зуха должен был сказать кое-что ещё. — Хён... Мне очень приятно, что ты извинился и... И всё же признал свою вину... — мальчик видит, как Скарамучча резко оборачивается к нему с агрессивным видом, и вздрагивает. — И-извини, я понимаю, что тебе неприятно об этом говорить... — Всё же хочешь получить? — парень поднимается с места и вновь подходит к тому почти вплотную, приставляя кулак к его лицу, из-за чего Хара зажмуривается. — Ладно-ладно, я больше не буду об этом говорить, но послушай меня, пожалуйста... Кабуки молча опускает руку и слушает. Неуверенно, но Кадзуха продолжает. — Я не тот, кто пострадал больше всех в этой ситуации... К-Камин-хён... — мальчик сглатывает вязкий комок в горле и начинает тараторить от волнения. — Ты ведь видел его руки, и он взял всю вину на себя сначала, и ещё он запятнал свою репутацию самого прилежного трейни, и... — Каэдэхаре понадобилось набраться сил, чтобы договорить. — Т-ты должен извиниться перед ним тоже... — под конец своих слов младший снова зажмуривается и закрывается руками, не зная, чего ожидать, но, на удивление, ничего не происходит, и он приоткрывает глаза, опуская руки. Райден только прожигал его ненавистным взглядом. — Не молчи, пожалуйста, скажи что-нибудь, ты пугаешь меня. — мальчик с облегчением выдохнул и немного расслабился, поняв, что тот ничего с ним не сделает. Однако внезапно Кабуки заехал тому кулаком по лицу. — Ай! — Кадзуха пугается и сползает по стене вниз, закрываясь руками. — Давно мечтал это сделать. — прикрыв глаза, собеседник довольно улыбается. — Это была оплата за дополнительное извинение. — Хён, ты чего? Больно ведь... — Не хнычь. — Райден опускается перед младшим и осторожно берёт его лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Красивую метку тебе оставил. — усмехнувшись, он поднялся и покинул комнату, оставляя Кадзуху одного в возмущении.

***

      Сегодня Каэдэхара должен был позаниматься танцами с Итэром, но он не хотел, чтобы кто-либо узнал о его разговоре со Скарамуччей и уж тем более о том, что тот ударил его, поэтому замазал увечье тональным кремом, надеясь, что он не сойдёт от пота. Мальчик встречает Куна в зале для практик, тот уже ждал его. — Итэр-хён! — непроизвольно на лицо младшего лезет улыбка, и он машет тому рукой. — Зуха. Я рад, что ты пришёл. — Конечно пришёл, как я мог не прийти? Хэйдзо-хён говорил, что пойдёт сегодня к вам, как вы провели время? — Кадзуха подошёл к Куну, поправляя одежду, так как переодевался в спешке. — Хорошо, мы пили чай и обедали вместе, но он как всегда не стал много есть... — собеседник вспоминал и говорил с улыбкой, но вдруг нахмурился и замолчал, глядя на младшего. — Что-то не так, хён? — мальчик замер, с непониманием посмотрев на того. — Кто это сделал, Зуха? — Сделал что? — Кадзуха старается вести себя естественно и делает вид, что не понимает, о чём тот говорит. Но как он заметил? — Не увиливай, не получится. — Итэр взял лицо Хары за подбородок и притянул к себе, разглядывая. — Кто это сделал? — он провёл большим пальцем по щеке и уголку губ парня, стирая часть тональника, тем самым открывая вид на красные следы от удара. — Но как ты понял, хён? — Ты правда думал, что макияж поможет тебе скрыть это? Отвечай на мой вопрос, перестань уходить от ответа. — Это личное, Итэр-хён. — Кадзуха вспомнил слова Куна и надеялся, что он не заставит его всё рассказывать. — Нет, Зуха, сейчас это не сработает. Такое скрывать нельзя. Я понял, ты подрался к Кабуки. Кто ещё мог тебя ударить, никто. — Я не дрался с ним, это была случайность... — Ну конечно, с такой силой случайно ударить. Не выдумывай и перестань его выгораживать. Я знаю, что ты очень добрый и незлопамятный, но это уже слишком. Я с ним ещё поговорю сегодня. — Не надо, хён... — Ещё как надо, что это за рукоприкладство? Ударил один раз – ударит снова. Хочешь, чтобы он избил тебя когда-нибудь? Это нельзя оставлять просто так. — Но, хён... — Каэдэхара пытался что-то сказать, но старший не давал ему вставить и слова. — Я научу его, что нельзя обижать слабых, и ты пойдёшь со мной, ты должен научиться стоять за себя. И я заставлю его перед тобой извиниться, даже если он этого не захочет. — Хён, хватит. — на этот раз голос Кадзухи прозвучал твёрдо и уверенно, он нахмурился, и Кун замолчал. — Послушай меня. Не надо ничего с ним делать, это наше с ним личное дело, и я сам с этим разберусь. Я уже не маленький, мне не 5 лет, сам могу с личными проблемами разобраться. Я знаю, что вы все за меня волнуетесь, но иногда вы становитесь невыносимыми и перебарщиваете с гиперопекой, не давая и шагу ступить без вас. Дайте мне немного свободы, пожалуйста. Итэр хотел что-то возразить, но в конце-концов лишь выдохнул, отступив. — Ладно. Извини, я погорячился. Хорошо, я не буду его трогать, если ты так хочешь. Тогда, давай приступим к занятию. — Кун слегка улыбается, и Каэдэхара улыбается в ответ. — Хорошо, хён.

***

      После довольно долгой и выматывающей, но полезной и познавательной тренировки ребята вернулись в общежитие. Кадзуха пригласил Камина к себе в комнату, чтобы узнать, как у него дела, ведь его раны всё ещё не прошли, и наверняка он всё ещё чувствует себя подавленно после произошедшего. Ни Хэйдзо, ни Алатуса, ни Кабукимоно не было, поэтому они были одни. — Как ты себя чувствуешь, хён? — Всё хорошо, Зуха, мне уже намного легче, ребята теперь уделяют мне больше внимания и заботятся обо мне, и ещё... — было заметно, что Хон отчего-то растерян, хоть и улыбается. — Ты ведь помнишь, что Цзиньпэн-хён тоже был там тогда? Ну, во время моей истерики... — Да, хотя я очень удивился, что он решил остаться. — Да, я тоже. Но он дослушал меня до конца, и... — он постоянно делал паузы, ему явно было неловко говорить об этом. — Он купил специальные лекарства для моих увечий и даже помог мне их обработать. — Ничего себе, наш Цзиньпэн-хён? — хоть Немесида и был добр к Каэдэхаре, но Кадзуха не ожидал, что он будет так открыто помогать кому-либо ещё, поэтому действительно был удивлён. — Да, я тоже был удивлён, но, оказывается, он такой заботливый и внимательный. Благодаря его лечению мои руки совсем перестали болеть, даже во время приёма пищи, так приятно снова не чувствовать боли. — Я очень рад за тебя, хён, так здорово. Ещё немного, и порезы пройдут, я уверен. Только не используй больше руки в танцах ближайшие несколько дней, ладно? — Конечно, Зуха. — парень похихикал. — После этого прослушивания я и сам решил, что ни за что больше не повторю этой ошибки. Я думал, что справлюсь. На репетициях я не танцевал в полную силу, чтобы сильно не травмировать себя, но на прослушивании... Я должен был выложиться на максимум. Хотел как лучше, а вышло наоборот... — Хон тихо вздыхает, опуская взгляд. — Ты молодец, хён, я тобой горжусь. Ты держался до последнего, ты предпочёл успех команды своему комфорту, ты не перестал танцевать, даже когда упал дважды от невыносимой боли. Не каждый смог бы вытерпеть то, через что ты прошёл, хён. Ты прирождённый айдол. — Кадзуха с осторожностью взял руки старшего в свои, сплетая их пальцы, Камин снова улыбнулся. — Спасибо, Зуха. Боже, ты словно ангел. Чистый, невинный и бескорыстный. — Ты уже говорил это, хён. Парни вновь смеются. — Знаешь, кое-что ещё случилось со мной сегодня. — Что? — Представляешь... Кабукимоно-хён передо мной извинился. Значит, старания Каэдэхары не были напрасны. — Да, он чуть не проблевался и еле переступил через свою гордость, но всё же сделал это. Удивительно, но, очевидно, даже он может исправиться и заслуживает второй шанс. К тому же, он всё же признал свою вину тогда и помог тебе и мне. Хэйдзо-хён и Итэр-хён не очень его любят и считают мудаком конченным, но, кажется, Нам-хён прав, у него просто проблемы, и ему нужна помощь. — Я тоже так считаю, Камин-хён.

***

      И вот пролетела ещё одна неделя. За это время раны Хона почти прошли, и он снова мог танцевать в полную силу, а у Кадзухи был явный прогресс на учёбе и в его навыках. Также произошло кое-что неожиданное для трейни. Участники группы Sunrize пригласили их тайно прийти к ним в общежитие, чтобы о чём-то поговорить, однако смогли и захотели прийти далеко не все – только 4 человека. Все остальные либо были заняты, либо не хотели нарушать правила, либо хотели просто отдохнуть в свой единственный выходной. Итак, ребята пришли по адресу, который был указан в записке. Это общежитие выглядело очень современным и удобным, в отличие от того, в котором живут трейни. Кажется, нужно хорошо постараться, чтобы заслужить такое жильё. В нужном блоке парней встречает Нари, который проводит их в комнату, где уже находились остальные мемберы, которые что-то весело обсуждали, но затихли, когда заметили вошедших. Однако затишье было не долгим, почти сразу после Масуль, Ами, Ланьюй и Синсин поднялись со своих мест с широкими улыбками и окружили Алатуса. — Цзиньпэн~ии, ты пришёл, давно мы не общались вот так свободно, ты так вырос~. — они вились вокруг парня и говорили ещё что-то на подобии этого, чему остальные пришедшие были удивлены. Почему они так сюсюкаются с ним? Это странно, они ведь даже не друзья. — Хватит, перестаньте, я уже не маленький. — Немесида пытался убрать от себя руки старших, он выглядел смущённо и раздражённо одновременно. — Но для нас ты всё тот же ребёночек. — Я младше вас всего на пару лет, отстаньте... Сонбэ рассмеялись от его реакции и помучали его ещё несколько минут, пока Нари проводил остальных трейни к дивану, на который они сели. Он также угостил их напитками. — Вы выглядите очень напряжёнными, не стесняйтесь, мы не кусаемся. — Масуль как всегда был самым активным и разговорчивым. — Наверное, вы задаётесь вопросом, зачем мы вас позвали? — Коне начал свою речь. — Мы удивлены, что вас пришло так мало, но это не страшно. Ничего нового вы от нас не узнаете, но мы всё же хотели сказать это вам. Зря вы сюда пришли. Улыбки пропали у всех. Внезапно атмосфера, что была наполнена весельем и радостными голосами, сменилась на тихую и мрачную. — Как вы уже заметили, наше агентство не лучшее. К артистам в нём относятся ужасно, как к трейни, так и к уже состоявшимся айдолам. К сожалению, стафф очень тщательно скрывает эту информацию, поэтому за пределами компании об этом никому ничего неизвестно, и вы, как и мы, попали в эту сеть. Вы вряд ли сможете уйти отсюда по собственному желанию, так как в этом случае вам придётся выплатить агентству все потраченные на вас деньги, то есть выплатить неустойку, поэтому вам придётся терпеть это. Продолжил Ланьюй. — Мы просим вас быть благоразумными и стараться не вляпываться в передряги. — пока он говорил эти слова, он остановил взгляд на Кадзухе и Камине, в голове которых непроизвольно всплыл момент с менеджером Sunrize, отчего им стало стыдно. Следующим заговорил Ами. — Мы постараемся помочь вам, чем сможем, но вы и сами понимаете, что вы не должны и не сможете всё время полагаться на нас. Однако если у вас будут какие-то вопросы или вам нужен будет совет, вы можете смело обращаться к нам, если мы находимся в здании компании. После была очередь Масуля. — Никому не говорите о том, что вы ходили к нам сегодня, стафф ничего об этом не знает, и будет лучше, если так это и останется. Нам строго запрещено критиковать наше агентство, особенно на публику, но мы не могли не вмешаться. — Вам следует быть осторожнее, за последний месяц вас наказывали и ругали слишком много. — следующим заговорил Синсин. — Мы понимаем, что вы ещё дети, вам хочется свободы и веселья, вы многого не понимаете, но нужно хорошо обдумывать, к чему приведут ваши действия, прежде чем совершать их. После ещё нескольких минут обсуждения данной темы старшие снова смягчили обстановку и поздравили ребят с тем, что они все прошли прослушивание и пока держатся на плаву. Они устроили своеобразную маленькую вечеринку в честь своих хубэ, с едой, напитками и лёгкой музыкой. Это позволило им сблизиться между собой. Участники и правда на самом деле – обычные люди, которые тоже любят поболтать и повеселиться. Волнение и напряжение из-за их статуса мировых звёзд понемногу сходили на нет. Затем почти все мемберы Санрайз ушли в магазин, так как еда и напитки закончились. Трейни остались с Пингви, который провёл их в свою комнату, ведь там он чувствовал себя комфортнее, чем в гостиной. Их комнаты были просторнее и намного уютнее, чем у младших, а кровати казались такими мягкими и удобными. Ребята обратили внимание на постель Фремине, которая была усыпана мягкими игрушками, что показалось им очень милым. Всё же он тоже всё ещё маленький. Как оказалось, он даже младше Алатуса и Барбатоса. Когда трейни и Снежневич остались наедине, повисла неловкая тишина, ведь в основном всех развлекали и раскрепощали старшие, которые ушли. Мальчик молча сел на кровать, что находилась под его кроватью, на нижнем ярусе, а во рту у него был чупа-чупс, который ему дал его брат. Трейни же все вчетвером уселись на кровать напротив, непроизвольно прижавшись друг к другу. Им было слишком неловко садиться рядом с сонбэ или забираться на верхние ярусы. Вдруг из прихожей слышится чей-то голос. Хон и Каэдэхара сразу понимают, что это менеджер Sunrize, и начинают паниковать, ведь их всех не должно здесь быть. Так же паникует и Пингви, который быстро поднимается с кровати и прикрывает дверь, после чего нервно оглядывает комнату и шепчет. — Прячьтесь в шкаф, быстро. — Да мы же не влезем туда все вместе... — Ты лучше не болтай, а лезь внутрь, Цзиньпэн. — Барбатос проталкивает младшего, а следом за ними залазят и Камин с Кадзухой. На удивление, шкаф оказался очень вместительным, хотя ребятам и было тесно, из-за чего им снова пришлось прижаться друг к другу. — Ауч, Камин, ты мне на ногу наступил... — Это был не я. — Нам-хён, это я, прости. — Цзиньпэн-хён, теперь ты мне на ногу встал... — Хара не успевает договорить, как старший закрывает ему рот рукой. Снежневич быстро садится обратно на кровать, как будто ничего не было, и через несколько секунд в комнату входит менеджер. Трейни подглядывали за всем происходящим через щель от приоткрытой дверцы шкафа, и им всё было хорошо слышно. — А, Фремине, ты здесь один? — на лице мужчины была деловая улыбка, будто он что-то задумал. — Да, господин. — мальчик сразу встаёт, высунув конфету изо рта, и кланяется. — Ну же, к чему все эти формальности, я же просил называть меня просто Чхве. И мы столько всего прошли с вами вместе, не обязательно мне кланяться. — Это просто вежливость, господин. — Пингви выпрямляется, но не садится. Менеджер берёт его руку, в которой был чупа-чупс, в свою и поднимает её, после чего конфета вновь оказывается у мальчика во рту, а затем мужчина слегка надавливает тому на плечи, чтобы он сел, и младший повинуется. — Не нужно всей этой вежливости, я же ваш друг. Особенно для тебя, верно? Я же очень помог тебе и твоему братцу дойти до дебюта, хотя вас очень хотели исключить за вашу европейскую внешность. — Да, господин, спасибо Вам большое. — даже сидя Снежневич кланяется, снова вынув сладость изо рта. — Продолжая эту тему, я бы хотел обсудить с тобой одно предложение. Видишь ли, ты нравишься мне больше, чем другие участники, и я бы хотел помочь тебе. Вас в группе 9 человек, и доход делится между всеми девятью участниками, но представь, как было бы здорово, если бы весь доход доставался тебе одному. — Что вы имеете ввиду? — Фремине не понимал, к чему тот клонит. — Я предлагаю тебе уйти в соло, мой мальчик, у тебя есть всё, что нужно для этого. Поверь мне, ты затмишь всех остальных. — менеджер опускается на одно колено, при этом укладывая свои руки на бёдра Пингви, что заставляет того напрячься и замереть. — У тебя есть голос, внешность, популярность. И всё это за небольшую плату. От испуга Каэдэхара чуть не сделал шумный вдох, но Алатус сильнее сжал его рот, прижав младшего к себе. Трейни было совсем не по себе, их ужасала эта сцена. Мужчина взял чупа-чупс из руки Снежневича и засунул себе в рот. И хотя мальчик был не глупым и явно понимал, к чему тот ведёт, он старался сохранять видимое спокойствие, быть хладнокровным и невозмутимым. — Спасибо, господин, но меня не интересует это предложение. Мне нравится быть участником группы, и все остальные мне как семья. Я бы хотел остаться с ними. — Ну что же ты... Ты ещё маленький и неопытный, ты пока не понимаешь всей привлекательности моего предложения. Соглашайся, иначе потом будешь жалеть о том, что отказался. — менеджер повёл свободной рукой вверх по бедру Фремине, вызывая у того дрожь и табун мурашек, но вдруг дверь в комнату с грохотом распахнулась, что заставило мужчину быстро подняться, всунув конфету тому обратно в рот, из-за чего Снежневич сморщил лицо и выплюнул её. — Фремин~и, вот ты где. А я тебя потерял. — это был Масуль, он вошёл со скрещенными на груди руками. — Здравствуйте, господин Чхве, вы что-то хотели? — Нет, ничего, просто зашёл поздороваться. Хорошего вам вечера. — раздражённо выдохнув, он покинул блок. Убедившись, что он ушёл, Лини быстро присел перед своим братом. — Он ничего не успел сделать? Младший молча отрицательно мотает головой. — Вот же... Паршивец, я не ожидал такого даже от него. Фу. — Масуль явно был зол на того мужчину, кажется, он слышал их разговор или по крайней мере его часть. — Где трейни? — Мы здесь, Масуль-сонбэннииим! — Барбатос приоткрыл дверь шкафа, чтобы выйти, но из-за того, что внутри было тесно, парни начали пихаться, и он выпал, а следом за ним полетели и остальные. — Ой, моё ребро... Камин~и, ты тяжёлый... — Ай, Хара, ты укусил меня за руку. — Прости, Цзиньпэн-хён... — Эй, Цзиньпэн, как ты можешь ругать его, когда сам сидишь на нём сверху? — после того, как Нам поднялся сам, он помог подняться остальным. Наступила гробовая тишина. Все прекрасно понимали, что только что произошло, и обсуждать это не хотелось, однако нужно было это сделать. — Извините за то, что вам пришлось увидеть. — Лини прервал тишину. — Мы не ожидали, что он настолько больной. Пожалуйста, будьте осторожны и приглядывайте друг за другом, тогда всё будет хорошо. Младшие дружно покивали своему сонбэ, а вскоре вернулись и остальные участники, которые пришли с пакетами из магазина, и вечеринка продолжилась. Ребята быстро забыли о произошедшем инциденте, так как не хотели о нём думать и отвлекали себя едой, разговорами и развлечениями. Трейни вернулись в общежитие только поздним вечером, но, к счастью, никто не знал, где они были.

***

      Уже близился конец месяца, поэтому на пятницу, как на последний день месяца, было назначено ежемесячное прослушивание. Старшие сказали Кадзухе, что обычно для ежемесячного прослушивания наставники придумывают что-то интересное, задания всегда разные, поэтому трейни не знают, чего ожидать в этот раз. Сегодня понедельник, поэтому распределение на группы и раздача заданий должны быть сегодня. — Итак, это ежемесячное прослушивание будет проводиться дуэтами, в каждом из которых будет один рэпер и один вокалист. Сейчас вы разобьётесь на пары с помощью жеребьёвки, затем мы расскажем вам остальные условия. — преподаватели положили на стол несколько свёрнутых бумажек с двух сторон – каждому трейни должно достаться по одной. Все они подошли к столу и разобрали их, кто-то даже чуть ли не дрался за бумажку, так как чувствовал, что ему нужна именно эта конкретная. Кабукимоно буквально выдрал свою из рук нескольких парней. Какая ему разница, какую он возьмёт? Он же не знает, что там. Кадзуха так же подошёл к столу и, оглядев листы, взял один из них – тот, что показался ему наиболее привлекательным. Затем юноши вернулись на свои места. — Сейчас вы будете по очереди разворачивать выбранные вами бумаги и показывать нам. На них напечатаны цифры от 1 до 8. У кого номера совпадут – те будут в паре. Начнём с вокалистов. Ты. — девушка указала на Барбатоса, и он развернул бумажку. Номер 1, как банально. — Теперь ты. Все вокалисты по очереди разворачивали листы. Так, у Итэра был номер 5, у Цзиньпэна – номер 8, Каэдэхаре же достался номер 2. Однако сейчас эти цифры не говорят им ни о чём. Сразу после раскрывать свои номера начали рэперы. — Сиканоин Хэйдзо, твоя очередь. Номер 5. — преподаватель записала это. — Следующий. Все продолжали раскрывать свои цифры, и очередь дошла до Скарамуччи. И хоть он был готов убить за свою бумажку, он раскрыл её неуверенно, на вытянутых вперёд от себя руках, и даже зажмурился. — Отлично, номер 2. — Что?! — парень вскрикнул и, не поверив, развернул лист лицевой стороной к себе, чтобы удостовериться. — Нет-нет-нет-нет... — он затараторил, отрицательно мотая головой. Кадзуха же при объявлении его номера вздрогнул. Это конец. Конец его недолгой счастливой жизни... — Это не может быть правдой, можно мне поменять номер? — Нет. Вы должны уметь работать вместе, каким бы ни был ваш напарник. — Блять... — Райден тихо выругался себе под нос. — Зачем, зачем я боролся за этот огрызок... — он схватился за волосы. Неужели Кадзуха настолько противен ему? От этой мысли у мальчика кольнуло в сердце, а на лице отразилась печаль. Каэдэхара правда настолько плох, что Кабукимоно так не хочет быть с ним в паре? — Хон Камин. Номер 8. Но это значит, что Наму в пару достанется кто-то, с кем они незнакомы. Хотя, было очевидно, что это произойдёт с кем-то из них, они более-менее общаются только всемером, а это число на два не делится. — Хорошо, теперь, когда вы все распределены по двое, мы можем продолжить. Вашей главной задачей будет выступить с полноформатным номером, который будет содержать как вокал с рэпом, так и танцы. Всё сразу? Ничего себе, они этого ещё ни разу не делали. Кадзуха повёл взгляд в сторону Скарамуччи, который от каждого слова наставников будто всё больше был готов умереть. — Вы можете выбрать любую песню, любую мелодию, но вы должны учесть, что у каждого дуэта будет только два стиля танцев, которые они могут использовать. Они так же будут распределяться жребием. Каждый из вас снова должен взять по одному листу. Преподаватели ещё раз разложили бумаги на столе. Когда Кадзуха подошёл, чтобы взять одну, Кабукимоно оттолкнул его и взял бумажку первым. Затем младший всё же смог сделать свой выбор. — Итак, сейчас мы начнём с рэперов. Трейни снова начали разворачивать бумажки по очереди. — Райден Кабукимоно. На этот раз парень развернул лист сразу, резко, без каких-либо колебаний. — Хорошо, хип-хоп. От слов учителя у него задёргался глаз. Этот стиль действительно очень сложен, и Кадзуха еле справляется с ним, он его не тянет. Из-за этого мальчик чувствует себя виноватым и опускает взгляд. — Сиканоин Хэйдзо. Джаз-фанк... Хон Камин. Брейк-данс... Теперь вокалисты. Каэдэхара Кадзуха. Юноша вздрагивает, когда слышит своё имя, его пробирала дрожь, но он старался не медлить и, плавно подняв руки, раскрыл бумажку с видимым волнением на лице. — Вэйвинг. Совсем неплохое сочетание. Внезапно все слышат стук и обращают внимание на его источник – это был Скарамучча, который упал на колени. К чему весь этот драматизм? Кадзуха понимает, что у него есть проблемы и слабые стороны, но не настолько, чтобы так реагировать. — Мы сейчас выгоним тебя отсюда, веди себя нормально. — Простите, учитель... — парень поднимается с пола, после чего бросает на своего напарника гневный взгляд. Это точно конец для Каэдэхары. Он славно пожил. — Это ещё не всё. Серьёзно..? Ещё что-то? Разве этих условий не достаточно? — Вы будете выступать в сценических образах, с головными микрофонами и со всей соответствующей аппаратурой, как настоящие айдолы. Однако репетировать вы будете без них, вы сможете попробовать их только на самом выступлении. Чего? Но они ведь ещё ни разу не выступали в таких условиях, как они должны будут сразу сориентироваться на месте? — На этом всё. В честь ежемесячного прослушивания все занятия на этой неделе отменяются, вы можете пользоваться студией когда угодно и сколько угодно для подготовки. Ну, хоть на этом спасибо.